– Отлично, увид… Ч-черт! – Укол ужаса пронзил мне грудь. Я зажала рот ладонью и снова упала на кровать, пребольно стукнувшись затылком о деревянный край изголовья. Дело было в том, что в комнату вплыл демон. Теперь его темная зловещая кошачья морда парила прямо над моим лицом. Я тяжело дышала через нос, боясь раскрыть рот.
Перепугана – значит, в чем-то виновата. Поэтому я выставила вперед подбородок и встретилась взглядом с демоном.
– Что тебе нужно?
Глядя в его глаза-бусинки в ожидании какого-нибудь злобного или пакостного ответа, я поняла, что эта физиономия мне знакома, хотя дальше не продвинулась – все мои мысли были только о том, что мы попались, еще не начав действовать. Тем временем у духа поползли вверх уголки рта, затем показались острые зубы, но для яростного оскала – если он был задуман – чего-то не хватало. Скорее выражение походило на… неумелую попытку улыбнуться. И тут я его узнала – Азаил, союзник. Я не видела его полгода.
– Я доложу Белиалу о вашем благополучном прибытии.
И как только это краткое сообщение проникло ко мне в мозг, Азаил стремительно удалился в глубину отеля, пройдя сквозь стену.
Меня передернуло. Не мог бы отец как-нибудь научить их – стучаться, что ли? В общем, не пикировать мне на голову, а появляться хоть чуточку менее неожиданно.
Я вспомнила, что визит Азаила заставил меня на полуслове оборвать разговор с Копом. Села, вновь настроила слух на его комнату, но окликнув друга, не получила ответа. Тогда я начала прослушивать холл, обнаружила Копа у своей двери, соскочила с кровати и впустила его. Он быстро обежал глазами комнату, потом осмотрел меня с головы до ног.
– Все в порядке, – шепнула я. – Это был один из союзников отца, проверял, что мы благополучно добрались.
– Он, – Коп показал на стену, – союзник Белиала?
– Ты его видел?
– Видел. А ты что, не узнала его? – В голосе Копа слышался необычный для него благоговейный трепет.
– Сначала нет… – Я, морщась, потерла затылок.
Мы смотрели друг на друга с очень близкого расстояния, и ни один из нас не решался выговорить вслух ни имя демона, ни его звание – личный вестник Люцифера.
По общему мнению, Азаил был ближе к властителям ада, чем все прочие демоны. И все же мой отец ему доверился. Мы с Копом постояли так еще мгновение, объятые одним и тем же страхом, но надеясь, что отец знает, что делает. Если нет, нам всем придется очень плохо.
Повинуясь внезапному порыву, Коп медленно поднял руку и взял меня за плечо. Его ладонь была такой горячей, что я чуть не вздрогнула, как от ожога. Заметив это, он убрал руку и, насупив брови, отступил на шаг.
– Извини, – он потупился.
– За что? – не поняла я.
– Мне не следовало прикасаться к тебе наедине.
Он едва дышал.
– Но мы же друзья! Ты меня успокаивал! – Я действительно хотела, чтобы он перестал делать из мухи слона. Мне было его жалко.
От усталости у него слипались веки.
– Хорошего тебе сна, Анна.
Я молча кивнула, не понимая, что сказать в ответ. Он на мгновение замер у двери, прислушиваясь, а затем выскользнул в коридор. Ложась в постель, я все еще чувствовала на плече жар и тяжесть его руки.
Ровно в девять тридцать я стояла в изящном дворике отеля, увитом виноградом, и ждала Копа. В теплом воздухе стоял оживленный гул. Больше всего это походило на индейскую резервацию в Нью-Мексико. Повсюду ощущалась тайна и непостижимо давняя история. Мы попали в старейший город мира, до сих пор обитаемый. Это был ровесник Вавилона, но Вавилон разрушили еще в древности, а Дамаск выстоял и живет полнокровной жизнью.
Краем глаза я засекла Копа – очень элегантного в черных широких брюках и крахмальной серой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Поравнявшись со мной, он быстро вложил что-то мне в руку. Деньги и маленький ножик. Я покачала головой и вернула нож, прошептав:
– При встрече с ней мне лучше быть безоружной.
Он недовольно поджал губы, но спорить не стал и спрятал нож в свой карман, а мне подал маленький сверток.
– Лепешка с хумусом, – объяснил он и направился к выходу.
