— Бюрократия — великая вещь, — изрек Флитвик, изучая списки. — А я еще когда-то сожалел, что слишком мал для игры!
— Хорошо, что меня нет в этих списках, — в сторону сказал Снейп.
— Отчего же, и ваше имя встречается… — протянула Марина Николаевна, потому что в бытностью свою учеником тот поминался в записях больничного крыла куда как часто.
— Не в связи с квиддичем, — с вежливой улыбкой ответил он.
— Да, но один раз вы все-таки упали с метлы! — радостно сказал Флитвик, указывая строчку в списке. — И… э… гм…
— Может быть, мы не станем обсуждать мои травмы многолетней давности за столом, Филиус? — еще более вежливо попросил Снейп. — Полагаю, вы не вывесили эти списки на всеобщее обозрение на доске объявлений, профессор Амбридж?
— Разумеется, нет. Только выдержки о летальных случаях и особенно тяжелых травмах, приведших к пожизненной инвалидности, — ответила она, улыбнувшись в ответ. — И я в курсе, что такое профессиональная этика, профессор Снейп.
— И именно поэтому Роланды сегодня нет за столом, — пробормотала Спраут.
— Простите, я не виновата в том, что у мадам Хуч настолько тонкая душевная организация, — пожала плечами Марина Николаевна.
— Альбус, а вы почему молчите? — спросила наконец МакГонаггал. — Вы ведь… вы ведь знали обо всем этом! Так почему же…
— Иногда, — произнес директор после паузы, — молчание — признак мудрости.
Марина Николаевна сдержалась с большим трудом.
Часть 8
Излить накопившийся яд ей позволила следующая произведенная инспекция. Вернее, не следующая, а через одну: к профессору Флитвику придраться было решительно не в чем, он умел и заинтересовать аудиторию, и понятно объяснить первокурсникам, как правильно действовать, и с техникой безопасности у него все было в полном порядке… С инспекторшей он обращался, как с дорогой гостьей, и все прошло замечательно. А еще у Флитвика были замечательно вкусные кексики к чаю… Смерть фигуре, да и только!
Урока прорицаний у пятого курса Марина Николаевна ждала с огромным нетерпением.
— Добрый день, профессор Трелони, — с широкой улыбкой сказала она, поднявшись в класс и отметив, что крутая лестница опасна, особенно если ты в длиннополой мантии, — полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?
Трелони кивнула с недовольным видом, повернулась спиной к гостье и продолжала раздавать учебники. Марина Николаевна осмотрелась, подвинула свободное кресло поближе к учительскому и замерла, ожидая начала занятия.
Профессор Трелони стянула на груди шаль слегка дрожащими руками и сквозь толстые увеличивающие очки оглядела класс.
— Сегодня мы продолжим изучение вещих снов, — сказала она, стараясь говорить таинственно, хотя голос у неё немного дрожал. — Разбейтесь, пожалуйста, на пары и с помощью «Оракула» попробуйте истолковать последнее ночное видение партнёра.
Марина Николаевна уже пролистала это издание и сочла, что в качестве учебного пособия любой сонник с лотка возле метро подошел бы не хуже.
— Кхе-кхе, — произнесла она, и Трелони вздрогнула. — Скажите, профессор Трелони, вы ограничиваетесь только учебником Имаго?
— Да, а что?
— А почему вы не учите детей толковать сны по Фрейду, Мерлину, девице Ленорман, наконец? — спросила Марина Николаевна. — Если мне не изменяет память, толкования могут расходиться. Для какой-то школы увиденная во сне черная кошка означает несчастье, а для другой — удачу. Кстати, могу я увидеть вашу учебную программу и поурочные планы?
— Что?.. — выговорила Трелони и осела в кресло, потеряв шаль.
— Нет-нет, ничего, — вздохнула та и встала. — Бог мой, тут же дышать нечем!
— Не открывайте! — взвизгнула Трелони. — Свет не должен…
«Касаться твоего испитого лица, — вздохнула Марина Николаевна, — а свежий ветерок — развеивать запах благовоний, которыми ты маскируешь перегар. Так и запишем».
