- Тебе, оанах, придется подождать. - Приложил руку к его груди и постучал пальцами, покачал головой. - Еще не готово. Иди в малую столовую. Накрою там.
- У, - покачал головой Донг-Ху, - долго.
- Иди. - Погнал с кухни крестный.
Весело посмеиваясь, дурачась, молодой мужчина вышел с кухни, после чего степенно, но заложив руки за спину, как ребенок или шкодник игриво сверкая глазами, прошел в сторону малой столовой. Нэнэ любит его, он любит Нэнэ, и эти перебранки с ударами ложкой их любимое занятие, когда повзрослевший кот приходит в гости.
- О! Пьянь проснулась! - раздался веселый голос.
- Яши-Ди, ты никак дома? И нигде не заблудился? - усмехнулся Донг-Ху проходя в столовую, видя азарт в темных глазах с едва заметным синим отливом. Усмехнувшись, стал приближаться к нему, но братец, поняв уловку, начал отходить вбок.
- Это кто еще блудит! Вот ты себя вчера не видел. Вот где блуд и стыд! "Нэнэ, дай я тя расцелу-у-у-ую! Нэ-нэ, я ку-у-у-шать хотю-ю-ю! - подражая пьяному говору, сын крестного ухмылялся язвительно, - ну Нэ-нэ-нэ…ну…ик…я так тя лублу!"
- Да не было такого! - возмутился Донг-Ху улыбаясь.
- А ты докажи! - улыбаясь и держась на расстоянии, выставляя стол в качестве гаранта своей безопасности, брат перемещался ровно на столько же шагов, сколько делал их Донг-Ху. - Приполз пьяным в уматень! - "пьяный" братец ускорился, и "трезвый" братец тоже. - Лыка не вяжет! - вскинул указательный палец вверх, словно утверждал прописные истины. За ним, наращивая скорость, уже начиная бежать, следовал братец им порицаемый. - Тащить до кровати пришлось! Спать не давал всю ночь! То песни, то…у-у-а-а-ай! - закричал Яши-Ди, будучи пойманный быстрым воином. - Нет-нет-нет-нет! - заверещал он, ощущая самую ужасную кару за голословие - щекотки!
- О, да! - смеясь и щекоча бока братишки, Донг-Ху истинно наслаждался его реакцией. - Да-да-да! - повалив его на пол, щекоча и посмеиваясь, слыша дикий хохот брата, и останавливаться не собирался. Удерживая елозившего братца, не давая вырваться, практически оседлав его и терзая бока умелыми щекотками, от азарта язык высунул. Они покатались по полу, смеясь и попискивая от щекоток, яростно сопротивляясь и наслаждаясь моментом. Было весело, как и всегда. Легко, весело, как истинные братья, где нет никакого запрета, этикета воина и не воина, просто как семья. Весело и классно!
- Ну хватит полы натирать! - раздался веселый голос Нэнэ. - Руки мыть и кушать!
Мгновенно Донг-Ху отпустил младшего, даже подхватил его за шкирку и поставил на ноги, после чего быстро полетел в первую попавшуюся сторону, где есть раковина. Яши-Ди держался за бока, весь растрепанный и приходил в себя от скорой расправы за свое нытье.
- Смотри, так и до Богов защекотать может. - Покачал головой родитель.
- Да-к если ж я хоть слова неправды сказал! - возмутился Яши-Ди.
- А ему какая разница, за что тебя щекотать?
- Ну да. Изверг! - громко оповестил столовую братец и пошел в сторону кухни, руки мыть и волосы прибрать - прическа вся всклокоченная, как и одежда.
Через несколько минут семейство расселось по местам, принявшись трапезничать.
- Как поживает тятьянг? - спросил брат.
- А то ты не знаешь? - скривился Донг-Ху.
- Да? - братец усмехнулся. - Я, в отличие от тебя, служу самому вавэхдэ, а никак не тятьянгу. У меня должность не позволяет служить двум господам.
- Хм, - сощурился Донг-Ху, - а я, значит, могу служить двум господам? Через твои уста, так?
- Ой, да было бы что передавать, давно бы кляузу настрочил!
- Но-но-но! - встрепенулся брат.
- Дагжи, - мягко и ласково, но сощурив глазищи, продолжил, - заметь, я сказал "было бы", и также заметь, спрашиваю "ка́к поживает". Чуешь разницу?
Донг-Ху на мгновение задумался, погонял мысль, после чего степенно склонил голову и произнес:
- Простите, достопочтенный младший секретарь совета, не уразумел сразу, что вы великодушно прикроете глаза на мое поведение вчера и то, что тятьянг не лицезрит мое тело сегодня.
