— Всё в порядке. Я просто отвык, что ли.
— Пиздишь же, — Томас ни на грамм не поверил, но развивать тему не стал, притянул Оливера ещё ближе, всё же целуя, нависая чуть сверху, упёршись одной рукой в скамейку. И, к счастью, сопротивляться Оливер не стал, ответил, привычно обвивая руками чужую талию. Иначе Томас бы его просто убил.
— К тебе или ко мне? — пробормотал сквозь поцелуй Томас, когда внизу уже всё стояло и было готово к логичному продолжению. — У меня родители, — сразу предупредил он, наваливаясь ещё сильнее и переходя уже поцелуями на шею, оттягивая ворот футболки.
— Ко мне, у тебя стены бумажные, — едва слышно ответил Оливер, тут же отстраняясь и лишь несколько секунд смотря в лицо Томаса, внимательно и с какой-то вопросительностью, но уже через мгновение потянул вслед за собой в сторону своего дома.
У Стоунов было всё так же просторно, ничем не пахло и тихо, как в гробу. Лишь где-то в глубине дома слышался телевизор и тихий женский голос.
— Кто дома-то? — негромко спросил Томас, когда они поднимались на второй этаж.
— Сестра и Барбара.
— Барбара?
— Отцовская девица.
— А, — Томас вспомнил те упрёки матери Оливера, которые слышал, и больше вопросов не задавал. Не хотел портить настроение ни себе, ни Оливеру.
Дверь в комнату, к счастью, запиралась. Оливер щёлкнул замком, сразу поворачиваясь к Томасу лицом и стягивая с себя футболку. И не говоря ни слова, сделал шаг ближе, словно отточенным движением заваливая Томаса на кровать и избавляя от одежды уже его.
— Ты точно уже не мамочкина девственница, — успел пробормотать тот, помогая избавиться от лишнего тряпья, приподнимая брови.
— Уже давно не девственница по всем фронтам, — хмыкнул Оливер. Они снова долго целовались, тихо переговаривались, и пару раз Томасу пришлось прикусить себе губу, чтобы не застонать в голос, а когда Оливер внезапно оказался между его ног с вполне конкретным намёком, то сразу же помотал головой, округляя глаза:
— Нет, так мы не договаривались! — возмущённо прошептал он.
— Мы и в прошлый раз не договаривались, — так же тихо ответил Оливер, не собираясь сдаваться и придавливая Томаса к кровати сильнее.
— Я не собираюсь подставлять зад, ты совсем охренел?
— Да ладно тебе, какая разница-то? — Оливер приподнял брови, уже садясь между его ног и смотря сверху вниз. — Я ведь не прошу подставлять его всё время. Будем меняться.
Томас смотрел на него с немым укором и злостью. И только лишь одно слово заставило немного расслабиться и переспросить:
— Будем? — давало хоть какое-то определённое будущее.
— Будем, — Оливер уверенно кивнул, снова наклоняясь над ним, теперь уже не планируя отступать.
Только то, что они в доме не одни, не позволило Томасу взбрыкнуть и по-настоящему разораться, когда Оливер оказался внутри. Было больно так, что он стиснул зубы на наволочке от подушки, морщась и пытаясь ускользнуть от движений внутри.
— Тихо ты, так хуже будет, — пробурчал над его ухом Оливер, который явно старался не двигаться слишком быстро и резко, но сил на это не хватало.
— Больно, мать твою, отъебись, — прошипел Томас. Ему не нравилось совсем. Но ровно до тех пор, пока Оливер не просунул под него руку и не обхватил пальцами член, начиная уверенно дрочить. Только тогда Томасу удалось немного расслабиться, а после и вовсе даже пару раз двинуть бёдрами навстречу, находя положение, в котором болезненные ощущения будут гораздо меньше приятных.
Когда они оба по-тихому сходили в душ, Томас сидел уже одетый на краю кровати и мучился не только от желания курить, но и неприятного жжения между ягодиц, недовольно поглядывая на Оливера. Тот только закатывал глаза.
— Брось, тебе ведь понравилось.
— В другой позиции мне нравится больше, — хмуро ответил Томас. С парнями снизу он никогда не пробовал и пробовать не планировал. Был уверен, что если бы не Оливер, то и не попробовал. Но тот застал его врасплох, когда у Томаса и вовсе уже всё стояло и давно ничего не падало от отсутствия секса в течение нескольких месяцев. Томас счёл бы это почти предательством, если бы не…
— Так что, будем меняться? — ещё раз спросил он, оглядываясь на Оливера. Тот двинул плечом и кивнул, опрокидывая в себя сразу полстакана воды.