— В классе слишком душно, — отчеканила она, распахнув окно и вдохнув холодный воздух, — это противоречит всем санитарным нормам. Вдобавок… что за благовония вы используете? Предоставьте мне список, будьте любезны, и образцы: я хочу удостовериться, что среди них нет запрещенных веществ… И не надо хихикать, мистер Томас. Если вы подумали о запахе марихуаны, значит, уже где-то его обоняли, а это наводит на подозрения…
— Нет, что вы, мадам! — отозвался тот. — Я об этом подумал, да, но я его в жизни не узнаю, честное-пречестное слово!
— Продолжайте, профессор, — сказала Марина Николаевна, и Трелони, взяв себя в руки, перешла к Браун с Патил. Неподалеку Поттер с Уизли как раз придумывали новый сон. — Да, а как долго вы занимаете эту должность?
Трелони нахмурилась, скрестила руки на груди, свела плечи, словно хотела как можно лучше закрыться от позорного допроса. Она помолчала, но, видимо решив, что вопрос не слишком унизителен и можно на него ответить, с большим недовольством сказала:
— Почти шестнадцать лет.
— Изрядный срок. И на работу вас взял профессор Дамблдор?
— Да.
— И вы праправнучка знаменитой ясновидящей Кассандры Трелони?
— Да.
— Но, по-моему, после Кассандры вы в семье первая, кто наделён ясновидением?
— Это… м-м-м… часто передаётся лишь через три поколения.
— Ну конечно же, — с досадой сказала Марина Николаевна. — Тогда предскажите что-нибудь мне!
— То есть…
— Погадайте. Посмотрите в хрустальный шар. Раскиньте карты, наконец!
— Внутреннее Око не зрит по приказу, — оскорблённо сообщила Трелони.
— Ну надо же…
— Я… но… но… подождите! Кажется, я что-то вижу… что-то, вас касающееся… да, я чувствую что-то… что-то тёмное… большую угрозу! Боюсь… боюсь, вам грозит опасность! — драматически возвестила Трелони.
Марина Николаевна, по-прежнему подняв брови, смотрела на нее.
— Ну что ж, — мягко произнесла она. — Тогда позвольте, я ненадолго займу ваше место.
Она уселась за стол и окинула взглядом учеников.
— Тишина в классе. Так… Мистер Финниган, что вы видели сегодня во сне?
— Ничего, мадам! — радостно ответил Симус, подскочив с места и выпятив грудь с блестящим значком. — Спал, как убитый!
— А вы, мистер Томас?
— Не помню, мадам, — ответил тот. — Чушь какую-то, вроде летающую тарелку…
Тут он так покраснел, что Марина Николаевна, поняв, какого рода сны он видел, переключилась на другую жертву:
— А вы, мисс Браун?
— Э… ну… — та тоже покраснела. А чего ожидать от подростков?!
— Ясно, не продолжайте. Мистер Поттер, а вам что снилось?
— Я тоже не помню, мадам, — мрачно ответил он, поднявшись. — Может, и ничего. А, нет! Почему-то яичница с беконом…
— Подозреваю, вы просто проголодались, мистер Поттер.
— Мадам Амбридж! — подскочила Парвати Патил. — А мне такой длинный интересный сон снился, с приключениями! Я даже почти всё записала!
— Про юношу?
— Ну… да, — сконфузилась та.
— И как толковать будем, профессор Трелони? — спросила Марина Николаевна, подперев подбородок сцепленными пальцами. — Подросткам в этом возрасте часто снятся эротические сны. Кошмары тоже снятся. И на этой базе вы собираетесь обучать их толкованию сновидений?
Трелони громко всхлипнула.
— А на картах и я гадать умею, — добавила Марина Николаевна, достав из кармана мантии колоду и лихо перетасовав. Покойная тетя, а до нее — бабушка были большими любительницами раскинуть картишки, раскладов знали много, а так волей-неволей чему-то да научишься. — Ну, кому на короля раскинуть?
— Мне, мне, мадам! — кинулись к ней Патил с Браун.
— Мне на трефового!
— А мне на бубнового!
— По очереди, — строго сказала Марина Николаевна. — Да, профессор Трелони, а гадание на рунах входит в учебный план? Гадание по «Книге перемен»? На крысиных внутренностях и обезьяньих мозгах? Как насчет мастерства авгуров?
Та снова всхлипнула и осела в кресло. Жалостливый Томас помахал на нее учебником и принюхался.
— Не, это не травка, — уверенно сказал он.
