Он увидел кольцо у нее на пальце и подумал: «Да, она хорошо устроилась». Он, конечно, не смог бы позволить себе купить драгоценность такого размера, хотя он не был голодранцем. Деньги Пфорда были на уровне с Брэдфордами.
Да, это было чертовски страшно для нее прыгнуть в спасательную шлюпку, которую она выбрала. Но безопаснее, нежели попробовать плавать с акулами.
— Я не пропущу такое событие за все дары мира, — пробормотал Семюэль Ти. — Уверен, эта дочь твоя тоже сейчас волнуется, поскольку наконец приобретет отца.
Джин побледнела, он же отказывался чувствовать себя неловко от своих слов. Так же как и Джин в значительной части своей жизни, но «эта дочь» Амелия была ошибкой, результат одной из ее интрижки после того, как она отправилась в институт, ее животрепещущее неправильное решение, он как раз понял, но она поставила в трудное положение родителей и едва закончила образование.
Почему он не мог просто ненавидеть ее? Семюэль Ти задумался. Бог знал, что у него для это имелось достаточно оснований.
Ненависть никогда не была для него проблемой, однако не с ней.
— Знаете, — с подчеркнутой медлительностью произнес Семюэль Ти., — я сильно завидую вам. Брак — это такая прекрасная вещь.
— Как и развод Лейна? — сказал Ричард. — Вот почему ты здесь, не так ли?
— Это другое. Ты же знаешь, один из трех браков заканчивается разводом. Но вас это не коснется. Так потрясающе увидеть истинную любовь в живую. Вы — путеводная звезда для всех нас.
Брови Ричарда приподнялись.
— Я не думал, что ты хочешь остепениться.
— Я не про данный момент. Но девушка моей мечты не где-то там. Я просто знаю это.
Это не было ложью. К сожалению, она собиралась выйти замуж за этого мудака, с которым завтракала… и термин, который лучшего всего подходил к роли Джин в жизни Семюэля Ти. назывался «ночной кошмар». Но он собирался ответить на их приглашение. Он будет там, когда она пойдет к алтарю с этим мудаком, просто чтобы напоминать себе о реальности их отношений.
Послышался звук мощного двигателя, просочившийся через одинарные старинные оконные рамы, Семюэль Ти кивнул счастливой паре.
— Мой клиент прибыл. Я могу узнать двигатель Porsche в любом месте. Это звук напоминает мне звук женского оргазма, который вы никогда не забудете.
Направившись к арке, он остановился.
— Что касается вас, Ричард, тебе стоит поработать в этом направлении. Удачи, и позвони мне, если тебе потребуется инструкция. Я дал ей ее первый оргазм.
Лейн подъехал к Истерли на своем 911 и припарковался рядом с классическим бордовым Ягуаром адвоката.
— Какой вид, — сказал он, выходя.
Лиззи оторвалась от посадки плюща, перед которым стояла на коленях. Вытирая лоб рукой, она улыбнулась.
— Я только начала сажать пять минут назад. Через час будет выглядеть намного лучше.
Он пошел по подстриженной траве. Где-то вдалеке слышалось жужжание газонокосилки, треск электрических кусачек, низкий шум от воздуходувки, сгоняющей листья.
— Я не говорю о посадках, — наклонившись, он поцеловал ее в губы. — Где…
— Guten Morgen.
Лейн выпрямился и попытался скрыть свою гримасу.
— Грэта. Как дела?
Партнерша Лиззи вышла из-за большого дерева магнолии, он попытался взять себя в руки в присутствии немки. С короткими светлыми волосами, черепаховыми очками и своим серьезным отношением, Грета фон Шлибер была способна на великие подвиги в садоводстве… и глубокому, неизменному недовольству.
Когда она ответила ему на немецком, он понадеялся, что она пожелала ему хорошего дня, а не пианино, готовое упасть ему на голову.
— Я должен встретиться с Семюэлем Ти., — сказал он Лиззи.
— Удачи, — Лиззи снова поцеловала его. — Если что я здесь, если понадоблюсь.
— Ты мне нужна…
Фырканье Греты было похоже на фырканье лошади или на квохчущую курицу… и базука, которую она держала, была направлена ему в голову, и он воспринял это, как знак — лучше уйти. Поскольку это был его дом и дом его семьи, он не собирался связываться с немкой… но он также не хотел ей показать, что совсем не заслуживает от нее такого отношения.
