- Простите мою дерзость, господин, - Сувон упал перед наемником на колени. - Цепи у Або на ногах, они будут ему мешать. У нас никто в цепях… ни разу не работал. Простите, господин.
- Ладно, пусть на день снимут, - буркнул Павил, - но ночью снова заковать! Этот раб дерзок. Непокорен. Его надо учить повиноваться господину!
- Слушаюсь, - склонился евнух до земли, - и повинуюсь.
- Куда угодно, лишь бы от тебя подальше! - пробормотал я, следом за Сувоном выходя из комнат генерала.
***
Я рано радовался, ибо оказался в еще более жестоких путах несвободы. Цепи с ног сняли, но взамен ко мне приставили двух дюжих надзирателей из числа людей Павила, встретивших меня бранью и зуботычинами.
- Ну что, твое высочество, готов служить на благо своего двора? - с издевкой усмехнулся мне в лицо один из них, вручая два поганых ведра и такой же ковш. - Или привык лишь гадить, оставляя убирать свое дерьмо другим? Сегодня мы тебя научим жизни! Станешь как шелковый после такой работы!
Я не был неженкой, избалованным роскошью и праздным времяпрепровождением, много тренировался, в походах спал на жестком складном ложе, знал тяготы военных будней наравне с простыми воинами, но никогда не выполнял тяжелую и нудную работу по хозяйству. Не знал, как изнурителен бывает труд раба, который целый день таскает ведрами дерьмо из нужника, и как он задыхается от смрада испарений, как ноют руки и болит спина…
Поначалу вид этой зловонной жижи буквально согнул меня напополам, и все съеденное за “завтраком” у Павила внутри не удержалось. Я задыхался, кашлял, тяжело дышал, и предстоящая работа представлялась адом. Вот эту вот немыслимую вонь черпать ковшом, потом нести куда-то далеко в ужасно грязных ведрах?
- Ну, проблевался? - ласково осведомился надзиратель. - Какие нежные бывают господа, и кто бы мог подумать? На, завяжи свой чуткий нос, высочество, и приступай к работе! И помни, с нашей стороны это последняя тебе поблажка.
Повязка пахла чем-то терпким и слащавым, но запах нечистот через нее почти не ощущался. Я с облегчением вздохнул, зажмурился и начерпал из ямы первое ведро…
- Так не пойдет, высочество, ты половину пролил мимо! - ткнув меня палкой вниз, зловеще прорычал тюремщик. Я ткнулся в мерзкую бурую лужицу обеими коленями и снова чуть не захлебнулся в собственной слюне. - Гляди своими зенками, куда льешь ковш, паскуда, иначе мы сейчас тебя засунем в эту яму целиком!
День показался бесконечным. Я черпал и таскал дерьмо, и каждый раз, когда смотрел вниз в нужник, мне казалось, что сейчас умру - настолько отвратителен был вид того, что там плескалось… Руки ломило, с головы ручьями лился пот, но главное - я весь пропах, насквозь, мне не отмыться никогда от этой жуткой вони, а этим негодяям ни в одном глазу! Они еще и умудрялись делать пакости и насмехаться. Один из них поставил мне подножку - в момент, когда я этого совсем не ожидал. Оба ведра я расплескал и вывозился с ног до головы, под злобный хохот обоих наемников.
- Хаха, ты наконец-то выглядишь, как надо, принц, - издевался надсмотрщик, - но вот боюсь, другие рабы не оценят столь изысканной дорогой отдушки и за стол тебя не пустят. А впрочем, сегодня ты работал из рук вон плохо, так что ужин тебе все равно не положен. Но где ты будешь спать? Наверное в свинячьем хлеве, хахаха! Вот только опасаюсь, как бы породистый хряк не зажрал ночью вонючего замарашку! Ему точно не понравится такой сосед в хлеву!
- Иди помойся, говновоз, - брезгливо тыча меня ногой, добавил второй. - На заднем дворе есть бочка. Натаскай в нее воды с пруда, только не забудь заткнуть внизу пробку. Пошарь на полочке, если повезет, то и мыла немного найдешь. Куда рванул? Сначала убери здесь все, чтоб не воняло так невыносимо!
Вода в пруду за день нагрелась, став почти теплой, и ванна получилась довольно приятной. А впрочем, мне сейчас наверняка понравилась бы даже ледяная купель, я рад был окунуть свое истерзанное вонью тело в относительно чистую среду и насладиться запахом воды, которого раньше никогда не замечал. Кусочек мыла оказался крошечным, а мне предстояло еще постирать свою испачканную нечистотами одежду, лежавшую сейчас в ведре, так что я вынужден был расходовать его очень бережно, едва намыливая тело и руки.
