*
Проснулся он к вечеру. На море спустились сумерки, было чуть прохладно, ветер усилился, и створка открытого окна подозрительно дергала крючок. Тени стали глубже и больше, на мир опускалась ночь.
Эдмунд слегка поежился, и закрыл окно. Затем практически на ощупь нашел подсвечник, вставил свечи и огнивом зажег их. Стало несколько спокойнее, но никакого уюта не прибавилось. Омега прислушался, на корабле было значительно тише, чем утром, ноги не топотали над головой. Эдмунд накинул плащ, взял зажженный подсвечник и осторожно вышел из каюты.
В коридоре, или как он там по-морскому называется, было совершенно темно. Окон не было, естественно, свечей тоже. Довольно мрачная картина. Здесь было прохладнее. Эдмунд повертелся на месте, пытаясь решить, куда ему идти. Он совершенно не помнил, откуда Гар его привел. Омега наугад пошел налево, подняв подсвечник повыше и держась другой рукой за стены, потому что пол под ногами непривычно слегка покачивался, что свидетельствовало о том, что корабль, без сомнения, уже давно в открытом море.
Эдмунд дошел до конца коридора, упершись взглядом в дверь. Она была закрыта как и все предыдущие, и парень не решился ее открывать. Он развернулся и пошел обратно. Интересно, где его свита?
Омега хохотнул в темноте, подумать только, у него теперь есть свита!
Навстречу парню шло несколько матросов, они о чем-то переговаривались и громко смеялись.
- Господа, - окликнул их Эдмунд, - как попасть на верхнюю палубу?
- Ааа, так мы вас проводим, - у самого молодого парня загорелись глаза. - Верно, ребят?
Те согласно закивали. В окружении молодых людей он добрался до верха. Те практически пронесли его по лестнице, в темноте ступенек было почти не разобрать, они были узкими и маленькими. И как матросы не падали?
Наверху было просторно и сумрачно. Солнце заходило медленно, казалось, что раскаленный шар опускается прямо в темную воду. Небо окрасилось в красно-желтые и оранжевые цвета, там, куда лучи уже не доставали, небо было фиолетово-розовым, начали появляться звезды. Вокруг была только бесконечная вода и бескрайнее небо. Ветер надувал светлые паруса, и они шумели над головой. Эдмунд поднял голову. По главной мачте взбирался какой-то матрос. Он делал это так проворно, словно был кошкой, взбирающейся на дерево, а не человеком.
Он сел на рею и принялся что-то делать. Затем схватил канат и просто прыгнул вниз. Эдмунд вскрикнул, прикрыв рукой рот. Но матрос благополучно повис в метре от палубы, матросы, сопровождавшие Эдмунда, подхватили парня и все вместе они закрепили канат. Какой-то средних размеров парус закрылся, благодаря их действиям.
- Слышь, Мармосет, ты ел? - хлопнул матрос парня по плечу. Он был худым и жилистым, с длинными руками и ногами.
- Нет еще, Гар меня сменит, - отмахнулся Мармосет, - О, господин… - парень замялся, вспоминая имя Эдмунда.
- Даунхерст, - подсказал омега.
- Да. Вы трапезничали уже?
- Нет еще, - помотал головой парень.
- Фу, народ, где ваши манеры? - обратился парень к старшим товарищам. - Почему вы еще не накормили господина Даунхерста? - и тут же обратился к Эдмунду, безуспешно пытаясь пригладить всклокоченные полетом волосы. - Не обращайте внимания на этих грубиянов, мой господин. Вы позволите проводить вас? - галантно предложил омеге руку Мармосет, явно чувствуя, что Эдмунд не из тех заносчивых аристократов, которые даже трогать бояться те вещи, которых касались руки простолюдинов. Не то что их самих трогать.
Эдмунд чуть склонил голову, улыбнувшись, и принял мозолистую руку. Путешествие ему начало определенно нравиться.
*
Десять дней прошли вполне спокойно. Попутный ветер надувал паруса, выдирал бумагу из пальцев, свистел в ушах и гнал корабль к цели. За это время Эдмунд узнал почти всю команду, а она, в свою очередь, узнала Эдмунда.
Поначалу многие его сторонились, мало разговаривали и вообще старались по возможности не приближаться. Молодые охотно оказывали разные мелкие услуги и отвечали на бесчисленные вопросы, но старшие их товарищи предпочитали иметь с Эдмундом как можно меньше дел. Парня это несколько задевало, но потом он понял, что это скорее не от природной грубости и неотесанности, а наоборот, от желания не докучать. Эдмунду вполне было понятно это стремление, в конце концов, он не знал каких аристократов, богачей и просто знатных людей им приходилось возить. А Эдмунд прекрасно знал, насколько грубыми и высокомерными могут люди его круга с теми, кто значительно ниже их по положению.
Но Эдмунду эти люди определенно нравились, он даже немного завидовал их жизни. Конечно, омега понимал, что у них она во много раз тяжелее, чем у него, хотя бы потому, что им приходилось думать о том, откуда взять деньги на незамысловатую еду и кров над головой. Но они выглядели счастливее и довольнее жизнью, чем многие богачи. Они умели радоваться мелочам и восхищаться красотой естественной природы. Да, многие были довольно невоспитанными, неотесанными и необразованными, временами грубоватыми. Но они были просты в общении, предпочитали говорить то, что думают или же молчать вовсе.
Когда матросы поняли, что Эдмунд не из тех, кто задирает высоко нос, не умея завязать себе шнурки на ботинках, они несколько расслабились. Старшие моряки с сединами в головах даже начали рассказывать какие-то байки и истории, которые Эдмунд даже стал записывать потом для Адриана и остальных малышей. Это было интересно.
В последние дни омега стал дольше бывать в каюте, изучая обычаи Холмстара, куда они плыли. Эта страна была относительно близка к Валлирии, поэтому каких-то кардинально разных культурных обычаев не наблюдалось. Разной, пожалуй, была только религия. В Холмстаре верили в единую богиню, которая как мать породила все живое. Другим также был и язык, но скорее всего будет переводчик. Эдмунд знал только три языка, включая родной валлирийский, но этот был ему неизвестен.
Но самым интересным было то, что правила Холмстаром женщина. Это поразило Эдмунда до глубины души. Согласно истории, у нее был брат. Правителем он был очень скверным, вспыхивал то один бунт, то другой, раскалывая страну. Народ выбрал себе королеву и собирался проливать за свой выбор кровь. В конце концов, все переросло в настоящую гражданскую войну. Победа была на стороне людей Капитолины, ее брат был свергнут и казнен парламентом, а она стала королевой. Сейчас ей было уже сорок, детей у нее не было, что было неудивительно, потому что мужа не было также. Эдмунду не терпелось встретиться с этой удивительной женщиной.
Они приплыли в Холмстар в середине дня. Здесь было прохладнее, лето еще не вступило в полную силу, и моросил мелкий весенний дождь. Эдмунда встретили фанфарами, член парламента сказал приветственную речь и проводил его в большой экипаж, запряженный шестеркой чистокровных скакунов. На вопрос омеги, что будет с командой, ему ответили, что они будут размещены на эти несколько дней в портовой гостинице. На другую повозку матросы погрузили багаж омеги, и они тронулись в летнюю резиденцию королевы Капитолины.
========== Глава 2 ==========
До летней резиденции королевы было около четырех часов пути. Дорога проходила в основном через поля и луга, которые были довольно живописны, хотя лето и не вступило в Холмстаре в полную силу. Но трава была ярко-зеленой, то тут, то там виднелись яркие всполохи полевых фиолетовых и розово-белых цветов. Изредка Эдмунд видел пасущихся на воле лошадей.
Где-то минут за сорок до прибытия непосредственно во дворец, экипаж миновал гигантские ворота с золотыми вставками и, судя по всему, дальше поехал по королевскому парку. Сначала экипаж ехал по широкой аллее, по обе стороны которой росли деревья. Их ветви сплетались над головой, и казалось, что ты едешь по огромному зеленому туннелю. Солнце пробивалось сквозь ветки, и причудливые тени, складывающиеся в рваный узор, прыгали по лошадям, экипажу и дороге. Затем они миновали аллею, солнце почти ударило по глазам. Пейзаж изменился.
Эдмунд поборол в себе желание по-мальчишески высунуть голову из кареты и все-все посмотреть. Но то, что он видел, склонив голову на бок, стараясь не показывать члену парламента свое воодушевление, ему определенно понравилось. Парк был красивым, но не таким как у короля Валлирии. У Локхарда парк был четко распланирован, идеально симметричен и тщательно ухожен. Клумбы выстраивались по геометрическому рисунку, цветы высаживались согласно плану. Парк Капитолины был иным.
Здесь росло больше деревьев, которые сейчас цвели мелкими насыщенно-фиолетовыми цветами, вокруг них летали пчелы и редкие бабочки. Трава была идеально подстрижена, дорожки паутинкой пересекали парк в разных направлениях, но при этом четко не разделяли его, как это было в Валлирии. То тут, то там стояли прекрасные мраморные статуи, Эдмунд мельком увидел большой фонтан с целой скульптурной композицией в центре, которую, к сожалению, не удалось рассмотреть из окна экипажа. Но особенно красиво смотрелись цветы. Они не образовывали четких клумб, одни плавно перетекали в другие, цвета сменяли друг друга. Потом Эдмунд понял, что растения образуют практические цветовые ручейки, которые сливаются в одно огромное пестрящее озеро прямо перед входом в замок.
Он был довольно большим, но меньше королевского дворца валлирийского короля. Все-таки летняя резиденция. Он рос скорее вглубь, чем в ширь, был сделан из светлого камня. Башен было всего две, они возвышались по бокам от главного входа, поэтому омега про себя классифицировал это строение скорее как дворец.
Экипаж остановился перед лестницей. Слуга в золотой ливрее открыл омеге дверь и подал руку, помогая выйти. Эдмунд оказался на красной дорожке, которая вела на мраморную лестницу, у подножия которой стояло несколько человек в богатых одеждах, на солнце поблескивали их украшения и ордена. За их спинами стояли менее разодетые встречающие.
Член парламента услужливо предложил Эдмунду свою руку, которую омега принял с легкой полуулыбкой. Затем они стали подниматься по широким светлым ступеням.
- Господин Даунхерст, - начал сопровождающий Эдмунда, остановившись перед вельможами, - позвольте представить вам главу парламента, третьего графа Дайэ пятого маркиза Веллингтона герцога Уэнсли. Ваша светлость, позвольте представить вам господина Даунхерста, светлого посла Его Величества короля Локхарда третьего.
- Рад нашей встрече, господин Даунхерст, - низко произнес высокий альфа, едва касаясь протянутой руки Эдмунда, будто боясь сломать ее. Он говорил по-валлирийски с сильным акцентом как и сопровождающий Эдмунда.
- Позвольте выразить вам ответную радость, Ваша Светлость, - слегка склонил голову Эдмунд, у которого чуть ум за разум не зашел от такого обилия титулов, которые носил только один герцог.
- Надеюсь, дорога не стала для вас настоящим испытанием, господин Даунхерст? - все так же низко спросил герцог, предлагая омеге руку. Видимо, это был его обычный тембр.
- Совсем напротив, благодарю вас, - вновь слегка склонил голову Эдмунд принимая руку мужчины, они стали неторопливо подниматься по ступенькам.
Свита подождала, пока они немного отойдут, и последовала за ними.
- Полагаю, ветер был попутным?
- Мне очень повезло, Ваша Светлость. Обычно удача не столь благосклонна ко мне, - улыбнулся Эдмунд.
Они уже вошли во дворец, попав в огромный холл. Он тянулся вглубь строения, завершаясь широкой лестницей, ведущий на второй этаж. Мебели в холле практически не было, только многочисленные экзотические цветы, источавшие дивный аромат, стояли у стен.
- Почему же, господин Эдмунд? - слегка приподнял брови глава парламента.
- Я не знаю, Ваша Светлость. Все никак не могу у нее спросить.
Герцог улыбнулся на это замечание. Его лицо стало враз привлекательнее, грубоватые черты чуть смягчились.
- Полагать, вам хотелось бы отдохнуть после долгой дороги?
- Немного, если это возможно, Ваша Светлость.
- Разумеется, возможно, господин Даунхерст. В таком случае я оставлять вас. Вас проводят в ваши покои, а после вашего отдыха я с радостью показать вам наш дворец. Вечером будет прием в вашу честь. Также вам прислать… переводить… переводчика.
- Это очень великодушно с вашей стороны, - Эдмунд старался говорить не очень быстро, чтобы не путать герцога, - Когда назначен бал, Ваша Светлость?
- Около десяти вечера, господин Даунхерст.
Они поднялись по лестнице и оказались в широкой картинной галерее. То тут, то там висели картины, стояли доспехи. Даже будучи пустыми, в чем лично Эдмунд не был уверен, они выглядели весьма внушительно. У самой первой картины стояло несколько человек, явно ожидая делегата. Тот, что стоял ближе всех был сухим и жилистым, на вид лет пятьдесят, он явно был знатного происхождения. За его спиной стояло трое юношей, судя по одинаковой одежде, они были слугами или помощниками впереди стоящего.
- Господин Даунхерст, позвольте представить вам лорда Уэмбли, королевского мажордома.
- Рад с вами познакомиться, милорд, - сказал Эдмунд, привычно протягивая руку для легкого рукопожатия.
- Вы… позволите мне… проводить…вас, господин Даунхерст? - тщательно выговаривая слова, спросил мужчина.
- Буду вам признателен, - медленно ответил Эдмунд, щадя холмстарца.
- В таком случае, вы позволите мне покинуть вас, господин Даунхерст? - осведомился герцог.
- Разумеется, - проговорил Эдмунд.
Глава парламента чуть поклонился, а затем стал спускаться по ступеням обратно вниз вместе со свитой. Их Эдмунду не представили, но все до единого повторили жест герцога и удалились следом.
- Пройдемте со… мной, господин Даунхерст, - лорд немного нерешительно протянул омеге руку.
Эдмунд не был лордом, и в обычное время мажордом стоял бы несколько выше его по положению. Но сейчас он был делегатом, послом самого короля, что делало почти равным с герцогом или другим послом. Он был вправе не принимать руку от человека, который был теперь его значительно ниже по статусу.
Но Эдмунд не страдал манией величия и глупыми предрассудками. Он смело вложил руку в ладонь мужчины, даже сквозь белоснежную тонкую перчатку, чувствуя, как она холодна. Мажордом нервничал, хотя внешне был абсолютно спокоен.
- Как долго нам идти, лорд Уэмбли? - четко проговаривая звуки спросил Эдмунд.
- Совсем…немного, мой господин.
На этом их короткий диалог закончился. Эдмунду было больше нечего сказать, а мажордом тоже не решался задавать вопросов. То ли из боязни показаться навязчивым и невоспитанным, то ли из-за трудностей с языком. А может, из-за обоих этих факторов сразу.
Они поднялись по еще одной лестнице, прошли светлый широкий коридор, в котором как и в холле стояли цветы. Концом коридора оказалась двойная светло-голубая дверь. Слуги открыли ее по приближении Эдмунда, пропуская людей в комнату.
- Ваши… покои, мой господин, - негромко провозгласил мажордом, - Ваш…ваш…ваш… - мужчина забыл слово и теперь отчаянно пытался его вспомнить.
- Багаж? - деликатно подсказал омега.
- Да,… прошу…прощения, - кивнул лорд.
- Не беспокойтесь, - улыбнулся Эдмунд.
- Благодарю вас, - слегка поклонился лорд, - Слуги… выполнят… любую…просьбу, стоит… вам только …сказать.
- Благодарю вас за внимание, но у меня есть мои собственные. Кстати, где они сейчас, милорд?
Мажордом сначала пытался что-то сказать, но видя, что Эдмунд его не понимает, подошел к стене и три раза тихо стукнул. Отворилась небольшая дверь, ничем не отличающаяся от стены. Лорд широко открыл ее, демонстрируя Эдмунду хорошо освещенный длинный коридор. Омега выглянул.
В стене были многочисленные двери, видимо, соединяющие все комнаты во дворце. Очень умно.
Мажордом показал на шнур, свисающий со стены. Сделал движение, будто дернул за него.
- Они…придут, - объяснил лорд.
- Спасибо, - улыбнулся Эдмунд, - Я хотел бы отдохнуть немного, милорд.
- Разумеется… мой господин, - мажордом низко поклонился и вышел.