Костя подхватил сразу начавшего вырываться енота и потащил его на кухню, смеющийся Антон вошел следом с сумкой.
— Давай уже что-то перекусим, - предложил проголодавшийся Костя.
— О, пирожки! — Антон выложил на стол бумажный сверток с крошечными пирожками.
Костя тут же схватил один и целиком засунул в рот.
— М-м-м, объеденье. Обожаю пирожки твоей мамы.
Антон выкладывал на разделочный стол курицу, небольшое ведерко с яйцами, банку со сливками и еще какие-то свертки, содержимое которых Костя на расстоянии опознать не мог.
— Там Саша подъехал, — прокомментировал Антон.
— Пойду маму встречу, а то как начнет трезвонить, еще твою разбудит, — Костя, отпив подостывший кофе и подхватив Лакки, пытающегося добраться до пирожков, встал из-за стола.
***
Инга с удивлением разглядывала куртку, висящую на вешалке, черную с фиолетовым, вот только на черном фоне расцветали крупные розово-оранжевые цветы.
— Это Антона? — с легким отвращением шепотом уточнила она.
Костя закатил глаза.
— Ма, ты серьезно? Это Антоновой мамы, она сейчас отдыхает.
— Слава богу, — с видимым облегчением выдохнула Инга. — Она приехала на день рождения Антона?
— Совпадение. Пойдем на кухню, я все расскажу.
— С днем рождения, Антоша! — искренне воскликнула Инга и чмокнула его в щеку. — Поздравляю!
— Спасибо.
Несмотря на то, что Инга всегда относилась к нему дружелюбно, Антон понимал, что в глубине души она совсем не так представляет себе пару своего сына. Он чувствовал, что вполне искренне нравится ей, но только сам по себе, как отдельный человек, не как парень ее Кости.
Инга проскользнула на диванчик, умостилась по центру и только тогда вытащила из заднего кармана джинсов сложенную бумажку и протянула ее Антону:
— А это тебе подарок.
На колени Инге сразу забрался Лакки, хищно оглядывающий стол.
Бумажку Антон принял с внутренним трепетом, быстро посмотрел на Костю, но тот сам недоумевал.
— Что это, ма?
Антону почему-то стало страшно, а ну там написано, чтобы он убирался и оставил Костю в покое? Он медленно развернул листок и с непониманием уставился на странную запись: «сан. Лесное озеро
двухместн. ном.
21-24.10
доп. усл.
оплачено»
Костя выхватил бумажку, изучил написанное, подняв брови, и посмотрел на маму:
— Отправляешь Антона в санаторий?
— Вместе с тобой, — заявила довольная Инга. — Сегодня выезжаете, во вторник утром назад, там прием с двух, а выписка с десяти. Курортные карты сейчас выдают на месте. Этот санаторий давно уже превратился в дом отдыха, но услуги — я там вам, кстати, дополнительные заказала — на уровне. Что массажи, что грязевые ванны, — она прижмурила глаза, — м-м-м, сплошное удовольствие. Жаль только, что всего на три дня, вам бы на десять поехать.
— Ма, как ты могла? — вскричал Костя, которому страшно не хотелось тащиться в какой-то задрипанный санаторий и сидеть там три дня со старперами. — Почему не спросила? Может, у нас свои планы? Кстати, у нас и есть свои планы.
— И какие же? — посмотрела на него Инга. — Валяться на диване перед телевизором? Это вы и так каждые выходные делаете.
— Ничего подобного! — возмутился Костя. — Вот сегодня мы как раз собирались выйти.
Инга с недоверием хмыкнула:
— И куда же?
Костя молча сверлил ее сердитым взглядом.
— То-то и оно, — удовлетворенно заметила Инга, почесывая Лакки. — А там действительно хорошие массажисты и полезные грязи. Знаешь, как вы оздоровитесь за эти дни? Вы ж сидите не разгибаясь перед своими компьютерами, проблемы со спинами наживаете.
— В любом случае, приехали родители Антона, чтобы провести с ним его день рождения, так что уехать мы никак не можем, — твердо заявил Костя. — Езжайте вы с Сашей. К тому же мы вообще-то работаем в понедельник и во вторник тоже.
