— А ты при чём? — Оливер вернул взгляд к глине и собственным пальцам, пытающимся вылепить очередной чудо-плавник.
— При том, что моё постоянное присутствие рядом с тобой вызывает вопросы.
— Так не таскайся за мной, чтобы не вызывать вопросы.
— Где тогда мне среди дня пить пиво?
— Тогда не жалуйся, — Оливер снова посмотрел на него, теперь уже с лёгким недоумением и укором. Якобы Томас только и делал, что жаловался, а он впервые завёл эту тему.
По-хорошему, Томасу было всё равно на мнение Марка и остальных. Он никогда особо не обращал внимания на то, что все говорят вокруг, а уж в том, что разговоры скоро утихнут, он нисколько не сомневался. В конце концов, его репутация и положение были неоспоримы с младшей школы, так что Марк мог сколько угодно предполагать и задавать вопросы, рано или поздно ему надоест. Найдёт себе нового мальчика для битья или же оставит Оливера — это совершенно не касалось Томаса.
— Много тебе ещё осталось делать? — спросил Томас, отставляя уже пустую бутылку и вытягивая шею.
— А тебе учить? — кажется, Оливер совершенно не умел разговаривать и отвечать на вопросы по-человечески. Даже сейчас, на совершенно обычный, без подковырки вопрос вскинулся и прищурился, как будто его только что попросили продать всю семью. Впрочем, Томас отчего-то был уверен, что на подобное предложение реакция была бы куда мягче.
— У меня всё под контролем, я ведь сказал, что справлюсь с этим, — он закатил глаза. — Тебе стоит научиться доверять хотя бы своим напарникам.
Оливер ничего не ответил. Только сильнее нахмурился и опустил голову ещё ниже. Томас неслышно вздохнул, повалился на подушку и посмотрел в слишком белый потолок. Что ни говори, а у Оливера было круто. Даже кровать удобнее, шире, мягче. И дом не провонял полуфабрикатными котлетами, которые мать Томаса готовила почти каждый вечер, от подушки пахло кондиционером для белья, а тишина в доме казалась вполне уютной. Свой дом Томасу тоже нравился, но валяться в кровати Оливера ему нравилось сильнее.
Снизу послышались какие-то звуки, довольно громкие из-за не закрытой двери в комнату Оливера. Сначала хлопнула дверца, потом неясное звяканье, а следом уже знакомый крик матери Оливера, надсадно-обиженный. Томас почти не разобрал ничего, но ему и не нужно было — он и так понимал, с кем та опять ссорится. И так как ответов они не слышали, можно было предположить, что она разговаривает по телефону.
Томас перевёл взгляд на Оливера, но тот продолжал заниматься тем же, чем и занимался, словно ничего не происходило. Склонив голову набок, Томас несколько секунд просто пялился на него, рассматривая и замечая, что руки у него всё равно немного подрагивают, а брови сведены сильнее обычного.
— Хочешь, прогуляемся? — спросил Томас. Спросил и сам не ожидал подобного от себя. Он, конечно, почти всю последнюю неделю после школы провёл в доме Стоунов, но никак не собирался проводить время с Оливером вне его дома или библиотеки.
Оливер посмотрел на него, как Томасу показалось, с благодарностью и медленно кивнул, откладывая все материалы в сторону. Томас не пожалел, что предложил, но чувствовал себя немного странно. С другой стороны, наверное, он тоже был бы благодарен, если бы его позвали куда-то, когда его мать кричит на отца. Даже по телефону.
Он натянул на себя толстовку, Оливер взял со стула тонкую куртку, и когда они уже почти спустились вниз, то услышали ещё один отрывок разговора. Мать Оливера стояла прямо на кухне, Томас мог видеть её через дверной проём. Но она стояла полубоком, наливала себе виски в прозрачный стакан и немного визгливо говорила в трубку:
— Тогда подавай на развод! Я не собираюсь это терпеть! Определись уже наконец, с кем ты хочешь быть: с семьёй или двадцатилетней шваброй!.. — в трубке послышались возражения, и женщина выплюнула: — Да мне плевать, сколько ей лет!
Оливер застыл на последней ступеньке, явно вслушиваясь, а Томас, подумав, аккуратно схватил его за локоть и потащил за собой на выход. Он искренне считал, что слушать такие разговоры — себе хуже только делать. И только оказавшись на улице, он спросил:
— Давно так?
