Тимур рот захлопнул, в лице изменился не меньше Тима и, вскинув одну бровь, развернулся, чтобы взглянуть на стоящего в дверях кабинета Юрочку.
– А знаешь, Тима, – оглянул он омегу с ног до головы, – я, пожалуй, останусь, – и демонстративно подарил невесомый поцелуй Тиму, на который тот не задумываясь ответил.
Юрочку увиденное ни капельки не смутило, он пружинящей походкой прошёл ко второму креслу у рабочего стола Тима и уселся в него. Тимур плюхнулся следом, Тим со вздохом опустился на своё дохрена удобное кресло, которое из-за навороченной технологии сидушки способно было спасти от геморроя, но не такого, какой судя по всему, развивался у Тима. Однако до прихода всех оставалось полчаса, поэтому тянуть с неудобным разговором было некогда.
– Юра, Юрий, – тут же исправился Тим, прочистив горло, – послушай, на самом деле я не собираю никакую стаю и…
– Все меня называют Юрочкой, а кто назовёт Юрец – получит в торец, – сделал резкий хук Юрочка, демонстрируя данное сочетание слов и действий очевидно не в первый раз.
Тимур сбоку выпучил глаза и закашлялся чаем в попытке замаскировать смех, Тим же немного осел от увиденного и попытался начать снова:
– Юрочка, послушай, никакой стаи у меня нет и не намечается. Дядя Вадим… Он не совсем точно выразился, наверное, они с папой прислали тебя ко мне, чтобы я за тобой присмотрел…
– Ложь, – снова перебил его Юрочка, – они побыстрее хотели от меня избавиться. Папа думал сослать меня в Москву на учёбу, но я пригрозил ему кое-чем, – обвёл Тима с Тимуром лукавым взглядом он, – тогда Вадим предложил пристроить меня в хорошую стаю, но я опять не согласился, – к большому удивлению Тима, продолжил Юрочка, – и тогда Вадим пригрозил пристроить меня в плохую, – он наклонился ближе к столу и подмигнул Тиму, – и вот тогда мне стало интересно.
Тим уже хотел было начать спорить о том, что у него хорошая, исключительно образцовая стая, и что Юрочке здесь будет совсем не интересно, но голос первым подал Тимур.
– Скажи мне, незадрот ты наш, почему папу с отчимом до кишечных коликов довёл, да так, что они тебя в Архангельск согласились сослать? Здесь тебе не коктейльчики на пляже в окружении дружков-подхалимов попивать. Никогда не поверю, что родитель свою изнеженную в спа кровиночку отпустит служить в наркокартель.
– Я же сказал, – ответил Юрочка и почти смог не выказать печали на холёном лице, только уголки резко очерченных губ предательски дрогнули, – я сам захотел. Ибица, Вьетнам, Лазурный берег – всё отмечено на карте моих путешествий…
– А туда за что ссылали? – спокойно спросил Тимур.
Даже Тим понял, что Тимур попал точно в цель, потому что Юрочка моргнул пару раз, на несколько секунд превратившись в статую, а тёплых ореховых глазах замелькали воспоминания:
– Не нужен потому что, – тихо ответил он.
– А вот теперь можно и в библиотеку идти, – поднялся с кресла довольный Тимур.
А что ему довольным не быть: Юрочка, похоже, плакать собрался, а Тим за свой наезд получил мгновенную карму в виде нужды его утешать. Тимур хлопнул дверью, а Тим взял с журнального столика коробку салфеток и молча протянул хлюпающему носом омеге, вернувшись за стол.
– Он меня в семнадцать лет родил, – ответил Юрочка, хотя Тим ничего у него не спрашивал, – сам ещё ребёнок, понятное дело, что я ему – как кость поперёк горла. Папа от женатого залетел, тот, естественно, ради любовника семью бросать отказался, а потом вообще за границу свалил, только деньгами забрасывал, чтобы молчали. А я… А меня… На учебный год – в пансион, на каникулы – к деду, на лето – в лагеря на все три смены. На улице не рос – сам понимаешь, что за такое у папы могли быть проблемы с советом, но вниманием он меня своим никогда особо не жаловал. Я сначала бесился, ну там, двойки приносил, драки устраивал, и всякое по мелочи. Лет в шестнадцать думал – перегорел. А потом папа познакомился с Вадимом и у них закрутилось. Он нас в свою стаю привёл и тогда я впервые увидел, как должна выглядеть семья. Стая – это ведь семья, да, Тим?