И собственно время пришло, ему нужно установить свои собственные правила и прямо сейчас.
— По поводу развода, — сказал он Грете. — Моего развода. С Шанталь.
Ледяные голубые глаза пустили в него уйму кинжалов.
— Самое время. И ты покажешь мне бумаги, пока не высохнут чернила, ja?
— Грета! — вскрикнула Лиззи. — Он…
— Покажу, — Лейн направил палец на немку. — Чтобы вы убедились.
Направляясь к входу Истерли, он посчитал, что ему однозначно повезло, поскольку немка не стукнула его по макушке садовым совком. Но он имел в виду именно то, что сказал. Он собирался решить проблему со своей бывшей женой.
Огромная дверь открылась, и он готов был увидеть дворецкого, поэтому произнес:
— У меня встреча…
Но на пороге стоял Семюэль Ти., а не ужасный мистер Харрис.
Его адвокат улыбнулся, как том Форд, которым он мог бы быть.
— Точность находится рядом с благочестием.
— Поэтому я всегда опаздываю.
— На мой взгляд, это единственная вещь, которая присутствует во мне.
Они хлопнули друг друга по рукам и по плечу.
— Я хочу выпить, Сэм.
— Вот почему мне нравится быть адвокатом своих друзей. Особенно тех, чей бизнес связан с выпивкой.
Лейн повел его в гостиную.
— Друзей? Мы почти что семья.
— Нет, она выходит замуж за другого, — он оглянулся, Семюэль Ти. помахал рукой. — Не совсем это, я имел в виду.
«Вот дерьмо», — мелькнула мысль у Лейна. Но он давно перестал вмешиваться в непонятные отношения сестры Джины с Семюэлем Ти. Эта пара напоминала ему Скарлетт и Ретт*, если у того убрать усы и добавить пару сотовых телефонов. И, черт возьми, даже с финансами и то было очень похоже, Джин могла бы сделать себе даже бальное платье из штор. В этой комнате они были бледно-желтые, цвет ей бы понравился. *(«Унесённые ветром» (англ. Gone with the Wind) — роман американской писательницы Маргарет Митчелл, события которого происходят в южных штатах США в 1860-х годах, во время (и после) гражданской войны.)
Взяв бутылку Family Reserve, Лейн наполнил наполовину бокалы Уотерфорд льдом и наполнил жидкостью. Оба они любили бурбон и могли выпить одним глотком, поэтому Лейн взял с собой бутылку, рухнув на обтянутый шелком диван.
— Итак, что у нас есть, Семюэль Ти., насколько все плохо… сколько мне это будет стоить.
Его адвокат опустился напротив, по другую сторону от мраморного камина. Над камином, висел портрет второго предка Илии Брэдфорда, который построил Истерли, показывая тем самым, что семья имеет огромное богатство, и казалось, пристально поглядывал на них сверху.
— Ты слушал сегодня утром радио? — спросил Семюэль Ти.
— Нет.
— Они сообщили обо всем, ну почти обо всем, — Семуэль Ти поднял ладонь. — О самоубийстве твоего отца, но не про беременность Шанталь. И я слышал об этом по всем местным радиостанциям по пути сюда. Прости… но я должен тебе сказать, что завтра это будет во всех газетах. В Интернете должно быть уже полно обсуждений.
Лейн потер глаза.
— Черт побери. Это Шанталь, кто слил эти новости?
— Я не знаю. Сообщалось об «анонимных» источниках. Я поговорю с шерифом Рэмси и посмотрю, что смогу узнать.
— Это не парни Митча, я могу точно тебе сказать. Он убил бы их за это.
— Согласен. И я не думаю, что это твоя бывшая. Если это Шанталь, она бы наоборот апеллировала бы своей беременностью. Если бы она на самом деле хотела бы нас поиметь, она бы трясла бы этой новостью, как знаменем… хотя учитывая ее выбор адвоката, понятно, что она не намерена так спокойной сдаться.
— Кого она наняла?
— Рейчел Пратер.
— Кто это?
— Думаю, это смесь Глории Оллред с Халком… хотя последнее не относится к внешности, а скорее к характеру, если ее разозлить. Ее не было в Атланте, но она позвонила мне вчера в десять часов вечера. Я был уже в пижаме. Женщина, с которой я не имел дел. (Глории Оллред родилась: 3 июля 1941 г. (75 лет), Филадельфия, Пенсильвания, США, самый известный адвокат-женщина Америки.)
