— Что? — не выдержал тот, закатывая глаза. — Не бери в голову. Маркус всегда был педрилой, тебе ли не знать.
Оливер молчал, слишком напряжённый и явно уже не думающий ни о поцелуях, ни о каком-то продолжении. Томас поманил его к себе и хлопнул ладонью по колену, приглашая присесть. Оливер недоуменно приподнял брови и всё же послушно шагнул, отчего Томас лишь расслабленно выдохнул — уговаривать Оливера вот совершенно не хотелось.
Почувствовав чужой вес на себе, Томас обхватил Оливера за пояс, притягивая к себе, и снова затянулся.
— Давай покажу, как правильно курить, — проговорил он прямо в чужие губы и тут же вновь накрыл их своими, выпуская дым уже в рот Оливера. Тот моментально закашлялся, а Томас расхохотался: — Я ведь говорил, что курение не твоё.
В понедельник Томас шёл в школу без особого напряга. Он знал, что про его поцелуи с Оливером уже наверняка все знали, а кто не знал — узнает сегодня, но его это мало волновало. Гораздо больше интересовал Оливер Стоун, с которым субботний вечер закончился не так, как Томас планировал, не в продавленной кровати, но тоже вполне неплохо — в парке они целовались ещё пару часов, пока окончательно не замёрзли и не разошлись по домам.
Томас не знал одного: как сегодня Оливер будет реагировать на него, потому что внутри копошилось очень явственное подозрение по поводу того, что Оливер совсем не ожидал такой быстрой развязки в их коллективном творчестве над проектом по биологии. Правда, и это не слишком напрягало Томаса. Для себя он уже решил, что в любом случае Оливер для него по внутренним ощущениям явно не просто перепих на один раз. Конечно, ни о каких встречаниях и речи быть не могло. Томас плохо представлял себя с кем-то в постоянных отношениях.
— Эй, Ченнингтон, — Томас аж вздрогнул, когда за его спиной неожиданно раздался возглас. Он стоял в туалете и справлял нужду над унитазом, и уже хотел повернуться на зов Маркуса — его голос он узнал сразу, — но не успел даже член в штаны толком убрать, когда ему прилетело по лицу.
Удар он не ожидал, потому и не отреагировал, врезаясь всем корпусом в тонкую туалетную перегородку, где-то на краю сознания отмечая, что всё-таки замки в мужском туалете нужно посоветовать администрации школы сделать.
— Какого хуя?! — Томас быстро развернулся, поднимаясь на ноги, но даже разогнуться не успел, когда Марк вновь ударил его, но уже под дых. Воздух моментально выплюнулся из лёгких, и Томаса скорёжило на несколько секунд, давая Марку ещё одно преимущество и возможность ударить по лицу коленом. Из носа сразу хлынуло, Томас невольно упал на колени и попытался совладать с моментально закружившейся головой.
— Что, блять, Ваше Величество не думало, что за свои действия когда-то придётся отвечать? — Маркус плевался желчью злобно и едко. Томас поднял голову и сдавленно рыкнул:
— Нахуй иди, пожалеешь же потом.
— А я-то всё думал, какого, блять, хера ты вступаешься за этого недоноска, а вот оно что, — Марк явно его не слышал, ходил вокруг туда-сюда, мельтешил и говорил с явным превосходством. Конечно, думал Томас, напасть со спины на ссущего врага — верх отваги.
— Трусливый ублюдок ты, Марк, — выдал он, поднимаясь всё-таки на ноги.
Маркус наклонил голову набок и поинтересовался:
— А ты пидор ебаный, Том. И ладно бы сосался с кем-то другим, но со Стоуном?! Какого, блять, хера?
— Это ты какого хера лезешь? — Томас шагнул ближе. — Тебя ебать это не должно. Или сам думал ему присунуть, а теперь локти кусаешь, что не успел, — ответить он не дал, с размаху заезжая кулаком по лицу Марка. Оклематься он тоже не позволил, завалил на пол, придавливая, и ударил ещё несколько раз без промаха. Маркус взвыл, сделал рывок и поменял их позициями, отвечая такими же ударами, но Томас и не думал сдаваться, вновь переворачиваясь.
Они выкатились в коридор кубарем, с разбитыми лицами и воем-рычанием, матерясь и продолжая колошматить друг друга, не слыша и не видя никого вокруг. Томас пришёл в себя, только когда над ухом кто-то завизжал, зовя его по имени, и лишь краем сознания идентифицировал голос Райли, пытавшейся оттащить его от уже почти бессознательного Маркуса.
