Затем он принёс аптечку. Положил ладонь мне на шею и властно, уверенно наклонил вперёд. От такого простого на первый взгляд действия горячий ком вспыхнул под ложечкой и упал в низ живота.
Какое-то время я просто терпел — сказывалось угнетённое состояние. А затем резко, словно проснулся, осознал: это был Тимур.
Тимур, который считал меня и подобных мне чуть ли не грязью, сейчас возился с моими ранами. Его руки — бережные, его дыхание — поверхностное…
Жаль, я не мог увидеть его лица.
— Почему и ты… — на грани слышимости выдохнул Ларионов, проходясь смоченной в перекиси ватой по ранке.
Наверное, больше всего его поразило клеймо. Оно было небольшим, в форме креста — полоса на полосе, но ужасало знатно, я сам ошалел, когда увидел. Шрам останется.
— Что? — осторожно переспросил я, смутившись.
— Зачем тебе это? — спросил Тимур, уперевшись коленом в диван и нежно прикрывая раны свежей повязкой. — Зачем так перебарщивать?
— Только так… я… могу себя понять, — скомкано объяснил я. — У меня к тебе встречный вопрос. Почему ты помогаешь?
— Я не настолько урод, чтобы отказать в первой помощи.
— Даже мне?
Тимур огорчённо вздохнул и пропустил вопрос мимо ушей.
— Я дам тебе что-нибудь из одежды.
Соскользнув с дивана, он подошёл к шкафу, где хранил личные вещи. Такое преимущество, как и своя комната, было только у Доминантов высших уровней. Оно и понятно, никто не выматывался так, как они. Пытать людей часами тоже нелегко…
У Тимура были сильные руки. Прошитые яркой сетью вен под белой прохладной кожей, ухоженные, крепкие. Даже сейчас он двигался с животной ленцой, полностью осознавая своё превосходство. Но не сказать, что Ларионов был человеком потрясающей красоты — скорее уж обладал редкой холодной харизмой. Нос прямой, будто по лекалу. И глаза необычные, узкие, лисьи, что делало его с виду напряжённым и небезопасным.
— Она будет тебе великовата, но всяко лучше, чем без, — он протянул мне чёрную рубашку.
— Спасибо, — я улыбнулся и попытался засунуть руку в рукав, но потерпел провал. Плечи после спазма функционировать просто-напросто отказывались.
— Как ты собираешься работать, идиот? — раздражённо спросил Тимур, присев, чтобы помочь.
Добравшись до пуговиц, он вдруг поднял глаза. И в самом деле — мозаика… крапинки. Капли цвета под тяжестью теней ресниц. Я засмотрелся и не сразу понял, что Тимур тронул мои губы пальцем. Он заметил тонкую трещинку, которую я нагрыз ночью, мучительно ворочаясь с боку на бок.
Наше дыхание одновременно упало. Ровное, затяжное вдруг скомкалось и исчезло.
— Тут тоже… кровит… — заторможено заметил Ларионов.
Мы замолчали, глядя друг на друга, будто кто-то нажал на «стоп» и решил покинуть место действия, пока не случилось худшее. И теперь для нас эта маленькая пауза превращалась в бесконечность.
Я не понимал Тимура. И он меня тоже. Мы были с разных планет. Ещё хуже — из разных вселенных.
Но… мы были заворожены. Я — изъяном полу-садиста, он — изъяном мазохиста. И чем-то, что не поддаётся системам и правилам.
Тимур первым пришёл в себя. Медленно потянулся навстречу, не отводя глаз, завёл руку под ткань рубашки. Просто положил ладонь ниже моей ключицы, на покрывшуюся мурашками, взмокшую кожу. Без давления. Без нажима.
Очень осторожно.
Я сглотнул, осознавая, что сейчас он почувствует, как мой организм сходит с ума, и захотел было отстраниться, но натолкнулся на физическое бессилие. А оно уже ассоциировалось лишь с одним процессом — с сессией. С экшеном.
Я хотел его. В роли Верхнего. Хотел, а потому голова перестала работать и сознание поплыло, раздавленное желанием подчиниться. Тем более Тимур влиял на меня совсем не так, как Артемий Олегович. Не обезличивал, погружая в беспомощность ещё глубже и пользуясь моей психической зависимостью, а скорее… вытаскивал?