Лейн мог только представить.
— Они не теряли времени зря, я вижу. Сколько они хотят?
Семюэль Ти поднял свой стакан.
— Знаешь, это на самом деле лучший бурбон, который я когда-либо пил. Такой насыщенный, бога…
— Сколько?
Глаза Сеамюэля Ти. переместились на журнальный столик.
— Половину, записанного на твое имя, что составляет около восьмидесяти миллионов долларов.
— Она рехнулась?
— Да, но перефразируя Шанталь, у нее имеется информация, которую ты не хотел бы, чтобы о ней узнала пресса, — Лейн ничего не ответил, и Семюэль Ти. указал на очевидное: — ее беременность — это большая проблема в этой ситуации… в другой ситуации, я мог бы воспользоваться этим, чтобы уменьшить алименты.
— Ее будущий ребенок всего лишь один проблемный вопрос.
— Из-за этого твой отец покончил жизнь самоубийством? — тихо спросил Семюэль Ти.
— Не знаю, — Лейн пожал плечами, думая, что ему нужно подготовить чертовый список. — Как бы то ни было, я не соглашусь на такие условия, Семюэль. Этого не случиться.
— Послушай, мой тебе совет, особенно учитывая… обстоятельства ее и твоего отца? — Семюэль Ти, казалось, еще сделал один глоток бурбона. — Я думаю, что тебе следует заплатить деньги… честно я сам не могу поверить, что такое говорю. Я был готов бороться с ней за все, кроме обручального кольца, которое она может оставить себе. Но репутация вашей семьи должна остаться непоколебимой. Я знаю, что это ударит по вашей прибыли, но с бурбоном, продающемся сейчас, за три года, а может и меньше, ты вернешь себе все. Сейчас не время занимать такую принципиальную позицию по многим причинам… особенно если ты решил двигаться вперед со своей садовницей.
— Она ландшафтный дизайнер, и не только садовник, — проскрипел Лейн.
Семюэль Ти поднял ладони.
— Прими мои извинения, что касается Шанталь, я подготовлю жесткий договор о неразглашении, заставлю ее отречься от родительских прав со стороны отца и обеспечу не возможность контакта для нее или ребенка с любым, живущем под этой крышей…
— Даже если Шанталь подпишет нечто подобное, я не подпишу документы на развод.
— Лейн, не будь ослом. Эта женщина из тех адвокатов, которая будет выискивать информацию о тебе и твоей семье, сообщая ее прессе, ты готов к этому? Твоя мать не знает о беременности, не так ли? — Лейн отрицательно покачал головой, Семюэль Ти продолжил:
— Тогда давай сделаем так, чтобы она как можно дольше об этом не узнала.
Лейн представил женщину, которая родила его, лежащую наверху в одурманенном состоянии на шелковом постельном белье. Унего существовал соблазн поверить, что он мог удержать ее изолированной от этого дерьма, но медсестры, ухаживающие за ней круглыми сутками, жили в этом мире, читали газеты, слушали радио и в конце концов, имели свои телефоны, где можно было найти все.
Но существовала гораздо большая проблема, чем эта.
Ирония заключалась в том, наливая Family Reserve в свой стакан, он сказал:
— У нас нет денег.
— Я знаю, что есть пункт расточительства, что касается твоего трастового фонда. Мой отец вставил его туда. Но он имеет силу только, если ты получишь иск от третьего лица. В твоем случае, твой трастовый фонд может сделать план выплат. В конце концов, купить молчание, вероятно, будет дешевле, чем информация в прессе. У тебя очень придирчивые и дотошные управители трастового фонда, которые стоят за чистоту семейных уз, не воспринимая любовниц, а тем более вопрос самоубийства для них является уголовной слабостью…
— У нас имеются более серьезные проблемы, Семюэль Ти., чем беременность. Почему ты думаешь, Джина выходит замуж за Ричарда?
— Потому что ей нужен мужчина, которого она сможет контролировать.
— Потому, что ей нужны деньги.
При других обстоятельствах было бы забавно смотреть на замешательство, которое произошло на лице его старого друга.
— Что ты…? Простите, что?
