- Острогу надо было с собой брать.
- Да что уж сейчас об этом думать. Надо думать о том, чтобы ей на ум не пришло подмогу звать.
- А что, бывало?
- Я тебе не рассказывал? Я с охотниками пошел Обскую губу проверять. Мы решили, что там должно быть много морского окуня размножиться, мальков отловить, да "копченки" заготовить. А там шиш, все заросло сплошным ковром. Короче, охота не удалась. И встали мы там на ровном месте на ночевку, само собой про сов знали, туманы там еще не такие, как на материке, так, дымка одна. И вот ночью нас стала одолевать сова. Раз ткнулась на пику, второй. Улетела, мы подумали, что прогнали, а потом она вернулась с подмогой. С десяток, не меньше. Вот это было побоище. Пока огонь не развели, так они нас и пытались атаковать. - Прометей замолчал.
- Давай зажжем. Страшно как-то.
- Давай.
Прометей зашумел, пытаясь нащупать цилиндр с горючей жидкостью. Тут и Анхелика проснулась.
- Что случилось? - Почувствовала она тревогу, витавшую в воздухе.
- Сова рядом. - Ответил Иван.
Прометей чиркнул кремнием и высек искры. Тряпка затлела и нехотя разгорелась. Прикрывая ладонью от сквозняка огонь, Прометей поднес его к выходу. Убрал ладонь, и свет лампы отразился в двух огромных глазах, горящих прямо у входа. Вздрогнули все, но закричала только Анхелика. Глаза бесшумно исчезли.
Иван закрыл ладонью рот подруги.
- Тише, ты дура! Сейчас все совы с острова будут здесь.
Анхелика кое-как успокоилась. Прометей отдал Ивану лампу, а сам задвинул камень, оставив небольшую щель.
- Ну, все, опасность миновала, теперь можно спокойно спать до утра. - Произнес довольный Прометей. - Спокойной ночи.
- Вы меня что, специально пугали? - Сквозь плач спросила девушка.
- Нет, мы же не знали, что сова прилетит.
- Злые вы! - Анхелика кого-то пнула в темноте.
- Спи уже. - Ответил Иван. - Тебе еще завтра готовить.
Уснула Анхелика не скоро. И то время, что она спала, ее мучила тревога и страшные сны. Наступление утра она восприняла, как начало времени, в которое не страшно. Команда покинула пещеру, груженая бочонком с уксусом и последним припасом горючего. Это была последняя запланированная стоянка на берегу.
Глава 5
Вибрирующий гул горы и вой ветра постепенно перестали восприниматься всеми, кто был в убежище. Нельзя было с определенностью сказать, есть шум или нет. Приходилось присушиваться или притрагиваться к каменным стенам, чтобы почувствовать легкую вибрацию. Люди пытались общаться между собой, громко крича на ухо. Зураб повторил свою просьбу, разложить содержимое рюкзаков. Стихия бушевала вторые сутки и конца ей не было видно. Как руководитель он хотел знать, каким продовольствием они располагают и соответственно результату, высчитать минимальную норму потребления.
Неожиданно появились противники такого подхода. Петро и Михаил наотрез отказались плюсовать свои запасы к общим. Зураб и Стас попытались урезонить их, мотивировав тем, что ситуация не предполагает какого-то индивидуального способа выживания в сложившихся условиях, но переубедить настырных мужчин не удалось.
- Тогда, и общее вам не достанется, ни вода, ни еда. И места у вас будут с краю, отдельно от всех. - Предупредил Зураб.
Петро и Михаил хотели возмутиться, но подумали и решили, что держаться в стороне от общей группы будет правильнее. И та и другая сторона могла начать подозревать друг друга в воровстве. Бизнесмены, привыкшие считать, видимо решили, что вкладываясь в общее, они больше теряют, а это шло вразрез с их принципами.
Вадим и Вика, находились как раз с краю. Они протиснулись в центр убежища, а Петро и Михаил заняли их место. Вадим выложил банки и пакеты из своего и Викиного рюкзака в одну кучу. Они решили, что у них теперь все общее. Стихия словно подстегнула их сблизиться. За сутки, их отношения из робких предположений, что они могли бы быть вместе, добрались до момента, соответствующего "запою" или помолвке. Причем, они даже не пытались разговаривать на эту тему. Все происходило молча и одновременно в обеих головах. Испытания и трудности сократили этот период раз в сто.