Вкусно! Я пошла следом, жуя на ходу и сохраняя дистанцию. Покрытие на главных улицах было вытерто и кое-где выщерблено, что усиливало ощущение древности. По пути у нас лежал шумный базар – лотки стояли прямо под открытым небом, освещенные ярким солнцем. Продавцы нараспев расхваливали товары, бурно жестикулировали, энергично торговались с покупателями о ценах, а посреди всего этого с воплями носились играющие дети. В отличие от многих других людных городов, в аурах, несмотря на толкотню, преобладали цвета положительных эмоций.
Пройдя базар, я остановилась на перекрестке полюбоваться на старинные здания и городскую стену, сохранившуюся с римских времен. Меня охватило благоговейное чувство, по коже побежали мурашки: подумать только – на этом самом месте, где стою сейчас я, когда-то стоял апостол Павел! Почти невесомая рукоятка, закрепленная теперь на ноге, служила напоминанием о его ангеле-хранителе, Леилафе. Всё это вдруг ожило во мне.
Зания жила в дальнем конце мощенной булыжником узкой улочки. Я шла между двумя рядами роскошных двухэтажных особняков, с восхищением разглядывая изящные кованые балконы, нависающие над улицей, двери и оконные рамы из темного дерева, пропитанного олифой. Вот и последний дом по левой стороне – у меня засосало под ложечкой. Я постояла у соседнего особняка, прислушиваясь поочередно ко всем комнатам в доме Зании, но ничего не обнаружила. И тогда постучала, посмотрев через плечо на Копа – он остановился за несколько домов от меня и нагнулся, как бы завязывая шнурки, чтобы не вызывать подозрений.
Никто не ответил. Прождав несколько минут, я обогнула дом Зании и оказалась в узком проулке. В соседнем здании располагался какой-то магазин – по всей видимости, он был закрыт, потому что вокруг не было видно ни души. Может быть, Зания пошла куда-нибудь на базар за покупками? Я бросила рассеянный взгляд на одно из окон – интересно, долго ли еще ее ждать? И тут по моему отражению в стекле промелькнула быстрая тень. Кто-то обхватил меня сзади за плечи и приставил к горлу холодное лезвие. Я невольно охнула, но не издала больше ни звука и не шелохнулась, хотя сердце колотилось как бешеное.
Злобный женский голос сказал мне что-то по-арабски, а рука, обхватывающая плечи, сжала крепче. Я тоже очень рада познакомиться с вами, Зания. Захват был мне знаком, и я знала, как освободиться, но не хотела драться. Если бы удалось на нее взглянуть – но она не давала мне повернуть голову, а передо мной была бетонная стена.
– Извините, – прошептала я, стараясь двигать только губами. – Арабский нет.
– Кто тебя послал? – Я не без труда поняла вопрос, заданный теперь по-английски. Острый кончик лезвия надавил сильнее, я почувствовала, что нож входит в кожу, и сморщилась от боли.
– Я не…
Меня прервали звуки борьбы, металлический звон ножа, ударившегося о булыжник мостовой, а затем женские руки меня отпустили. Я обернулась и увидела Копа. Он держал рослую худощавую молодую женщину, одной рукой обхватив ее выше талии, а другой зажимая ей рот. Черный платок с красными цветами слетел с головы Зании, и темные волосы падали ей на лицо. Она пыталась вырваться, но безрезультатно. Я подняла руки вверх, демонстрируя девушке пустые ладони, и заглянула в ее темно-карие глаза. Почему они так округлились – ей больно? Я бросила обеспокоенный взгляд на Копа, и тот отрицательно покачал головой:
– Она просто перепугана.
Правильнее было бы сказать – окаменела от ужаса.
– Зания, – медленно заговорила я. – Пожалуйста, не бойся нас. Я Анна, а это Копано. Мы тебя не тронем. Мы знаем, что Сонеллион уехал, и пришли втайне от него, пока его нет. С нами тебе ничто не грозит. У меня есть для тебя важные вести. Ты будешь вести себя спокойно, если Копано тебя выпустит?
Ответ был очевиден, поскольку Копано, негромко вскрикнув, отдернул укушенную руку, и на нас обрушился поток арабской ругани, завершившийся английским «Убирайтесь в ад!». Да, всё оказывалось сложнее, чем я себе представляла. Я нагнулась и подобрала нож.