— Не ходи к нему больше, — прошептал Ларионов.
И, похоже, не собирался давать никаких объяснений этой… просьбе. Или приказу?
— Почему?..
Так же аккуратно убрав ладонь, Тимур встал. Он и сам, пожалуй, не знал, что ответить. И пока наружу не показались шипы, я решил уйти — всё это было для нас уже чересчур.
Я вышел из его комнаты почти бегом, трясущимися руками вталкивая пуговицы в прорези. Но даже боли не почувствовал — меня контузило. Сердце грохотало, голова кружилась и хотелось поскорее разорвать ниточку не пойми откуда взявшегося взаимопонимания.
Если я правильно понял… он тоже в беде. Я не один. Худший выбор из выборов для меня — Тимур, который в принципе, что бы ни случилось, не увидит во мне равного. Худший выбор из выборов для него — я, ничего из себя не представляющее пустое место.
В приёмной оказался Артемий Олегович с бухгалтером Татьяной.
— Вова, нужны распечатки за октябрь, — сказал Хозяин, озабоченно впившись взглядом в моё серое от пережитого лицо.
Я торопливо окунулся в работу с документами и через три минуты подготовил всё необходимое. Бухгалтер кивнула, забрала бумаги и поскакала на своих высоченных каблуках к выходу. Они работали в другом офисе неподалёку. Просто в «Алом пути» им вряд ли удалось бы сосредоточиться…
— Ты точно справишься? — поинтересовался Хозяин. Без лишней озабоченности, но со знанием дела.
— А… да. Я уже чувствую себя лучше.
— Тогда пойдём со мной. Хочу кое о чём с тобой поговорить.
Мы поднялись наверх. В кабинете играла музыка, стоял приятный обволакивающий запах кофе.
— Что-то случилось? — осторожно спросил я.
— Ничего серьёзного, Вова. Я успокоился и всё обдумал. Ты должен знать кое-что о себе, чтобы в будущем не попасть в опасную для жизни и здоровья ситуацию. В конце концов, ты мой ценный сотрудник.
Он пригласил меня на диван рядом с собой.
— Для начала пара слов о нашей сессии. Пожалуй, она была одна из самых качественных из всех, что я проводил. Ты меня… удивил.
Я невольно заулыбался.
— Теперь немного анализа и предупреждений. Что касается твоего тела. Если нет лимитов и чувствительность низкая, то любой Доминант может перегнуть палку, особенно если это человек, который к тебе равнодушен. Будь аккуратен и всегда оговаривай все риски. Далее — ты быстро входишь в состояние сабспейса. И тебя оттуда вытащить не может даже острая боль. К тому моменту, как мы перешли к наказанию, ты уже «улетел». Это тоже всегда надо держать в уме.
— Я всё-таки наркоман, — неуместно пошутил я.
Но Хозяин поддержал:
— Вроде того. Скорее всего, это связано с патологией рецепторов. Твой организм как бы… теряется, при появлении болевых сигналов. Видишь ли, у разных людей выделяется разное количество эндорфинов в моменты стресса. Кому-то вообще не удаётся расслабиться. А тебе — удалось ещё до бондажа. Потому что я причинил тебе сильную боль, и организм дал такой же сильный ответ. Для многих такая боль — мышечная, не является чем-то необычным. Особенно для женщин и профессиональных спортсменов.
— Это было здорово, — прошептал я. — Такое странное чувство.
Артемий Олегович заулыбался.
— «Здорово», хах… ладно, теперь о внутреннем состоянии. В сочетании всё, что я перечислил, накладывается на то, что ты чистый сабмиссив.
— А?
— О чём ты думал, когда я тебя связывал?
— О том… ну… как быть… лучше?
— Как сделать приятно? Как ублажить?
— Ну да. В этом ведь весь смысл?
Артемий Олегович поднялся.
— Далеко не все так считают. Чаще всего, особенно здесь, в клубе, всё наоборот. Доминант ублажает клиента-саба. Даже в игре.
— Но какой смысл быть сабом, если…
Я завис, обдумывая полученную информацию. А ведь точно. Никогда не замечал такой особенности.
— В моём клубе рабы — это Доминанты, несмотря на то, что они Верхние. Они подчиняются правилам. Они совершают только те действия, которые необходимы нижнему. Ничего не поделаешь. Но это неправильный расклад. Только я могу позволить себе правильный — быть не связанным с сабом денежным вознаграждением и играть в своё удовольствие.
