— Что произошло? — спросил Шевчук у сотника, поджидавшего его у камня.
— Вон из–под той каменюки, — указал сотник на большой валун, — вылезли швабы, пять голов. Вылезли, оглянулись по сторонам и бегом в лес. Мы подождали, не будет ли их еще. Нет. Тогда скомандовали беглецам: «Стой! Руки вверх!» По–ихнему, само собой. А они по нас из автоматов. Поневоле пришлось ответить. Ни один не ушел.
— А мой приказ помнишь? Брать противника в плен. В плен, понимаешь?
— Понимаю, товарищ подполковник. Но… — сотник виновато развел руками. — Що делать, ежели они не захотели сдаться? Им добром и по–ихнему…
— Брось валять дурака, старший лейтенант! — взорвался Шевчук. — Приказано брать в плен, значит, надо брать!
Сотник оглянулся на стоявших невдалеке разведчиков, прибежавших с Шевчуком, шагнул вплотную к подполковнику. Прищурил глаза, зло, приглушив голос, заговорил:
— Ты на меня не кричи, подполковник! Я от старорежимного обращения отвык с семнадцатого года. Так–то… Тебе живехонькие швабы надобны? Ну и бери их, кто тебе мешает? У каждого из нас свое дело: мое — сотню на фронте в атаку водить да оборону держать, твое и прочих особистов — в моем тылу порядок наводить. Вот и занимайся этим… Я тебя на передовой рядом с собой в окопе не примечал, а вот моих хлопцев заместо своих особистов ты под пули подставляешь за милую душу. Где они, твои помощнички, спецы смершевского дела?
Шевчуку была понятна раздражительность сотника. Дивизия выведена во второй эшелон на отдых, батальон попал в гарнизон мало тронутого войной тылового городка — и вдруг снова война, убитые. Пару дней назад в бою с оуновцами сотня потеряла убитыми и ранеными до трети своего состава, сейчас, в самом начале новой операции, опять двое убитых. Никому это не понравится. Тем более офицеру добровольческой дивизии, где большинство казаков знали друг дружку с детства, были закадычными приятелями, целые сотни состояли сплошь из одностаничников, а взводы даже из родственников. В этом отчасти были корни воинской спайки и монолитности, организованности и железной дисциплины казачьих подразделений. Нелегко терять боевых товарищей, но куда тяжелей мириться с гибелью земляка, соседа, родственника. Однако война есть война, сотник.
Поверь, что вовсе не от хорошей жизни привлекла контрразведка себе на помощь ваш батальон. Кончилось на Буге время, когда в тылу Красной Армии находились родные советские люди, помогавшие ей всем, чем могли. Теперь наша армия на чужой земле, а здесь пока все наоборот: свой тыл нашпигован вражеской агентурой и кишит всевозможными бандами, а разведсведения из–за линии фронта добывать во много крат сложнее. Нет на чужой земле для Красной Армии фронта и тыла в общепринятом смысле этого слова, и это ты ощутил на себе, сотник. Так что где–где, а здесь особо нужны твои казачки с их боевым опытом и непревзойденным умением действовать на любой местности.
А вот относительно того, что у Шевчука в последнее время частенько сдают нервы, ты совершенно прав. Возьми себя в руки, подполковник, и будь терпимее к тем, кто в силу приказа вынужден заниматься одним с тобой делом.
— Извини, старший лейтенант, погорячился, — уже спокойно сказал Шевчук. — Нервы, понимаешь.
— Забудем об этом, — миролюбиво ответил сотник. — С кем не бывает? У самого никаких нервов не хватает. Потерять двух казаков, таких хлопцев! И как! По дурости… Этих вервольфовцев надобно было сразу поднять на штыки, а не «Хальт!» да «Хенде хох!» кричать. Ничего, теперь умнее будем.
«Вот и поняли друг друга, — невесело подумал Шевчук. — Как в байке — один: «Здоров, кум!», а другой: «Чоботы жмут!». Ладно, орудуй тут, как хочешь. Главное начнется, когда подберемся непосредственно к базе. Первым туда обязательно нужно попасть мне с разведчиками. Иначе штыковых дел мастера там такое натворят».
— Как думаешь действовать дальше, старший лейтенант?