Солнце садилось, где-то близко раздавались голоса - рабы, скорей всего, садились ужинать, а я сидел по шею в бочке с водой и чувствовал, как ледяной змеей вползает в мою опустошенную страданиями душу черная тьма отчаянья. Зачем цепляться за такую жизнь? Не лучше ли нырнуть сейчас на дно и обрести покой? Рука наткнулась на ошейник, это придало мне смелости… Так, просто вниз… это не будет больно или долго…
- Эй, раб, ты там уснул? Тебе здесь не бассейн, где красотки мойщицы ублажают господина, так что выныривай давай! - оказывается, и здесь за мной следили. - Считаю до пяти. Не вылезешь, получить пять плетей.
Я вылез, выстирал одежду, насухо отжал и нацепил штаны. Рубаху надевать не стал, решив развесить на просушку в том хлеву, куда меня, наверно, отведут на эту ночь. Черт, Павил оказался прав, еще день-два такой невыносимой жизни, и я сломаюсь, сдамся, буду умолять вернуть меня на место личной генеральской собачонки. Или повешусь на своих штанах в хлеву, и никого не будет в это время рядом, кроме свиньи, которой все равно, что сделает с собой униженный и ослабевший человек…
- Чего застыл? - спросил меня все тот же голос. - Иди вон в тот барак, получишь миску еды, потом тебе покажут место для спанья.
Рабы сидели все вместе за общим длинным столом и ели что-то наподобие каши с мясом. Я остановился на пороге - свободных мест на лавках не было. Что ж, следовало ожидать, что ужина меня лишат. Завтра я точно упаду без сил и утону в том нужнике, навек избавившись от рабской доли, которую и жизнью-то назвать нельзя.
- Чего опять застыл? - меня грубо подтолкнули сзади. - Райт, я привел Або. Ты знаешь про него.
- Да, знаю, - щуплый мужичонка в белом колпаке кивнул мне в угол на полу, - садись сюда, Або.
Так, даже за столом рабов мне места не нашлось, куда уж изощренней унижение! Я усмехнулся и прошел, куда сказали, ничего не возразив. Какая разница, с рабами рядом или на полу? Плевать на все, хотя бы посижу, дав отдых утомленным до предела мышцам. Я был уверен, что еды не получу, но вскоре кашевар поставил передо мной миску с густым желтым варевом, весьма напоминавшим пойло для свиньи, к которому прилагались два куска совершенно несъедобного на вид хлеба. Ни ложки, ни какого-то прибора - ничего…
- Жри, говновоз, чего глядишь? Не нравится еда? Уж извини, но осетра в подливке и бараньих ребрышек сегодня для тебя не натушили, - на пороге показались мои надзиратели. - Что заработал, то и будешь жрать! Руками жри, тебе здесь не роскошные пиршественные залы короля! Если откажешься, накормим силой, потом отведаешь плетей!
Они прошли через всю комнату в мой угол и махнули рукой - рабы мгновенно потеснились и освободили им место на лавке, потом слуга с поклоном подал им восхитительно пахнувшее мясное кушанье. Они довольно ухмыльнулись и принялись за еду, запихивая в свои пасти огромные куски баранины. Я ничего не смог с собой поделать, желудок больно сжался и заныл, и я уже не помнил, как давился своей жалкой грубой пищей, глотая желтую кашу напополам со злыми и бессильными слезами…
- Тебе лишь стоит нам сказать, - провожая меня в убогий барак на ночевку, вкрадчиво шепнул мне на ухо один из надзирателей, - Его Превосходительство отходчив, он немедленно вернет наследному принцу свою безграничную милость и снова возьмет под особое покровительство.
- Пускай он катится в свой ад, ваш генерал! - упрямо прохрипел я, пока на меня надевали мои рабские цепи. - Лучше умру, но никогда ему не покорюсь!
