Нижних в клубе ошивалось всего трое, и все они появлялись лишь ради сессий. Очень редко — ради клиентов. Специфика.
Один из троицы был звездой среди пидаров, а значит, и моей по совместительству. Звали звезду Андрей Лизин. Намного чаще Лиза, чем Андрей, но не суть.
У Андрея было тугое, тренированное тело, состоящее из сплошных мышц. У Андрея была татуировка в виде причудливой геометрии, разрезающая на полосы кожу спины. Длинные тёмные волосы, обычно убранные в хвост, но на сцене в красном зале всегда распущенные. Плюс была целая куча шрамов и совершенно не было тормозов.
Мой мини-Вован начинал суетиться, стоило Андрею просто мелькнуть в поле зрения. И это при том, что я был нижним до мозга костей — просто в его присутствии настораживались дружочки абсолютно всех, я был не первым и не последним. Андрей источал чудовищную сексуальность. Страшную притягательность, от которой всех не на шутку плющило и таращило. Всех, включая тех, кому приходилось иметь с ним дело.
К примеру, Тимура.
В паре они смотрелись изумительно. Злой, тягучий, грозный, будто какой-то гладиатор, Тимур. И Андрей — распластанный под его ногой, весь из себя пантера и вообще. На фоне ярких бархатистых стен, драпированного задника, под светом точечных светодиодных капель… умопомрачительное сочетание.
Мне от этого зрелища обычно становилось хреново. В основном потому, что им всегда везло на публику. Андрей получал по полной катушке, как ему хотелось, а в исполнении Тимура ещё и красиво. Почему-то только у него получалось играть без вопиющей пошлости, но при этом так, что откликались клиенты всех возрастов и полов. А женщин на их представлениях иногда было даже больше, чем мужчин.
Я бы многое отдал, чтобы оказаться на месте Андрея. Конечно, мне до его грации и нежной эротичности как до острова Пасхи на мизинцах, но я бы кайфанул. Я бы очень кайфанул. Однако — принцип.
Любовь, да. Поиски.
Но мечта была, она есть у всех…
— Слюни пускаешь? — со спины, в разгар представления ко мне подкрался Совушка. Он зашёл незамеченным со второго входа — того, который прикрывала «сопливая» дверь без замков, для охраны и официантов.
— Я должен проследить, чтобы всё прошло без эксцессов.
— Вижу эксцесс, — Совушка опустил руку на уровень моих брюк и накрыл ладонью перетянутый одеждой твёрдый член. — Серьёзный такой, а?
— Валера, я работаю, — отчеканил я, пытаясь делать вид, что черкаю в блокноте важные цифры. — Не отвлекай.
— А кто тебя больше заводит, Андрей или Тим? — он шептал мне на ухо, и это ещё больше выматывало утомлённое постоянным возбуждением тело. Хорошо хоть, стояли мы в самом тёмном углу зала, где никто из клиентов ничего не мог увидеть, не посмотрев специально. Да и заказы ещё не шли.
— Они оба хороши, — сдался я. — Но я бы хотел испытать… подобное.
Едва лицо Совушки просветлело, я его обломал:
— С любимым человеком, конечно.
Словно в дополнение к моей шееломной фразе, Андрей сексуально ахнул от очередного смачного шлепка.
— Квартиру мне купил? — продолжил веселиться я. — Хочу, чтобы окна выходили на море.
— Сучонок. Ты уж определись, любовь тебе или квартиру, — беззлобно хихикнул Валера, коротко проходясь пальцами по так привлекающему его участку моего тела. — Хочешь, я тебе хотя бы отсосу?
Я не успел остановить его поползновение вниз и испуганно вжался в стену. Никто не увидит. И не услышит, если я не спалюсь. До ближайшего столика метра три. И вообще этот зал непозволительно больш…
Звякнула молния, натянулась резинка. Горячий язык так юрко и соблазнительно прошёлся по головке моего члена, что колени беспомощно подкосились. Я попробовал слегка отпихнуть Валеру, но ему было пофиг — хоть пяткой тарань, присосался, как пиявка.
А мне уже было невыносимо терпеть.
Поэтому я плюнул — чёрт с ним. Один раз можно нарушить правила. И запустил руку в светлые волосы, мстительно растрёпывая аккуратную укладку.