– Да, – не стал врать тот.
Юрочка кивнул на это, поджав губы, завёл длинными пальцами каштановую прядь за ухо и уставился на собственные руки, комкающие одну из салфеток.
– Папа изменился, – с налётом умильного сожаления продолжил он, – они с Вадимом детей хотят завести. Хотят, понимаешь? А я, как всегда, лишний, – пожал плечами Юрочка. – Только я взрослый стал, в детский лагерь до окончания жизни не сошлёшь. Замуж насильно – тоже не получится, у волков так не принято. Я когда понял, что они от меня избавиться хотят, снова повёл себя как ребёнок: противозачаточные папе скармливал, Вадимовских волков дразнил и натравливал друг на друга, ну и всякое по мелочи. Вадим-то поначалу ко мне хорошо относился, но у меня характер такой: если взрываюсь – заляпает всех. Поэтому они с папой меня на разговор и вывели сразу после росписи: мол, выбирай, либо ведёшь себя тише воды, ниже травы со всеми привилегиями, либо ищи себе место под солнцем сам, – Юрочка наконец поднял глаза на молчаливого Тима и в последний раз шмыгнул носом. – Ну, я и выбрал.
– А ты что сказал? – Тимур так и не донёс вилку с картофелиной до рта, заинтересовавшись рассказом.
– Сказал, что подумаю, – почесал в затылке Тим и тут же скривился, – блин, Бэмби, он омега, понимаешь?! Омега! Где это видано, чтобы омега был наравне с альфами? Он же этого хочет. Реально, не мужа приехал искать, а быть полноправным членом.
– А он вообще оборотень? – спросил, судя по морщинке на носу, немного запутавшийся Тимур.
– Оборотень, конечно, – растерянно ответил Тим, а потом начал улавливать мысль Пары, – нет-нет-нет. Это здесь не играет роли. Любой омега, пусть и оборотень, никогда не встанет на первую линию. Они всегда либо чьи-то пары, либо максимум какие-нибудь врачеватели-знатоки и тому подобное. А я ему предложил! – опередил он Тимура, уже набравшего в лёгкие побольше воздуха для вопроса, – упёрся рогом, говорит, нет, хочу на передовую.
– А по силе, выносливости, регенерации в сравнении с человеческой у оборотней-омег всё, как у альф? – гнул свою линию Тимур.
– Да, но…
– Но у тебя в стае сейчас насильник, двое дагов-педиков и малолетка, – напомнил Тимур, – И омега, притом, что он “смелый, ловкий, умелый”, ну никак не подпортит картину, наоборот, может, даже приукрасит своим присутствием, – поморщился собственным словам он.
– То есть Юрочка тебе нравится? – прищурился Тим.
– Нет, но это… – неопределённо покрутил рукой в воздухе Тимур, – омежье.
Тим вмиг повёлся на попытку сменить тему. Возможно, потому что тоже хотел завершить спор, исход которого всё равно был уже очевиден – Юрочку в стаю он возьмёт. А вот заявление Тимура вызывало гораздо больший интерес.
– Бэмби, ты ревнуешь, что ли? – расплылся в довольной улыбке Тим.
– А что, я ж видел как этот Юрочка выглядит, ещё и оборотень, – недовольно нахохлился Тимур.
Тим обогнул стол и пересадил его себе на колени с такой скоростью, что вода в стаканах невольно всколыхнулась.
– Поцелуй меня, – закинул Тимуровы руки к себе на плечи он, и они тут же обвились вокруг, а омега склонился к подставленным губам.
Тим сначала хотел подурачиться и позволить Тимуру вести, но как всегда увлёкся, чуть на столе не начал раскладывать. Потом всё же заставил себя отстраниться и сказал:
– Почаще так делай, и ревновать не надо будет.
– Почему это? – улыбнулся Тимур, ткнувшись лбом Тиму в лоб.
– А у меня от твоего чудо-приёмчика все омеги из головы повылетали, – тот обвил покрепче худую талию и подобрал нужное сравнение, – как белый лист.
========== Часть 24 ==========
К концу рабочей недели Тимур перестал безвылазно тусоваться в библиотеке, а в пятницу вечером спросил как бы между делом, когда они с Тимом расправляли постель:
– Мы можем кое-куда на выходных съездить? Точнее, завтра утром, или вы теперь своей “могучей кучкой” и по выходным собираетесь?
