Черты лица лорда Свера заострились. Да он в ярости… Вот только на кого больше злится? На неудачливого вора? Или стража, скрывшего серьезное происшествие и взявшегося воспитывать нарушителя?
От работы щитов зависят жизни тысяч людей. В зимнюю пору, когда нечисть особенно лютует, порча артефакта – преступление. Неужели Хелдер идиот, что не понимал этого?
– Эйден Фрост, за то, что не сообщили о недостойном стража поведении часового Хелдера, объявляю выговор. – Лорд перевел гневный взгляд на поникшего вора и ограничился одним словом: – Уволен.
– Мой лорд, простите, – взмолился тот, – я больше никогда…
Мастер Вран коснулся моего плеча и жестом велел идти за ним. Покинули боевой ход в молчании, а вот во дворе меня ждала выволочка.
– Зачем влезла в разборки стражей, Эйк? А лорда зачем позвала?
Я еще не чувствовала за собой вины, но она уже выпустила когти, чтобы вцепиться в мою совесть и хорошенько ее потрепать.
– Кража накопителей – серьезный проступок.
Мастер кивнул, соглашаясь:
– Многие в начале своей карьеры совершают проступки: драки, ошибки в расчетах, пьянство, срывы в бою… Не увольнять же всех боевиков? Кто Вьюгу защищать будет?
Одно дело грешки, из-за которых страдает сам маг, и другое – целый город.
– По-вашему, я должна была пройти мимо стражей, один из которых висит вниз головой за стеной?
– Да, Изольда. Они разобрались бы сами. Фрост – молодчага, – заявил мастер восхищенно. – После воспитательной беседы с ним парень зарекся бы красть. Теперь же его уволят.
Мастер подразумевал, что из-за меня? Жестоко.
– Хелдеру не дадут шанса на исправление?
– Нет. О его проступке узнали слишком многие, лорд Свер не имеет права давать слабину.
И почему я чувствую себя паршиво? Ведь это не я поступила бесчестно.
– Сожалею, я хотела, как лучше.
Хмурый мастер покачал головой и даже тростью возмущенно стукнул по расчищенным от снега плитам.
– Запомни, девочка! Никогда не влезай в ссоры стражей, вообще не влезай в мужские разборки. Поняла?
Пришлось подтвердить, что я его услышала.
– Фрост все ж молодчага, плохо, что ты помешала ему.
А мне-то как жаль, что влезла! Правду говорят: за добрыми деяниями волочится хвост из проблем.
– Ах да, Изольда, – опомнился мастер. – Завтра у тебя выходной. Даю целый день.
Думала, он забыл о просьбе, когда я подавала направление на работу, и тихо радовалась, что не надо выполнять малоприятную обязанность.
– Спасибо, но мне хватит несколько часов – проведу отчима и приду…
– Не спорь со мной, – перебил маг. – Попрощаешься с Мароном, отоспишься и подумаешь о своем поведении.
Замечательно. Но почему у меня такое ощущение, что выходной – не поощрение, а наказание?
Глава 3
«Снежная ведьма»
– Хелдер – мужик, а мужики должны отвечать за свои поступки. Ты не виновата, хватит корить себя, – тихо увещевала меня Хельга, как бы невзначай подсовывая вторую порцию мясного рулета.
– Теперь парень без работы. Из-за меня.
Я сдалась и отрезала еще один сочный кусочек. Сил нет устоять – настолько вкусно!
Хозяйка трактира «Снежная ведьма» многие блюда готовила сама, и получалось, без преувеличения, изумительно. К ней часто приходили поесть даже женатые стражи, что красноречиво подтверждало мое мнение.
– Чем вообще Хелдер думал, когда шел воровать? – Хельга презрительно наморщила тонкий нос. – И почему ты переживаешь не из-за того стража?
– В смысле? – Я даже есть перестала от неожиданности.
Поставив локти на стол и упершись подбородком в сложенные домиком ладони, Хельга смотрела на меня с интересом какого-нибудь зельевара, исследующего неведомое вещество.
– Фрост получил из-за тебя выговор, а ты жалеешь уволенного вора.
Признавать, что старшая подруга права, не хотелось. Да, я погорячилась и вдобавок наговорила много чего неприятного здоровяку, но сказать, что не права? Гордость не позволяет.
– Ты переживаешь не из-за того мужчины намеренно?