— Прекрати, придурок, прекрати! Ты уже почти вырубил его! Том, остановись! — как заведённая повторяла она, оттягивая его за руку, вцепившись мёртвой хваткой так, что Томас, всё ещё находясь на грани аффекта, никак не мог стряхнуть её.
А когда всё-таки поддался и позволил Маркусу со стонами выбраться из-под него, заметил собравшуюся вокруг толпу, а среди бледных и удивлённо-возбуждённых лиц вычленил лицо Оливера и сразу же показал на него пальцем:
— Ты.
Оливер недоуменно нахмурился, но молчал и просто смотрел. Томас с трудом поднялся на ноги, утирая разбитый нос:
— Пошли со мной.
Спорить с человеком, у которого такой тон, не решился даже Оливер, послушно ступая вслед за Томасом, не оборачиваясь на остальных. Преподавателей никто не позвал, как никто не стал их дожидаться. Даже Маркус уполз к умывальнику, не говоря ни слова.
— Тебе в медпункт надо, — сказал Оливер, когда они зашли в раздевалку при спортивном зале — сейчас пустую из-за того, что все занятия по физкультуре уже закончились.
— Рот закрой, — Томас был до сих пор на взводе и успокаиваться не планировал. Резко развернулся и уже привычным движением придавил Оливера к стене, горячо дыша ему в лицо. — Я сам знаю, что мне надо. А сейчас мне надо, чтобы ты просто сделал свою работу, — он недвусмысленно положил ладонь Оливера на свой оттопыренный пах и посмотрел в его глаза вполне серьёзно.
Оливер же слушаться в этот раз не собирался. Упёрся ладонями в плечи Томаса, пытаясь того отстранить, но сейчас потерпел неудачу. Адреналин продолжал бередить кровь Томаса, тот был на взводе и силы применял больше.
— Я же говорил, что не собираюсь с тобой трахаться, — Оливер недовольно поморщился.
— Я не прошу, блять, трахаться. Подрочи просто, — Томасу требовалось снять напряжение. Не только после драки, но и вообще. А Оливер, если бы хотел по-настоящему сопротивляться, сопротивлялся бы — Томас это понимал, где-то на периферии сознания, но понимал. — Ну же, давай, с тебя не убудет, — он уронил голову на чужое плечо и глубоко вдохнул, когда Оливер всё-таки вернул руку на его пах и неуверенно сжал его.
Времени для того, чтобы привыкнуть, им обоим понадобилось не так уж много. Через пару минут Оливер уже довольно быстро водил рукой по члену Томаса, а тот вздрагивал от каждого прикосновения к головке, чувствуя, что непозволительно рано приближается к оргазму. Накрыло его моментально, он даже выстонал, цепляясь губами за губы Оливера, выдыхая в них и почти благодарно целуя, после чего застегнул джинсы и упал на скамейку, прикрывая на несколько мгновений глаза.
— Мудак ты, — сказал Оливер, вытирая руку о чьё-то забытое полотенце.
Он стоял поодаль, привалившись всё так же к стене, и недовольно поджимал губы.
— Прости, — Томас потёр виски и качнул головой. — Накатило.
Волна удовольствия и расслабленность после оргазма прошли, и теперь он слабо чувствовал вину. Не так он хотел, чтобы ему подрочили. Он, конечно, не собирался тянуть, но уж точно не имел в планах затащить в раздевалку и заставить схватиться за член. Оливер, судя по всему, не имел ничего против дрочки вообще, но тоже не планировал, что это произойдёт именно так.
— Прости, — повторил он.
Оливер переступил с ноги на ногу и в итоге, вздохнув, рухнул на скамейку рядом:
— Из-за чего вы так сцепились?
— Кто-то подумает, что из-за тебя, но на самом деле из-за уязвлённого самолюбия Марка. Он придурок ещё тот. Не умеет нормально воспринимать ничего вокруг, если это выходит за рамки того, что он привык видеть.
— А тебя он привык видеть с девчонками?
— Меня он привык видеть не с аутсайдерами, которые Марку так не нравятся, что он за ними бегает по всей школе, — хмыкнул Томас.
Они снова замолчали. Томас просто сидел с закрытыми глазами, запрокинув голову к потолку, и мигал на каждое мерцание флуоресцентной лампы. Оливер перебирал в руках связку ключей, что почти беззвучно звякали друг о друга.