— Мой отец покончил жизнь самоубийством по многим причинам, и кое-какие связаны с финансами. Он создал ху*еву тучу проблем, я не могу даже оплатить бытовые счета, и боюсь, что компания «Брэдфорд бурбон» не имеет сейчас наличных. У меня, буквально, нет денег, чтобы заплатить Шанталь сейчас или со временем.
Семюэль Ти. покрутил свой бурбон в стакане, затем произнес:
— Прости меня, но… я не в состоянии это переварить. Что насчет трастового фондового твоей матери? Насчет…
— Мы должны на данный момент шестьдесят восемь миллионов. Это наш личный долг. И мне кажется, что это только верхушка айсберга.
Семуэль Ти. моргнул. Потом протянул свой пустой стакан.
— Прошу тебя, можно мне еще немного?
Лейн налил своему другу и себе.
— Здесь у меня находится мой друг из Нью-Йорка, который пытается прояснить ситуацию. Джефф Стерн, ты должен помнить его по университету.
— Хороший парень. Он не пил, как южанин, но в другом смысле, он классный.
— Он находится наверху и просматривает счета компании, пытаясь выяснить, насколько все плохо. Было бы ошибкой считать, что мой отец не присвоил себе почти все. Около года назад он сделал мою мать недееспособной, и она подписала ему опекунство… только Бог знает, осталось ли что-нибудь.
Семюэль Ти помотал головой.
— Ты хочешь услышать мои соболезнования или то, что я на самом деле думаю?
— Лучше честно.
— Жаль, что твоего отца не кокнули.
— Прошу прощения? Хотя нет смысла спорить с тобой… я хотел бы быть тем, кто это сделал.
— В большинстве случаев политика не позволит тебе забрать его деньги, если это самоубийство, но если кто-то убил его? Пока ни один из бенефициаров не наложил лапу на его деньги, поэтому они будут твоими.
Лейн засмеялся. Он ничего не мог поделать.
— Знаешь, это не первый раз, когда я наивно думал об убийстве, когда дело доходило до этого человека…
С улицы послышался ужасный вопль, как выстрел.
— Какого черта? — рявкнул Семюэль Ти., они оба вскочили на ноги.
Глава 9
— Scheisse! Meine Güte, ein Finger! Ein Finger… (Черт! Боже мой палец! Палец…)
Лейн выскочил из дома с Семюэлем Ти. его бурбон выплескивался из бокала, и он в конечном итоге выплеснул его в кусты, перепрыгивая через каменные ступеньки. Справа от них Лиззи скорчилась над ямой, которую выкопала для плюща, рядом уже сидел в земле, посаженый плющ, а ее партнер Грета продолжала кричать на немецком языке и указывать на яму.
— Что случилось? — спросил Лейн, спустившись.
— Это…, — Лиззи сняла шляпку и посмотрела на него. — Лэйн… у нас проблема.
— Что…
— Палец, — Лиззи кивнула на только что выкопанную ямку. — Я на самом деле не думаю, что это палец.
Лейн покачал головой, словно ее слова не имели никакого смысла. Он опустился на корточки перед ямкой. Еще больше наклонившись, чтобы поближе рассмотреть в маленьком углублении земли…
Святое… дерьмо. Это был палец. Человеческий палец.
Он был в грязи, но было видно, что он был целым… мясистым, хотя и распух, поскольку был отрезан или… оторван, или еще что-нибудь. Ноготь был по-прежнему плоский и белый, как и сама кожа, но в месте, где он был оторван или отрублен был чистый срез, мясо внутри было серое, с бледной костью внизу.
Но что действительно его заинтересовало.
Тяжелое золотое кольцо, которое красовалось на этом пальце.
— Это кольцо моего отца, — сказал он совершенно спокойно.
— О… черт, — прошептал Семюэль Ти. — Просите и дастся вам.
Лейн похлопал себя по карману и достал телефон, но не набрал номер.
Вместо этого он посмотрел вверх, еще выше, потом еще выше… и увидел окно спальни матери прямо над этим местом, где был найден палец в земле. Лиззи опустила руку ему на плечо и сжала, Лейн взглянул на нее.
Не отрывая от нее глаз, он задал своему адвокату совершенно очевидный вопрос:
— Мы должны позвонить в полицию, верно?
Появились Джина и Ричард Пфорд в дверях дома, Семюэль Ти. приложил ладонь к лбу, чтобы загородиться от солнца.