Оливер медленно пожал плечами:
— После рождения Бетти. Но иногда мне кажется, что всю жизнь.
— Может, развод для них действительно будет хорошим решением? — Томас сунул руки в карманы и первым пошёл по тротуару, Оливер поплёлся за ним следом, так ничего и не ответив. Но, судя по его лицу, он был не согласен.
Томас отчасти его понимал. Когда его дядя с тётей разводились, он много разговаривал с кузиной, что была младше его на пару лет, и она считала, что родители всегда должны быть вместе, эгоистично полагая, что именно ради неё они должны перешагнуть через все разногласия. Оливер не был похож на его кузину, но Томас понятия не имел, что творится в чужой голове.
Они дошли до небольшого и пустынного в этой части парка, где Томас сразу сел на скамейку и закурил. Оливер тоже достал сигарету, но просто покрутил в руках и убрал обратно в карман. Томас хмыкнул:
— Из тебя курильщик, как из меня отличник. Если не нравится, то не кури исключительно назло родителям.
— Они даже не заметят, — Оливер пощёлкал зажигалкой впустую и её тоже убрал.
— Вот именно. Тогда смысл? — Томас с удовольствием затянулся.
— Думаешь, я из-за того, что хочу привлечь чьё-то внимание, курю? — ощетинился Оливер, глядя на него с каким-то слишком уж наигранным возмущением.
— А разве нет? — Томас постучал по фильтру, скидывая пепел, и посмотрел в ответ очень спокойно. — И рожу себе бить позволяешь разве не для того, чтобы предки наконец заметили и поинтересовались твоими делами? Не работает ведь, так зачем продолжать? Дай им разобраться между собой, да и нахуя тебе их внимание?
— Много ты понимаешь, — Оливер фыркнул, забираясь на скамейку уже с ногами.
Томас согласился — понимал он мало, но зато знал, как бы сам вёл себя в подобной ситуации. Наверняка практически так же, как Оливер. Может, даже ещё более вызывающе: громил бы магазинные витрины, трахнул бы какую-нибудь учительницу или учителя — почему нет? — и заваливался домой вусмерть обдолбанным. Всё что угодно, лишь бы заметили, что и у него есть проблемы, что он существует. Оливер таких категоричных мер не приимал, но действовал очень похоже.
— Тебе нужно забить просто, — посоветовал он. — Пусть сами разбираются. Ты им ничем не поможешь. Знаешь, — он повернулся к нему снова и предположил, — тебе нужно развеяться. В субботу у Криса Брукса будет тусовка, не такая, как у Райли, поменьше, для своих. Приходи. Скажешь, что я позвал.
— И, конечно, никто не задаст вопросов, — скептически поджал губы Оливер, не слишком доверчиво глядя на него.
— Задаст, но это будут мои проблемы. Тем более меня не особо ебёт чьё-то мнение по поводу того, кого мне хочется куда-то позвать. Тем более, — ещё раз уточнил он, — ты не такой уж и козёл, каким хочешь казаться.
Оливер несколько секунд молчал, а потом хмыкнул:
— Ты тоже.
Томас не был идиотом, чтобы не понимать, зачем он это делает. Может, он и мог легко обманывать других, но не себя точно. Оливер нравился ему, нравился не так, как нравятся одноклассники, с которыми просто можно потусить. На Оливера стояло. И не только потому, что он был, что скрывать, вполне приятным на рожу, но и потому, что слишком сильно выделялся среди всех остальных своей отчуждённостью и умением поговорить не только о булках Эббони или груди Полли, которая выпячивала её при любой особи мужского пола.
Плюс ко всему, у Томаса никогда не было цели заваливать в постель любого или любую, кто только попросит об этом, но иногда он пользовался выпадающим шансом, тем более протеста никогда не получал. Хоть никогда и не хвастался своими победами на постельном поприще. А Оливер был не из тех, кто вешался. Он вообще вряд ли воспринимал парней, как потенциальных партнёров. И тем интереснее было Томасу. Он никогда не замечал за собой инстинкта охотника — или как это называли в бабских телешоу? — но определённо ловил себя сейчас на азарте.