— Ленке своей позвонишь и отпросишь себя и Антона, да и решать Антону, а не тебе, — Инга пристально посмотрела на Антона, — это его подарок. А ты, если так уж не хочешь ехать, можешь не ехать.
— Антон тоже не хочет, — уверил Костя. — Ну, чего ты молчишь?
Антон пожал плечами, уставившись в бумажку.
— Я никогда не ездил в санаторий, — наконец произнес он. — Я вообще нигде, кроме дома и райцентра, не был. Я и сюда-то первый раз приехал после школы поступать в университет.
Костя озадаченно молчал, Инга торжествующе улыбалась.
— Ну что, дайте, что ли, кофе. И что вон там такое? — она вытянула шею, пытаясь разглядеть, что в свертках на разделочном столе.
— Пирожки, — улыбнулся Антон. — От Лакки убрал.
Он взял широкую пластиковую миску, но Инга замахала рукой:
— Не перекладывай! И так съедим, а что останется, с собой возьмете. Пирожки-то с чем?
— Разные. Эти с мясом и вроде с печенкой, а вот эти, швами наверх, с яблоками и грушами.
Инга схватила пирожок, разломала пополам и отдала одну половинку Лакки.
— Крошечные какие! Вкуснятина!
— Мама, не балуй Лакки.
— Что? Пирожок был с мясом и рисом. Лакки же все время ест мясо с крупами.
— Выпечка ему нежелательна.
Лакки, управившись со своей половинкой пирожка, развернулся мордочкой к Инге и облизал ей губы.
— Фу! Поросенок! Ты когда последний раз чистил зубы?
— Как раз вчера вечером, Антоновой щеткой, — ехидно заметил Костя.
Инга, смеясь и возмущаясь одновременно, спихнула Лакки с коленок и выбралась из-за стола к мойке. Только она вернулась за стол, вымыв рот, как раздался звонок в дверь.
— Сашка, что ли, так рано? — она посмотрела на Антона, не успевшего сесть на место.
— Я посмотрю, — сказал он.
Услышав незнакомый мужской голос, к которому присоединился столь же незнакомый женский, Инга скользнула вслед за Антоном.
— Доброе утро, — поздоровалась она, надо понимать, с его родителями.
— Доброе, — повернулась к ней невысокая, но крепенькая женщина, глаза ее расширились, и она вскричала: — Боже, какая красавица! Это твоя девушка, Антоша? На Костю похожа. Костина сестра, что ли?
Антон сглотнул и побледнел, глядя на Ингу. Если она сейчас заявит, что не она его девушка, а совсем наоборот, ее сын — его парень, то масштабы начавшегося скандала Антон даже представлять себе побоялся. Родители однозначно никогда не одобрят его связи с парнем, а потому и говорить им об этом Антон не планировал. Что они сделают? Отвернутся? Заставят выбирать между ними и Костей? Любое решение плохо. Он не может отказаться от Кости, но и лишаться родителей тоже не хочет.
Инга почувствовала, как напрягся Антон. «Девушка»… Понятно. Значит, его родители не в курсе его предпочтений и, скорее всего, к такому открытию отнесутся отрицательно. Антон их нежно и преданно любит, не захочет ссориться с ними и терять их, а потому есть вероятность, что расстанется с Костей. Ей этот вариант подходил. Расставание. Вот только сыну разбитого сердца она никак не желала, как бы ни хотелось, чтобы он снова начал встречаться с девушками. Ну не могла она до конца принять их отношения! А Антон ведь очень хороший, заботливый, готовит прекрасно. И симпатичный. Спокойный, умный, преданный. Сплошные достоинства. Кто из бывших Кости мог бы всем этим похвастаться? Инга в глубине души не сомневалась, что поссорься Костя с Антоном, и Костя станет очень несчастным. Нет, не могла она своими руками такое совершить.
— Это моя мама, — заявил подошедший с Лакки на руках Костя. — Здравствуйте, Илья Никифорович.
— Как «мама»? — воскликнула Дана Стояновна, переводя взгляд с Инги на Костю, на Лакки и снова на Ингу. — Это ж во сколько ты Костю родила?
— Ма! — возмутился Антон.
— В двадцать один, — удивленная бесцеремонностью гостьи, спокойно сказала Инга.
— А енот-то, енот! Отец, это ж Лакки!
— А давайте в комнату пройдем, — громко предложил Костя.