— Чего туточки голову ломать? Слышишь, мои дружки скалы рвут? Зараз и я займусь тем же. Я этих клятых вервольфовцев живо из–под земли на небо спроважу! Одобряешь, подполковник?
— Одобряю…
19
Разведчиков Шевчук застал у большой воронки. Ее сторона, обращенная к ущелью, обвалилась, открыв глазам край обширной подземной полости. Пещера! Возможно, долгожданная база «Вервольфа»! Один из разведчиков надел на автоматный ствол кубанку, сунул ее в пещеру. Оттуда немедленно ударил МГ и несколько автоматов, от кубанки полетели клочья. Ого, там целый гарнизон!
— Закладывай заряды у пещеры! — скомандовал Шевчук. — По одному влево и вправо от воронки.
Два взрыва — две новые воронки. И у обеих края, подступающие к обнаруженной подземной полости, заметно просели. Недурно! Размеры пещеры вполне позволяют устроить в ней лагерь для людей или склад для имущества.
— Продолжай! Заряды располагать по окружности! — давал распоряжения Шевчук казакам–подрывникам.
Взрывы… Один за другим… И полукруг воронок, опоясывающих пещеру справа и слева от разрушенного подземного хода.
— Есть! — раздался радостный крик.
Очередной взрыв не оставил оспину–воронку, а обнажил русло высохшего подземного ручья. Вервольфовский потайной ход! Одним концом он вел в сторону пещеры, вторым — в лес, откуда доносились взрывы.
— Заряд! — приказал подполковник. — Сюда! — И указал место, где ход должен был соединяться с пещерой.
Спустя несколько минут перед Шевчуком предстала широкая дыра, ведущая в пещеру. Из нее тотчас понеслись трассеры пулеметных очередей.
— Бегом к сотнику, — обратился Шевчук к одному из посыльных. — Пусть присылает к пещере подрывников и рушит ход с двух сторон. А ты, — повернулся он к другому посыльному, — отыщи взводного, что штурмует базу от ущелья. Прикажи от моего имени вывести всех казаков из хода наружу. Но глаз с него ни на миг не спускать.
Когда приказания подполковника были исполнены, взрывы загремели снова. Прежде чем вокруг пещеры полностью замкнулось кольцо воронок, надежно изолирующих ее гарнизон от связи с внешним миром, был обнаружен еще один подземный ход. Поскольку пластунов здесь не было, с ним поступили как с двумя другими: разрушили по всей длине, а в месте его соединения с пещерой разворотили взрывом большую дыру. Шевчук лично измерил пещеру: тридцать один шаг в длину, двадцать три в ширину. Целые подземные апартаменты!
— Все выходы из пещеры взять под наблюдение! — приказал подполковник пластунскому сотнику. — А ты, лейтенант, через десять минут построишь взвод, — обратился он к командиру разведчиков.
Присев на камень, Шевчук задумался. Конечно, уничтожить вервольфовцев труда не составляет: стоит взорвать поверх пещеры два–три мощных заряда, и ее гарнизон окажется погребенным под обломками рухнувшей кровли. Но не это нужно Шевчуку: ему нужны пленные, чтобы вывести советскую контрразведку на другие объекты «Вервольфа». Но как их захватить? Отдать об этом приказ разведчикам легче всего, однако какой ценой он будет выполнен!
Поэтому важно убедить людей, что смертельный риск, на который ты их посылаешь, необходим и оправдан. Но разве найдут отклик в казачьих сердцах слова человека, посылающего на смерть других и боящегося вместе и наравне с ними сделать то, к чему их только что призвал?
В сложившейся ситуации, подполковник, нужен только личный пример. И только тогда люди смогут поверить тебе, пойти за тобой! «Делай, как я!» — вот тот единственно верный принцип, которым должен руководствоваться командир в обстоятельствах, подобных сегодняшним.
— Взвод! Приготовиться к построению! — раздалась команда лейтенанта–разведчика.
Шевчук поднялся с камня, одернул гимнастерку. Разведчики, услышавшие команду взводного, спешили закончить перед построением дела, которыми до этого занимались. Одни, наводившие на подходящем камне жало кинжала, совали его в ножны, другие, проверявшие автомат или пистолет, вешали оружие на плечо или убирали в кобуру. Как положено бывалым солдатам, разведчики и в минуты отдыха готовились к предстоящему бою.
— Взвод, в одну шеренгу… становись!