– Да нет, можем съездить, – пожал плечами Тим, отогнув край одеяла, и дождался, пока Тимур заберётся под него первым, – а куда?
– Кое-куда, – не захотел колоться тот и начал походить на нашкодившего пса, который смотрел куда угодно, кроме остатков от съеденой домашки.
Тим подгрёб его поближе, забравшись следом, и заглянул-таки ему в глаза:
– Бэмби, я надолго уезжать не могу, и на далеко тоже. Помнишь, я рассказывал?
– Нет-нет, – поспешил заверить его Тимур, – это в Архангельской области, и нам понадобится от силы часов шесть.
– А зачем? – совершил ещё одну попытку Тим.
– Считай, сюрприз, – упёрся тот и сделал жалобное лицо, одновременно с этим устраиваясь провокационно под Тимом, – ну Тима, правда, не думай ничего плохого, просто не хочу сейчас тратить время на все объяснения.
Тим подумал-подумал и плюнул, будучи отчего-то уверенным, что Бэмби действительно ничего дурного не замышляет. Хвалёной волчьей чуйкой, усиленной связью, он не улавливал даже намёка на тревогу или любую другую негативную эмоцию, которыми Тимур по первости буквально искрил. Сейчас же он искрил совсем другим, и Тим, как любой нормальный альфа, оставить это без внимания ну никак не мог.
– А на что ты хочешь потратить время? – потёрся носом он о подставленную омежью шею.
– На сон? – невинно захлопал глазками Тимур.
– Ну, на сон так на сон, – с притворным облегчением вздохнул Тим и приподнялся над ним, чтобы слезть, но тут же был обхвачен ногами и руками за бока.
– На эротический сон, – с трепетом поправился Тимур.
– В котором?.. – улёгся обратно Тим и потёрся пахом о пах.
Тимур закусил губу, почувствовав движение, но с ответом привычно замялся. Тим терпеливо ждал, хотя особо на ответ не рассчитывал, потому что… Потому что омега ему достался дюже зажатый. Жаль, Тим не знал, был ли Тимур до их встречи таким, как сейчас, или нет, однако факт оставался фактом – гораздо легче ему было говорить “не хочу” и “не буду”, а вытянуть из него парочку сокровенных желаний без боя Тиму удавалось всего с пяток раз. И шестой должен был случиться, чувствовал Тим, явно не сегодня.
– В котором я целую тебя вот так? – не дал ускользнуть настроению он, ведь краска с любимого лица уже начала сходить, а взгляд медленно гас.
Тим наклонился к приоткрытым губам и запечатлел основательный, неспешный поцелуй на них, проникая языком в чужой рот, вылизывая его до невольной судороги распластавшегося под ним Тимура.
– В котором я ласкаю тебя здесь? – шепнул он, когда отстранился и запустил руку под резинку коротеньких брифов, нащупывая небольшой упругий член.
– М-м-м, – выгнулся под ним Тимур и распахнул глаза-омуты, – нет.
– Нет? – вскинул бровь Тим, не сомневаясь, что это лишь провокация.
– В моём сне, – деловито толкнул его в грудь тот и пришлось подняться, но только для того, чтобы увидеть, как Тимур отворачивается от него, открывая вид на спину с выступающими позвонками, а потом подрагивающими пальцами спускает с бёдер до самых коленей трусы, – ты обхватываешь меня…
Тим послушно обхватил Тимура поперёк груди, инстинктивно облизав край уха, которое удачно оказалось поблизости, и впечатал в себя. Тимур отклонил ещё немного голову, невольно прогнувшись сильнее, нащупал одну из Тимовых рук и переместил на шею. Тим последовал безмолвной инструкции, ощущая подушечкой большого пальца колотящийся пульс.
Тимур сглотнул шумно, после чего Тим почувствовал на своих бёдрах чужие руки, тянущие и его боксеры вниз, выпускающие наружу стояк, который тут же начал упираться во влажную расселину, и осталось лишь коротко толкнуться, чтобы почувствовать головкой припухший от возбуждения вход. Но Тим не успел этого сделать, потому что Тимур сам направил в себя одной рукой член, судорожно хватая Тима за бедро другой, и насадился с протяжным стоном.
–… И не отпускаешь меня, – к большому удивлению Тима, смог продолжить их небольшую игру Тимур, немного отдышавшись, – пока я не кончу, – и задвигался.
Тим цедил американо из картонного стаканчика и молча негодовал от сидения на переднем пассажирском. За рулём был Тимур, который даже спустя сорок минут езды так и не удосужился сообщить о цели этого путешествия.
