- Тятьянг оставил свою драгоценность дагжи, - посмотрел в зеркало уверенно, обретая эту самую уверенность еще больше, - вот и будь верным воином тятьянга - дагжи. Не срами ни себя, ни его!
Выйдя из ванной увидел Нэнэ, своего любимого взрослого родственника.
- Полегчало? - спросил Нэнэ.
- Да. - Кивнул головой Донг-Ху.
- Ох мальчик, - покачал головой родитель, - сладок да?
- Очень. - Кивнул головой дагжи. - Очень. - Улыбнулся слегка болезненно. - Тятьянг оставил на попечение дагжи, нельзя…нельзя.
- Ладно, раз нельзя, значит иди спать и завтра будь просто радушным хозяином. - Нэнэ подошел и руку положив ему за шею, притянул к себе, положил его голову на плечо, мурлыкнул, поглаживая пальцами по затылку, - ты сильный, справишься. Иначе какой ты дагжи для тятьянга? Как на такого воина полагаться? Как ему спину доверять?
- Да, Нэнэ, ты прав.
- Оанах, иди спать. Утро вечера мудренее, а там глядишь и еще легче будет. Он сейчас просто беззащитен, вот и тянет тебя обласкать и защитить, а как встанет, защищаться сможет, и тебе легче будет.
Нэнэ был абсолютно прав. Когда дагжи встретил его на кухне, полуголого и точно зная, что под футболкой ничего нет, даже виду не подал, каким интересом у него в штанах это отразилось. Его кот смирно сидел на месте, не двигаясь в сторону закрытого туманом кокона. Проводив Антона в комнату брата, где оставлял выспаться, передав домашние свободные одежды и новое белье, вышел, чем заработал благодарность. Когда Антон предстал в традиционных для островитян домашних одеждах, то стал еще более желанным. Сейчас он еще ничего не понимает, но не сопротивляется, ведь ранее дагжи успел защитить его.
Вспоминая тот случай, дагжи с легкостью собрался с мыслями, становясь лишь радушным хозяином, на чьи плечи легла забота о госте. И был галантен с ним. Во время обеда, где Нэнэ постарался на славу, именно дагжи обслуживал их за столом. Он наливал в чашки специальный сок, для улучшения пищеварения и полного витаминов и минералов. Он сам подрезал печеного мяса для гостя и сложил в отдельную пиалу. И сам передавал ему лепешки, которые Нэнэ предпочитает стряпать самостоятельно, а не брать на рынке. Он и посуду бы за гостем прибрал, показывая насколько гость важен, но Нэнэ тихонечко покачал головой, давая знак, что не надо так явно показывать своего интереса. И дагжи чуть заметно кивнул в ответ, вывел гостя на балкон-лоджию. Эту привычку имеют все островитяне - после еды подышать свежим воздухом.
Антону здесь понравилось, по лицу было видно, и радушный хозяин дал насладиться немного тишиной и спокойствием. После этого ответил на его вопросы, немного поговорив, сообщил, что его избили и что обидчиков наказали очень и очень серьезно. Для островитян упоминание звания воина и то, что разис, их главнокомандующий, тот кто в ответе за безопасность острова, тоже там был, значит очень много. Как на эту информацию отреагирует Антон, пусть и живущий здесь больше трех лет, дагжи не знал, но слово "наказаны" понять должен. К тому же представился ему:
- Донг-Ху, и мой начальник был в гневе, ведь те нерадивые, одного со мной ранга, а значит опозорили воинов набросившись с кулаками на рождающего, тем более уже родившего двух котят и, если Боги сложат, то и еще раз сможет.
Антон кивнул головой, сворачивая тему о продолжении рода, задал интересующие его вопрос, немного развивая тему. Когда поговорили, дагжи сообщил, что его обследует доктор. И проводил к комнате брата, где прибывший доктор семьи уже был готов принять пациента. Когда осмотр закончился, доктор вышел и сообщил семье, что с их гостем все хорошо. Нет энергетических ран, его только физически били. Услышав это, и Нэнэ, и Донг-Ху выдохнули. Будь он ранен в основание ложа или родительский мешок…провинившихся бы ждала такая участь, какую мог к своим жертвам проявить только Сио, супруг вавэхдэ Рэвиса, о котором легенды слагают, как о самом кровожадном, жестоком и мстительном омеге-марашат прошлого! Да и то, Донг-Ху сомневался, что былое было бы сравнимо по степени ярости тятьянга Эуля Доан-га-Кху!