Разведчики быстро построились в шеренгу. Взводный, подав команду «Смирно!» и приложив ладонь к кубанке, направился навстречу подполковнику.
— Вольно, лейтенант, — сказал Шевчук, останавливаясь перед строем и окидывая его взглядом.
Перед ним стояло два десятка людей, готовых пойти в бой. Впрочем, почему должно быть по–иному: для этих прошедших огонь и воду солдат сегодня не происходило ничего необычного. Бой как бой… Сейчас получат очередной приказ, как получали его вчера и позавчера, неделю и месяц назад, и пойдут добивать засевших в пещере врагов. В руках — автомат, на бедре — пистолет, на поясе — кинжал и гранаты. Рядом — верные, не раз испытанные в боях товарищи. Какие вервольфовцы, будь они на земле или под землей, смогут перед ними устоять?.. Только нет, хлопчики, вы услышите вовсе не то, что ожидаете.
— Казаки–разведчики! — начал Шевчук. — Вы не хуже моего знаете, кто в пещере и чем они занимаются в нашем тылу. Вы загнали эту свору в нору и можете там легко добить. Это так. А дальше? Будет ликвидирована эта база — уцелеют другие, будут уничтожены эти бандиты — останутся десятки их сообщников. Моя задача в том, чтобы с вашей помощью раз и навсегда покончить со всем фашистским сбродом, орудующим в нашем тылу. Для этого мне нужны сведения о «Вервольфе», численность и районы действий его групп, расположение их баз и тайников. Самый верный способ получить нужные сведения — пленные, а их можно взять там, — Шевчук указал на ближайшую дыру в пещере. — По имеющимся данным, на этой базе может находиться руководитель местной сети «Вервольфа» гауптштурмфюрер Берг со своим штабом. — Шевчук перевел дыхание, шагнул ближе к строю. — Разведчики! Для захвата пленных мне нужны одиннадцать добровольцев. Кто идет со мной — три шага вперед.
Подполковник подчеркнуто неторопливо расстегнул кобуру ТТ, достал пистолет, положил у своих ног. Вытащил из кармана галифе две гранаты Ф–1,и они заняли место сбоку от пистолета. Когда Шевчук выпрямился, рядом с ним стоял лейтенант–разведчик.
— Посторонись, подполковник.
Раз! И на земле уже два ТТ. Два! И из травы торчит рукоять казачьего кинжала. Три! И гранат не две, а шесть. И лейтенант стоит лицом к шеренге подчиненных.
— Казаченьки! — раздается его хрипловатый голос. — Родина велела нам покончить со зверюгами–вервольфовцами! Первый шаг к этому — полонить их главного здешнего бандюгу гаупта Берга. Он перед нами, в пещере. Брать его пойдут лучшие из лучших — десять добровольцев. Кто возьмет «языка» — орден Красной Звезды, остальным добровольцам — медаль «За отвагу». Операцией будет командовать лично подполковник Шевчук… — Лейтенант на миг смолк, затем громко выпалил: — Второй заместитель начальника управления контрразведки фронта. А зараз три минуты на перекур. Полюбоваться фоткой любимой дивчины або верной женки, присмотреть место на черкеске для нового ордена или медали. Раз–зойдись!
«Ну и арап ты, лейтенант! Какие ордена, какие медали? Какой он, Шевчук, второй заместитель начальника управления контрразведки фронта? Заливать умеешь мастерски, взводный! Только чего добьешься этим? Хотя своих разведчиков ты должен знать лучше, чем кто–либо другой».
Старшина Вовк стоял в строю крайним справа, как и положено по уставу помкомвзвода. Речь подполковника–смершевца он воспринимал равнодушно. Однако когда услышал о Берге, от его равнодушия не осталось и следа. Гауптштурмфюрер в пересчете на обычные звания — это капитан СС! А раз так, засевшие в пещере вервольфовцы становились не просто солдатами противника, а его личными врагами. Личными и злейшими, потому что у кубанского казака Степана Вовка были свои счеты с СС.
