Сидя в кабинете «убойного» отдела, Залыгин пытался сосредоточиться, но трехдневный запой давал о себе знать. Безумно хотелось спать, трещала голова, мысли ворочались, как каменные жернова, а тут еще этот бородатый мент со своими нелепыми вопросами... Прет, как боевой верблюд. Второй сидел в сторонке и пока молчал — уже хорошо.
Любимов тряс курткой перед самым носом Залыгина.
— Я спрашиваю: кровь откуда?!
— С мужиками подрался,— с трудом ворочая языком, пояснил электрик.
Оперативник продолжал давить.
— С какими мужиками?!
— А хрен его знает...— пожал плечами Залыгин.
Любимов нетерпеливо подался вперед:
— Пил с кем, чучело?!
— С мужиками... Прошу не оскорблять. У меня права человека.
— С какими мужиками?!
Залыгин потер лоб. «Жернова» в его голове сделали последние пол-оборота и застыли.
Глядя на лысеющего, помятого мужчину, который натирал свой лоб, как Аладдин волшебную лампу, в надежде, что джинн освежит его память, Виригин огорченно вздохнул:
— Жор, дохлый номер. Давай его в камеру, пусть проспится. А куртку пока на экспертизу...
Перед тем как отправить Залыгина в оздоровительное помещение, Любимов решил сделать ему напутствие.
— Ну если кровь совпадет... Я тебе, Паша, не завидую!..
Очнувшись в камере, Залыгин попытался вспомнить, почему он здесь оказался. Что он мог натворить такого, что совершенно улетучилось из его памяти? Может, это связано с дракой? Так это же его вроде как избили, при чем тут милиция?.. В тот момент похмелье мучило его так сильно, что он спокойно мог заложить душу за бутылку пива. К тому времени, когда его снова повели в кабинет, ничего особо нового Залыгин не вспомнил.
Взглянув на подавленного мужчину, Любимов сочувственно произнес:
— Ну что, головка бо-бо?.. А с памятью как, получше?..
— У вас закурить не найдется?..
Виригин протянул ему сигарету.
— Так, давай начнем все сначала. Вчера мы на мужиках остановились. Что-нибудь вспомнил? Описать можешь?
Залыгин в который раз напряг свою память, вспомнил, как едва не попал в милицию, когда добирался домой, но дальше был полный провал. Налей ему сейчас сто граммов, может, что и пришло бы на ум, а так...
— Клянусь...
— Клянусь «да» или клянусь «нет»?..
— Нет... Не помню... Левые какие-то. Помню, я одному в челюсть дал. Справа. Здорово дал...
Любимов тут же среагировал:
— А ну-ка руку покажи!..
Рассматривая костяшки пальцев Залыгина и не имея на руках результатов экспертизы, Георгий почти наверняка знал: кровь на куртке принадлежит этому пропойце или мужику, которого он ударил, в любом случае — точно не Ромашовой.
Ссадина синюшного цвета красноречиво свидетельствовала, что Залыгин не врет. А это значило, что поиски убийцы надо продолжать.
Корнилов чувствовал себя спокойно и уверенно, как опытный шахматист, разыгрывающий партию, где каждый шаг просчитан на три-четыре хода вперед. Однако визит оперативников его встревожил. Он довольно долго рассматривал удостоверение Рогова, в который раз прокручивая в памяти каждую деталь того дня.
«Нет, судя по всему, серьезных улик у них нет, в противном случае вели бы себя иначе. Видимо, просто проверяют. Плохо то, что выбрали верное направление».
Вслух Корнилов сказал:
— Уголовный розыск? А по какому вопросу?
Плахов решил не раскрывать все карты:
— На Васильевском ограбление, семью связали и все вынесли...
— А представились проверяющими счетчиков из «Энергии»,— добавил Рогов.
Контролер немного расслабился.
— Так я же в Выборгском работаю.
Глядя в непроницаемое лицо Корнилова, Плахов произнес:
— Мы всех проверяем.
Корнилов скрестил руки на груди.
— Правильно... Давайте на кухню пройдем.
Что-то в этом каменном спокойствии Плахову не понравилось. Какое-то оно было натянутое, искусственное, словно хозяин дома контролировал каждое свое слово.