Как только доктор ушел, Нэнэ вернул одежду в которой был Антон в клубе, которую почистили от крови, ведь ему разбили нос и губы, и гость дома переоделся. Дагжи осмотрел лицо Антона, отмечая, что следы еще есть, но уже едва заметные. А на солнце быстрее пойдут на спад. Галантно проведя гостя из дома до машины, которую в городах имеют только дагжи, владетели плантаций и одна компания таксистов, отвез его по названному адресу к кондоминиуму Граци. Большой такой дом, достаточно респектабельный, в хорошем районе, рядом с такими же домами Домов с глубокой островной родословной.
День похищения.
Дагжи Донг-Ху стоял на корабле тятьянга и нервно порыкивал. Несколько часов назад им стало известно, что Антона украли. И повезли к островам вглубь государства. Зарычав на волны и ветер, воин отращивал когти, был готов вплавь добираться. Увы, он не таури, коими кишат острова, но доплыть до обидчика Граци Антона он сумеет и силы задавить его хватит.
Корабль хищно разрезал волны, являясь самой быстроходной боевой шхуной тятьянга. Его дагжи все нервно порыкивали, тогда как он сам метал гром и молнии. Его драгоценность украли! Да он к нему официально еще и не приблизился, даже не показал насколько нравится и не начал ухаживания, а тут такая оказия! Для островных рождающих похищения с целью покрытия самцом ни есть что-то странное. Они выросли на байках подобных этой - рождающего своровали, а его защитники несутся на выручку, и кто успеет, того и приз будет. Но вот для не-островитянина такое приключение может быть более чем страшным. И если он под препаратом перепугается, а то что его точно вызывающим течку препаратом или опоят, или заставят подышать пары, точно на сто процентов, то тятьянг будет рвать всех виновных так, как Сио не умел в свое время яростной мести.
Увидев тот самый корабль, о котором предупредила разведка, тятьянг отдал приказ брать на абордаж. Подход вплотную, отстрел, ранения, но все равно дагжи куда сильнее, чем простая команда корабля. Они сцепились, а тятьянг и его верные воины стремительно пробирались к каютам. Аромат Антона стал сильнее, намного, как если бы его уже давно опоили препаратом и сейчас…зарычав, на то, что Антон может поддаться под действием снадобья, тятьянг с пинка выбил дверь, содрал с распластанного и рычавшего тела агрессивного самца. Дальше была не драка, а забивание теленка. Таким тятьянга не видели его верные воины.
Из каюты он выволок окровавленный кусок мяса, при этом удерживая щиты так, что на пол ни капли не упало. Нельзя провоцировать рождающего этим запахом. Швырнув комок мяса и костей своим воинам, зарычал:
- Рр-р-разодр-р-рать! - после чего вернулся в каюту.
То, что он увидел внутри и порадовало, и заставило замереть на месте. Антон был в бреду течки, но не принимал самца, рычал и был готов на атаку. Тятьянга обучали подобному делу, и он приказал оставаться здесь до тех пор, пока не расслабит рычавшего Антона. Никто не вошел в каюту, никто не посмел помешать. Соблазнение прошло гладко. Сначала его надо было успокоить, затем заинтересовать, но не лезть к нему зверем, иначе рождающий может кинуться как загнанный в угол зверь.
Весь процесс страсти был яркий, был сладкий. Как любовник, Антон был азартен, игрив, раззадорен. И тятьянг брал его столько, сколько требовалось для первого сна, после которого он сможет его перенести на свой корабль и отдать в руки лекаря. Но как же сладок этот рождающий! Когда Антон отключился, тятьянг быстро поднялся, оделся, завернул его в простыни, вынес и унес на свой корабль, приказав сжечь ненавистное место. Его дагжи более чем яростно атаковали, разодрав всю команду, разлили масло по палубе и запалили его.
Лекарь сказал страшную вещь - Антон замер между рождающим и самцом. Возможно были очень тяжелые роды и это спровоцировало замирание настолько сильное, что даже сок стебля цветка "ночной день" в смеси со специальным порошком ничего не смог сделать. Его тело осталось в фазе замирания. Только для тятьянга, который попробовал его, который ощутил какой он, никто больше не нужен и не важно, замер он или нет.