- Вот так бы всегда, - хмыкнул братишка и тут же выставил руки барьером, так как братец-воин тут же полез щекотать его.
- Ну хватит вам, дети. - Посмеиваясь Нэнэ покачивал головой.
Когда они покушали, Донг-Ху вышел на балкон и осмотрел простор. Рядом с ним встал брат. Оба несколько минут помолчали. Оба наслаждались пространством, видом с балкона и чистым воздухом. Несколько минут тягучей и безмятежной тишины, вздох и Донг-Ху повернул голову:
- Спрашивай.
- Ну что у тебя спросить, дагжи, - брат покачал головой и усмехнулся. - Вавэхдэ беспокоится о своем брате. Как провели компанию? Был ли ранен? Ты ведь понимаешь, ему подробностей никто не расскажет, а ведь он начинает всерьез волноваться. И ты прекрасно понимаешь, когда волнуется вавэхдэ, житья никому нет. Так что братец, рассказывай, как и что делал тятьянг, куда нос совал, где ранку получил и прочая ласковая и не очень муть, которую я буду вынужден отредактировать в виде письменного отчета. С меня стребуют не сегодня, так завтра.
- Да не было ничего такого. - Пожал плечами Донг-Ху. - Опасного.
- Ну-ну. Если у тебя есть ранение, о которых Нэнэ не знает, значит не настолько легко и мягко было там, в заварушке, благодаря которой ты получил звание воина дагжи. И если пострадал ты, то и тятьянгу досталось. Насколько сильно?
Вздохнув, покосившись на твердый и уверенный взгляд, пожевав губу, сдался.
- Бедро. Задели в бедро. Похромал недельку, покомандовал лежа на носилках, встал и дальше пошел. Не хромая. Все. Больше ничего такого.
- Уверен?
- Яши-Ди, это отредактированная версия. - Покосился на брата Донг-Ху.
- Понятно. - Нахмурился брат. - Значит было "почти сдохли" и "чудом выбрались". Вавэхдэ не обрадуется.
- Яши-Ди, - просительно протянул он его имя.
- А что "Яши-Ди"? Вот что? Как мне такое писать прикажешь в рапорте отчета со слов верного шпиона за состоянием здравия тятьянга? И это при том, что ты получил повышение! Переступить через одну ступень в ранге можно только если жизнь на кон положил и знал - не выбраться, но сумел это сделать! Ты вообще понимаешь, как смотреться будет мой отчет? Что еще было?
Донг-Ху насупился. Несколько минут он напряженно думал. Потом вздохнул тяжело, покачал головой.
- Предали нас. Предателя наказал сам, лично. Никто из воинов не мешал схватке. Ранил его предатель отравленным клинком в бедро. Еле откачали. Тащили на себе по вражеской территории четыре дня, еще три дня по нашей, на корабле. Лекарю посмертно награду. Его убили через неделю, как вышли. Засада была. Не усмотрели, но тут тятьянга не тронул никто. Не успели. Это все.
- Вот, другое дело. За такое могут через звание вознаградить повышением. - Кивнул согласно Яши-Ди. - Точно больше ничего не добавишь?
- Ну ты и наглец! - возмутился брат.
- Ну а что? Я вот тоже хочу премию, - он посмотрел на него и усмехнулся на кулак, что ему показали.
- После твоего отчета, тятьянга точно ко двору призовут.
- И его верные дагжи должны будут тоже присутствовать. - Усмехнулся Яши-Ди. - А ты как думал? Ранили отравленным клинком! Да вавэхдэ всем дагжи и не только, такие плеши на голове сделает, пока таскать за их боевые косы будет, что плакать и молить о снисхождении, как детки малые будут.
- А ты еще подробностями приукрасишь? - сквасился Донг-Ху.
- Конечно. - Важно кивнул головой младший секретарь совета. - Я ведь через какие-то руки получаю сведения, а кто и сколько приукрасил, дабы доблесть свою описать, увы, не знаю. Все, что дошло до моего уха, то и чисто напишу в отчете.
Донг-Ху, отряд тятьянга и кавалерия вавэхдэ, что прибыла забрать его в столицу, дабы представить пред очи монаршие, взошли на быстроходную шхуну. Через пару дней они прибыли к головному острову, где располагался Великий дворцовый город. На этом острове был всего один город и вокруг него деревни, поселения и маленькие хутора. В порту, который отличался от торговых порт-городов, были только доки, военные корабли и суда, принадлежавшие знати и Домам, работали только те, кто прошел проверку, и как было положено, прибывших встречал военный кортеж, состоявший из сотни головорезов личной гвардии вавэхдэ. Шутка-ли, тятьянга ранили! Да еще кто? Предатель! Воистину, если вавэхдэ волнуется, спокойствия нет никому. Не зря они братья.