Тимур на сцене упирался коленом в изящную спину Андрея и тянул на себя поводок, заставляя того выгибаться. Иногда кидал взгляды на арбитра, в зал. И в какой-то момент, не знаю в какой именно, я понял, что мы смотрим друг на друга.
Он ломал Андрея.
Мне сосал Совушка.
И стояло у нас обоих каменно — гвозди можно забивать.
Я не смог закрыть глаза, хотя, вообще-то, любил вздрочнуть в уютной темноте. Мне казалось, что все нервы переместились на уровень пояса и где-то там, прямо по ним, скользит тёплое змеиное тело. Скользит вниз, туда, где работает Совушка, обвивает член своим бесстыдно-юрким языком и тянет, тянет, тянет так, будто хочет поиметь от меня змеиных детей.
А смотрел я на Тимура. Прямо в его глаза, при сценическом рассеянном свете кажущиеся чёрными. Он вжал Андрея лицом в траходром и дёрнул его за волосы, пожалуй, даже слишком агрессивно.
Не помню, чтобы я хоть раз в жизни так сильно кончал. Я едва сдержал вопль, меня изогнуло в неизвестную алфавитам букву, протащило по стене и ударило о пол. Отдышавшись, воровато огляделся — слава богу, все зрители залипли на Тимура.
Таким злым он и правда казался неотразимым…
— Хера се, — сказал Совушка, облизываясь. — Чувак, ты бы хоть иногда для разрядки дрочил…
Всё катилось прямиком в кошачий анус.
Я сидел недвижимо уже больше получаса, вцепившись в волосы и уставившись на экран рабочего компа, не зная, хочу ли вообще подавать признаки жизни. От минета Совушки ныла спина, хотя в остальном — чистое блаженство.
Я вообще был к нему несправедлив. Мог бы обратить внимание? Мог.
Но меня увидел Тимур, а я увидел его. И всё. Нас заклинило.
— Какой-то ты сегодня помятый, — приятный низкий голос Андрея вытащил меня из прострации. Пришлось нацепить на лицо улыбку и всё-таки изобразить жизнеспособность.
— Не выспался, наверное, — пробубнил я, накидывая очки на переносицу.
— Как я сегодня, не подкачал? — он всегда спрашивал моё мнение о сессии, и я всегда отвечал, что он был бесподобен. Это превратилось в традицию, так что я не стал её нарушать:
— Было бесподобно. Вы зажгли зал.
Он усмехнулся и дождался, пока я отсчитаю плату.
Звёзды забирали себе крупный процент со ставок клиентов и плюс дополнительную, постоянку.
— Спасибо, Вова, — Андрей спрятал деньги в кошелек и, поправив шарф, удалился через главный выход.
А потом появился Тимур.
Едва услышав его шаги, я стал с немыслимым усердием изображать рабочую деятельность. Такого представления не видал даже Хозяин, когда внезапно приходил с проверками или просто ради забавы.
Тимур тем временем остановился у моей стойки. Я вспомнил его цену, отсчитал нужное количество деньжат, не глядя положил на стойку и вернул внимание монитору.
— Тут много, — холодно заметил Ларионов.
К тому моменту я был готов провалиться сквозь пол и подвал клуба в объятия Сатаны. Желательно прямиком на его колообразный член и задницей вперёд, ибо в последнее время она слишком уж активно ищет приключений.
Глаза пришлось поднимать. Они подниматься не хотели, будто к зрачкам прикрепили по неподъёмной гире.
Но с третьей попытки я всё-таки смог.
Тимур выглядел, как всегда, прекрасно. В пальто цвета козьего молока, изумительно подчёркивающем его арийскую бледность… будто бы не садист вовсе. Тёмные волосы с холодным стальным оттенком, чуть более длинные на затылке, лежали уставшими лёгкими прядями.
Он просто положил лишнюю купюру мне на стойку. И чего он ждал, я не понимал. Потянулся было забрать бумажку — оказался в плену крепкой хватки. А руки у Тимура — не руки. Капканы.
Ко всему хорошему я неосмотрительно, неосмотрительно, неосмотрительно, бля, потянулся забинтованным копытом. Идиот. Идиотище!
— Болит? — выдохнул Ларионов.
Я отрицательно качнул головой, стараясь не пасовать. Только страха не хватало для полного комплекта рабочих эмоций!
Почти ожидаемо он слегка сжал мою руку. Мы сцепились взглядами так, что смотреть очень скоро стало больно. Приятная тяжесть снова ухнула вниз живота. Ладонь полыхала.