Уточнение сбило с толку.
– О чем ты?
Когда Хельга так смотрела, мне становилось страшно. Высокая и фигуристая, с длинными льняными волосами, она напоминала мифическую снежную ведьму, в честь которой назван трактир. Красивая, но при этом бесцветная, словно обсыпанная мукой, Хельга могла осадить пьяного дебошира истинно ведьминским морозным взглядом – тот мгновенно трезвел и извинялся.
– Ты старательно не упоминаешь Фроста. Понравился? – Она хитро сощурила светло-серые глаза.
– Тот здоровила неотесанный? Мне?! – Я искренне возмутилась. – Похоже, он прекрасный воин и сильный маг, но при этом грубый молчун, из которого слова не вытянешь. Как такой может нравиться?
Хозяйка трактира тонко улыбнулась и встала из-за стола.
– Меня охотники ведерком ки угостили. Будешь?
Она резко сменила тему разговора, к чему я уже привыкла, как и к другим чертам ее характера. Дружишь с человеком, принимай и его недостатки. Так часто повторял отец, когда товарищи из старателей спрашивали, почему он общается с Хансом Мароном, влюбленным в его жену.
– У меня резерв почти полон, но не откажусь.
В этом сезоне на любимую ягоду магов неурожай, отыскать можно, если далеко зайти в лес, и, по слухам, ее полно на склонах гор уже на территории темных, в Давелии. Но кто тут попрется? Тем более там есть кому собирать.
Отойдя на пару шагов, Хельга вернулась и, склонившись к моему плечу, насмешливо шепнула:
– Любопытно, стражники слышали, как ты отзываешься о новой местной легенде?
Хихикая, она ушла на кухню.
А я осталась сидеть, чувствуя, как зудит между лопатками ОТ пристальных взглядов. Как ни хотелось, я не дернулась, не обернулась. Нет, сделаю вид, что не в курсе о присутствии коллег. И как я пропустила их приход? Увлеклась разговором с Хельгой, не иначе. Ух, ведьма! Заморочит голову, а потом сама же и подкалывает.
Впрочем, я не боюсь делиться своим мнением, да и не сказала ничего дурного, чтобы смущаться. И все же узнать, о чем болтают стражи, не откажусь.
Сделав вид, что увлечена сырным пирогом, я кастовала «чуткое ухо». Особенность заклинания такова, что восприятие взрывает мешанина звуков, голосов, из которых нужно вычленить один и сконцентрироваться – тогда беседа слышна, будто сидишь рядом с говорящими.
– …видел, как Хрустальное промерзло? Примета верная.
– Да ладно тебе, зима пришла суровее, чем обычно, но тревожиться не стоит. Уже завтра ключи пробьют себе дорогу.
– Не, Седой, они уснули, нам помочь придется, но рыбы все равно будет мало.
– Опять примета, Лютый?
– Ага. Дед сказал: тикать надо. Он мальчонкой был, когда слепой буран на город упал. Говорит, тогда тоже озеро промерзло, сковав ключи…
Слепым местные называли буран века. В хрониках он описан как сплошной снегопад, в котором не увидишь собственной руки.
Так, беседа интересная, но я ищу другую.
Я постаралась отстраниться от артельщиков, обменивающихся новостями, и прислушалась к разговорам остальных посетителей трактира.
– …богиня, какие у нее красивые волосы! – восхищенно протянул бархатно-мягкий голос. – Толстая коса до пояса, а цвет и вовсе потрясающий! Светло-пепельный – прямо мечта!
Может, в трактире и есть еще пепельные блондинки с косой, но, кажется, это обо мне?
Не удержавшись, я чуть повернула голову – слева сидели две незнакомые темноволосые девицы в дорогой одежде и бесцеремонно пялились в мою сторону.
– Судя по штанам и короткой рыже-серой курточке из меха фурра, она магичка, – откликнулась вторая брюнетка. – А раз магичка, волосы – не ее заслуга, а специальных зелий.
Я улыбнулась: смешные, верят, что одаренные девушки не могут быть симпатичными от природы.
А пепельный цвет волос… Что ж, я могу поделиться рецептом его приобретения. Всего лишь нужно во время практики остаться ночью в лесу с раненым напарником, чтобы твой энергетический щит пробовали на зуб умертвия, а преподаватель не спешил на помощь. К утру, когда от резерва одни ошметки, хочешь не хочешь, а поседеешь. Вот и весь секрет светло-пепельного цвета волос. Повезло, что у меня глаза синие, кожа нежная и ровная, иначе в свои двадцать два я выглядела бы как старушка, а так ничего, в зеркале себе нравлюсь.