Зураб и Стас, как два заправских кладовщика проводили инвентаризацию. Стас разбирал кучки продовольствия в свете фонаря, а Зураб записывал их содержимое в свой телефон. Для общего настроения группы, все больше склоняющегося к унынию и нездоровым мыслям, работа инструкторов создавала иллюзию некоторой определенности и уверенности. Москвичи, со стороны которых можно было ожидать некоторого индивидуализма, тем не менее, полностью приняли правила игры, предложенные инструкторами.
Особенно хотелось отметить Софью. Она не покидала раненного Марка всю дорогу. Мерила ему температуру, поила водой, приподнимая голову, пока Виктор не попросил Татьяну придти ей на смену. В конце концов, Марк был ее знакомым, и само состояние девушки требовало какого-то участия в процессе, чтобы выбить из головы депрессивные мысли. К исходу первых суток, Марк очнулся. Открыл глаза и долго водил ими по темноте убежища, пытаясь понять, где он находится. Татьяна что-то кричала ему в ухо, но по выражению лица Марка было понятно, что он ничего не понимает. Раненого напоили сладкой водой, растворив "сгущенку" в воде. Он попил и снова уснул.
По времени должна была наступить ночь, но на как-будто и не заканчивалась. После ужина, рассчитанного Зурабом, Вадима и Вику потянуло в сон. Они совершили вечерний моцион, чтобы не беспокоить себя во время и сна и стали готовиться. Ощущение вездесущей влаги притупилось. Вадим разложил две "пенки" на пол, постелил на них рюкзаки, в изголовье набросал мокрых тряпок. Вика легла к нему спиной, Вадим прижался, чтобы их тела грелись друг от друга. Сон, это то, что было нужно. Закрыв глаза можно было легко представить себя в другом месте и в другой ситуации.
Не все последовали их примеру. Татьяну все еще мучил страх и сожаления, перебивая все остальные чувства. Петро сокрушался из-за потерянного бизнеса, и злость застила ему рассудок. Зураб со Стасом поделили смены, чтобы не оставлять группу на произвол судьбы. Первая бодрствующая смена была за Зурабом. Вячеслав страдал клаустрофобией. До настоящего момента она проявлялась слабо, но тут прогрессировала с каждым часом. Потолок и стены давили на него, сжимали, заставляя думать о спасении вне убежища.
Вика спала чутко. Вибрации стен гасились пенкой, но воздух тоже дрожал, что ощущалось поверхностью кожи и даже ресницами. Рука Вадима вокруг ее живота придавала спокойствия, поэтому раздражители находились на втором плане. Однако, нестандартный шум заставил ее проснуться. Ей показалось, что она услышала звук, похожий на звук лопающегося стального троса. Ей довелось видеть в деревне, как один трактор тащил другой, а трос не выдержал и лопнул отрывистым щелчком. Вика подняла голову и посмотрела из стороны в сторону. Кажется, щелчка никто не услышал кроме нее. Рядом с единственным источником света виднелось лицо бодрствующего Зураба. Он спокойно лазил в своем телефоне. Вика подумала, что ей почудилось. Опустила голову на мокрую груду тряпок и снова заснула.
Новое утро разбудило не только ее, но и всех, запахом кофе. Непривычным и таким ностальгически далеким, будто последний раз этот напиток пили в прошлой жизни, а не каких-то, два дня назад. Кофе досталось всем, кроме Петро и Михаила. Они пили свою воду и завистливо поглядывали на остальных. К кофе полагалось по два печенья, либо по одному кусочку рулета. Вика взяла два печенья, а Вадим рулет, чтобы попробовать и того и другого. С кружкой горячего кофе, заключение в убежище не выглядело таким уж невозможно тяжелым.
Тут из группы уфимских менеджеров пришла новость, что у них есть с собой экш-камера. Про нее они вспомнили не просто так, а после идеи заглянуть наружу, сквозь поток воды, отделяющий их от внешнего мира. Интерес к этой теме появился огромный. Мужики тут же начали выдумывать крепкую конструкцию для крепления ее к трекинговой палке. На тех ремешках, что шли в комплекте для крепления к шлему или плечу, крепить было нельзя. С них точно сорвало бы. У Юрия, помешанного на фотографировании нашлись всякие струбцины, для создания штативов. Примерили их так и сяк, и в итоге получился удлинитель из трех стянутых между собой скотчем и ремешками трекинговых палок. Камера крепилась в распорке между всеми тремя палками в самом окончании. В одном месте ее непромокаемый кофр был стянут струбциной и для верности усилен ремешками.
