- Кэлум, - Манро расплакался. - Ты не понимаешь, что говоришь и о чем просишь… Я искренне люблю Мэрфи. Когда я вижу его в своем доме, то мне до сих пор кажется, что мой первенец жив. Просто он на вахте вместе со своими братьями, а когда младшие сыновья приезжают в отпуск, я в каждом из них вижу своего Логана.
- Манро, - Кэлум сел ближе и погладил омегу по плечу, пытаясь утешить. - Я все понимаю. Когда я увидел пепел Логана, то оплакал его, как родного брата. - По щеке Кэлума потекла слеза, и он неловко смахнул ее рукой. - Но, Манро, надо принять правду и перестать жить в иллюзиях. Увы, Логан мертв и ничто этого не изменит. А Мэрфи живой, и ему не надо хоронить себя ради воспоминаний. Примите его, как своего сына и пожелайте ему новой любви. Ведь он все равно останется частью вашей семьи. Или за вашим столом в праздник не найдется места для нового мужа своего сына-омеги? Берд навсегда останется вашим внуком, даже если рядом с ним появится альфа, которого он примет, не как отца, но возможно, как друга. Логан его отец и навсегда останется им, этого не отнять и не изменить, но другой альфа может стать ему опорой и помощником.
- Кэлум, - Манро расплакался, уже не стесняясь своих слез. Наследник клана не торопил его с ответом, дал ему платок и налил воды, когда слезы пошли на убыль. - Кэлум, прости мне мой эгоизм, ты, как всегда, прав. Мэрфи уже давно мне как родной ребенок, и я хочу видеть его счастливым. - Манро высморкался и смог взять себя в руки. Он с интересом посмотрел на гостя и наконец, спросил. - Ты говорил, что тебе нужна моя помощь? Что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Это фальшивый подавитель, - Кэлум положил на стол пять блистеров с таблетками. - На взгляд не определишь и на вкус тоже. Этот крахмал с цитрусовой отдушкой запакован на фармацевтической фабрике, и даже срок годности у него совпадает с тем, что продается у нас в аптеке. Его сделали по спецзаказу по просьбе моего друга. Я мог бы подменить его втайне от Мэрфи и от вас, но мне кажется, это будет не совсем правильно. Я хотел, чтобы мы это сделали вдвоем, и более того, чтобы вы это сделали своей рукой, - сознался Кэлум. - Мэрфи с Ричем упрямы, как бараны. Они столько лет трепали нервы друг другу, и я не уверен, что у них все сразу же сладится, даже если убрать преграду в виде подавителя между ними.
- Да, уж, - Манро вздохнул и улыбнулся с тайной гордостью. - Переупрямить Мэрфи, это надо очень постараться.
- Но мы попробуем дать им шанс посмотреть честно в глаза друг другу и принять решение, надо им это или нет. А потом мы примем их решение, - наследник улыбнулся. - Или попробуем их столкнуть еще раз. Все же они очень похожи друг на друга. Они много страдали и заслуживают счастья. Только надо им это доходчиво объяснить.
Комментарий к Летний лагерь
https://pp.userapi.com/c638717/v638717678/3c102/X1uKgz2nC8Y.jpg
https://pp.userapi.com/c638717/v638717678/3c0fa/dnDdqObvebA.jpg
========== Дела и делишки ==========
Мэрфи получил постельное белье у кастеляна и узнал распорядок дня в лагере. Рядом на доске объявлений висело расписание занятий с детьми. Оказалось, что занятия бейсболом были записаны на одно и тоже время, но на двух разных полях. От нервного дежурного по лагерю омега узнал, что кроме него есть еще один воспитатель, который будет заниматься бейсболом в лагере. Разыскав второго тренера, он улыбнулся - это был молодой альфа, решивший посвятить работе в спортивному лагерю последнее лето перед поступлением в военную академию. Только он рассчитывал не заниматься с детьми, а быть судьей у подростков и заодно присматривать за инвентарем. Он сам учился когда-то у Мэрфи в группе, пока не перешел к юниорам. Омега узнал у более «опытного» тренера, где находится поле для игры и как проходят тренировки.
Столовая порадовала качеством еды, а большинство коллег своей адекватностью. В лагере было много воспитателей, приехавших из других городов. Они здесь уже бывали раньше и с удовольствием приехали на это лето. Столкнувшись с Кристи, выяснил, что они точно соседи по домику на дереве, или, как их здесь называли, по «гнезду». От него Мэрфи и узнал, что в первом гнезде живет Рич, и домик его находится выше всех. Оказывается, он построил его еще в первый год восстановления лагеря, но идея пришлась по душе многим, и подвесной городок разросся, как самостоятельный город со своими улицами и перекрестками.