От оперативника не укрылась излишне богатая обстановка квартиры. Роскошный шкаф-купе. Плазменный телевизор плюс DVD-плейер. «Навороченный» компьютер. Здоровенный холодильник с морозилкой на кухне. Ванная с джакузи. Круто!.. Это не считая того, что скромный сотрудник АО «Энергия» проживал в просторной «двушке» с евроремонтом.
Простые контролеры так не живут, а если живут, то не работают на такой должности. Ему вспомнился надутый, как индюк, начальник «Энергии». А этот, пожалуй, даже поимпозантней будет... Интуиция подсказывала: что-то здесь не так.
— А что вы позавчера делали?..
Корнилов выдержал паузу, затем переспросил, пытаясь выиграть время:
— Позавчера?.. Ну, естественно, утром вышел из дома на работу. Проверил несколько адресов. Потом неважно себя почувствовал. Позвонил начальнику, отпросился, и в час уже был дома. Вызвал врача. Бюллетень на столе — вот, можете проверить.
— Адреса, по которым вы ходили, у вас есть?..
— Да, конечно.
— Вы один живете?..
— Да, один.
— Машина есть у вас?
— Да, «ауди», во дворе стоит...
— Кто-нибудь может подтвердить, что в час вы были дома?
— Нет, конечно, я ведь один живу.
«Опаньки!.. Алиби-то у тебя, голубчик, на ладан дышит!» — подумал Плахов.
— Ну, если пока нет вопросов, я блокнот принесу.
Рогов задал дежурный вопрос:
— Извините. Можно вашу квартиру посмотреть?
Корнилов пожал плечами:
— Да, конечно... Хотя я не понимаю... Вообще, хорошо бы санкцию.
— Если б была санкция, мы бы вас и не спрашивали. Показывайте, показывайте. Сами.
В прихожей Корнилов первым делом достал из сумки блокнот, тот самый, в который он записывал показания счетчика. На последней странице стояла цифра «67246». Перед его внутренним взором проплыла убитая им женщина, ее карие глаза, сдавленный крик, рука, вытянутая вперед, словно в последней попытке догнать ускользающую жизнь... Он отогнал неприятные воспоминания, вырвал лист с показанием счетчика и спрятал его в карман...
Рогов заглянул в ванную, гостиную, прикидывая, сколько может стоить такой ремонтик. По самым скромным подсчетам выходило тысяч пятнадцать баксов — не меньше. Простому контролеру до пенсии пришлось бы счетчики проверять. При условии, что он будет откладывать всю зарплату и откажет от пищи.
Закончив шарить по комнатам, Василий вернулся на кухню и тихонечко поделился с Плаховым своими подозрениями:
— Неплохо живет энергетик. Почти как Чубайс.
— А кто это?.. Тоже художник?.. Чего ты на меня уставился? Шучу...
В дверях показался хозяин дома. Протянул Плахову блокнот.
— Я утром в этих адресах был. Можете проверить. Из последнего звонил.
Игорь пробежал глазами записи. На странице блокнота указано шесть адресов с названием улицы, номера дома и квартиры. Напротив каждого адреса — пятизначная цифра, фиксирующая показания счетчика. Вроде ничего необычного. На глаза попался оторванный клочок. Он внимательно поглядел на Корнилова, показывая на место обрыва.
— А здесь что было?..
Мысленно выругав себя за небрежность, контролер совершенно спокойно произнес:
— Телефон записал.
— Чей? — быстро переспросил Плахов.
— Свой. Дал одному знакомому. Еще давно.
— Мы возьмем блокнот на денек.
— Пожалуйста.
Игорь спрятал блокнот в карман, переглянулся с коллегой.
— Хорошо. Мы проверим. Всего доброго.
Проводив оперативников, Корнилов еще раз проанализировал свое поведение. За исключением «прокола» с листочком, все вроде нормально. Он отправился на кухню, достал оторванный клочок с показаниями счетчика и сжег его в пепельнице.
Плахов с удовольствием вдохнул морозный воздух, сотканный из множества неуловимых запахов, скрепленных нитями извечной питерской сырости. Непонятно почему, но после посещения корниловской квартиры осталось ощущение тревоги, какой-то черной наэлектризованной ауры, присущей этому месту.
«Скорее всего, дело не в квартире, а в ее хозяине,— решил Игорь,— Слишком спокоен и рассудителен, а взгляд напряжен, как у матерого уголовника на допросе. Либо я окончательно профессионально сдеформировался. Подозреваю всех подряд».