Изобретение проверили вначале в убежище. Все работало как надо. Оператором вызвался Юрий. У него были самые развитые навыки операторской работы, как он сказал и самые длинные руки. На всякий случай, хомут от каждой палки накинули ему на кисть, чтобы не потерять драгоценное оборудование. Камеру включили. Юрия страховал Зураб и Виктор. Оператор лег на пол убежища и пополз на выход. Он решил достигнуть самой границы потока, а потом вытянуть наружу импровизированный монопод. Палка и рука вместе составляли два с половиной метра. Хотелось верить, что это длины достаточно.
Водяная взвесь густела, становилось тяжело дышать. Легкие реагировали на нее, как на первую затяжку сигаретой, рефлекторно сокращались, чтобы не запустить внутрь враждебную среду. Гул падающей воды нарастал. Взвесь заменили брызги, больно бьющие в лицо. Юрий готов был поклясться, что вместе с брызгами летят и более твердые предметы, так больно они впивались в лицо.
По голове ударила тугая струя, больно, как палкой. Юрий беззвучно чертыхнулся, отполз на безопасное расстояние и стал понемногу травить самодельный монопод. Сила потока сразу заставила сомневаться в надежности конструкции. Штатив рвало из рук, и чем дальше, тем сильнее. Падающая вода неравномерно била по нему, отчего держатель пытался вырваться рывками. Юрий стиснул зубы и обеими руками, что есть сил, удерживал его. Всё, дальше двигаться было опасно. Ладони попали под струю и теряли чувствительность из-за тугого потока, похожего по действию на электрический разряд.
Юрий решил досчитать до тридцати, прежде, чем начать пятиться. Но досчитал только до двадцати пяти и понял, что больше держать монопод не получиться. Руки совсем потеряли чувствительность. Он пополз назад. Виктор и Зураб поняли его движение и затянули внутрь. Мокрый Юрий наконец-то вдохнул нормальный воздух. С волнением затянул в убежище монопод. Камера на вид была "жива". Лампочка записи мигала синим цветом. Камеру быстро отсоединили и отдали уфимцам, знающим как ей пользоваться. Максим включил экран и отмотал до того места, где Юрий начал проталкивать ее вперед.
На экране ничего не было видно, одни серые сполохи. Но вдруг картинка начала светлеть, будто экрану добавили яркости. Она становилась светлее и светлее. Народ впился глазами в малюсенький экран камеры в ожидании развязки. Неимоверно сильно хотелось увидеть то, что скрывалось за этим потоком, отрезавшим их от внешнего мира.
- Всё! - Крикнул Юрий. - Дальше я не смог продвинуться!
Картинка показывала размытое пятно серого цвета, будто камеру опустили в стиральную машинку с грязной мыльной водой. Кто-то разочарованно вздохнул, кто-то поймал себя на мысли, что так и знал, что ничего из этого не выйдет. Вадим пришел к двум выводам. Первое - все-таки на улице светло, и второе - толщина потока воды больше двух с половиной метров. Откуда взялись эти хляби небесные, чтобы вторые сутки непрерывно заливать ими землю? Ясно, что соленая вода может браться только из мирового океана, тем более в таких количествах. Какой, тогда силы ветер, чтобы нести ее тысячи километров? Умопомрачительность напрашивающихся выводов заставляла искать другие варианты, более привычные, но менее правдоподобные.
На время в убежище воцарилось молчание и бездействие. Первое было причиной того, что требовалось переварить полученные результаты, и придти к каким-нибудь выводам, второе - просто потому, что делать особенно-то было и нечего, кроме, как встать и замять затекшие ноги.
В атмосфере тишины и спокойствия вдруг снова отчетливо послышался резкий щелчок. На этот раз его услышали все. Люди закрутили головами, пытаясь понять его причину. Это было еще не все. Гора как-будто вздохнула каменными легкими. Вздох был похож на стон, помноженный на миллион исторгнувших его глоток. Жуткий, не предвещающий ничего хорошего. Стихия испытывала гору на прочность.