Но больше всего порадовал подарок от Кэлума. Мэрфи во всей этой суматохе заселения выловил муж наследника Кайри Ирвинг. Он передал Мэрфи планшет, на котором схематически изображался лагерь и окрестности. На карте сияло три точки. Кайри пояснил, что подарил Берду браслет, как у солдат-наемников. На нем было выгравировано имя, группа крови и номер отряда, у его сыновей были точно такие же. Мальчикам эти браслеты очень нравились, и они даже не догадывались, что в них были спрятаны маячки. И поэтому они не будут пытаться их снять, а значит, Мэрфи всегда будет в курсе, где искать непосед.
Это было очень кстати, поскольку день у Мэрфи оказался расписан буквально по минутам. Оказывается все тренеры по очереди проводили утреннюю зарядку, а потом тренировали группы детей, разбитых по возрасту. Кроме занятий и тренировок дети дежурили по лагерю, на доске объявлений висело расписание, когда и за что отвечал тот или иной отряд. Были дежурства по кухне, заготовке дров и воды для лагеря, уборка территории и прочие работы по хозяйству. Мэрфи вначале недоумевал, почему не сделали автоматическую подачу воды по трубам с помощью насоса, но потом увидел счастливых детей с ведрами. Они были мокрые и довольные, как будто воду надо было добывать в дальних странах.
На следующий день дежурить «на воде» выпало первому отряду. Омега увидел радостное лицо сына, который тащил сразу два ведра в сторону кухни и при этом светился от счастья, осознавая, что занят важным делом и несет сразу два ведра, как альфа, а не одно, как слабый омежка. Мэрфи только понадеялся, что при рубке дров детям не будут давать в руки топоры. Но надежды оказались напрасными. Вскоре он увидел детей, которые небольшими туристическими топориками сосредоточенно рубили ветки. При этом старшие дети не столько рубили дрова сами, сколько приглядывали за новичками и давали советы. Тоже было и с распиливанием дров. За пилу хватались все, показывая, как правильно это надо делать, а вот бревнышко так и оставалось почти целым. За дежурство отвечали старшие дети, воспитатели только присматривали за соблюдением малышней техники безопасности.
А вот двум поварам, которым доставались такие энергичные помощники, можно было только посочувствовать. Оказывается, не все дети умели даже нарезать хлеб, не говоря уж о чистке картошки и прочих овощей. Сам Мэрфи не рискнул бы готовить на такое количество людей, имея в помощниках только подростков и детей. Но, увидев кривенькие булочки на завтрак и перемазанных мукой счастливых и довольных детей, восхитился их терпению и выдержке. Он бы так точно не смог!
Вскоре Мэрфи понял, что жизнь в лагере очень мудро организована. Дети здесь не были ленивыми отдыхающими, которые не знали чем заняться от безделья, а самыми активными участниками жизни лагеря. Но все было организовано как игра с соревнованиями между отрядами. И пусть призом был переходящий вымпел, а наградой - значки. Но дети с горящими глазами рвались в бой, лишь бы получить значок «лучший водонос» в виде ведерка или «лучший лесоруб» в виде щепочки, а потом хвастались, кто заработал больше значков.
Именно старанием детей обеспечивались снабжение лагеря водой и приготовление еды. И даже традиционный вечерний костер готовили дети. Они вначале вычищали место вечернего кострища, а потом приносили все, что потребуется на вечер. Самые опытные разводили огонь, а новичкам позволяли подбрасывать дрова. Кроме этого дежурные по вечернему костру отвечали за то, чтобы затушить не прогоревшие угольки, когда все разойдутся спать.
А еще большим потрясением для Мэрфи стала улыбка на лице Рича. Оказывается, ехидный альфа умел улыбаться, и это у него очень хорошо получалось. Вокруг Рича всегда стайками крутились дети и подростки, которые ловили каждое его слово и торопились помочь в любом деле. В таком беспокойном хозяйстве всегда случались непредвиденные ситуации, и Рич далеко не всегда бросался сам на исправление недочетов, а скорее озадачивал старших в отрядах неожиданной проблемой и присматривал за ее решением.
