– Я вам не враг.
– Вы измените судьбу одного из нас против его желания, – ответил Юстас. – Это тяжело принимать с любезной миной на лице. Особенно, когда Марианна ничего не хочет рассказывать.
Барон усмехнулся.
– Может, она надеется посадить Сорреля на цепь?
Юстас и Лайл рассмеялись.
– Очень хотел бы на это посмотреть, – заявил Бэнкс и перевел взгляд на Джосса. – Вы поэтому здесь, господин сват? Понимаю, вы не можете сказать мне правду… а я предпочту тешить себя иллюзиями. Они объясняют утреннее бешенство Сорреля. Наверняка он почувствовал сжимающуюся петлю.
Джосс глянул на танцпол и увидел, что маркиз ведет королеву обратно к их небольшой группе.
– А, Юстас, – радостно сказала Марианна, когда подошла к ним. – Ты следующий. У нас всегда отлично получается этот танец.
– Ты со всем отлично справляешься, – быстро ответил тот, вручил свой бокал с шампанским Лайлу и подал руку королеве.
Джосс смотрел, как они уходят, попивал вино, прислушивался к ленивому разговору Юстаса и Сорреля, и старался держать всех в поле зрения. Впрочем, ему приходилось наблюдать и за большим количеством людей, чем сейчас.
Майкл и Лайл больше интересовались танцующими, хотя сват не мог сказать, кто на кого смотрит. Он догадывался, что занимало барона… но пока сомневался насчет графа. Единственным серьезным увлечением Лайла в прошлом был мужчина, однако, это еще ни о чем не говорило.
Несколько минут спустя вернулись Марианна и Юстас, и Лайлу было приказано танцевать следующим.
Джосс внимательно наблюдал за их уходом.
– Вы танцуете? – раздался голос Сорреля, вырвавший его из задумчивости.
Стараясь скрыть, что его застали врасплох, Джосс сделал еще один глоток вина.
– Да.
Маркиз усмехнулся и протянул руку.
– Тогда потанцуем, господин сват. Королева не тратит время на скучных людей, а если вы не танцуете, то определенно выглядите скучным. Мы не можем позволить вам выставить ее в плохом свете.
К несчастью, достойных путей для отхода не было – Данкирк ловко расставил ловушку.
– Не знал, что я представляю собой предпочитаемый вами тип партнера по танцам, – сказал он, принимая руку в черной перчатке.
Соррель улыбнулся с вызовом.
– У меня нет типа, который я предпочитаю.
– Легко приходят – легко уходят? – прохладным тоном спросил Джосс, когда они направились в сторону танцпола.
Ему действительно следовало быть осторожнее, но маркиз выбыл из списка, и он не собирался позволять вытирать о себя ноги.
Соррель лишь рассмеялся.
– Это не предпочтительный тип, господин сват, это недостаток, – он поднял их сомкнутые руки в первой позиции. – Надеюсь, вы пристойно танцуете? Наверное, мне надо было спросить об этом раньше?
– Да, надо было, – ответил Джосс, не потрудившись добавить, что танцует очень хорошо.
Первый поворот привлек их ближе друг к другу, и его спина почти коснулась груди маркиза – надлежащая дистанция едва сохранялась. И сват мысленно сделал заметку: откорректировать дело Сорреля, убрав знак вопроса после предложения «согласен воспользоваться обольщением, чтобы добиться своего».
Он уловил слабый аромат цибетина* и цветков апельсина и продолжал чувствовать его, когда фигура танца разлучила их, а когда свела вновь, Джосс опять вдохнул этот запах.
– Так как становятся сватом? – спросил маркиз.
Они снова находились в позиции «спина к груди», и рука Сорреля мимолетно, но чересчур интимно легла на его бедро. Джосс сосредоточился на вопросе.
– Точно так же, как становятся представителем любой другой профессии.
– Существует много причин, по которым выбирают род занятий, – возразил Данкирк. – По склонности, по безысходности, по праву рождения… – Джосс повернулся к нему лицом, и маркиз придвинулся ближе – теперь между ними было расстояние в ладонь, что превышало границы пристойности. – По принуждению.
Джосс шагнул вправо, выполняя движение, и отвернул голову.
– По склонности, милорд.
– Мммм… – протянул Соррель. – По склонности к чему? – внезапно он больно сжал его руку.
Уордингтон приложил усилия, чтобы не вздрогнуть.
– Указывать в кого людям влюбляться? С кем они должны провести свою жизнь? Я не вижу, какое вы имеете право диктовать, как устраивать личную жизнь других.
– Не моя обязанность и не мое право говорить человеку, кого он любит или должен любить, – ответил Джосс и замолчал, когда шаги танца развели их в стороны. Он продолжил в миг их воссоединения: – Моя обязанность, или одна из нескольких, показать, где можно обрести любовь. Я не указываю, а лишь делаю все возможное, чтобы предоставить лучшие варианты.
Пальцы, удерживающие его ладонь, не ослабляли хватку. Завтра у него будет ныть рука. Но Джосс все равно ничем не выдал, что испытывает боль, отказываясь уступить даже в малом.
– Милорд, вы никогда не видели меня за работой, не знаете моих результатов. Почему вы, по меньшей мере, не можете судить меня по справедливости?