Тятьянг вышел на палубу, хмуро осмотрелся и кивнул своим дагжи, дабы не отставали. За спиной мерными шагами шел Донг-Ху, осматриваясь по сторонам. Как только трап был спущен, на берег стали сходить кошачьи всадники, коими были дагжи и мьяры, те самые, через которых переступил Донг-Ху в своем назначении. Перед процессией из тридцати отобранных и лучших, временем проверенных воинов, ехал отряд, посланный вавэхдэ, который состоял только из дагжи и сам достопочтенный разис(генерал) Оморши-Яс руководил ими. Его послали только для того, чтобы тятьянг гарантировано прибыл ко двору вавэхдэ в кратчайшие сроки, а не прикрылся "ну вот позарез было надо ехать именно туда и именно тятьянгу с его воинами!" Только поэтому сам верховный главнокомандующий всей армией вавэхдэ, его кровно-преданный воин, самолично съездил и привез непутевого брата своего господина.
Тятьянг…увы, двор его обожает, а он его терпеть не может. Своеволен, своенравен, горяч и на войне готов голову сложить, лишь бы не рутина дворцовых зданий и переходов. С давних пор тятьянг и двор в контрах. Вернее, он к ним когтями, а они к нему с мягкими подушками. И все почему? Банально! У тятьянга нет пары. У тятьянга нет гарема. У тятьянга нет фаворита. Тятьянгу еще не подарили ребенка. А за то, чтобы породниться с вавэхдэ, двор на какие только ухищрения не идет! Однажды даже разоблачали слишком умных с настоящими шпионскими играми, слежкой, ловлей на живца и для чего? Да банально и просто: тятьянгу вменяли реально-рожденного ребенка. И ведь умудрились же как-то спереть силы у него и при предъявлении претензий предоставить доказательства! Правда зверь тятьянга так взбеленился, что претензиаты были вынуждены убегать в страхе, а потом прятаться по островам, дабы избежать ярости брата вавэхдэ.
Вот и сейчас, сидя в седле верного боевого кота, тятьянг не испытывал радости по поводу возвращения назад. Да его и отправили проветриться по границе, дабы поостыл немного. Он ведь бушевал так, что доставалось всем - и правым и виноватым. Но, как оказалось, времени остыть, увы, мало. Едет и морщится. Косит глазами по всем приметным местам, где ранее гонял нерадивое "семейство", покачивает головой - быстро отстроились. А ведь он и его самые верные люди, среди которых и Донг-Ху стоял в первой линии, спалили к чертям собачьим несколько кораблей, пару доков и в азарте даже пару купеческих домов подпалили. Вот он тогда развлекся, а двор притих. Разозлили они парня, он и выместил весь свой гнев на всем, что под руку попало. А попало очень много и очень недешево встало казне правителя. Вавэхдэ же, как увидел итоги его злости и ярости, отослал и тятьянг мысленно ему сказал огромное спасибо и отбыл, но теперь был вынужден вернуться, ибо ранили его в боевой схватке. И брат желал знать, что он действительно жив, что здоров и что…ну не успокоился, но хотя бы немного остыл.
За спиной тятьянга самые верные дагжи, которые жизнь ему спасали, которые с ним вместе спали под открытым небом и на пузе ползли, дабы из окружения выйти. Самые верные, боевые товарищи, даже друзья. Наивно, возможно даже более того, но тятьянг считал их друзьями. И будут они с ним даже во дворце. Так положено. И они, как и тятьянг, двор не сильно жалуют. Особенно пропитанный негодованием Эуля Донг-Ху. Он ведь тоже не из нищего рода, а из более чем сильного, влиятельного и став щитом спины тятьянга, вполне лакомый кусочек для породнения с кем-либо из дворовых. Так что нелюбовь ко двору он испытывает практически равную с Эулем.