– Зания, прошу тебя, выслушай меня. Я понимаю, что ты чувствуешь себя в опасности, поэтому сейчас вложу этот нож тебе в руку, а Копано тебя выпустит. Я хочу, чтобы у тебя было средство защиты. Но сама я безоружна. Даю честное слово. Мы лишь хотим поговорить. Мы такие же, как ты. Мы отвергаем власть повелителей.
На самом деле при мне имелось оружие – рукоятка. Но ее можно было использовать только против демонов.
Зания тяжело дышала через нос. Я медленно сделала шаг к ней и вложила нож в ее руку. Вдруг у меня мелькнула страшная мысль, и я крепко стиснула кулак Зании.
– Не вздумай тронуть Копано, когда он тебя отпустит, не то у нас с тобой будет серьезная проблема. Он хороший.
– Хороших не бывает, – огрызнулась Зания.
– Бывает. Увидишь, если дашь ему шанс.
– Скажи этому твоему хорошему, пусть развернет меня спиной к улице и так выпустит.
– Ладно, только не убегай. – Я еще несколько секунд постояла рядом с ней – показывая, что отчаялась, – а потом убрала руку и кивнула Копу, который повернул Занию и отпустил ее, быстро сделав шаг назад. Теперь он стоял рядом со мной. Зания развернулась к нам лицом и, чуть присев, метала в нас беглые взгляды, будто ждала, когда проявятся наши истинные злые намерения. Платок теперь болтался, как капюшон, но она сорвала его с шеи, бросила на землю и теперь была похожа на принцессу-воительницу. Коп прочистил горло.
– Возможно, мешает мое присутствие.
Хорошая мысль. У Зании наверняка непростые отношения с мужским полом. Я кивнула, все еще не сводя с нее глаз, но она продолжала следить за Копом. Стоило ему сделать осторожный шаг вперед, как она выставила нож.
– Зания, – произнес он бархатным голосом, – мне надо пройти мимо тебя. Я буду держаться у стены.
Оба чуть отступили в сторону, оставив между собой промежуток в несколько футов, и продолжили пристально друг за другом наблюдать. Взгляд Зании неотступно следовал за Копом, пока он шел мимо нее и наконец скрылся из вида. Тогда Зания, продолжая стоять спиной к стене, повернула голову ко мне.
– Я не глупая. Я знаю, он остался близко.
– Да, верно. Он мой друг, он хочет, чтобы я была в безопасности. Но не будет вмешиваться, если ты меня не тронешь.
При этих словах я дотронулась до шеи там, где к коже прикасалось лезвие ножа. Это место еще было влажным, но ранка быстро затягивалась. Адреналин не давал мне почувствовать боль. Я посмотрела вниз, на пятнышки крови на блузке. Они могут привлечь нежелательное внимание, когда я пойду обратно в отель.
– Наверное, – сказала я, попробовав улыбнуться, – мне понадобится переодеться. Нам обязательно говорить здесь или ты хочешь пойти куда-то еще?
Она, наконец, задышала спокойнее, хотя все еще смотрела на меня с опаской.
– Можешь зайти в дом. Он – нет.
– Прекрасно, – сказала я. – Благодарю.
Она махнула мне рукой, в которой держала нож, показывая, что я должна идти впереди. Когда я завернула за угол, Копа нигде не было видно.
– Заходи.
Дверь была не заперта, я толкнула ее и открыла. Оказавшись внутри, Зания быстро захлопнула и заперла за нами дверь, потом выглянула в боковое окошко и жестом пригласила меня в гостиную. Меня поразило богатство цветов и форм в узорах пестрого персидского ковра, золотых парчовых занавесей и резной мебели ручной работы. Я погладила толстую подушку в бордово-желтых завитках, села на нее и провела пальцами по мозаичной столешнице рядом со мной. Переведя взгляд, я обнаружила, что Зания стоит у противоположной стены, пристально за мной наблюдая и по-прежнему сжимая в руке нож. И тут мне бросилась в глаза темная полоса под ее и без того черным значком, которая, казалось, выдавливала из нее остатки жизни, – раньше я этого не заметила. Да, сведения об алкоголизме были верны.
– Почему ты не садишься? – спросила я.
Вместо ответа Зания грациозным движением открыла деревянный шкафчик – внутри обнаружился бар, – налила себе стопку чего-то темно-янтарного и выпила, не выпуская из рук ножа, блеснувшего в опасной близости от ее глаза. Затем она налила еще одну стопку и вопросительно взглянула на меня.