— Придержите язык, мистер Томас, вы ведь только что уверяли, что не узнаете запаха марихуаны! — ответила Марина Николаевна, раскладывая карты. — Так, мисс Патил… ваш трефовый король вами заинтересован, но некая дама червей уже рядом, будьте бдительнее. Впрочем, не рекомендую вам сохранять эти отношения, судя по всему, король ваш в долгах, видите эту перевернутую карту? Однако рядом с вами я вижу еще бубнового валета, кто бы это мог быть, по-вашему?
Та захихикала и прикрыла лицо ладошкой.
«А это ведь всего лишь общая эрудиция», — грустно подумала Марина Николаевна, тасуя колоду.
∗
На занятии профессора МакГонаггал придраться было вроде и не к чему, но Марина Николаевна все-таки постаралась.
— А могу я увидеть учебную программу и поурочные планы? — привычно спросила она после занятия и была вознаграждена выражением лица пожилой преподавательницы. Этот вопрос неизменно ввергал здешних учителей в ступор. — Я понимаю, профессор, что вы преподаете много лет, я сама училась у вас, но… неужели за это время не были привнесены никакие новшества? Вы не посещали курсы повышения квалификации? Не меняли схему подачи материала?
Молчание было ей ответом. Марина Николаевна поставила в блокноте галочку, улыбнулась и отправилась на урок ухода за магическими существами.
— Ну, как тут у вас? — спросила она, обменявшись рукопожатием с Граббли-Дёрг.
— Порядок, — ответила та. — В принципе, не так много осталось пройти. Я им еще для закрепления материала дам кое-что, из того, что обычно бывает на СОВ, и нормально. Остальное — это уже для энтузиастов, а я тут таких не вижу.
— Да уж, Помоне повезло, у нее Лонгботтом есть, — усмехнулась Марина Николаевна.
— Ага… А я вот на пенсию уйду, один Хагрид останется.
— А куда он делся-то?
— Понятия не имею. Дамблдор спросил, не соглашусь ли я поработать недельку-другую, ну так я и тряхнула стариной, — хмыкнула Граббли-Дёрг и тут же зычно окликнула: — Эй, не хватай так лукотруса, без глаз останешься, олух! Я кому объясняла, как с ними обращаться?! Ты зачем ему ноги откручиваешь?! В одно ухо влетело, в другое вылетело? А ну, марш отсюда! Ноль за урок и шесть часов отработки в теплицах!
— Вижу, — сказала Марина Николаевна, сделав пометку в блокноте, — у вас никаких проблем нет.
— Кроме учеников, — изрекла та.
— Увы! Ладно, пойду к профессору Вектор.
— А, у них с Синистрой точно все в порядке, можете не тратить времени понапрасну, — махнула рукой Граббли-Дёрг.
— Для галочки все равно нужно, Вильгельмина.
— Сходите лучше на маггловедение к Чарити, — сказала та, — думаю, будет интересно!
— Она у меня в последних рядах, сперва профессор Вектор, а потом Снейп, — вздохнула Марина Николаевна. — Можете сказать о нем что-нибудь?
— Ну, он мастер своего дела. И человек директора, хотя слухи ходят самые разные, — негромко произнесла Граббли-Дёрг. — Поосторожнее с ним. Хоть вы и ставленница министра, жизнь он вам запросто может отравить в прямом и переносном смысле слова…
— Я уже наслышана о его методах преподавания, и, на мой взгляд, они далеки от совершенства.
— Преподавание — абсолютно не его стезя, Долорес, — прямо сказала Граббли-Дёрг. — Такие люди должны сидеть в лабораториях, раз в полгода, а то и чаще блистать на турнире по зельям или международной конференции и снова исчезать в своих подземельях. К детям их на пушечный выстрел подпускать нельзя! Хотя, — добавила она справедливости ради, — СОВ у него еще никто не провалил.
— Что же он, в таком случае, делает в школе? — нахмурилась Марина Николаевна.
— Долорес, я знаю не больше вашего. Наверно, есть причина, — она принялась набивать трубку, не сводя при этом глаз с учеников. — Я ведь не так часто тут бываю, даже сплетен не знаю. Да и не имею привычки их коллекционировать.
— Ну и прекрасно. Предпочитаю увидеть всё своими глазами.