Дорога к самому дворцу была известна настолько досконально, что каждый кустик виднелся собратом и другом. Оморши-Яс ехал во главе отряда, перед ним метрах в пятидесяти пробежались разведчики - мало ли какая шлея кому под хвост попадет! За его спиной волна негодования, которая только нарастала, чем ближе они были ко дворцу. И это негодование было вполне понятным. Оморши-Яс самолично усмирял его, когда тут все пылало. Тятьянг разошелся с таким азартом, гонял дворовых как зверь голодный. Шуму тогда было! И теперь двор в некоем замершем страхе и волнении ждет, что же будет. Как тятьянг сейчас поведет себя? И как он примет дворовых придворных? И примет ли вообще? Не начнет ли опять громить столицу. А вавэхдэ, так как брата любит, лишь пальчиком ему в ответ погрозив, спровадит чуть подальше, швырнув пострадавшим компенсацию в денежном эквиваленте, как своре псов сахарную косточку.
Вавэхдэ, чисто по секрету, пошептался с разисом, дабы тот прознал да вызнал, как братец себя ощущает. Нет, конечно правитель не боится его, совершенно, но по двору надо разнести слух - в милости или не милости они. Разис пошептался с самыми приближенными дагжи, которые не так давно получили этот военный пост. И итоги не особо радужные. Для дворовых. Еще пылает внутри недовольство, и, если только дать чуть сухой соломки, полыхнет не удержишь.
Дворец встретил их радостным замиранием - и вроде рады, и вроде бы еще столько же не видеть. Особенно натерпевшимся торговцам из-за его ярости, да матросам, что были тогда на кораблях, перспектива его возвращения внушает суеверный страх. Но увы, кавалькада кошачьих всадников въехала во внутренний двор первого защитного кольца и прошлась до основных загонов для ездовых кошек - ватпэ. Спешились, отдав на попечение ат-жа своих верных напарников, поясняя насколько они капризны. Есть боевые коты, которых нельзя заводить в общий загон, слишком они агрессивны. И поэтому ат-жа, специальные смотрители, как конюхи для лошадей, слушают внимательно, особенно за животных воинов тятьянга - особые привилегии или головы не сносить.
Тятьянг же спешившись, нервно одернул свой костюм, зыркнул на Оморши-Яс и проговорил:
- Да не сбегу я, хватит пасти!
- Велено доставить до главного зала. - Упрямо проговорил разис, ведя данный диалог не первый день.
- Ох уж мне эти правила! - прорычал тятьянг и направился в сторону главного здания, ощущая за спиной идущего Донг-Ху.
По этикету разис шел первым, так как исполнял приказ вавэхдэ, сразу за ним ведомый, его личные стражи, состоящие из дагжи и только из них, а за ними уже дагжи, что были при разисе. Этакая своеобразная очередь.
Дворец, его внутреннее убранство не изменилось ни на миллиметр от того, что помнил тятьянг с самого рождения, еще мальчишкой бегая здесь и уже юношей проходя. И вот он дома. Не сказать, что он настолько не хотел бы вернуться. Он немного соскучился, но только по семье. Увы, двор ему любить не за что, поэтому встреча с родственниками будет не столь приятна, ведь вавэхдэ обязан устроить небольшой званый ужин. Дабы тятьянга поприветствовали самые именитые придворные, или дворовые, как их принято называть.
- Тятьянг Эуль Доан-га-Кху, - провозгласил придверный слуга, открывая двери в большую залу, где сидел или стоял, как было ему угодно, вавэхдэ Ынахдар Улиму.
Брат, его вавэхдэ, его старший член семьи и по силе, и по власти, и по возрасту - сильный, смелый, крупный в плечах и высокий, с зверем лев "белая" масть, имел симпатичное лицо, темные длинные волосы для плетения боевой косы и с темными синими глазами их рода. Он являл стать и мощь, его уважали и боялись - характер к тем, кто не часть его семьи, совершенно ужасающе жестокий. Только семья может увидеть его улыбку, может ощутить его нежность и ласку, а всем остальным он шлет тысячи иголок, дерет их в хвост и гриву, и никогда не забывает обид. Эуль вошел в залу, нашел глазами брата, который расположился на своем троне и ощутил спиной, как за ним дверь закрыли никого не впустив. Даже личного кровного стража Донг-Ху, этого кареглазого преданного воина. Его брат повел руками, показывая свое желание очистить залу. Вышли все лишние, даже стражей не осталось, а все, кто был до этого в зале за шторами, словно испарились. Ынахдар, как только они остались наедине, стремительно сошел со ступеней, обнял его и крепко прижал к себе.
- Я когда-нибудь на кол посажу Яши-Ди! - в сердцах выдал правитель. Отстранился и осмотрел более чем здоровый окрас лица, никакого намека на бледность. - Он допрыгается. Такой опус написал, что я седеть начал на третьем предложении, а к пятому не помню, что было и опомнился в руках врача!