– Так куда мы едем? – всё же решил спросить он.
– Я тут подумал, – как всегда издалека начал Тимур, заставив Тима закатить глаза и поудобней устроиться, потому что рассказ точно обещал быть долгим, – что тоже должен внести свою лепту в формирование твоей стаи, – огорошил тем временем тот, – однако я к процессу подошёл добросовестно, в отличие от Шамиля или дядюшки Вадима, поэтому досье на потенциального члена твоей стаи в бардачке, а едем мы его встречать.
Тим открыл было рот, но смог только выпустить из себя очень шумно воздух, и сосредоточился на том, чтобы унять бешеную трясучку внутри.
– Послушай, – продолжил Тимур, не отрываясь от дороги, – я, по крайней мере, не собираюсь настаивать и всерьёз думаю, что мой кандидат тоже не будет проситься слишком рьяно. В общем, для сведения, чтобы ты знал: последнее слово за тобой, и оно будет услышано.
– Ты был прав, – открыл бардачок Тим.
– В чём? – быстро глянул в его сторону Тимур и снова уставился на дорогу.
– В том, что не стал говорить об этой затее вчера вечером, – извлёк скрученный в трубочку скоросшиватель Тим, услышав неопределённый хмык с водительского кресла.
– Тебе вообще со мной несказанно повезло, – пробормотал Тимур себе под нос.
– Ой, в жопу твои досье, – закрыл, едва открыв, папку Тим. – Давай, громко, чётко и так, чтобы я понял.
Тимур прочистил горло и послушно начал, но снова окольными путями:
– В общем, изучал я Архангельские архивы. Там много интересного, вот только про какую-нибудь паранормальную активность – ни слова, даже фамилия твоя упоминается раз в пятнадцать лет. Вскользь, – скрипнул зубами он, впрочем, быстро взял себя в руки, огладив руль, и продолжил: – И тогда я решил переключиться на область. Конечно, в их газетах и публичных документах всё совсем глухо. Понял только, что новости про погибший урожай – это на все века здесь актуалочка. Однако глаз мой зацепился за одну трагедию шестилетней давности. Представь себе образцово-показательная семья: папа, отец, сын. Живут себе под Архангельском, на заводе работают, добра наживают. Да только отец – не отец, а отчим. Ну, бутылочка-другая после тяжёлой смены, папу это не устраивает, но сказать он ничего не может – за себя и за сына маленького, альфочку, переживает. Периодически скандалы, крики – соседи поговаривают, что омега кофты с длинным рукавом в летний зной носит, очки солнцезащитные даже в декабре надевает. Ну ясно – бьёт его супруг. А он терпит. Терпит до того момента, пока отчима не находят загрызанным до смерти собакой. На трупе не рядовые хаотичные укусы и травмы, а вся верхняя часть туловища: скальп, лицо, шея – всё в лоскуты. И вот тут самое интересное начинается: никакой собаки у них в доме не было. Район, в котором чета проживала, хоть и рабочий, но новый, чистый, на помойках не то что собак, мышей даже нет. О нём с год до этого случая даже статья была: что открывают, что заселяют, пиар, в общем, губернаторский. Ну не превращаются районы такие за год в гетто – не бывает этого. Никто не задался вопросом: откуда взялась собака. Ни следствие, ни суд, ни репортёр из местной газеты. Да и зачем думать, если мальчишка сам признался, что, дескать: да, прикормил, да, натравил.
– Мальчишка? – переспросил Тим.
– Да, мальчишка, – кивнул Тимур, – менты, естественно, сначала за папашу взялись, да только он из обморока в шок, из шока в ступор, и так по кругу. Говорит: любил, побои терпел, не мог мужу зла желать. Ещё и беременным от этого мудака оказался, но ребёнка потерял – нервы сдали. А мальчик, видно, посмотрел, что с папкой делается, и решил вину на себя взять. Репортёр, который про всю эту историю колонку вёл, так и написал, что маленький альфа, защищая своего папу, скорее всего предумышленно соврал, чтобы родителя не посадили в тюрьму. А главное, они: папа и сын – на суде твердили ровно то же самое. Омега, что не убивал, альфа, что прикормил и натравил. Ну, суду тоже некогда со всей этой “Санта-Барбарой” возиться. Дал шесть лет за убийство, и отправили пацана на первые два года в ШД, а с четырнадцати – в колонию под Архангельском, чтобы папа мог навещать.