И сдержал же обещание. До конца каникул не один раз, Томаса это полностью устраивало. Он даже смирился в итоге, подстроившись и привыкнув к менее выгодной для него позиции. И он мог честно сказать, что это были бы, наверное, лучшие каникулы в его жизни, если бы они не закончились так скоро.
— Так и что будем делать? — задал он всё-таки вопрос, который волновал его ещё с Рождества.
Он действительно вызвался везти на отцовской машине Оливера обратно в школу, на что удивились не только его собственные родители, но и даже Джейсон Стоун, но отпустил обоих, пообещав проверить наличие Оливера в школе звонком директору. Оба, и Томас, и Оливер, только глаза закатили. Как будто кто-то из них собирался сбегать. У Томаса и причины-то не имелось, а у Оливера — возможности.
— Ты о чём? — Оливер повернулся к нему и слегка нахмурился. Его вид говорил, что он явно не хочет назад в школу. Томас тоже не хотел, но не сам не хотел в школу, а чтобы Оливер уезжал. И чувствовал себя, словно на эшафот его везёт, правда, никогда бы и никому не сказал ничего подобного вслух.
— Ты понял. Как и тогда.
Оливер вздохнул и покачал головой:
— Ты серьёзно думаешь, что это стоит обсуждать? Эй, мы ведь не на всю жизнь вместе. Я даже отношениями это не могу назвать.
— А что это тогда? — Томас не хотел заводиться, но всё равно не мог унять в себе раздражения, сжимая крепче руль. Да, он тоже не считал это отношениями, так и говорил себе или Райли, но слышать подобное от Оливера было почему-то неприятно. Томаса даже перекосило от напряжения.
— Не знаю, нам круто вместе и всё.
— На каникулах, — вставил Томас, цедя сквозь зубы.
— Что?
— Круто на каникулах.
— Да, типа того.
Томас выпустил с усилием воздух из лёгких и сильнее нажал на газ. «На каникулах» его удивительным образом не устраивало, но говорить об этом больше не хотелось. Всё выходило так, словно это только одному Томасу хотелось быть в чём-то уверенным, и этот козёл Оливер Стоун начинал бесить не хуже, чем когда-то бесил Маркуса.
Они прощались сухо. Томас вытащил сумку Оливера из багажника и передал ту ему, Оливер стоял, переминаясь с ноги на ногу и смотрел из-под чёлки немного виновато и очень внимательно.
— Тебе и правда нужна определённость? — вздохнув, уточнил он.
— Типа того, — передразнил его Томас, складывая руки на груди.
Оливер шагнул к нему ближе и взял за руку, но только лишь пожал её, едва улыбнувшись одними уголками губ, но такая улыбка была уже знакомой Томасу.
— Тогда постарайся дождаться лета. Пока мне сложно тебе ответить, но летом я обязательно вернусь к отцу.
Томас медленно кивнул и отпустил чужую руку, смотря вслед Оливеру, окликнув его только, когда тот отошёл на несколько метров.
— Эй, Олли, — почти совсем, как в тот раз в раздевалке, — постарайся не трахнуться с кем-то за это время.
— Очень смешно, — хмыкнул Оливер в ответ, выгибая средний палец и демонстрируя его Томасу.
Обратно Томас ехал в несколько смутных чувствах, но всё же приободрённый подобным раскладом. До лета оставалось чуть больше двух месяцев, а это не так уж много в свете предстоящих экзаменов. И именно поэтому он спокойно вернулся к привычной жизни, не бросая работу ни в автомастерской, ни в закусочной, думая, что летом было бы неплохо выбраться вместе с Оливером на эти деньги куда-нибудь к океану или хотя бы к озеру в соседний штат, где их никто не знал.
Что-то пошло не так в его плане, когда в начале мая Оливер вдруг позвонил среди ночи. Томас в это время был на очередной тусовке у Райли, родители которой снова куда-то в преддверии лета уехали, а Райли не собиралась упускать подобный шанс устроить последнюю громкую вечеринку перед экзаменационными неделями.