Да уж, на знакомство с родителями парня своего сына Инга никак не рассчитывала, приезжая сюда. Она предоставила Косте с Антоном устраивать их в комнате, а сама вернулась на кухню. Недаром говорят, что простота хуже воровства, как раз тот случай. На кухню зашел Антон и тихо произнес:
— Инга, простите, пожалуйста, маму. Она не хотела вас обидеть, просто не ожидала, что вы окажетесь такой молодой и красивой.
— Не такая уж и молодая, — проворчала Инга.
Антон попытался еще проблеять что-то оправдательное, но Инга отмахнулась:
— Давай не будем портить твой день рождения ненужными выяснениями отношений.
— Спасибо, — тихо сказал Антон, и Инга догадалась, что благодарит он ее не за разговор, а за молчание перед его родителями.
***
— Ну давайте по маленькой, — Илья Никифорович разлил коньяк, пробормотав: — Эх, надо было свою, материночку, брать. Как же это я не подумал. Ну, за тебя, Антоша, — он поднял фужер и посмотрел на жену: — Хорошего мы вырастили парня. Горжусь тобой, сынок! Ну, дрогнули!
— Батя… — смущенно пробормотал Антон.
Илья Никифорович заел коньяк кусочком сырокопченой колбасы, пробормотав:
— Вот что это за колбаса такая пластмассовая?..
— Ешь мясной рулет, — Антон подхватил вилкой кусок рулета и положил ему на тарелку.
— Мы в следующем месяце свинью колоть будем, ты ж приезжай обязательно, — сказала Дана Стояновна. — И Костю с собой бери, лишние руки не помешают.
Костя перекосился, а Инга хмыкнула. Ее циничный сын очень любил животных и предпочитал не задумываться о происхождении мяса на столе. Наверное, считал, что оно само собой зарождается в лоточках в магазине, как и куриные безголовые ощипанные тушки, не имеющие ничего общего с наглыми упитанными хохлатками, бегающими по птичьему двору в деревне у Сашиных или у Антоновых родителей.
— Между первой и второй перерывчик небольшой, — провозгласил Илья Никифорович, разливая коньяк. — В следующий раз обязательно возьму свою самогонку. Ох и хороша, зараза, чистая, как слеза.
— Можно было вишневую наливочку взять, — вставила Дана Стояновна. — Домашняя, вкусная словно конфетка.
— За тебя, Антоша, сынок, — снова поднял бокал Илья Никифорович. — Ты у нас молодец! Выучился, устроился в городе, работу нашел хорошую.
— Теперь бы еще жену, — вставила Дана Стояновна.
— Сам всего добился, — продолжил Илья Никифорович, не обращая внимания на жену. — Настойчивый ты и умный, оставайся таким и дальше, Антоша. За тебя, сынок.
Он отломал кусок фаршированного картофеля, прожевал.
— Ох и вкусно! Это кто ж такое приготовил?
— Антон, — сказал Костя.
— Вот! — поднял вилку Илья Никифорович. — Об этом я и говорю. Антон у нас на все руки мастер! И дров нарубить, и огород вскопать, и баню отремонтировать, и на охоту со мной. Еще и готовит! Молодец! Не то что эта курица, сестра твоя, Антоша.
— Ты чего, отец, разошелся? — возмутилась Дана Стояновна. — Чем тебе Светка не угодила? Что она, не готовит или работу домашнюю не делает?
— Ой, — отмахнулся Илья Никифорович. — Что ты сравниваешь божий дар с яичницей? Светка с ее куриными мозгами еле доучилась в школе, все после девятого класса норовила в райцентр уехать в училище поступать.
— И пусть бы ехала училась, — заявила Дана Стояновна.
— Чему училась-то? Она тогда бы тебе в подоле уже в пятнадцать принесла.
— Зря ты, отец, наговариваешь. Вон она курсы закончила, работает бухгалтером, замуж вышла, двое деток хороших, — возразила Дана Стояновна.
Костя на словах «работает бухгалтером» не мог не взглянуть на Антона, тот искоса посмотрел на него, улыбнулся уголками губ. Ему явно было неудобно за родителей. Костя протянул под столом руку и сжал его бедро, мол, все хорошо, я с тобой. Они с мамой чувствовали себя на этом «празднике» чужой жизни явно лишними, сидели тихо и только переглядывались недоуменно, было неловко присутствовать при подобном выяснении отношений.