— Родители разводятся, — сказал он наконец. — Я слышал, что они обсуждали это вчера ночью.
— Наверное, это правильно. Я не знаю, никогда не был в такой ситуации. Что будешь делать? — спросил Томас.
— Ждать, что мне ещё остаётся? — Оливер пожал плечами, поднимаясь и направляясь к двери.
Томас его окликнул уже, когда он выходил:
— Эй, Олли, — и, дождавшись, когда тот обернётся, отсалютовал ему рукой, — спасибо.
Оливер остался с непроницаемым лицом:
— Сходи в медпункт. Смотреть на тебя страшно.
Томас тихо рассмеялся, но внутри немного отлегло — если Оливер вернулся к прежней манере общения, значит, он не окончательно всё испортил.
Драку в школе обсуждали недолго — неделю или немного больше. Томасу вопросов никто не задавал, хотя Райли пыталась, но получала в ответ лишь многозначительный взгляд. Маркус же вообще предпочитал всех игнорировать, лишь порой зыркая на Томаса со своего места и демонстративно не здороваясь с ним. Томас плевал. Как обычно. Ему не было дело ни до Маркуса, ни до сплетен. Он вёл себя ровно так же, как и обычно. И не чувствовал никаких изменений вокруг себя, хотя они были. Как минимум одно — теперь он обедал с Оливером Стоуном и большую часть свободного времени проводил именно с ним.
Они не встречались, вряд ли это можно было назвать так, потому что ничто из того, что они делали, не входило в понятие Томаса «встречаться». Они не держались за руку, не гуляли, не ходили в кино на последний ряд, не ели одно мороженое на двоих — вот вообще ничего из этого. Впрочем, Томас отдавал себе отчёт в том, что его понимание весьма стереотипное и, скорее всего, он просто отрицает очевидное. Но себе отчёт он отдавал, а вот с Оливером делиться не спешил.
Время уже шло к Рождеству и финалу семестра. Они с Оливером успешно сдали свой проект по биологии, но валяться в комнате Оливера после уроков так и не закончили. Только теперь это было не обсуждение дельфинов и поедание чипсов, которые Томас запивал пивом, а поедание чипсов, которые Томас продолжал запивать пивом, но реже, и бесконечные поцелуи с периодическими ласками. Дальше взаимной дрочки Оливер заходить не давал, хотя Томас пытался. И последний никак не мог понять почему. Оливер упрямо молчал и не отвечал на вопросы, и Томас в итоге смирился и был рад хотя бы чужой руке на собственном члене, хотя полноценного секса очень не хватало.
На всякий случай он всё равно держал упаковку резинок и смазки, но настаивал всё реже, придя к выводу, что Оливер просто такой — тормозит все процессы, пока что-то в голове не щёлкнет. Или у него, или у Томаса. Томас насильником не был, поэтому ему приходилось только ждать.
Накануне Рождества, буквально за неделю, родители Томаса уехали к тётке в соседний город, сказав, что останутся на ночь — тётка то ли заболела, то ли просто загрустила. А мать Томаса слишком уж сильно любила родственницу, чтобы отказать ей в совместно проведённом вечере. Отец закатывал глаза и страдальчески стонал, но всё же повёз, правда, предложил сначала Томасу съездить с матерью, на что тот только сделал вид, что вообще не понимает, о чём речь.
Сначала, оставшись дома один, Томас хотел устроить какую-нибудь движуху, но в последнее время всё чаще ловил себя на мысли, что к тусовкам он теряет интерес, а потому просто позвонил Оливеру, но тот не взял трубку ни в первый раз, ни во второй, ни в пятый. Зато объявился сам, когда Томас уже собирался завалиться спать, разочарованный без толку проведённым вечером.
Томас открыл дверь и удивлённо уставился на встрёпанного Оливера, который обычно не захаживал к нему. Оливер, непривычно не прилизанный, одетый наспех и раскрасневшийся, выдал только:
— Родители дома?
— Нет, они уе… — ответить полностью Томас не успел. Он хотел сказать, что уехали, а он, как идиот, весь вечер названивал Оливеру, чтобы пригласить к себе, но вместо этого уже оказался прижатым к стене — надо же, непривычное ощущение — и с чужим языком во рту.
Объяснять Оливер не спешил совершенно ничего. Он явно спешил, забирался руками под одежду Томаса, хватался за его бока и рёбра, стискивая сильнее, а когда наконец оторвался, то хрипло сказал:
— Пойдём в твою комнату.