— Я тебе не игрушка, — собрав остатки сил, высказался я.
— А Сове, стало быть, да?
Теперь он наклонился так, что перегибался через стойку.
— Тебе одному можно приятно проводить время на работе?
— Ей-богу, я бы укоротил твой острый язычок, Влад. Вдвое.
Вот так всегда. Только он один называл меня Владом, когда злился. Хотя елейное «Вовочка», так полюбившееся алым тварям, из его уст хотелось слышать ещё меньше.
Рука начала ныть, и я сдавался. Всё. Боль звала меня, я слушал её, нам было хорошо…
— И ты был бы даже рад, правда? Ты бы этого хотел, — всё тем же злым тоном сказал Тимур и, едва заметив, что мой взгляд затуманился, отпустил.
— У тебя и без меня куча клиентов, так ведь?!
Одарив меня победной, унижающей улыбкой, он хмыкнул и ушёл. А мне теперь опять разбирайся со всем этим блядством и стояком, да?!
Мразь эгоистичная…
========== 3 - Тоскливое ==========
Комментарий к 3 - Тоскливое
От автора: наконец-то родила адекватное название (не прошло и недели страданий с трагическим заламыванием рук). Стёб стёбом, тренировка тренировками, а эта вещь становится мне важна, поэтому отныне именуется иначе. Всё-таки я не фанат оттенков, так что в баню их.
Спасибо за внимание.
Небо наказывало дождём. Накрывало мелким, холодным и колючим полотном-обманкой. Пытаясь избежать его злых укусов, люди прятались под каждым навесом, способным хотя бы на время спасти от небесного негодования. И верили, что это вот-вот закончится, но дождь всё не прекращался. Даже не планировал.
Я был с небом солидарен. Правда, у меня это состояние базировалось внутри и спрятаться от него было некуда. А окружающие так просто и легко продолжали находить удовлетворение в мелочах, что всё усугублялось банальной завистью.
Вот девушка. Жрёт себе рулет с жирным шоколадным кремом и балдеет неимоверно, потому что худела два месяца и отказывалась от любимых сладостей.
Вот парочка бросает друг на друга недвусмысленные взгляды, потому что впереди их ждёт полная ванили ночь.
Вот за окном кафе, в котором я бесцельно прожигал вечер, рабочий люд вприпрыжку пересекает пешеходный переход. Впереди отдых, ужин и семья.
Вот я, тоскующий мазохист-нейропатик, которому до фени крем, отдых и секс. Которому надо невозможное — любящего мужчину-садиста с чувствами и красивой шеей. Мир предоставлял всё это только по частям. Либо мужчину-садиста, либо с чувствами, либо с красивой шеей. Всё вместе — толстый хер тебе, мастер бессмысленной мимикрии.
— Ты чего такой тухлый, Вов? — спросила одна из окружающих меня счастливиц, прикладывая к губам салфетку.
— Всё надоело. И отношений хочется нормальных…
— Ненормальных, — поправила Катюха, откинув с плеча ухоженную русую прядь. — Я понять не могу, ты что, до сих пор ни с кем в своём «пути» мосты не навёл?
С Катериной мы познакомились в институте. Гуманитарий до мозга костей быстро выловила рыбака из сети, и мы стали друзьями за считанный месяц. Но друзья друзьями, а тоска по расписанию.
— Меня никто не любит, — я опустил уголки губ вниз, иллюстрируя своим лицом меру печали по данному поводу. — Многие хотят, но никто не любит. Где заканчивается секс и начинается любовь?
— Я думаю, они неотделимы. Там, где секс, там и любовь. Где любовь, там и секс.
— По твоей логике, все друг друга любят. Сказка, правда? Но всё — спектакль. Ради удовольствия. И не только в клубе, вот в чём беда.
Она задумалась. После паузы выдала:
— А может, ты и прав.
— Неужели?
— Есть на примете кто-нибудь, с кем ты попробовал бы замутить?
— Есть. Но он натурал и троечка, так что… потрачено.
— Троечка?
Я вздохнул. Вообще-то распространяться о правилах и устройстве клуба нежелательно, но Катюха была «своей» и знала уже довольно много, чтобы отказывать в пояснениях.
— В «Алом пути» Доминанты разделены по жестокости на шесть уровней, чтобы клиентам было легче ориентироваться. Один — соответственно, бархат и нежности, наручники, лёгкая плёточка, пара капель воска. Шесть — жесткач с порезами, синяками, внезапным пирсингом в неположенных местах. Только для отъявленных мазохистов. Обычные нижние редко этим интересуются.