— Максимка и Алиска — единственное хорошее, что получилось из ее брака с этим. Тьфу. Два сапога пара!
— А зять тебе чем не угодил? Он всегда по хозяйству помогает, что ни скажи.
— Не надо мне угождать!
— Бать, — тихо сказал Антон.
Тот посмотрел на него, на Костю с Ингой, сидящих с одинаковым выражением на лице «нас здесь нет».
— И то. Что-то я разошелся…
— Тебе пить нельзя, сразу такой языкатый становишься, — отметила Дана Стояновна и огляделась: — Ой, а где енот? Лакки где?
— В ванной, играет, — ответил Костя.
— Как в ванной? А не утопнет?
— Да нет, у него там вода в тазике, но он и поплавать любит.
— Ох и забавный зверь, — покачала головой Дана Стояновна.
— Хотите посмотреть?
— А хочу!
Она встала и выжидательно уставилась на Костю, тот вылез из-за стола, незаметно скользнув рукой по спине Антона. Ему казалось, что незаметно, но Инга увидела и увидела также, как Антон опустил резко засиявшие глаза. Вот незадача. Похоже, у нее все-таки будет зять вместо невестки.
— Вы куда? — насторожился Илья Никифорович.
— Так на енота ж глядеть, он там в воде играет.
Тот скептически хмыкнул, но промолчал.
Костя тихонько приоткрыл дверь, прижав указательный палец к губам.
— Заходите.
Дана Стояновна чуть ли не на цыпочках вошла в ванную комнату. Естественно, Лакки заметил движение и поднял голову, внимательно изучая незваную гостью. Костя зашипел — он заметил в лапках енота трусы Антона. Видимо, Лакки, наигравшись своими игрушками, по лестничке успел спуститься из ванны и наведаться в стиральную машину. Лакки ничего интересного для себя в вошедших не обнаружил и принялся снова полоскать Антоновы трусы.
— Ой, стирает, гляди, Костя, — захихикала Дана Стояновна и прижала руку к губам. — Прям как настоящий человечек, гляди-гляди.
Они еще немного понаблюдали, как Лакки запускает в тазик к трусам игрушечных уточку с утятами, разноцветные и разнокалиберные пластмассовые кольца от детской пирамидки. Каждую игрушку Лакки тщательно прополаскивал, вытаскивал, осматривал со всех сторон и снова притапливал в тазике.
— Мать! — донесся крик из комнаты, и Костя, тронув Дану Стояновну за руку, предложил вернуться к столу.
— Где вы бродите? Садитесь скорей. Енота она не видела, — бурчал Илья Никифорович, разливая коньяк.
— Хватит уже, отец, а то укачает на обратной дороге, — забеспокоилась Дана Стояновна.
— Не кипиши. Это последняя. Здравко написал, что почти распродался, скоро прикатит.
— Так, бать, давай я чайник поставлю, там же торт еще.
— Успеется, не суетись, Антоша. А давайте выпьем за любовь!
Инга удивленно подняла брови, но потянулась чокнуться.
— Да, — подхватила Дана Стояновна, — чтобы тебе, Антоша, встретилась замечательная девушка!
Илья Никифорович, закусив, заговорил:
— Я же в Афганистане служил, успел еще попасть в конце восемьдесят седьмого. В восемьдесят восьмом начали наши войска выводить уже оттуда, так что недолго я там был, да там и тяжело долго-то — многие в цинковых гробах домой возвращались.
Отец про службу в армии рассказывать не любил, и Антон не понимал, с чего он вдруг начал, да еще не дома, а в чужой для себя компании.
— Ты это к чему, отец? — удивилась Дана Стояновна.
— Я это к вопросу о любви. Так вот, направили нас в одну провинцию, там база наша находилась. А душманы они ж везде, как тараканы. Им каждый холмик, гора, камень, куст — земля родная, и цель у них — полное и повсеместное уничтожение противника, нас то бишь. Были в нашем взводе два друга, и как-то один решил в речке за блокпостом искупаться и белье свое постирать. Оно и понятно — мы там по несколько месяцев не мылись — грязь, вши, дизентерия. И его душманы захватили. Раз сразу не убили, значит, пытать будут.