Мимо пробежала грустная дворняга, с надеждой взглянула на двух мужчин. Рогов свистнул, обозвал сучку Шариком. Собака на секунду остановилась, но тут же потрусила дальше, сообразив, что колбасой здесь не разживешься.
Плахов взглянул на друга:
— Что думаешь?
— Непростой дядечка...
— Я тоже заметил. Надо его как следует потрясти. Стулом электрическим. Чего-то суетится слишком. И алиби — голяк. Пошли-ка по адресам, что у него в блокноте записаны... Посмотрим, как простой народ живет. А то все особняки, коттеджи...
— Слушай, может, бросим чего-нибудь на зуб? Посидел я на кухне нашего контролера, и так жрать захотелось, понимаешь.
Игорь усмехнулся:
— Сытый воин — глупый воин. Китайская мудрость.
— Зато ноги шустрее ходят. Нам еще по шести адресам мотаться. Пешком.
Сидя в дешевой забегаловке, Плахов обзвонил пару адресов, но к телефону никто не подошел.
— Слушай, давай это серьезное мероприятие на завтра отложим,— предложил Вася,— выбьем у Палыча колеса и спокойно объедем все адреса.
— Я же говорил, сытый воин — ленивый воин. Но насчет колес ты совершенно прав.
Водитель маршрутки, на которой они добирались, оказался большим оригиналом. Если его коллеги безжалостно глушили пассажиров «Русским шансоном», то этот (видать, бывший рокер) врубил на всю громкость станцию, пропагандирующую любовь к року.
«I can see the Future, I can see the World tonight!» — хрипло пел Пол Маккартни.
«Я могу видеть будущее... Я могу видеть мир сегодня вечером».
«Мне бы твои таланты, сэр Пол!..— вздохнул Плахов.— Был бы я тогда просто чудо-сыщик».
Присев на свой любимый скрипящий стул, Плахов погрузился в изучение корниловского блокнота. За соседним столом с умным видом сидел Рогов. Василий, как любой «жаворонок», любил утренние часы. Голова работала легко, ее наполняли разные идеи, правда, не всегда связанные с работой, но зато свежие. В тот момент, сидя в кабинете в главке, он размышлял о вчерашнем визите к контролеру, но не в рамках рассматриваемого дела, а в контексте собственного житья-бытья.
«Вкалываешь тут годами, вертишься, как уж на сковородке, и никакой тебе материальной заинтересованности. Что же это получается? Мне приходится тесниться в крохотной квартирке с женой, сыном, тестем и тещей, а у какого-то контролера в ванной комнате жить можно?..»
Его гневные мысли о мировой несправедливости прервал начальник, который всегда появлялся внезапно, как мокрый снег. Причем, в отличие от Васи, утром бодростью духа и свежестью ума он не отличался. А сегодня и вообще чем-то напомнил Рогову голодного крокодила (дали о себе знать воспоминания об африканском прошлом).
— Жора с Максимом уже уехали?..
Плахов неохотно оторвался от блокнота:
— Час назад. Залыгина «колоть» в местный отдел.
Строго оглядев медитирующего Рогова, Шишкин нахмурился:
— А вы чего прохлаждаетесь?!
Игорь заполнил паузу:
— Думаем.
Василий с деловым видом взял в руки список и уточнил:
— С кого начать...
— И что делать...— добавил Игорь.
Шишкин повернулся к Плахову:
— Похищенные вещи в картотеку занес?
— Обижаете!
Рогов решил, что работу начальство увидело, оценило, а теперь настало время для просьб и предложений:
— Анатолий Палыч, машину не дадите? По адресочкам проскочить?.. Вот, из блокнота Корнилова... Алиби проверить.
Шишкин взглянул на подчиненного с таким видом, словно не прочь был проглотить его целиком.
— Вася, у нас не Африка, мазафака!.. Алиби и на метро проверить можно.
Когда дверь за начальником закрылась, Плахов с усмешкой взглянул на коллегу:
— Это называется — «колеса» выбил»!
— Зато поедем со свежей головой.