— И что, тебе только шесть подходит?
— Из шестёрок у нас только Хозяин и Лугашин, — я фыркнул. — Всего двое из двадцати семи. Забавно кстати звучит… шестерка-Хозяин…
— И?
— Что «и»? Хозяину я нафиг не сдался, а Лугашин полный придурок. В рамках клуба — пойдёт, но вне его — нафиг-нафиг.
Я сделал глоток чая. Даже напиток попался гадкий — приторной медовой сладостью осел на языке. Что сегодня за день?
— А ниже?
— Ну, пятые — Тимур, Совушка, Рыжий… тоже не варианты.
— Почему?
— Совушка — ветреный весельчак, Рыжий — просто странный, а Тимур — игрок. От них проблем не оберёшься.
— Что значит «игрок»? — тёмные глаза Катерины загорелись неподдельным интересом.
— Считает мазохистов игрушками, которым только страдания и подавай. Вроде распространителя наркотиков, который клеймил покупателей жалким мусором. Только зависимость от наркоты можно выбрать, а мазохизм — нет.
— Он не любит свою работу?
— Почему же. Любит. И даже заботится о своих клиентах в какой-то мере, к нему многие ходят. Он ведь и сам «на игле» и никуда от этого не денется. Только Доминанты есть Доминанты. Вот и вся история…
— Противоречиво как-то. Зачем о «мусоре» заботиться?
— Вот представь… у тебя есть работа, которая приносит стабильный серьёзный доход. Всё, что тебе надо делать, это во время встреч быть внимательным и чутким к слабым ничтожествам. Тимур вроде доброго фермера, который жрёт больше овец, чем все волки вместе взятые. По мне — ничем не лучше обычного морального урода.
— Больше овец? Откуда ты это взял?
— Из интернета, мать твою, — огрызнулся я.
— Но зато ты за ним следил, — подумав, заметила Катюха.
Я аж вздрогнул.
— В смысле?
— От тебя таких характеристик обычно не услышишь, — отодвинув тарелку, она принялась за свой глясе. — Нравится тебе Тимурка?
Нравится? Мне? Тимурка?
Я основательно задумался. Ну да, к нему я присмотрелся повнимательнее, чтобы избавиться от розовых очков. А то привык видеть в каждом потенциальный любовный интерес. Конечно, в БДСМ-сфере с этим всё-таки попроще. Если у тебя есть конкретные желания, то найти кого-то для их воплощения не так уж и сложно.
Но мои запросы выходят за рамки Темы. И это печаль.
— Тимур-мур-мур, — сладко причмокнув полными губами, ляпнула Катя. — Красивое всё-таки имя…
Домой я шёл окончательно и бесповоротно опечаленным. В связи с чем развезло поглазеть какую-нибудь жёсткую порнушку.
Залез в ванную, включил постанову на телефоне и, подперев голову рукой, попробовал расслабиться. Руку с ожогом приходилось держать на весу, иначе мне бы по умолчанию понравилось.
Но как-то после красной сцены и Андрея… не заводило. Тускло. Грубо. Трах под визги ничего не понимающего пацана. Когда чуть ли не каждый дьявольский день видишь работу профессионалов, подобное кажется лишь глупой вознёй.
— Тимур-мур-мур… — вздохнул я, убрав сотовый и опустившись в ванную на уровень воды. — Попробуй ему такое скажи — убьёт нахрен.
— Эй, Тимур-мур-мур, — выдал я на следующей смене и стал наслаждаться спектром эмоций на лице Ларионова. Лицо исказилось, словно я бросил не сахарное котячье прозвище, а перцовую гранату. Но Тимуру хватило пары секунд, чтобы справиться с эмоциями. Хотя-я-я-я, во взгляде приветливо расцвёл целый букет моральных пиздюлей.
Тимур выходил из курилки и собирался отправиться наверх, чтобы переодеться в рабочий костюм. А я шёл в чёрный. У меня там было дело, так что избежать неминуемой кары удалось лишь благодаря скоростному исчезновению в дверях манч-зала.
— Володя!
Эрик увидел меня издалека. Танцоры приветливо заулыбались — они любили, когда во время репетиции в зале находится кто-то ещё помимо постановщика и ди-джея. Эрик становился чуточку мягче.