Тятьянг уехал, остались только его верные стражи, коих оставил беречь свой бриллиант. И они остались, усилили охрану полей, несколько раз отразили атаки пытавшихся выкрасть столь желанного рождающего. Сам дагжи участвовал в драках. Он верный тятьянгу воин, он дагжи и обязан защищать то, что было важным тятьянгу. И защищал. И кружил рядом.
Охрану Антону сменили. Увидев новых людей, дагжи отступил, а затем проследовал до самого кондоминиума и вызвал обоих, на разговор. Парни вышли, ухмыльнулись, но тут же замерли. Рядом с дагжи встали еще пятеро дагжи, которые обнажили клинки. Охрана прониклась, тем более, что им показали герб тятьянга и его верных людей, которые этим символом были отмечены. За разъяснениями дагжи отправил их к старшему стражу, а сам отныне начал нарезать круги вокруг лакомого человечка. Тятьянг попробовал его, тятьянг знает его, а дагжи нет, но дагжи здесь, а тятьянга нет.
Хватит облизываться! - так решил дагжи. Медленно и верно он начал ухаживания. Сначала просто приходил с проверкой в ту часть плантации, где работал Антон. Пара слов, узнать, как у него дела, покивать головой и пойти дальше. Затем стал задерживаться чуть дольше, разговаривать чуть больше, узнавать о нем что-то, чего Антон никому из пытавшихся ухаживать стражей никогда не рассказывал.
За полгода медленного приближения, дагжи знал следующее: у Антона есть два сына, близнецы, зовут Мельв и Аран; первый сын имеет дурную наклонность всех мерить по полу - самец и рождающий - но не уважать вторых, что Антона расстраивало; второй близнец был ведом, хоть и сам себе на уме, но ведом братом; Антон не любит макан, но просто обожает запечённые сладкие плоды хе, а еще любит рыбу; ему непонятно многое из того, что делают другие самцы, когда ухаживают - на материке таких тонкостей и столько намеков не делается; не любит, когда его стерегут, но не сопротивляется, так как он обязан не только о себе, но и о детях думать. И зная эти частички, составляющие личность Антона, подмечая то, что он не рассказывал, дагжи стал комбинировать их островную часть ухаживаний за только понравившимся рождающим с частью ухаживаний за тем, кого ты уже готов сделать своим супругом, то есть прикосновения, явные намеки, что нравишься, приглашения к более тесному общению, но только взглядами, и никаких намеков словами! Никакого оскорбительного отношения!
Медленно и верно дагжи зарабатывал интерес в глазах Антона, не спеша, растягивая удовольствие процесса ухаживания за ним, видя, как иногда он удивлен его галантности. Через год такого трепетного и нежного отношения, не желая спугнуть, пригласил на прогулку. Ему не отказали, и он был обходителен, умудрился даже за руку придержать, когда надо было сходить со ступеней. Островная выучка процесса ухаживаний давала о себе знать - дагжи не мог позволить себе быть вульгарным и потащить его в койку, даже если бы Антон был не против. Так его не воспитывали, так он и помыслить не может. Отбросить самый сладкий процесс соблазнения и ухаживания на несколько минут страсти. Да такого унижения он не выдержит! В его понимании, нужно делать все аккуратно, дабы не спугнуть, показывать свой интерес с нарастанием, аккуратно подводить рождающего к тому, чтобы он доверял ему, а не просто переспать и разбежаться. Привыкший к тому, что рождающий обязан быть капризным и пугливым, атаковать его открытыми желаниями просто не мог, да даже помыслить было трудно. Это позор для самца, для воина. И тем более для воина тятьянга, о котором он вспоминал раз от раза и все реже и реже.
Впервые он поцеловал его через полтора года, как начал процесс ухаживания. Он мог и раньше это сделать, но Антон не понимает их тонкого игрового намека, это островные рождающие видят на раз все уловки, а для него они все мраком покрыты. Пришлось перестать намекать, а наступив себе на глотку, повести себя чуть более вульгарно и поцеловать его, при этом ожидая закономерного укуса, как сделал бы островитянин, не подавший ответного намека, что поцелуй был бы уместным. Но Антон не укусил, ему понравился поцелуй и он, впервые, смутился. Это была небольшая победа. И дагжи до конца уверовал, что он на правильном пути. Если Антон не понимает их букет намеков и уловок, не может правильно оценить всю глубину заинтересованности, то и дагжи не всегда видит и понимает, что добился цели. Его не понимают, а он не видит - удачно или нет это действие. Единственное что он научился понимать - Антону нравится, когда за ним ухаживают взрослыми ухаживаниями. Подать руку, накинуть на плечи куртку, подставить стул, говорить, как с равным, никаких намеков на их разность пола и что он что-то не поймет, плюс еще тонна всяких мелочей, которые делают взрослые любящие пары - вот такие ухаживания он воспринимает быстро, ему приятны они и дагжи отбросил первую часть ухаживания, не без задержки для понимания, что делает все правильно, и перешел к процессу сближения, словно они уже обменялись украшением конут, дабы все видели: идет процесс помолвки.