Томас не ожидал такого напора. Он не зря ждал, когда у Оливера перемкнёт, но сейчас происходящее казалось ему… не таким. Не просто перемкнутым, а с осадком чего-то слишком поспешного и отчаянного.
— Подожди, — он остановил Оливера, когда тот, повалившись на кровать, стаскивал джинсы. — Что происходит?
— Ты ведь хотел трахнуться, так к чему вопросы? — Оливер поднял на него перевозбуждённый взгляд, а после вновь привлёк к себе, седлая бёдра Томаса и избавляя их обоих от остатков одежды.
В любой другой раз Томас бы смог остановить происходящее. Наверное. Точно смог бы.
Но он так давно хотел Оливера, так хотел ощутить его кожа к коже, что крышу сорвало моментально. Томас забыл вообще обо всём, кроме резинок и смазки, спрятанных в самый нижний ящик тумбочки. И, конечно, не забыл об Оливере, сдавленно и болезненно стонущем от первых толчков. Томас старался не спешить, не давать себе перескакивать сразу на быстрый темп, не забывать об Оливере, но в глазах всё темнело от удовольствия и вида лежащего под ним и выгибающегося тела.
— Чёрт, чёрт, чёрт, — шептал он, кусая чужие губы. — Чёрт, прости, не могу.
И правда ведь не мог. И Оливер ещё голосил так низко и бархатно, что Томас вообще потерял всякий контроль над собой, надеясь только на то, что Оливер поспел вслед за ним. И когда разлепил глаза, удовлетворённо выдохнул, замечая испачканный живот Оливера — успел.
Они сходили в душ по отдельности, после чего Томас принёс им обоим газировки, а сам сел позади Оливера, заваливая его к себе на обнажённую грудь.
— Чего это ты? — спросил он. — Так внезапно.
Оливер сделал глоток из запотевшей банки и, прикрыв глаза, ответил:
— Я переезжаю.
Томасу показалось, что он ослышался. Вздрогнул, оцепенел и на всякий случай переспросил:
— Переезжаешь?
— Да, родители разъезжаются. Бетти остаётся пока с отцом, мать хочет лечь в реабилитационную клинику, а отец отправляет меня в другую школу. Типа частного интерната, там, он говорит, хорошая подготовка к колледжу.
Томас зажмурился и невольно сильнее стиснул Оливера в объятиях. К такой развязке он не был готов.
— Ты сам хочешь?
— Никого это не волнует.
— Меня волнует, — процедил Томас.
— Жаль, что ты не мой отец, — улыбнулся Оливер.
Томас поджал губы и, оценив позу и положение, в котором они находятся, мрачно посоветовал:
— Нахуй иди.
Оливер хихикнул, но скорее нервно, а после уже расхохотался в голос, заражая смехом и Томаса. А когда они, отсмеявшись, успокоились и просто растянулись на кровати, Томас спросил:
— И когда?
— Со следующего семестра. Поеду прямо после Рождества.
Томас промолчал. Внутри него боролось сразу много чувств, но все из них не хотели отпускать Оливера. Да, может быть, они не встречались в общеизвестном понятии, но Томас был уверен — их общение держится не только на поцелуях и взаимной дрочке. Даже этот секс, который, казалось, он так долго ждал, не принёс никакой радости после.
— Ну ладно, — Оливер сел, слегка поморщился от остаточных ощущений после секса, и погладил Томаса по голой коленке. — Я приеду на весенние каникулы. Отец остаётся жить здесь, а мать пока будет в клинике, поэтому поживу каникулы у отца.
— А потом? — уточнил Томас.
— Потом не знаю, — Оливер вздохнул, нервно почёсывая щёку. Его напускная бодрость тут же дала сбой. Томас покачал головой, прикрыл глаза и почувствовал нестерпимое желание курить, но уже знал, что ни одна сигарета не принесёт ему такого нужного сейчас облегчения.
— Что ж, — вздохнул он, — надеюсь, ты поступишь в хороший колледж.
========== Часть 4 ==========
Семестр для Томаса начался с вполне очевидных вопросов, где Оливер. Все так удивлялись, что тот перевёлся в другую школу, и постоянно спрашивали Томаса, что он об этом знает, что к концу уже первой недели Томаса это всё изрядно задолбало, и он в ответ только мрачно молчал, игнорируя все расспросы. Его удивляло другое: неужели они с Оливером всем так примелькались, что их действительно стали считать парой, раз спрашивали об отсутствии Оливера.