***
Потом я потерял счет дням, похожим друг на друга удивительно и страшно. Я вычистил все нужники, все скотные дворы, таскал помои с кухни и стирал вонючее армейское белье, грузил песок и кирпичи для ремонта пострадавшего от огня левого крыла дворца, замешивал раствор и подавал его рабочим, вытаскивал сгоревшие подпоры и балки… Так день за днем, с утра до ночи. Ладони огрубели и покрылись мозолями, ноги стер в кровь, одежду изодрал, а новой мне не полагалось. В прорехи виделось голое тело, я ел теперь уже без всяких колебаний все, что давали, и неважно что. Просто не чувствовал, чего я ем, лишь бы набить пустой живот…
Павила я эти дни ни разу не видел, но однако чувствовал, что он следит за мной, нетерпеливо ожидая, когда я сломаюсь и запрошу пощады. Мои надзиратели ежедневно повторяли перед сном одни и те же слова о том, что мне стоит лишь покориться, и моя участь полностью изменится. Вот только сделать этого я не хотел. Не мог и не хотел! Первоначальный ужас перед рабской жизнью притупился и потерял остроту, сменившись упрямством, и я ожесточился, став еще больше непреклонным. Пусть лучше я умру, не выдержав непосильной работы, пусть надорвусь и упаду с лесов, но никогда не стану умолять его о милости, он не дождется от меня покорности, ублюдочный мерзавец!
- … Ваше Высочество, не оборачивайтесь, - чуть слышный шепот за моей спиной шел из больших щелей в стене барака, - не спрашиваю, как вы, все и так понятно. Но не отчаивайтесь, мы готовим вам побег.
- Нет, Сет, не надо рисковать. За мной следят, вы только пострадаете напрасно. Лучше, как вы? Как с вами обращаются враги?
- Нормально, принц. Павил отпетый негодяй, он держит в черном теле только вас, все остальные не испытывают унижений. Мы просто делаем свою работу, но к вам относятся как с самому последнему на свете смерду! Если бы мог, то выдрал бы собственноручно Павилу глаза! Нам всем запрещено к вам подходить и разговаривать, под страхом смерти.
- Сет, ты рискуешь, уходи…
- Здесь безопасно, принц, никто и не подумает, что я так рядом, возле вас. Послушайте меня, шанс есть, мы все облазили здесь во дворце, очень помог евнух Сувон. Оказывается, есть такие ответвления подземного хода, о которых мы и не знали! Только Его Величество и некоторые доверенные слуги. Мы убежим, мой принц, только дождемся случая!
- А что потом? Страна покорена, а армия разбита! Скажи, что в городе, и почему Павил до сих пор не вернулся в свою резиденцию, а торчит в Таргасе? Что он тут делает так долго?
- Ищет чего-то во дворце покойной королевы. Сувон сказал, что до него из главного дворца тоже есть тайный подземный ход, но входа в подземелье Павил не нашел. Там очень хитрый спуск, его не обнаружить просто так, если не знаешь, где искать. Евнух нам также сообщил, что знает ответвление, ведущее наружу. Это наш шанс, оттуда мы и думаем бежать, когда прекратятся поиски. Но очень странно - что Павил там ищет? Может, какие-то сокровища? Да и еще, он приказал по камешкам разобрать руины артиллерийского склада, взорванного за день до взятия города… Вы слышите, мой принц? Что вы об этом думаете?
- Так значит, до дворца моей несчастной матушки тоже есть тайный ход? Мерзавец, как он мог до этого дойти?
- Вы про Павила, принц?
- Нет. Но неважно. Сет, я бы хотел, конечно, выйти на свободу, но думаю, что это непомерный риск. Ты так и не сказал, что в городе? Как настроение народа?
- Предатель Витор стал наместником. Он злится, что не королем. Его смертельно ненавидят все. Может случиться все, даже восстание. Хотя все понимают, что победа невозможна. Если мы сможем выйти, то возглавим бунт. Уж лучше умереть в сражении, чем в рабстве! Все, ухожу, кто-то идет. Будьте готовы, принц, мы вас предупредим!
***
Через неделю, в предназначенную для побега ночь за мной пришли. Я поначалу глупо понадеялся, что это Сет, но подняли меня пинками люди генерала. Один из них продел в кольцо ошейника цепочку и потащил меня, как собачонку, в королевские покои главного дворца.
Я ни о чем не спрашивал, мне все равно никто бы не ответил, но весь сжимался от снедающего душу страха. Наш план раскрыт? Сета и всех моих товарищей схватили? И что теперь нас ждет? Пытки и казнь? Тогда зачем меня ведут не в пыточную, а в покои короля?
- Тебя и не узнать, Або! Ну до чего ж грязен, как вшивый драный кот! Я вижу, что тебе пошло на пользу рабское житье! Теперь готов служить Его Превосходительству душой и телом? - ханайская принцесса, собственной персоной.