На вечеринке Криса он появился в самом начале, что было для него удивительно и странно, но Томас не хотел упустить момент, когда придёт Оливер, чтобы тот не успел схлопотать по роже от кого-нибудь. Приходить вместе было бы совсем не в традициях Томаса, но вот дождаться и успеть повлиять на реакцию остальных — вполне.
— Серьёзно, чувак? — Крис Брукс страдальчески застонал. — Ты пригласил этого зазнавшегося мудака? Между прочим, у меня нет коньяка двадцатилетней выдержки и водки за сотню долларов за бутылку. Только виски из супермаркета. Он же глотнёт и сдохнет от того, как это дёшево.
— Не утрируй, — Томас закатил глаза. — Или думаешь, он и жопу себе стобаксовыми купюрами подтирает? Не сын Трампа, хочу сказать.
— Мог бы хотя бы спросить, — Крис надулся и глотнул из своего стакана виски с содовой. Томас пил неразбавленный и постоянно косился на дверь.
Для него это было в новинку. Обычно он никого так не ждал, обычно ему было совершенно плевать на присутствующих, но сейчас Оливера хотелось увидеть. Он даже написал ему пару часов назад сообщение, чтобы удостовериться, что тот придёт, а сейчас каждый раз смотрел на дверь, стоило той открыться.
Оливер явился только через час. Чистенький, приглаженный, с бутылкой коньяка явно из отцовского бара и явно не из местного супермаркета. Томас подавил смешок, вспоминая их с Крисом разговор.
— Молодец, — сказал он, подходя ближе и кивая на бутылку, — подготовился. Пойдём, — он словно невзначай прихватил его за талию и увлёк в сторону дивана.
План был прост: напоить, а потом начать предпринимать более явственные телодвижения и поползновения в сторону Оливера. По-другому тот его просто пошлёт, и Томас в итоге точно останется в пролёте. Пока чесалось не так сильно, и Томас был готов подождать.
На удивление, всё проходило не так плохо, как могло быть. Томас ожидал, что пришедший Маркус вместе с парнями начнёт лезть на рожон, но Марк только мрачно посмотрел на Томаса, вальяжно устроившегося на диване с раскинутыми на спинке руками, под одной из которых сидел уже довольно расслабленный Оливер. Томас пересёкся с Марком взглядами и выдержал его, приподнимая в вопросительном жесте брови — мол, и какого хуя ты от меня хочешь? Но Маркус отвернулся, поджав губы.
— Спорим, они считают меня предателем, — хохотнул Томас. — Но они до сих пор не поняли, что я ни на чьей стороне. Если тебя решат опять взъебать, это всё ещё будет не моей проблемой.
— Так, может, стоит это им объяснить, — Оливер чуть напрягся и убрал ладонь Томаса, которая ненавязчиво переползла со спинки дивана на его плечо. — Пока не взъебали тебя.
— У них духу не хватит. Я же говорил, что они трусы, каких поискать.
Виски вперемешку с коньяком папаши Оливера давали о себе знать. Томас уже порядком захмелел, был более расслабленным и то и дело посматривал на Оливера, пытаясь угадать его состояние. По расчётам, уже пора было переходить к более интересным событиям, но Оливер слишком контролировал каждое поползновение в свою сторону, словно догадывался о намерениях.
— Расслабься, чувак, — посоветовал Томас.
Оливер посмотрел на него слишком трезво:
— Я помню твоё предложение, — проговорил он спокойно и без лишнего напряга, но вполне серьёзно. — И я его не принимал, — он положил руку на ладонь Томаса на собственном колене и убрал её в сторону.
Вот сука, подумалось Томасу, когда Оливер вдруг лукаво улыбнулся — почти незаметно, но от Томаса не укрылось. «Как целка, блин, ломается, ведь догадался уже, чего хочу», — и Томас был уверен, что если бы Оливер до сих пор категорично отказывался бы от всего, то не сидел бы вот так спокойно рядом, ожидая последующих действий. Словно делал ставки, на сколько Томаса хватит.
— Не смешно нихуя, — буркнул Томас, немного обескураженный, но азарт всё равно играл в крови, не позволяя сдаться прямо так. Он бы и без азарта не сдался, но так было интереснее.
— А по-моему, забавно, — Оливер скрыл очередную улыбку стаканом с виски, и Томасу почти сразу стало ясно, что и Оливера алкоголь пробрал, иначе чего он так часто лыбится и вполне себе почти заигрывает?