— Кажется, я понял.
— Ты психологически настроен на полное подчинение. И хорошо, что пока что об этом знаю только я.
— Почему?
Артемий Олегович смахнул волосы назад. Он выглядел необычно живым, суетливым — мне нравилось за ним наблюдать. На душе было как-то легко.
— Можешь считать эту черту золотым билетом Доминанта. И мой тебе совет — осторожничай. Не все такие, как я. Не все будут аккуратны.
— Спасибо вам… за всё.
— Что ж… мне было приятно. Есть ещё кое-что, о чём я хотел поговорить.
— Да? — я уже встал, но сесть обратно не решился.
— В субботу я собираюсь провести вечер с гангстерской тематикой в ВИП-зале. Подготовь всё.
— Как скажете.
Я двинулся к двери и взялся было за ручку, но внезапный вопрос заставил меня остановиться:
— Вова, а ты не хочешь составить мне компанию?
— Что? — я обернулся через плечо.
— Пойти в качестве моего сабмиссива, — пояснил Хозяин.
— Почему… я?
— Экзотично, — размыто пояснил Артемий Олегович. — Мне понравилось, как ты выглядел в бондаже. Полагаю, ошейник тоже будет смотреться неплохо.
Когда он рассмеялся, я вздохнул с облегчением.
— Раз уж я втянул тебя в это, то могу познакомить с кем-нибудь. На такие встречи приходят не только пары, но и одинокие Доминанты, ищущие постоянного партнёра. Только мои друзья, которым можно доверять, и сотрудники клуба. Если ты не против новых знакомств, при учёте всего, что я сказал.
Это было почти смешно. Хозяин решил помочь устроить мне личную жизнь, что за милости. В голове вдруг возникло лицо Тимура и его просьба. Но ведь я не собирался на сессию — просто тематический вечер. Почему бы и нет?
— Я не против, — наконец, сказал я. — Это означает, что я могу попасть в чужие руки?
Хозяин хмыкнул.
— В анкете ты проигнорировал пункт передачи другому Доминанту.
— Да… не подумал, что это важно.
— Против?
— Нет, я… я могу. Если вы доверяете этим людям, то, полагаю, мне нечего бояться. Всё так?
— Именно.
— Тогда договорились. У вас есть особые пожелания?
— Выбери что-то соответствующее образу. Желательно классическое и не вычурное. Рубашка, брюки, подтяжки. Галстук не нужен, я подберу тебе ошейник.
— Хорошо.
Спускаясь по лестнице, я окончательно выпал из реальности. Забавно, но, похоже, мне следовало поддаться искушению намного раньше.
Теперь всё стало проще.
Лугашин явился к середине рабочего дня.
Пряный, загоревший и неизменно навеселе. Но веселье это было не похоже на шутливое настроение Совушки — пустозвонское и гаденькое, оно иной раз даже меня доводило до крайностей. Мы с Елизаром и до истории с зажигалкой общались из рук вон хреново. И как только история про корпоратив дошла до его ушей, Елизар поспешил доебаться.
— То-то ты такой тихий, — сказал он первым делом.
Стоит признать, Елизар обладал очень приятной внешностью. Он был смазливый. Длиннющие ресницы, чёрные, густые, словно искусственные, мгновенно притягивали взгляд к карим глубоким глазам. Неизменная лёгкая щетина, развязное поведение, сигарета за ухом, прикид а-ля ловелас. Колоритный тип — ещё и настоящий профи. Единственный, кому удалось подобраться к профессионализму Артемия Олеговича. Насколько я знал, Елизар любил душить во время сессий, притом так, что «почти-почти». До последнего.
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — прохладно ответил я, уже порядком измученный болью и размышлениями. Только с ним мне удавалось на полную включать «администратора», потому что бесил по-страшному.
— Да ладно тебе, солнышко наше ясное, — свесившись со стойки, прохрипел Елизар. — Что пробовал-то? Связывали тебя? Трахали? Лупили?
— Ещё раз повторюсь, — процедил я. — Не твоё дело. Если не понимаешь по-хорошему, разберёмся через Артемия Олеговича.