Я отвернулся, не желая отвечать продажной девке. Чего еще они придумали насчет меня? Зачем вернули в королевские покои?
- Молчишь? Ну ничего, сегодня наконец смиришь гордыню! - зловеще хмыкнула она. - Но прежде тебя надо подготовить. Тащите в ванную эту свинью и отмойте до блеска!
Ее слова привели меня в полнейшее недоумение, потом под кожу липким щупальцем проник вселенский страх. Я не боялся так даже в пылу сражений, где смерть витала рядом каждое мгновение. Что значит “подготовить”? Для чего?
Трое отцовских евнухов сняли с меня лохмотья, жестом показав на наполненный водой бассейн в центре зала. Они хотят, чтобы я влез туда? Что это значит, черт возьми?
Я осторожно встал одной ногой в чистейшую, благоухающую воду и даже зажмурился от удовольствия. Неважно, для чего меня готовят, но сейчас - полузабытое блаженство! Горячая вода и лучшая ханайская отдушка! Пытаясь не стонать, я опустился в ванну целиком… Я тоже человек и иногда могу быть слабым.
Только бы Сет и остальные не попались!
========== Глава 5. Тайная комната. ==========
Меня одели в тонкую, почти прозрачную тунику и короткие свободные штаны до колен, снова закрепили на шее цепочку и потащили к спальне отца. Я ничего не понимал, но беспокоился все больше. Какую новую подлость измыслил в отношении меня проклятый враг? Предполагая самое худшее, я шел, едва передвигая ноги, и конвоиры то и дело дергали цепь, понуждая меня поторопиться. Ни ханайской принцессы, ни Павила я не видел, а спрашивать слуг не имело смысла, тем более что тащили меня сейчас не дворцовые евнухи, а слуги наемника.
Ну так и есть! Я весь похолодел, узнав дверь в тайную комнату возле отцовской опочивальни, в ту самую, где он насильно брал рабов-мужчин. Но для чего меня ведут сюда? Неужели мои худшие опасения верны, и грозный завоеватель, столь мужественный на вид полководец, тоже любит забавляться грязными играми, унижая мужское достоинство своих пленников? Я задрожал, несмотря на все отчаянные попытки сохранять спокойствие, ноги ослабли, и последние шаги до роковых дверей меня тащили волоком.
Со мной вошли только два крепких сильных мужика. Я дернулся и ухватился за косяк, но знал, что это лишь напрасная потеря сил, которых у меня сейчас и так было не слишком много. Легко преодолев мое слабое сопротивление, наемники потащили меня дальше - все это молча, не произнося ни слова. Они не били меня, не пинали, на их бесстрастных лицах не отражалось никаких эмоций. Они лишь исполняли то, что им приказано, не более того.
Их действия не оставляли мне надежды - меня готовили для новых унижений и помешать этому я не мог. Мне оставалось лишь беспомощно стоять посреди этой ужасной комнаты, стараясь не выказывать перед врагами охватившего меня отчаяния и липкого страха.
Мне напялили на голову кожаную маску и закрепили на затылке ремешками. Маска имела прорези для рта и глаз, но нос плотно уперся в кожу и дышать мне стало трудно. На руках закрепили такие же кожаные браслеты с кольцами для цепочек, и грубо толкнули меня вперед, к некоему подобию длинного низкого стола. От неожиданности я упал грудью на это сооружение, предпочитая не гадать о его предназначении. Меня немного подтянули вверх и распластали на шероховатой деревянной поверхности.
Рванувшись из рук наемников, я сделал отчаянную попытку воспротивиться насильственным действиям - в последний раз, действуя чисто на уровне инстинкта, ибо понимал, что мне никаким способом не удастся избежать уготованной мне участи. Так все и вышло, мне не дали даже шевельнуться, притянув тело к помосту тугими ремнями на уровне шеи и поясницы. Руки спустили по обе стороны вниз и защелкнули в специальные пазы какими-то хитроумными замками, ноги широко расставили и тоже закрепили. Ужасная, беспомощная поза, я взвыл бы, если мог, но гордость, а верней, упрямство - единственное, что еще осталось у меня, не дали мне выказывать свой страх перед врагами. Закрыл глаза и так полулежал, распятый пятой точкой вверх, пришпиленный, как туша для разделки. Лежал и ждал, когда появится мучитель.
Однако появился вовсе не Павил, а бывшая ханайская принцесса. Я это понял раньше, чем услышал ее голос - по отдушке, которой она щедро обливала свое тело, и по уверенным мелким шагам, явно принадлежавшим женщине.