∗
Что преподаватель из профессора Снейпа скверный, Марина Николаевна убедилась с первых же минут присутствия на занятии. Видно было, что ему жаль зря потраченного времени, испорченных ингредиентов, глупые ученики раздражают, но и махнуть рукой и понаставить всем криворуким олухам «удовлетворительно» вне зависимости от достигнутого результата он тоже не может. Одна из худших разновидностей преподавателя!
Причем он ведь вошел в замкнутый цикл, подумала Марина Николаевна: с детьми ему возиться совершенно не интересно, а на продвинутый курс он берет только лучших… Только откуда взяться этим лучшим, если сам не натаскаешь с нуля?
Очевидно, Граббли-Дёрг была права… Если верить прессе (а Марина Николаевна перелопатила в библиотеке подшивки за последние несколько лет, благо сортировочное заклятие работало отлично), профессор Снейп был самым молодым Мастером Зелий в последнем столетии, и звание это он получил не вчера. Можно представить, до какой степени ему было скучно в школе! Все равно, как если бы обладателя докторской степени по физмату отправили в начальную школу дроби объяснять…
Правда, на занятии — а зашла Марина Николаевна на урок первого курса Гриффиндор-Слизерин, — царила тишина и порядок. Ученики старательно пыхтели, нарезая и взвешивая ингредиенты, а Марина Николаевна с интересом наблюдала: вон та девочка явно боится открытого огня и кипящей воды, а тот мальчик ужасно неуклюже держит нож — похоже, он никогда даже хлеб самостоятельно не резал, что уж говорить о разнообразных корешках! Еще одна ученица брала рогатых слизняков двумя пальцами, чуть не плача, до того они были противными, а ее напарник ухитрился расколоть ступку, с таким старанием растирал змеиные зубы.
Ну и, конечно же…
— Сэр! — за дальней партой поднялась рука, и Снейп обернулся.
— Что вам, Аберкромби?
— Сэр, я перепутал рецепт, — честно сказал тот. — Я сперва насыпал змеиные зубы, а потом помешал, а не наоборот.
— Прекрасно, — Снейп подошел поближе, заглянул в котел, мановением руки погасил огонь под ним и уничтожил зелье. — Это уже не спасти. Вы читать умеете, Аберкромби?
— Да, сэр, но я перепутал… — опустил тот лопоухую голову.
— А ваш напарник почему вас не остановил?
Второй мальчик, Уотсон, невольно поёжился — видимо, уже наслушался о суровом нраве слизеринского декана.
— Эрик резал червяков… ой! То есть слизняков, сэр! — храбро ответил Аберкроми. — А они ужасно скользкие, и он весь ими увлекся!
— Перемазался по уши, вернее сказать, — мрачно произнес Снейп и взглянул на класс. — А вы чем заняты? Тоже хотите что-нибудь спутать?
Кто-то ойкнул, спохватился и принялся мешать зелье, кто-то судорожно начал дорезать нужные ингредиенты, словом, все занялись делом.
— Минус балл с Гриффиндора, — сказал Снейп наконец. — И не стойте столбом, до конца занятия еще много времени. Начинайте заново, сделаете, сколько успеете. В пятницу в восемь придете ко мне на отработку и закончите. Приступайте!
— Да, сэр! — радостно ответил Аберкромби, а Уотсон выдохнул с облегчением, но не тут-то было. — Сэр, а можно, мы придем во вторник на урок к Рэйвенкло? У нас полеты по расписанию, а их отменили! Так чего время зря терять?
Снейп глубоко вдохнул, выдохнул, но ответил достаточно ровным тоном:
— Приходите. И займитесь делом, наконец, Аберкромби, а не болтовней! Ваш язык и так уже можно в днище самопомешивающегося котла встраивать!
Класс захихикал, но моментально умолк, стоило Снейпу повернуться и окинуть весельчаков долгим взглядом.
Более эксцессов не последовало. Аберкромби, прикусив высунутый от усердия язык, старательно мешал в котле, поминутно сверяясь с инструкцией в учебнике, а Уотсон его проверял.
— Что ж, вижу, с дисциплиной учащихся у вас проблем нет, — сказала Марина Николаевна, когда занятие закончилось.
— Благодарю, — сухо ответил Снейп.
— Как долго вы преподаёте в Хогвартсе? — спросила она, раскрыв папку.
— Четырнадцать лет. Неужели вам это не известно, мадам?