— Какой ты скучный, — рассмеялся Лугашин. — Но знаешь, я бы с радостью тебя придушил. Давно уже мечтаю.
— Елизар, оставь его в покое, — внезапно вмешался пробегавший мимо Совушка.
Я впервые был настолько рад его видеть.
— Да ладно вам, это же вообще сказка — мазохист на месте администратора. Противоречие мира, как оно есть. А вообще я давно знал, что с тобой нечисто.
— Елизар, свали отсюда, а, — огрызнулся Валера.
Лугашин, смеясь во весь голос, поплёлся наверх. С Совушкой он предпочитал не связываться, как и многие другие, — этот кого хочешь заебёт, если разозлится.
— Забей на него, — сказал Валера. — Или, может, к Хозяину сходишь?
— Надоест — обязательно.
Когда он ушёл и я остался наедине с собой, боль очухалась и снова занялась ковырянием моего организма.
Проще всего было не шевелиться, но я чувствовал себя откровенно неуютно в рубашке Тимура и никак не мог найти свободную позу. Потому что ощущал её каждым участком кожи. Чуть свободную в плечах, с едва уловимым запахом его тела и парфюма.
Боже… лучше бы он и дальше не обращал на меня внимания. Потому что так недолго и привязаться. Или ещё хуже…
Влюбиться.
========== 7 - ВИП ==========
С того разговора мы с Тимуром старались не пересекаться.
Случилось лишь пару раз — после смены он вернул мне пуловер, а в пятницу коротко поздоровался и забрал выстиранную рубашку. Никаких издёвок и едкой злобы в мой адрес. А точнее — вообще ничего.
Это было больно. Оказывается, краткие перепалки, по сравнению с равнодушием, цепляли несущественно. Я ловил себя на том, что провожаю Тимура взглядом и нервничаю, стоит только услышать шаги на лестнице.
Идиот же. Идиот…
Совушка тоже притих, правда, приглядывал. Появлялся в приёмной чаще обычного, вертелся рядом в свободное время, пытался занять меня разговорами. И я окончательно перестал на него злиться.
Сегодня у Валеры была сессия в красном, так что к семи я был на своём месте — наблюдал, забившись в тёмный и дальний угол.
Девушку, с которой разыгрывался экшен, звали Олеся, и она всегда изображала томных восточных пленниц. Внешность располагала — жгучая, броская, запоминающаяся, темноглазая брюнетка с пышным бюстом.
Валера играл в костюме пирата и изображал грубого капитана, которому после очередной баталии досталась сладкая добыча.
Его образы всегда были артистичными, свободными, отрицательными. То пират, то бандит, то мафиози, то палач. Он искренне любил ролевухи и порой выглядел настолько убедительно, что у всех, включая меня, возникало такое чувство, будто мы смотрим эротический фильм, а не наблюдаем за платной сессией в БДСМ-клубе.
Правда, несмотря на откровенный подтекст таких сессий, «полный» сексуальный контакт на сцене был запрещён. Он вообще был под запретом везде, кроме ниш синего зала. И, конечно, в личных игровых алые твари могли устраивать любой кошмар по желанию клиента. Но на сцене — ни-ни. В этом была своя прелесть и выгода, например, «разогретые» клиенты часто после публичных игр записывались к понравившемуся Дому, чтобы удовлетворить свою сексуальную жажду.
На этот раз сессия была очень активная — заказали больше половины прайса. Олесю и облачили в латекс, и связали, и подвесили, и нацепили зажимы на соски, и отшлёпали тремя девайсами, «лишив» части чувств — с кляпом и повязкой на глазах. Фетишисты её любили. На ней, статной, волевой, с нежной грудью и длинными ногами, верёвки и следы от ударов выглядели смертельно возбуждающе. Хотя я и наслаждался только тем, как менялся дурной на всю голову Валера, превращаясь в злобного и дерзкого шакала, я не мог не оценить красоту этой девушки.
Под конец она всегда томно смотрела в зал, заплаканная, униженная и прекрасная, мол, «вы довольны?». Это была лучшая её фишка, никого не оставляющая равнодушным.
Совушка же… менялся. Его дурацкая фамилия никак не вязалась с ним «в работе». Он таскал за волосы, шептал гадости, оскорблял, злился, даже рычал, ни капельки не стесняясь ни своего дикого стояка, ни поведения. Настоящий сексуальный злодей.