Оливер в такое время не звонил, Томас знал, что им запрещено. Да и откуда телефон-то? Оливер говорил, что у них их забирают до возможности сделать звонок в разрешённое время или же по очень важной причине.
— Что ты так смотришь? — Маркус, сидевший рядом, тоже смотрел на экран его телефона, отхлёбывая пиво из стакана. — Бери уже.
— Да так, — Томас махнул рукой и вышел на улицу, отвечая на звонок. — Всё в порядке? — без приветствия спросил он, так как внутри него интуиция истошно вопила, что всё далеко не в порядке. И не ошиблась.
Голос у Оливера был дрожащим и тихим, излишне глухим, и Томас сразу напрягся, застыл и даже не успел поднести сигарету к губам.
— Слушай, — Оливер говорил прерывисто, что заставляло ещё больше нервничать, — ты можешь приехать за мной?
— Что? — Томас нахмурился, всё-таки щёлкнул зажигалкой и прижал телефон к уху. — Что случилось, Олли? Почему ты звонишь в такое время?
Он хотел ясности, хотел хоть немного разобраться в ситуации. И нет, он не мог приехать. У него, мать его, не было денег на ещё одну подобную дорогу.
Опустившись на ступеньки, он, глубоко вдохнув и попытавшись успокоиться, попросил ещё раз:
— В чём дело?
А Оливер вдруг захлебнулся, то ли всхлипнул, то ли просто дрожащее выдохнул, зажимая рот рукой, и заговорил. Что-то про немецкий, преподавателя, дополнительные занятия и запертые двери в коридор. Про то, что кто-то старше и сильнее, и рот зажимал, и больно было, и вообще всё слишком плохо, чтобы он мог рассказать нормально. Оливер то ли беззвучно трясся, потому что его дыхание было слишком прерывистым, то ли просто не мог совладать с голосом и собственной носоглоткой, но у Томаса всё внутри холодело с каждой секундой.
Ему не нужны были подробности, чтобы понять произошедшее. Он не задавал больше вопросов, потому что и его уже трясло, только от злости, а Оливер продолжал что-то бормотать. Томас улавливал смысл на периферии сознания.
— Ты звонил отцу? — спросил он, в какой-то момент прерывая Оливера. — Ты должен рассказать кому-то. Отцу, другим учителям, полиции. Какого чёрта ты мямлишь?!
Он знал, что не стоит срываться на Оливера. Тот не виноват был, но Томас ненавидел себя в этот момент за бессилие. У него не было никакой возможности помочь именно тогда, когда он так нужен.
— Я звонил, — неожиданно спокойно проговорил Оливер. — Я, наверное, так выгляжу, что мне даже позвонить дали сейчас, — он и правда как-то слишком быстро успокоился, только голос стал ещё более глухим и каким-то механическим. Томасу это не нравилось.
— Что сказал отец?
— Сказал, что я выдумываю, — Оливер издал истерический смешок. — Чтобы привлечь внимание. Как тогда, когда они с матерью только собирались разводиться.
Томас сжал и разжал кулак. Хотелось выматериться, но он сдержался. Со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы и сказал твёрдым и не терпящим возражений и вопросов тоном:
— Собирай вещи. Ты там не останешься.
Он положил трубку и почти бегом направился по тротуару к дому Стоунов, находившемуся всего в паре кварталов от Райли. Злость бурлила в нём с новой силой. Он поверить не мог, что кто-то на заявление об изнасиловании сказал, что это блажь и привлечение внимания. Томас глухо зарычал, но заставил себя замедлить шаг у самого дома Стоунов и хоть чуть-чуть успокоиться.
Ни черта не выходило. Его всё ещё трясло от негодования и агрессии, и в дверь он колотился с такой силой, что наверняка разбудил всех обитателей дома, а не только Джейсона Стоуна.
— Какого чёрта? — тот появился на пороге в пижамных штанах и босой, но Томас не стал даже здороваться и проявлять хоть какое-то дружелюбие. Он сразу шагнул внутрь дома, прижимая Джейсона к стене за горло и, яростно сверкая глазами, потребовал:
— Забирай его оттуда, — процедил он. — Забирай. Какое нахуй привлечение внимания?! Внимание он привлекал, когда с рожей разбитой ходил. Ты совсем поехал на своей Барби с буферами, что очевидного не видишь?