– Хочешь?
Она еще спрашивает! В таком напряженном состоянии мне ничего не стоило сорваться. Я переждала два удара сердца.
– Н-н-нет, спасибо.
– Нет?
Всего одну! Как быть? Я понимала, что пить нельзя, но безумно этого хотела. Почувствовав мои колебания, Зания чуть пригубила вторую стопку.
– Хорошо, – прошептала я. – Может быть…
Вдруг Зания выпрямилась, и ее взгляд устремился куда-то вдаль.
– Он свистел. Зачем? Это сигнал? Кому?
– Кто? Коп? – У меня опустились плечи. Похоже, из всех испов лишь я одна не пользовалась усиленным слухом постоянно. – Это он мне. Чтобы я не пила.
Тугой узел внутри меня чуть ослаб. Коп не стал бы свистеть без причины. Если он считает, что мне не стоит пить, лучше послушаться. Две девушки со слабостью к спиртному и бутылка – не самое безопасное сочетание. А у меня важное дело, и время ограничено.
По изумленному лицу Зании было ясно, что она представляла себе нечто совсем иное.
– Он приказывает не пить? И ты подчиняешься? Почему?
– Нет, не так, – я тяжело сглотнула. – Ничего не приказывает, просто оберегает. Он знает… мы оба знаем, что со мной бывает, если я теряю осторожность.
Зания шумно выдохнула, налила еще стопку и уселась напротив меня, положив нож к себе на колени. Мы смотрели друг на друга через всю комнату.
– Я тебя помню, – сказала она. – И ангелов. Я тогда думала, что это меня собираются убить.
– А мне, – призналась я, – казалось, что форум собрали из-за меня.
Интересно, все ли исполинки той ночью боялись за себя и почувствовали облегчение, когда вызвали Герлинду?
– Тебе нельзя было тогда выскакивать.
Да, мне об этом говорили. Я тихонько вздохнула.
– Давай о другом. Можно задать тебе личный вопрос о твоем грехе и о том, как он проявляется? То есть… ты чувствуешь ненависть к людям вообще?
Она так приподняла одну бровь, что я беспокойно заерзала на своей подушке.
– Я, – глаза у нее распахнулись, – презираю мужчин. – Откровенно рассказывая о своем грехе, она перекатывала на ладони нож, и я то и дело вздрагивала, вспоминая Каидана, у которого была такая же привычка. – Мужчины – глупые тщеславные эгоисты. Все до единого. Мне нравится, когда они дерутся, когда калечат друг друга. Пусть бы они все друг друга перебили.
Зания вытерла рот и посмотрела на меня. Еще раз тяжело сглотнув, я прочистила горло.
– Ты знакома с моим отцом, Белиалом?
– С ним самим – нет, а с его грехом – да. – Она подняла стопку и сделала маленький глоточек. – Ты легко отказалась от выпивки, когда я предложила. Как тебе удалось?
– Вовсе не легко. – В самом деле, к тому моменту, как Коп просвистел, я уже почти успела уговорить себя, что не выпить одну-единственную стопку будет невежливо. Одну-единственную – это и был тот крючок, на который я раз за разом попадалась, потому что так и не научилась вовремя останавливаться. – А с наркотиками еще тяжелее. Но дело в том, что отец не заставляет меня работать по-настоящему, по большей части я только делаю вид. Поэтому мне проще. Не приходится бороться с зависимостью.
Ее рука замерла на полдороге, а лицо приняло изумленное и недоверчивое выражение.
– Мое положение совсем не такое, как у других исполинов, Зания. И я надеюсь, что при нашей жизни все испы получат право не работать на повелителей.
– Невозможно. – Она произнесла это хриплым шепотом.
Я улыбнулась – все возможно.
Мы проговорили три часа, но Зания так и не согласилась помогать. Даже когда я показала ей рукоятку, это не прибавило ни веры, ни доверия. Чем еще было бы можно ее убедить за оставшиеся два дня? Я пригласила ее пойти вместе перекусить, но она не хотела появляться на людях в моем обществе и категорически отказывалась и от встречи, и от разговора с Копом.
В какой-то момент из динамиков на ближнем минарете раздался призыв на молитву. Мелодичный арабский напев звенел над всем городом. Я знала, что мусульмане молятся в определенные часы, и слышала утренний призыв перед уходом из отеля. Зании, казалось, было всё равно. Из любопытства я спросила: