— Нужно, по крайней мере, осмотреть его квартиру, — предложил Сосновский.
— На каком основании? Жилище граждан неприкосновенно. У него на неделю бюллетень. На том основании, что бюллетень подстроен, мы не имеем права срывать замки. Представляю, как вы будете выглядеть, если он завтра вернется! Впрочем, на всякий случай я попросил капитана понаблюдать за домом. Ничего не заметили, Илья Васильевич?
— Пока нет.
— А с машиной ничего нового? — спросил Сосновский. — Не иголка же это, черт побери!
— Ее могли перекрасить или, еще хуже, разобрать на части где–нибудь в частном гараже.
— Но тогда машину угнал наверняка не Зайцев, — сказал Боб обескураженно.
— В том–то и дело. Много думать предстоит. Между прочим, Гаджиевых мы упустили. А это ценный источник сведений о Живых. Нужно заняться его ипподромным времяпровождением. Вот так, ребятки. И, разумеется, узнать, вернулся ли Зайцев.
Зайцев не вернулся…
Было еще темно, когда Мазина разбудил телефонный звонок в коридоре. «Наверно, мне», — подумал он и не ошибся.
— Вы, Игорь Николаевич?
— Я, — ответил Мазин, узнав голос полковника и недоумевая, что заставило начальство лично поднять его до рассвета.
— Хорошо, что сразу на вас напал. Одевайтесь и спускайтесь вниз. Я заеду за вами. Одевайтесь попроще. Придется пачкаться.
Игорю очень хотелось узнать, зачем он понадобился, но по тону Деда понял, что спрашивать не следует, и ответил:
— Есть.
Ждать внизу, у подъезда, пришлось минут пять, и Игорь пожалел уже, что не побрился, когда увидел в конце улицы свет фар.
— Садитесь сзади! — предложил полковник, хотя место рядом с ним было свободно.
Сзади сидел Сосновский в потрепанном плаще. Мазин подумал, что тот в курсе, и глянул вопросительно, но Боб только пожал плечами.
— Чтобы не повторяться, объясню все на месте, — сказал Скворцов.
Машина пересекла бульвар и остановилась у знакомого дома научных работников.
— Посидите, пока я схожу за профессором.
— Чудит Дед, — ворчал Боб, — штуки–трюки. Мы ж не в цирке работаем.
— Может, так нужно… — ответил Мазин неопределенно.
— Может, в этом и есть великая сермяжная правда? — скопировал его тон Сосновский.
Они замолчали и ждали довольно долго. Видимо, полковник не предупреждал профессора. Наконец из подъезда вышли двое, и Дед сам открыл дверцу, усаживая Филина на переднем сиденье.
— Приветствую вас, молодые люди. Куда вы меня повезете?
— Повезу я, Валентин Викентьевич, — отозвался полковник. — Мне не хотелось говорить при ваших домашних… Вы позже поймете почему. Вам придется глянуть на свою машину.
— Она нашлась?
Филин уже знал о пропаже.
— В основном. Потребуется ремонт… и, как видно, основательный.
— Неприятно. То есть, в общем–то приятно, раз нашлась. А что, преступник задержан?
— Пока нет. Вы знаете Щегловский карьер?
— Слышал, разумеется, и проезжать приходилось, однако что именно вы имеете в виду?
— Там нашли вашу машину. Это заброшенная выработка. Камень не добывают года три. Дорога над карьером делает крутой поворот, по склону. Дней десять назад, во время ливней, на повороте смыло столбики ограждения. Нужно было поправить сразу, конечно, но знаете, как у нас любят копаться… Затянули, и за работу взялись только вчера. А прямо под склоном глубокая яма. Летом она сухая, но во время дождя переполнилась. Один рабочий швырнул в яму от нечего делать камень. Камень не ушел в глубину, а ударился обо что–то недалеко от поверхности. Он бросил еще… А потом они спустились и обнаружили в воде машину. Сейчас мы едем туда.
Холеное лицо Филина, которое Мазин видел сзади в полупрофиль, искривилось гримасой.
— Полагаю, машина безнадежно испорчена.
— Да, она свалилась с дороги, но пока машину не достали, трудно сказать, в каком она состоянии. Все зависит от того, скатилась машина в яму или летела кувырком.
Они ехали окраиной, среди одноэтажных домиков под шифером. Начало светать, но видно было плохо. Ход замедлился. «Волга» пошла на подъем, взбираясь на невысокий кряж, окружавший город с северо–востока. Потянулись белые бетонные столбики. От них вниз отходило ответвление дороги — размытая дождем полоса. В самом низу, на краю наполненной водой ямы, стояли милицейский газик и гусеничный трактор.
— Прибыли, — сказал Скворцов и заглушил мотор.
Они вышли из машины. Было очень прохладно.
Края ямы подернулись желтоватым, цвета глинистой воды, ледком. Мутная вода скрывала машину, но за ночь ее поубавилось, и синяя металлическая крыша выступила на поверхность. На ней видна была вмятина, очевидно, от камня, брошенного рабочим.
Мазин зябко поднял воротник плаща. Профессор надел очки и грустно смотрел на вмятину. Боб подошел к самой яме, трогая ледок носком ботинка. От задней части машины к трактору тянулся стальной трос. Он был закреплен, и трактор пыхтел выжидательно.
Полковник осмотрел крепления, спросил:
— Все готово? Тяните!
Парень в кабине дал газ, мотор взревел, и трактор, выпустив горячую голубую струю, задрожал крупно и дернулся, натянув трос.
— Осторожно, если можно, — попросил Филин.
Трактор напрягся, перевалившись с гусеницы на гусеницу, забуксовал слегка и чуть сдвинулся с места. Вода в яме заколыхалась. Видимо, в этом направлении склон был пологим, потому что машина пошла гладко, вот появился из воды багажник, побежали струйки по бортам и стеклам. Когда стекла очистились, почти все вскрикнули. За рулем по плечи в воде сидел человек.
— Тащите, тащите осторожно! Все подальше держитесь, — командовал полковник, отстраняя рукой людей, кинувшихся к машине.
Трактор вытащил наконец «Волгу» на ровное место. Внешне машина была почти в полном порядке.
— Теперь повернись и дай сюда свет, — закричал полковник трактористу.
Тот начал разворачивать свой «ХТЗ», бросая любопытные взгляды на «Волгу». Свет сразу выхватил ее из полумрака.
Вода проникла в машину через опущенное стекло. Через него же половина воды вылилась, когда «Волгу» вытаскивали, и труп, плававший в ней, опустился на сиденье. Сосновский с трудом отворил дверцу и выпустил оставшуюся воду. Мертвец привалился к спинке сиденья. И хотя распухшее, обезображенное лицо его не попадало в лучи фар, Мазин уже знал, кого нашли в машине.
— Прошу вас, профессор, подойдите, — попросил Скворцов. — Дело не из приятных, но вы должны опознать труп.
Филин подошел, нерешительно ступая по мокрой земле.
— Это Зайцев, — сказал он коротко.
— Благодарю вас, я так и думал. А теперь можно заняться им, ребята, — обратился полковник к окружающим.
Вспыхнула лампа–блиц.
Мазина заинтересовала крутизна склона. Он даже попробовал подняться по нему вверх и, хотя земля подсохла и не скользила, подниматься было трудно, склон оказался крутым. Кое–где на его выступах можно было предположить сбросы, сделанные машиной при падении.
— Это вы обнаружили машину? — спросил он у рабочих.
Один смутился, товарищи его засмеялись:
— Забавлялся парень, камушки кидал!
Мазин тоже улыбнулся:
— Выходит, не без пользы.
Парень приободрился:
— А вы следователь?
— Вроде этого.
— Ну, тут дело простое, — сказал кто–то в кепке. — Сразу видно: водитель неопытный, вот и влип.
— Много ты понимаешь!
— Да вот и понимаю. Опытный бы мотор ни за что не выключил. А этот трусил спускаться на скорости — его и протащило.
— Тоже мне, знаток. Может, он на скорости и пролетел! Проморгал поворот, а в ограждении дырка!
— В голове у тебя дырка. Разве б он на скорости в яму попал? Его б, знаешь, как пронесло! С такой высоты! Он бы кувырком аж на тот бок вылетел. А ты видишь, как он въехал в яму? Как будто нарочно! Ну скажите, товарищ следователь!
Мазин еще раз осмотрел склон. Пожалуй, рабочий в кепке был прав. Чтобы съехать в яму, нужно было спускаться с очень малой скоростью, иначе б машина перелетела углубление.
— А почему вы думаете, что он ехал сверху?
— Это точно. Снизу он в дырку попасть никак не мог. Поворот–то как идет…
Рабочий стал показывать руками изгиб дороги.
— Лучше я поднимусь, — сказал Мазин и начал карабкаться вверх. Услышанное показалось ему любопытным.
Поворот в самом деле находился под таким углом, что случайно попасть в брешь, образовавшуюся в ограждении, машина могла, только спускаясь сверху, то есть направляясь в город. И, конечно же, идти она должна была на малой скорости, в другом случае, проскочив ограждение, «Волга» пролетела бы часть пути по воздуху и ни за что не приземлилась бы прямо в яму. Мазин чувствовал, что эти наблюдения противоречат в чем–то друг другу, но он еще не определил характера противоречий.
Он стал и задумался…
Скворцов давал указания, когда его тронул за рукав Филин:
— Простите, полковник, нужен ли я вам еще? Все, что я увидел, не может, конечно, содействовать хорошему расположению духа, а у меня серьезные больные, и они не должны страдать, оттого что я нервничаю. Кроме того, мне пришлось встать раньше обычного. И вообще, хотя как врач я и привык к трупам, участь этого молодого человека меня расстроила.
— Он угнал вашу машину…
— Я не мстителен. Машину можно исправить, жизнь же… увы… Он заплатил за свою ошибку слишком дорого… Так прошу вас разрешить мне уехать. Меня ждут в институте. А здесь мое присутствие, кажется, не столь уж необходимо.
— Да, теперь мы обойдемся сами. Машину придется осмотреть, поэтому мы возьмем ее с собой.
— Разумеется. Тем более, что вряд ли на ней можно уехать.
— Ну, отсюда–то мы вас отправим…
И полковник крикнул Мазину:
— Игорь Николаевич, открыли там что–нибудь?
— Нет пока…
— Тогда отвезите в институт Валентина Викентьевича. Мы его задержали.
Мазину хотелось еще побыть на месте, но он ответил:
— Есть, спускаюсь.
Профессор протянул руку полковнику:
— Всегда к вашим услугам.
— Да уж не обессудьте, придется побеспокоить, — ответил Скворцов, размышляя, не лучше ли сказать все сразу. Но не сказал.
Мазин вырулил на шоссе.
Филин смотрел на карманные часы, не доверяя тем, что видел на щитке машины.
— Вы наверняка не верите в судьбу, молодой человек?
— Нам нельзя быть суеверными.
— Мне тоже. Но я иногда верю в нечто такое, что не совсем понятно. Я уже говорил вашему начальству, мне жаль этого похитителя. В сущности это был неплохой интеллигентный мальчик… с самомнением, но неудачник. У него все не получалось. Окончил не тот институт, жил не так, как хотелось, и, наконец, совершил глупость умопомрачительную, роковую…
Он сделал паузу, не то отыскивая ответ на свой вопрос, не то ожидая, что скажет Мазин. Но Мазин промолчал. Он думал, что профессор не так уж мягко отзывался бы о Зайцеве, если б знал всю правду.
— … И заплатил жизнью. Как это произошло?
— Всякое может быть. Самоубийство, например.
— Броситься с машиной со склона? Это страшно.
— Смерть всегда страшна.
— Но когда у человека есть выбор, он стремится сократить страдания. А тут изломать себе кости… маловероятно.
— Против несчастного случая тоже есть доводы. — Мазин втянулся в спор, не желая этого. — Зайцев ехал на очень малой скорости. На такой скорости нетрудно избежать катастрофы. Вот на большой — другое дело. Он мог не заметить вовремя поворота или свернуть по необходимости, опасаясь столкновения…
— Вы уверены, что скорость была малой?
— Иначе б машина перелетела через яму.
— И все–таки в самоубийство верится плохо. Впрочем, когда его обыщут и сделают вскрытие, что–то прояснится.
— Думаете, его могли убить? — спросил Мазин неожиданно.
— Нет, что вы! — Профессор смутился. — Не собираюсь отбивать ваш хлеб, молодой человек.
Мазин свернул к институту:
— Вот и приехали.
Он помог профессору открыть дверцу.
— Благодарю, — сказал Филин и пошел к подъезду.
Игорь вернулся в управление почти одновременно с Сосновским. Боб был возбужден.
— Ну что, отвез старика? На чай он тебе не дал?
— Отвез. Как у вас?
Сосновский оглянулся по сторонам:
— Выводы пока предварительные, но кое–что удалось отыскать любопытное. Одна штучка в машине нашлась. Мундштучок.
ГЛАВА VII
Давно некрашенные полы заскрипели, когда Мазин с Борисом вошли в пустую и холодную комнату Зайцева.
Скворцов напутствовал их словами:
— Осмотритесь там получше. Странности–то продолжаются.
Странности действительно продолжались. Например, в машине не только не нашлось похищенных денег, но и вообще каких–либо вещей. Однако не мог же Зайцев бежать, не взяв с собой хоть чемоданчик! Правда, он мог угнать машину и рискнуть вернуться в город. Тогда вещи должны быть в квартире, подготовленные, уложенные…
На кровати в самом деле лежал чемодан. Но вещи, в беспорядке извлеченные из черного дедовского шкафа, валялись на постели и частью на стуле — рубашки, брюки, зубная щетка в футляре. Открытый чемодан был пуст. На письменном столе, рядом с радиоприемником, стояли сковородка с недоеденной яичницей и откупоренная бутылка крепленого вина.
— Сборы налицо, — сказал Сосновский.
— Но он прервал их на полпути.
— Похоже.
— А это нелогично.
— Почему?
— Ну, представь себя на его месте! Представь, что ты задумал увести машину и заехать на ней домой за вещами. Не приедешь же ты на украденной машине и не поставишь ее на полчаса возле дома, пока будешь собираться. Тут уж пошевеливаться нужно, а не завтракать. И собраться заранее.
— А если он проспал?
— Когда человек готовит такую операцию, ему не до сна, особенно Зайцеву. Он весь был из нервов.
— Логично. Твои выводы?
— Что–то помешало Зайцеву собраться. Пришлось уйти раньше, причем немедленно.
Мазин перебирал отложенные вещи.
— Полюбуйся! — Он вытащил из кучи купальные плавки. — Вещи собраны для кратковременной прогулки к морю!
— Зайцев и собирался на море.
— В таком случае, зачем угонять машину? Или ты думаешь, что Зайцев хотел прокатиться на пляж без Дианы?
— Спроси что–нибудь попроще. Я предпочитаю поискать главное.
— Уверен, что денег мы не найдем. Все опять усложняется. Одна надежда на твой мундштук.
Искуренный, явно послуживший любителю мундштук нашли на переднем сиденье. Находка эта оказалась единственной, но интересной. Зайцеву мундштук не мог принадлежать. Возможно, хозяином его был Филин? Боб позвонил в институт, однако не застал профессора. Секретарша же заверила, что Валентин Викентьевич принципиальный противник курения. Оставалось предположение, что мундштук принадлежит кому–то из приятелей профессора или Дианы. Это предстояло уточнить, но Мазина не покидала мысль, что он уже видел этот мундштук.
— Ладно, давай искать деньги. Где бы ты их спрятал?
Сосновский обвел комнату взглядом:
— В шкафу вульгарно и неостроумно. Под половицами традиционно. Набить спинки кровати? Это можно, если отвинтить никелированные шишки… Но денег много, все не поместятся. Пойдем дальше. В бачкё в туалете?
— Учти, что Зайцев был парень остроумный. Он мог придумать что–нибудь и пооригинальнее.
— Есть! — воскликнул Боб. — Просто и гениально, в стиле чемпиона! Видишь этот шумоизвергатель? — Он показал на громоздкий приемник на столе. — Я бы сделал так: вытряхнул из него внутренности и загрузил валютой. Проверим эту блестящую идею.
Сосновский подошел к приемнику и повернул ручку:
— Прекрасно. Как я и думал, он не работает. А теперь закрой глаза и открой рот. Борис Сосновский показывает фокус. Раз… два… три!
Боб приподнял заднюю стенку приемника. Никаких денег там не было.
— Нет, я–таки подамся в управдомы! — сказал Борис, вытирая невидимые слезы.
Мазин был настроен серьезнее. Он внимательно осмотрел приемник:
— Между прочим, машина эта находилась в бухгалтерии. Я узнал про него случайно. Он стоял на столике, покрытом синей скатертью. Скатерть выгорела и стала серо–голубой, а на месте приемника осталось свежее пятно. Я заметил его, когда осматривал комнату. Но мне сказали, что Зайцев увез приемник через несколько дней после хищения, и я счел вопрос исчерпанным.