В убежище стало тихо. Вой ветра снова вышел на первый план. Он выл, как банши (мифическая женщина-плакальщица в кельтской, ирландской мифологии) под дверями, предупреждая обитателей убежища о том, что смерть уже вышла за ними. Барабанные перепонки от непрекращающегося гула начинали болеть. Почти все догадались заткнуть уши, чтобы не лишиться слуха.
Вике убежище, после щелчков и вздохов, больше не казалось надежным. Она непроизвольно прислушивалась к звукам, идущим изнутри горы. Ей чудилось, что она слышит и даже чувствует поскрипывания, треск, хруст и тяжкие "вздохи". Она захотела спросить Вадима о том, слышит ли он эти звуки, но не стала. Если он подтвердит, то станет еще страшнее. Пока же она могла списывать все на игру своего воображения.
Вадима беспокоили другие мысли. Он пытался вспомнить, на какой высоте от уровня реки находилось убежище. В сумерках, да еще в той спешке, он не успел заметить как высоко они вскарабкались. Плато представляло собой возвышенность, огромной площади, изрезанную реками. Если такой поток воды сходил одновременно в долины рек, то они могли быстро заполниться водой. С горными реками это случалось часто. Сильный проливной дождь моментально наполнял их, увеличивая русла в десятки раз, за одни сутки. То, что сейчас происходило снаружи, нельзя даже было назвать ливнем. Там происходил настоящий потоп.
Вадим не выдержал своих собственных заключений и решил узнать о них мнение у Зураба. Вика вопросительно глянула на Вадима, когда он поднялся. Тот показал ей рукой не беспокоиться и отправился к Зурабу, протискиваясь между отдыхающих туристов. Инструктор что-то набивал пальцем на экране телефона. Вадим тронул Зураба за плечо. Он поднял голову и вопросительно кивнул. Вадим показал на телефон, а потом на ладони пальцем изобразил желание что-то написать. Зураб протянул телефон.
- "Я думаю, что вода скоро начнет заполнять долины рек. Как высоко мы находимся?" - Написал Вадим и отдал телефон Зурабу.
Стас тоже наклонился, чтобы прочесть. После прочтения, они переглянулись с Зурабом.
- "Примерно, триста метров. О своих выводах пока никому не говори". - Написал Зураб.
Вадим понял, что его предположения верны. Они находились в ловушке. Если ветер не прекратится, вода непременно дойдет до их уровня, и тогда им придется выбирать из двух зол, утонуть, или погибнуть под градом камней. Выбирать не хотелось. Хотелось жить, особенно после того, как он встретил Вику. Настоящая ирония судьбы, встретить ее накануне смерти.
Вика ждала результатов разговора с инструктором, вынув ватку из уха.
- Ничего интересного, так, поболтали просто. Узнал, как высоко мы находимся! - Соврал Вадим.
Вика попросила Вадима тоже вынуть вату из уха.
- Гора скрипит, я слышу! - Даже в крике чувствовались нотки волнения.
- Это тебе кажется! Все хорошо! Скоро обед!
Вадим легонько, играючи щелкнул Вику в нос. На нее этот жест подействовал успокаивающе. Ее отец иногда делал так. Со стороны Вадима этот жест выглядел как проявление отцовства, как освобождение от некоторой ответственности. В ее случае, заботу о безопасности брал на себя Вадим, а ее роль была в том, чтобы его слушаться. Распределение ролей в такой экстремальной ситуации ей показалось естественным и правильным, что еще больше укрепило в ней мнение о том, что Вадим достойный мужчина.
Безделье вызывало голод. На часах было двенадцать дня, а желудок уже требовал пищи. Вадим решил занять себя физическими упражнениями. Осторожно отстранился от задремавшей Вики и сделал несколько приседаний. Покрутил плечами, сделал наклоны, потянулся. На все ушло не больше пяти минут. Голод и не думал проходить.
Петро и Михаил не подчинялись общему графику. Они, повернувшись спинами к остальным членам группы, уже обедали. Вадим подошел к стене и приложил руку. Высокочастотная вибрация ощущалась подушечками пальцев. Как долго камень мог сопротивляться несвойственным для него нагрузкам? Он ведь не был пластичным, чтобы выдержать резонанс. Вадим отогнал дурные мысли, считая их вызванными не здравым смыслом, а депрессивными внешними факторами. Однако, он достал фонарь, чтобы осмотреть стены. К собственному успокоению, ничего подозрительного он не обнаружил, стены и потолок выглядели целыми.