Казалось, рыжий альфа ничем не занимался, а просто гулял по лагерю, время от времени подначивая молодежь, но при этом он зорко приглядывал за всем, что происходило, поэтому жизнь в лагере текла ровно, без эксцессов. Рич даже не устраивал собраний-совещаний для воспитателей, а просто собирал вокруг себя людей, с которыми можно было поболтать на разные темы. С тренерами он вообще не общался, просто вывесил списки, кто с кем и в какое время занимается. При всем при этом его рыжая макушка мелькала всюду. Он появлялся то на кухне, когда начинали чистить рыбу, чтобы показать, как это умеют делать настоящие шотландцы, то подкидывал сухого спирта в растопку костра в пасмурный день. Во время всевозможных соревнований он с азартом болел сразу за обе противоборствующие команды, пожимал руки победителям и с легкой ехидцей подбадривал проигравших. Он, казалось, успевал везде, при этом не было видно, чтобы он хоть чем-то занимался. Просто лагерь жил, как хорошо отлаженный механизм.
Сам Мэрфи оказался занят едва ли не от рассвета до заката. Он знал многих в лагере, поскольку люди были родными клансменами или детьми родных и знакомых. С остальными он достаточно быстро познакомился. Среди воспитателей и приезжих тренеров было очень много интересных людей, увлеченных своей работой. Это были художники, которые с горящими глазами объясняли детям правила композиции и сочетания цветов. Скульпторы, перемазанные речной глиной по самые уши, которые помогали детям лепить кривобокие чашки и странной формы тарелки, которые после обжига дети разрисовывали в подарок родителям.
А еще были актеры, которые преподавали сценическое искусство и декламацию. Дети бегали с тетрадками, в которых были записаны роли для еженедельных спектаклей. Еще были кружки хорового пения и народных танцев. И, конечно же, уроки игры на волынке и уроки по прядению шерсти и выделке шкур. Как выяснилось, в лагере была даже своя небольшая кузня, где молодые альфы махали молотами, изготавливая гвозди и прочую железную мелочь, необходимую для строительства тех же «гнезд». В одном из домов стоял настоящий ткацкий станок, на котором можно было сделать домашний коврик. Такой же, какой был когда-то в доме у самого Мэрфи. Все было очень интересно и познавательно, дети сами тянулись попробовать все сделать своими руками.
Каждое воскресенье в лагерь приезжали родители, и хорошо, что не все сразу. Дети водили их с экскурсией по лагерю, кормили в столовой, а после обеда показывали небольшой спектакль или импровизированный концерт. При этом на сцену выходили по собственному желанию, пытаясь показать, чему научились. Ужасно смущаясь и краснея, а иногда после тычка в спину и под дружеские подколки друзей из своего отряда. Эти концерты были самыми милыми, и Мэрфи никогда не пропускал их и с удовольствием хлопал, подбадривая порозовевшего исполнителя. Однажды на сцене появился Берд и, хорохорясь, исполнил песню о моряке, который возвращался с большим уловом. Мэрфи даже встал со своего места, чтобы сын увидел, как ему понравилось его выступление.
Но, несмотря на напряженные дни, в лагере продолжалась и тайная жизнь, скрытая от детей. Мэрфи порой с недоумением наблюдал за флиртом между воспитателями, перемигиванием и томными взглядами. А еще были склоки, которые начинались на ровном месте и бурно заканчивались. Порой казалось, что все вот-вот выльется в потасовку, но, как правило, появлялся рыжий ехидина и парой хлестких фраз заканчивал скандал. Однажды он выгнал не в меру любвеобильного альфу, который умудрялся флиртовать сразу с несколькими омегами. А еще были подростки, которые пытались строить «взрослые» отношения и поэтому влюблялись, расставались, бурно ревновали и так же бурно мирились.
Мэрфи в такие моменты был просто счастлив, что не он был ответственным за все, что происходило в лагере. Казалось, что у многих, когда они оказались вне привычных отношений, сорвало какие-то внутренние предохранители. Очутившись на свободе от супружеских обязательств, взрослые и ответственные люди порой начинали вести себя, как неуравновешенные подростки. Мэрфи всегда такому поражался. Дома, в родном городе, где все обо всех все знают, они не вели себя так безоглядно. Дома все было чинно и благородно: серьезные альфы, верные и надежные мужья и, конечно же, омеги, может порой и игривые, но, безусловно, верные и честные супруги. А здесь с них словно слетали маски, и они пускались во все тяжкие и искали приключений.