И сейчас старшина не собирался упустить представившуюся возможность рассчитаться с теми, кто обездолил не только его, но и сотни казаков–однополчан, миллионы других его соотечественников. Не страшило Вовка и то, что смершевец предлагал идти на засевших в пещере вервольфовцев без оружия. Подполковник не выдумал ничего нового: среди разведчиков русской армии издавна существовало правило: в случаях, когда пленный требовался позарез, на его захват шли с голыми руками добровольцы — жизнь врага становилась дороже собственной, и разведчик даже в целях самообороны не имел права уничтожить будущего «языка». Старшина уже трижды брал пленных таким образом: два раза любой ценой нужны были сведения о вражеской обороне, которую предстояло прорывать дивизии, и один, когда надлежало установить направление главного удара контратакующего пластунов врага. Ходил три раза, пойдет и четвертый, но зверью из СС покоя от него не будет нигде: ни на земле, ни под ней.
Старшина Вовк остановился у разложенного на земле оружия, положил рядом свой автомат и пистолет, воткнул кинжал, опорожнил от гранат карманы и гранатную сумку. Сел невдалеке в траву, обхватил руками колени. А возле офицеров уже стоял Фенстер. В ряд с чужим оружием — свой ППШ и трофейный парабеллум, клинком в землю — кинжал, горкой — гранаты. Сзади ему в затылок дышал и торопил Гаврило:
— Шевелись, не один…
— Взвод добровольцев в вашем распоряжении, товарищ подполковник, — сказал лейтенант, кивая на безоружных разведчиков, рассевшихся вокруг старшины Вовка. — Между прочим, отчего вам потребовалось двенадцать человек?
— В пещеру ведут три хода. Каждый будет атакован взводом пластунов и группой из четырех разведчиков. Задача пластунов — отвлечь на себя внимание противника, задача разведчиков — проникнуть в пещеру и захватить пленных.
— Товарищ подполковник, вы когда–нибудь штурмовали пещеры? — поинтересовался лейтенант.
— Не приходилось.
— Тогда, может, послухаемся совета умного дидугана Крылова? Насчет того, щоб сапожник тачал сапоги, а пирожник пек пирожки? То есть вы будете заниматься своими смершевскими делами, а в пещеру за «языками» отправлюсь я с хлопцами.
— Лейтенант, я обязательно пойду с разведчиками, — твердо сказал Шевчук. — Не для того я вызвал добровольцев и первым причислил к ним себя, чтобы затем увильнуть от боя. Это было бы элементарной подлостью… А вот Крылова ты вспомнил кстати: действительно, каждый должен заниматься своим делом. Как я понял, мой план тебя чем–то не устраивает?
— Зараз нужно действовать по–иному. Як диктует боевой опыт, который я нажил в первую мировую на Кавказе. С моим прежним командиром Андреем Григорьевичем Шкуро.
— Генералом Шкуро?
— Генералом он стал потом, в гражданскую, когда на Кубани началось то, що мы позже деликатненько назвали «расказачиванием», и он перешел от красных к белым. А я начинал служить с ним в пятнадцатом, когда он ходил в есаулах и слыл самым удачливейшим командиром казачьих партизанских отрядов, що громили на Кавказском фронте турецкие тылы. Мой батько был у него хорунжим и погиб, и тогда я, четырнадцатилетний малец, сбежал из дому и явился к Шкуро заместо батьки добровольцем. Стал сыном сотни и воевал под началом Андрея Григорьевича до конца семнадцатого, дослужился до младшего урядника и заработал два Георгия. Так вот, у полковника Шкуро, каковым он стал к концу войны, было много чему поучиться. В том числе як самому обороняться в пещерах и як уничтожать в них башибузуков, що в наших тылах пошаливали. Кое–шо из того опыта я хочу зараз использовать.
— Не буду тебе мешать, лейтенант.
По команде взводного двое разведчиков стали рыть кинжалами на ближайшем взгорке сухую землю, еще трое разминали ее пальцами в пыль и насыпали в пустые вещмешки. Остальные разведчики таскали наполненные вещмешки к пещере и ссыпали пыль у входов в нее. Пластуны в это время занимались другим, тоже непонятным Шевчуку занятием: снимали с гранат их рубчатые металлические рубашки, служащие для образования осколков. Новая команда лейтенанта — и разведчики с обычными боевыми гранатами замерли по сторонам одного из входов, у двух других с гранатами без рубашек изготовились пластуны.
— Задумка ясна? — спросил взводный у Шевчука.
— Да. А не опасаешься, что после твоей бомбардировки некого в плен будет брать?