Пенсионер Тихонов оказался последним в списке Корнилова. С него и решили начать. Дверь открыл благообразный старичок интеллигентного вида. Плахов любил работать с такими людьми. Всегда вежливые и доброжелательные, они живут в мире хороших книг и воспоминаний о прошлом. Благодаря этому им удается избежать навязанных стереотипов, гласящих, что визит милиции — это всегда плохо.
Подсвечивая себе лампой без абажура, Рогов рассматривал показания счетчика, сравнивая их с показаниями в блокноте Корнилова. Хозяин дома, бывший архитектор, демонстрировал Плахову фотографии в рамочках, развешанные на стене его комнаты. Опер вежливо, но рассеянно слушал рассказ пожилого человека о том, как тот партизанил во время Великой Отечественной войны.
В комнате появился взъерошенный Рогов с блокнотом:
— Игорь, цифры совпадают!..
Тихонов заполнил возникшую паузу:
— Так я же говорил, что он был. А потом еще звонил от меня к себе на работу, отпрашивался, сказал, что приболел...
Плахов взял блокнот из рук Рогова и показал пенсионеру:
— Не помните, обрыв этот был?..
Тихонов внимательно посмотрел на блокнот. В его голосе зазвучало сомнение, свойственное пожилым людям, когда молодые начинают тестировать их память.
— О, это я и не припомню!.. Точно не скажу. Вот ведь рядом стоял, не обратил внимания. Но, кажется, целый был.
Плахов оживился:
— Вы уверены?..
Тихонов покачал головой:
— Не совсем...
Рогов припомнил, что Корнилов плел: мол, лист оторвал и отдал знакомому. Вася повернулся к напарнику:
— Интересно, какому же тогда знакомому он телефон записал? Я так понимаю, что отсюда он прямиком домой почесал и ни с кем больше не встречался.
— И я про то же...— задумался Игорь, почесав за ухом.
В этот момент он пережил одно из тех мгновений, которые принято называть интуитивным озарением. Отрывочные мысли, как разнородные пазлы, сложились в единую картину-догадку и требовали немедленного подтверждения.
— Вась, дай-ка лампу!
Несмотря на яркий свет, пришлось серьезно напрячь зрение. Игорь довольно долго вертел блокнот под разными углами, пока ему не удалось все-таки разглядеть след, выдавленный шариковый ручкой.
«Есть контакт... — подумал Плахов,— воспользуйся он гелевой ручкой, и пиши пропало».
— Ну что?
— Оттиск слабый, но прочитать можно... Пиши. Шесть, семь, два, четыре, шесть... Все.
— На телефон вроде не похоже...— Вася с сомнением шмыгнул носом.
То, что вспыхнуло как интуитивная догадка, наконец, получило точку опоры. Он вспомнил про свою записную книжку, точнее, запись показаний счетчика в квартире Ромашовой.
— Погоди-ка...
Сердечный ритм участился. Разгадка лежала на поверхности. Плахов победно взглянул на коллегу.
— 67247 — последняя цифра не совпадает.
Рогов весь подобрался:
— Как раз за день нагорело...
— Звони Палычу!
Рогов набрал любимый номер.
— Ну и что мы ему предъявим?..— с ходу засомневался Шишкин.— Отпечатки цифр? Да он нам в лицо рассмеется! Мужик-то, похоже, неглупый...
— Анатолий Павлович, надо тормозить!..— напирал Рогов.— Он уже на нерве! Если надавить — поплывет!.. Если нет, мы за пару дней еще чего-нибудь нароем...
— Чем надавить?
— Ну, как всегда. Уликами. А чем же еще? Мы закон уважаем.
Молчание в трубке показалось Василию бесконечным.
— Ладно, сейчас давайте в отдел, вместе поедем.
Александр Корнилов развалился на мягком кожаном диване, наслаждаясь уютом своей квартиры, и увлеченно следил за сюжетной интригой ментовского сериала. Звонок вернул его к реальности. Корнилов подошел к двери, увидел через глазок одного из недавних гостей, но все равно спросил:
— Кто там?
— Из милиции,— ответил Плахов.— Блокнот ваш привезли.
Корнилов открыл дверь и тут же отлетел под ее напором к стене. Когда у его шеи заплясал пистолет, хозяин дома потерял самообладание. Губы затряслись, слова застряли в глотке, а этот низенький, ткнув «макаровым» под правую челюсть контролера, смотрел на него с таким видом, словно он убил его мать...