Томас мало контролировал себя, он думал лишь о том, что где-то в тысяче миль отсюда Оливеру завтра опять нужно идти на чёртов немецкий, и всё снова может повториться. Он не мог допустить подобного, не простил бы себя никогда. И это было не его дело, он ненавидел за кого-то вступаться, но сейчас остаться в стороне не мог. В конце концов, это не пинки в туалете, а, чёрт его дери, изнасилование. И не кого-то абстрактного, а Оливера, который ещё недавно, улыбаясь, предлагал ему меняться.
Где-то сбоку послышался женский визг — та самая Барбара спустилась на шум, а теперь пыталась отодрать Томаса от Джейсона, но Томас продолжал разъярённо смотреть на мужчину:
— Езжай к нему и забери оттуда. Это не шутки! Ты знаешь его лучше меня, ты должен знать его лучше меня. Он бы никогда не стал шутить с подобным, он не настолько ебанутый! — сбавить тон никак не получалось, Томас всё равно полукричал-полушипел и весь трясся от злости, продолжая сжимать чужое горло.
Джейсон, застанный врасплох, стал сопротивляться гораздо позже, разжимая пальцы на своей шее, а в итоге отпихивая Томаса в сторону как раз в тот момент, когда в дом заходила полиция — ушлая Барбара уже успела позвонить.
Томаса скрутили быстро, он рвался из рук полицейских, но его запястья тут же сковали наручниками сзади и загнули, выкручивая руки. Вскинув голову, Томас вновь процедил сквозь зубы, проговаривая каждое слово по отдельности:
— Забери. Его. Оттуда.
Джейсон стоял напротив, мрачно потирая горло и смотрел хмуро, не предвещая своим взглядом ничего хорошего. Томас о последствиях думал мало.
Зато его родители, прибывшие в участок, не уставали наперебой кричать на него. Мать даже отвесила оплеуху, когда отец стоял рядом, сложив руки на груди.
— Ты совсем с ума сошёл, Том?! Это нападение на человека! Ты вломился в его дом! — мать едва ли не переходила на ультразвук, выговаривая ему всё, что думает, когда они уже были в гостиной их дома. Томас сидел на диване и почти не слушал её, раз за разом набирая номер Оливера, но его телефон был уже отключён.
— Прекрати меня игнорировать! — его мать выхватила телефон из рук и швырнула его в стену. Экран мигнул и погас, разбиваясь о выступающий тусклый светильник. — Ты не представляешь, как тебе повезло, что Стоун не стал писать заявление!
— Пиздец как повезло, — Томас с ненавистью посмотрел на мать, а после на телефон. Связь с Оливером была потеряна, и он мог думать только об этом.
— Томас! — уже одёрнул его отец, подходя ближе и смотря в его лицо серьёзно. — Надеюсь, на это была серьёзная причина?
Томас выдержал его взгляд и коротко ответил:
— Да.
— Иди спать, — отец покачал головой и опустился в кресло, потирая виски. Томас не стал спорить, уходя в свою комнату, но не смог уснуть и на полчаса этой ночью. В воскресенье родители не выпускали его из дома, мать даже взяла выходной в закусочной, следя за каждым движением, но Томас особо и не рвался никуда. Только изучил внимательно телефон, приходя к выводу, что тот безвозвратно сломан.
У него не было никакого плана. Ему просто нужно было найти пару сотен баксов, чтобы самому забрать Оливера и привезти сюда или к матери. Даже, может, к отцу. Куда угодно, но только подальше от этой блядской школы с её немецким.
В понедельник он шёл в школу полностью разбитый и потерянный, растерянный, не знал, что ему делать. И невзирая на запреты, закурил прямо на газоне перед входом в школу, не сразу реагируя на то, что к нему подошли Райли и Марк.
— Ты какого хрена творишь-то? Напал на Стоуна в его доме, — Марк выглядел не особо удивлённым, сколько хмурым. — У тебя вообще мозги-то есть?
У Томаса мозги были на месте, поэтому он повернулся к Райли и спросил:
— Дай мне двести баксов, отдам, как заработаю.
Глаза у той округлились, и она изумлённо спросила:
— Зачем тебе?
— Хочу съездить за Оливером, — не думая, ответил правду Томас. — Ну, так что?
— Прости, Том, но у меня нет столько. И родители мне не дадут такую сумму, если я им скажу, что мне нужно занять тебе. Особенно сейчас. После того, как ты… Ну, знаешь, — она скомкано закончила и отвела взгляд.