Девицы перемывали кости слишком смелым магичкам, которые возомнили себя равными мужчинам, но при этом даже дом вести не умели, только заклинаниями швыряться. Какие же забавные слухи ходят! Я и не подозревала.
Повеселившись над словами недалеких сплетниц, обратила внимание на другую пару посетителей.
– …новая танцовщица у Кастаноса красивая и похожа на куколку, так бы и затискал.
– Вольмар, да ты влюбился! – загоготал второй мужчина. – Где там красота? Она же тощая, что та кляча, на которой весной приехал новый жрец!
– Угу, видел бы ты кобылку сейчас – откормилась за лето и осень. Хорошо служится в нашем храме ее хозяину.
– А то! Народ у нас щедрый.
– Это да, – согласился Вольмар, – за удачу приплатить не грех. На днях пойду искать уршилевую жилу к востоку от Костяного перевала.
– С ума сошел – переться прямиком в аномалию!
– А что делать? Долги возвращать Кастаносу надо, да и не стану я приближаться к иллюзорному замку.
Разговор старателей любопытен: в наших краях давно не находили драгоценный уршиль, который используют как блокиратор магии. И то, что за ним Вольмар пойдет в гиблое место, прискорбно, но он человек взрослый, знает, куда лезет.
– Ну да, ты же не дурак, как покойный Эйк, который поперся прямо к Ледяной королеве в гости, – пьяно рассмеялся второй старатель.
А я дернулась, услышав свою фамилию… фамилию отца.
Злость накатила давящей волной. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы сдержать острое желание вылить на голову хохмача кувшин брусничного морса.
Нет, я не стану ссориться с незнакомым старателем. Буду честной: рыдая, я и сама не раз называла папу дураком, который, погнавшись за славой и богатством, рискнул своей жизнью.
Боги мои! Думай отец о нас с мамой, не полез бы туда, откуда не возвращаются.
Весной исполнится четыре года, как он пропал. Что Эрслан Эйк жив и просто затерялся в аномальных районах гор, уже никто не верил, кроме меня и, возможно, еще Хельги, которая любила его безответно много лет.
Так, не расслабляться! Надо слушать, о чем болтают.
Но как ни старалась, знакомых голосов или хотя бы тем, на которые могут разговаривать стражи крепости, не услышала.
Я обернулась, осмотрела зал открыто – и поняла, что Хельга обманула, моих коллег здесь нет. За шуточку я попеняла, когда она вернулась с пиалами, доверху заполненными ягодами ки, блестевшими в свете магламп.
– Зато ты взбодрилась и перестала нести чушь о Фросте, – возразила подруга ехидно.
– Не знала, что тебе нравятся неотесанные, грубые боевики. – Меня задело, как она обозвала мои слова о маге.
– Неотесанные? Судишь, не пообщавшись с ним нормально и пяти минут? Да ты гордячка, Иза! – возмутилась Хельга.
Чтобы не сказать еще что-нибудь лишнее, я принялась есть горные ягоды.
Сладкие, сочные и ароматные, они ускоряли наполнение резерва, но хранились до обидного недолго. А те, что вырастали в теплицах, хоть и не теряли чудесных свойств, но почему-то были кислыми до ужаса. Не устаю удивляться особенности ки, она действительно уникальна, дар богов людям.
Хельга смерила меня понимающим взглядом и вынесла вердикт:
– Бесишься, потому что тебе Фрост понравился. – Она подмигнула. – И я понимаю и одобряю твой выбор. Фрост – хороший образчик истинного защитника, матерый волчара. Будь мое сердце свободным, я бы к нему присмотрелась сама.
Я успела съесть достаточно ки, чтобы подобреть, и заявление подруги уже не возмущало. Хочется ей меня поддевать, ладно, потерплю – это же Хельга, ей иногда можно.
– Думай что хочешь, – разрешила я.
Вдобавок, если начну возражать, оправдываться, подруга поверит в свою же выдумку.
Когда резерв полон, а ки ешь много, она пьянит, как игристое вино. Но при этом утром не будет похмелья и прочих неприятных последствий. Ну разве что сразу нападает внезапная болтливость и безудержная любознательность, перед которыми пасует стыдливость.
Сегодня они вредны, как никогда раньше…
– Хельга! – не вытерпела я.
– А? – оторвалась подруга от полезного десерта.
– Он же бородатый!
Она думала о чем-то своем и не поняла моих слов.
– Кто?
– Фрост. Там же щетина, как половина фаланги моего мизинца. – Я помахала перед носом подруги рукой с тремя кольцами-накопителями и обратила внимание, что кожа слегка обветрилась.
Шмырев мороз… Пока жила в столице, я успела забыть, сколько крема для рук уходит зимой. Надо заглянуть к зельевару, обновить запасы.
– И что?
Удивление Хельги выглядело неподдельным. Неужели только меня волнуют подобные моменты?
Я засмущалась и, уткнувшись взглядом в темно-оранжевые ягоды, спросила тихо, почти шепотом:
– Целоваться-то как?
Вовремя я подняла голову – уголки бледных губ дрогнули, словно хозяйка трактира хотела рассмеяться и с трудом сдержалась.
– Думаю, не хуже, чем с гладковыбритым мужчиной. Ты же не с бородой будешь целоваться, правильно?
– Я вообще с бородатым целоваться не буду.
Хельга вскинула тонкие брови.
– Тогда почему спрашиваешь, Иза?
Когда переполняет магия, тело легкое, настроение легкомысленное, а голова пустая… и глупая-глупая. А язык – предатель! – болтает без устали.
– Занятно просто. Слышала, что мужчина, который не бреется, не уважает свою любимую.
– Не уважает тот, который бреется плохо и оставляет у девушки раздражение на подбородке.
Раньше, когда Хельга напоминала о давнем случае, я смущалась, теперь же рассердилась. Не на нее, на Йохана, который украл у меня первый поцелуй, оставив вместо приятных воспоминаний заметные царапинки на лице.
Он поцеловал, поздравляя с удачно завершенным первым курсом и объявляя, что отныне мы пара. Сейчас и не скажу, чего было больше: восторга, что парень, который давно нравился, стал моим женихом, или разочарования, что поцелуй оказался не волшебным, а колючим.
К счастью, его последствия, то есть красные пятна на подбородке, вмиг убрал крем, который посоветовала Хельга. На тот момент я и не подозревала, что вскоре случится несчастье и она окажется единственной, кто поддержит и постепенно станет близкой подругой. Та самая соседка, которая смотрела на моего отца больным взглядом и на которую я недобро косилась, опасаясь, что она попытается разрушить семейное счастье моих родителей, стала моей главной опорой.
Я сдавала летнюю сессию второго курса, когда отец, опытный маг-землевик, исчез. Ушел в горы в одиночку выискивать новые месторождения драгоценных камней – и пропал. Когда не вернулся через неделю, мама забеспокоилась. Поиск длился недолго – через пару дней группа следопытов наткнулась на последнюю стоянку неподалеку от входа в гиблое место. Следов борьбы не обнаружили, отец просто исчез, а значит, по мнению большинства, поддался наваждению и сгинул.
Если бы со мной связались, лорд Йохенссельский, невероятный человек и ректор моего университета, не отказал бы в помощи, дал бы лучшего мага-искателя. И я бы нашла папу по горячим следам. Я чувствовала, что он жив. Сейчас же, спустя почти четыре года, надежда едва теплилась в душе.
Наверное, до конца я не сумела простить маму, которая ждала окончания сессии, чтобы сообщить мне дурные новости. Как и то, что она сразу поверила в смерть мужа, а горе быстро помог забыть Ханс Марон. Они даже положенный год траура с трудом выдержали – Адамина, здоровенькая и крепенькая, появилась на свет через восемь месяцев после свадьбы. Всем же знакомым мама рассказывала, что ее младшая дочь родилась недоношенной и слабой. Богине откровенная ложь не понравилась, и Адамина вскоре действительно начала болеть. Целитель заявил, что климат ей не подходит, и мама с отчимом затеяли переезд.
Радует, что мне хватило денег, заработанных за год практики, чтобы выкупить мамину часть дома, он теперь полностью мой и родовому гнезду Эйков ничто не угрожает.
– Чего притихла? – нарушила молчание подруга.
– А ты?
– А я вспоминала поцелуи с бородатыми.