— Ты цену себе, что ли, набиваешь? — спросил он, хватая Оливера за запястье и рывком поднимая с дивана.
Вокруг все были уже довольно хмельные. Музыка играла громко, кто-то танцевал, кто-то курил на заднем дворе, кто-то что-то перетирал на кухне. Томас знал, что никому до них и дела нет. Потому уверенно вытащил Оливера на улицу через парадный вход и прямо на крыльце развернулся к нему, зажимая у двери, опершись на ту обеими руками, чтобы не дать Оливеру ускользнуть.
— Ну так и что? — спросил он, смотря довольно требовательно.
— Трахаться я с тобой не буду, — Оливер смотрел точно так же, но чуть-чуть расслабленнее. А у Томаса крышу рвало из-за гормонов, потому и взгляд чужой казался с поволокой, и в уголках губ чудилось заигрывание. Думать он не стал — хватит, уже надумал, — сразу качнулся вперёд, прижимаясь к Оливеру всем телом, и накрыл его рот своим, моментально проникая языком между чужих губ.
Рядом с ними никого не было, да если и были бы, Томас не особо волновался, застань его кто-то целующимся с парнем. Он свою ориентацию не скрывал, хоть и не выпячивал. А Оливер так умело отвечал, хватая его за одежду в районе пояса, что и следить за происходящим вокруг вовсе забывалось. Томас поймал себя на том, что давно так не заводился от одних лишь поцелуев, потому что встало у него моментально, тёрся о бедро Оливера пахом он тоже совсем не двусмысленно. Да и поцелуй пришлось прервать только из-за того, что воздуха в лёгких катастрофически перестало хватать, а носом дышать не получалось.
— Нихуя ж себе, — сделал вывод Томас, — я думал, что ты мамочкин девственник, а целуешься ты не хуже любой…
— Осторожнее со словами, — Оливер выразительно посмотрел на него, откидываясь затылком на дверь. — И определениями. И, судя по всему, — его взгляд скользнул вниз, на пах Томаса, — мамочкин девственник вовсе не я. Иди вздрочни, что ли, а.
Томас сощурился. Такой тон ему совершенно не нравился, Оливер откровенно зарывался, и поблажек ему Томас не собирался делать. Только и язвить в ответ тоже, потому Томас сделал единственное, чем мог заткнуть его — снова притиснул к двери, целуя в этот раз гораздо напористее, перехватывая инициативу полностью и не позволяя отстраниться. Впрочем, Оливер не особо сопротивлялся, шумно дышал ему в рот и продолжал держаться за одежду, сминая её пальцами.
Прервались они только тогда, когда дверь внезапно открылась и Оливер едва не упал спиной вперёд, утащив за собой и Томаса.
— Оу, — послышалось над ухом, и Томас тут же повернулся на звук, встречаясь взглядом с Маркусом. И тот явно был не готов видеть подобную картину, потому что стоял удивлённый, даже ошарашенный, держа в руках так и не подкуренную сигарету.
— Ну, чего встал? — недовольный тем, что их прервали, протянул Томас. Марк не двигался, переводил взгляд с одного на другого и лишь через несколько секунд нахмурился, довольно презрительно выплёвывая:
— Не знал, что ты пидор.
— Пидор это ты, — не остался в долгу Томас. — Я бисексуал.
— Слабое оправдание, — Маркус, наконец, закурил и сделал несколько шагов дальше, отходя от них и теперь смотря с расстояния в несколько метров. — А я-то всё думал, чего это ты вдруг заступаться за него начал. Вот оно что… И кто кому член в жопу вставляет?
Оливер молчал, но сразу напрягся, вытянулся и посмурнел. Томас не собирался ни перед кем оправдываться, тем более перед Марком, потому просто качнул подбородком и вновь взял Оливера за запястье, потащив его в сторону от дома. Конфликтовать сейчас с Маркусом он не планировал, разберётся с ним позже. В понедельник в школе или ещё когда, но явно не сейчас, когда Оливер только-только разгорячился.
Они снова оказались в парке, на той же самой скамейке, куда тут же упал Томас, привычно подкуривая сигарету. Оливер не стал садиться, смотрел на него сверху вниз и словно пытался догадаться, что у Томаса на уме.