Часто ухаживания начинались у вечернего костра, когда детей отправляли по кроватям. Бывало, что Рич отправлял спать зевающих дежурных по костру, пообещав лично затушить уголья. Вот тогда воспитатели доставали, кто что хотел - кто чашки с кофе, кто бутылки со спиртным - и начинали задушевные разговоры. Иногда разговор был общим, а иногда они разбивались на маленькие группы или на пары.
Бывало, что и к Мэрфи подсаживались любители экстрима, но у того всегда находилась пара ехидных реплик в их адрес. Он одинаково не терпел ни альф, ни омег, которые пытались жаловаться на неудавшуюся семейную жизнь. Альфам Мэрфи доходчиво объяснял, что если жизнь с супругом не сахар, то он, скорее всего, не там лижет или не у того. А омег с их горестными высказываниями, как тяжело быть одному с ребенком, просто вводил в ступор вопросом кого он родил: гирю или счастье? После подобных высказываний вокруг Мэрфи образовывалось пустое пространство, но ему было откровенно все равно. Он не искал новых знакомств, ему всегда хватало своих старых, проверенных временем, приятелей. А тех, которых он мог бы назвать другом, можно было пересчитать на пальцах одной руки.
Те, кто знал Мэрфи раньше, даже не делали попыток навязывать свое общество и лезть в душу, ограничиваясь общим разговором о работе. Комфортнее всего Мэрфи было в компании Кристи, тот с удовольствием молча сидел рядом, и иногда довольно хихикал, слушая ехидные комментарии Мэрфи. Однажды к нему подсел Рич и попытался быть милым.
- Привет, что делаешь?
- Делаю вид, что всё хорошо, не мешай мне, - Мэрфи глотнул кофе и подкинул веточку в костер, который почти прогорел.
- Что, пытаешься заставить людей, которые ненавидели тебя, ненавидеть еще сильнее? - развеселился Рич.
- Если у некоторых людей слабая психика, то нефиг наговаривать на мой характер. А если некоторые считают, что я грубый и злой, то они совершенно правы. Я считаю так же.
- Ты так новых друзей не найдешь, - ухмыльнулся Рич.
- Мне и старых достаточно. И если я кого-нибудь когда-нибудь чем-нибудь обидел, то, скорее всего, правильно сделал. Могу повторить, если кому мало показалось.
- И как только твои друзья терпят тебя с твоим ехидством? - Рич расплылся в улыбке. - С твоим характером тебя даже из ада выгонят потому что ты, сидя в котле, будешь чертей подъебывать.
- Нет, с моим характером в аду меня будет ждать не котел, а должность, причем неплохая.
В ответ Рич довольно хрюкнул, и остаток вечера просидел рядом, почти молча. После этого он стал появляться на пути Мэрфи намного чаще. Их разговоры опять заканчивались перепалками, которые потом растаскивались на анекдоты и цитировались по всему лагерю.
Мэрфи сам не понимал, почему он опять стал злиться на этого альфу. Ведь вроде все шло к примирению, а тут опять новый виток сарказма и неприязни. Хотя возможно все дело было в том, что каждое утро от Рича пахло омежьим запахом - то цветочной отдушкой, то кремом. Не то чтобы Мэрфи ревновал, ему ведь было все равно, в чьём обществе проводит этот любвеобильный козел, просто раздражало… Особенно это постное выражение на наглой морде. И как бы ни старался Мэрфи игнорировать рыжего гада, но каждый раз, унюхав в его запахе омежье присутствие, он чувствовал, что у него в глазах темнело, и желчь к горлу подступала от желания высказаться. Ведь в городе его все считали святошей, а он оказался еще тем ходоком. Как говорится: хорошему коту и в сентябре март.
И как результат, Мэрфи огрызался в ответ на любой вопрос, который слышал от Рича. Альфа тоже не молчал, но в отличие от Мэрфи не раздражался, а просто веселился. Его, казалось, очень забавляло, что омега заводился с пол-оборота. Мэрфи уже и сам не мог понять, почему он так болезненно реагирует на него. Ведь раньше такого не было, раньше ему было все равно, а теперь стоило только услышать запах альфы и сразу хотелось найти эту наглую морду в толпе, чтобы убедится, что это именно он. А если еще поймать на нем запах левого омеги, то желание просто найти сразу трансформировалась в «найти и уничтожить»!