Для того, чтобы Антон не устал от одних только ухаживаний, дагжи перешел к соблазнению. Несколько встреч, поцелуи более чем настойчивые, а затем жаркое соитие, которое заставило забыть все на свете. Это было волшебно и после того, как Антон отдышался, они продолжили. И в ощущении радости и искреннего желания стать еще ближе, он забыл, что он дагжи, что он воин тятьянга, да и о нем самом забыл напрочь.
Но тятьянг не забыл о нем. О, он не забыл и дагжи был вынужден покинуть распробованного им рождающего. Пришлось, еще ранее, когда только пробовал и выяснял что и как делать, сказать, что работает на плантации стражем сменным методом и уезжает к себе на остров домой. Испугался тогда, что Антон, как сделал бы это островитянин, заподозрит неладное. Но он не заподозрил, и даже после очередной разлуки было видно, как рад встрече. Вообще, после того, как дагжи впервые поцеловал, проявил более агрессивную инициативу, для островитянина, Граци стал более заинтересован его персоной, а после первого обжигающего соития, он смотрит другими глазами - надежда, радость, некая робость, ожидание и начинающее прорастать доверие. И вот опять - тятьянгу надо! Да что б этого тятьянга перевернуло!
Аж зарычав, несясь к прибывшему малому скоростному кораблю, клял всех вавэхдэ-тятьянг-рази разом и не мог допустить, чтобы они заметили его опоздание. Оно не допустимо! Перепрыгнув через какой-то забор, будучи в своей звериной форме, правда ограничив выброс своих сил, да вообще задавив их, что только настоящая ищейка сможет найти след, он мчал во весь опор. Мчал один, так как остальным дагжи здесь быть незачем, ведь приближенный и самый верный воин тятьянга - это дагжи Донг-Ху!
Завидя борт корабля, мерно покачивающийся на малых волнах гавани, припустил еще быстрее и с разгона пронесшись по каменной насыпи, прыгнул в воду, перетекая в человека, мощно загребая руками наращивая скорость, оказался у спущенной вниз веревочной лестнице. Взобравшись по ней, перемахнув через борт, метнулся к палубе кают. Быстро, практически кубарем спустился, пролетел разделявшие его и каюту метры, остановился у нее, постучал в дверь. Ему ответили, разрешая войти. Когда за ним закрывалась дверь, был слышен удивленный и веселый голос:
- Дагжи, ты решил искупаться?
Шхуна тятьянга вновь прибыла к берегам головного острова государства. Прошло опять чуть больше двух лет, и на этот раз все думы тятьянга были заняты тем, как ему приблизиться к Граци Антону и начать официальное ухаживание. Какой там двор, какие там обиды? Да все они ему больше не интересны даже как добыча для хищника. У него есть бриллиант и он бережно хранит его на бархатистой подушке, оберегает только самыми лучшими воинами и стережет от всяк косящего. Куда там двору! Они даже чихнуть его теперь не заставят.
Дворец встретил подозрительной тишиной. Тятьянг получал письма-сведения о том, как ведут себя вавэхдэ и его вавьи. Сведения более чем пестрым ковром покрывали личную жизнь правителя. Как и думал дружный с Яши-ын-Ди тятьянг, да еще и по крестинам братом крови приходящийся, тот понял, что у него нет самой главной части в процессе становления пары и отрывался как мог, как хотел и как хватало фантазии - его лишили процесса ухаживаний самцом. А все три аспекта у него на высшем уровне, так что вавэхдэ был вынужден не просто терпеть его выходки и капризы, но и ограничивать свое раздражение - вавьи был беременный. А раз так, его и пальцем трогать нельзя. Но даже разродившись, даже пройдя обряд, Яши-ын-Ди не успокоился.