Данкирк рассмеялся и внезапно потянул его прочь с танцпола в прилегающий к залу коридор и вверх по короткому лестничному пролету.
Когда они остановились, Джосс понял, что оказался на маленьком балконе, который обычно занимают музыканты, но сегодня по какой-то причине Ее Величество посадила их прямо на танцполе.
– Вы видите женщину в светло-голубом?
Джосс посмотрел туда, куда указывал Соррель, и кивнул.
– А мужчину в темно-зеленом?
Он вновь кивнул.
– Шесть месяцев назад они, наконец, завершили двухгодичное ухаживание, о котором говорил весь дворец. Все так мило, искренне, нежно и совершенно очаровательно. Они обменивались клятвами любви и преданности. Через два месяца после свадьбы жена переспала с приезжим иностранным министром, а муж позволил мне соблазнить себя в саду, – маркиз холодно улыбнулся. – Он оказался не особо талантлив. Я понимаю, почему она сбежала к министру.
Джосс не успел ответить, потому что Данкирк указал на двух мужчин: один одетый в пурпур, другой – в черное.
– Они помолвлены, непрерывно клянутся в любви друг к другу. Все считают их красивой парой. Первого я взял на его же столе и по его же предложению на прошлой неделе. Если бы я подошел ко второму… – он слегка дернул плечом.
Потом Соррель показал еще несколько пар, все «влюбленные», и, по крайней мере, один из партнеров был неверен, хотя не всегда они нарушали обет с маркизом, однако, часто именно с ним.
– Неудачные партии, – рассматривая разные пары, сказал Джосс, когда, наконец, Соррель замолчал. Потом остановился на мужчинах в пурпурном и черном. – Никогда не стоит судить по одному взгляду, но иногда один взгляд может поведать очень многое.
Данкирк презрительно усмехнулся.
– Неужели?
– Да, – сказал он, указывая на мужчин. – Каждый раз, когда они остаются вдвоем, разговор затихает. Если два человека не находят темы для беседы, то им не следует связывать себя пожизненным обязательством. Могут найтись другие причины, объясняющие их молчание, возможно, здесь кроется опасность доверия мимолетному взгляду, но все же. Это изъян, который должен быть отмечен и исследован.
На удивление маркиз ничего не ответил, но только Джосс повернулся, чтобы посмотреть на него, в поле его зрения попала королева. Она вернулась на свое место и сейчас беседовала с Лайлом, Юстасом и Майклом.
Почему она не танцевала с Майклом?
Нахмурившись, он заставил себя вспомнить, что у него есть заказ, над которым необходимо работать, и в него не входят смущающие разговоры с Соррелем. Джосс повернулся, направляясь обратно в зал.
– Так скоро уходите? – растягивая слова, спросил маркиз.
– Вы можете не верить в любовь, – ответил Джосс, – но моя задача состоит в том, чтобы помочь людям найти ее. И тогда не будет всех тех измен, которые вы описали. Это означает, что сейчас у меня есть дела важнее и интереснее, чем оставаться здесь с вами, – он тотчас пожалел, что не сдержался и произнес последнюю колкость.
Данкирк рассмеялся, а потом с надменной веселостью произнес:
– Разумеется, я не могу быть важнее Ее Величества, но я точно более интересен, чем сватовство.
– Правда? – спросил Джосс. – Милорд, вы только что показали, с каким презрением относитесь к распущенности других. Почему я должен находить интересным в вас то, что низко в прочих? Благодарю за танец. Желаю вам хорошо провести остаток вечера.
Он ушел до того, как Соррель успел что-то сказать, и разрешил себе миг молчаливого торжества – в этом раунде последнее слово осталось за ним. Потом кисло подумал, почему опускается до участия в мелочных играх маркиза.
Войдя в бальный зал, он поспешно присоединился к королеве и ее окружению.
– Мы видели, как вас украл Соррель, – произнес Лайл тоном ученого, изучавшего сухой текст, который он читает в тысячный раз. – Я предполагал, что сваты более стойкие.
– Ничего не произошло, – ответил Джосс.
Все посмотрели на него с явным недоверием.
– Если забыть тот факт, что мы стояли на виду, – он махнул в сторону балкона, который сейчас пустовал, – нас не было не более десяти минут. Даже многоуважаемый маркиз не настолько талантлив.
Присутствовавшие мужчины не смогли сдержать смеха, а Марианна закатила глаза.
Неторопливый разговор потек дальше, и Джосс занял наблюдательную позицию, изредка вставляя фразу-другую, чтобы не показаться невоспитанным.
В конце концов, лорды немного отделились, рьяно обсуждая недавнюю охоту и случившееся во время нее происшествие, и на короткий миг оставили Марианну одну.
Джосс воспользовался моментом и подошел к ней ближе, чтобы тихо переговорить.
– Ваше Величество, могу я задать вам вопрос?
Она с изумлением посмотрела на него и продолжила обмахиваться веером, пытаясь отогнать жару и духоту бального зала.
– Спрашивать – ваша работа, господин сват.
– Почему вы не танцевали с Майклом?
– С Майклом? – повторила королева и взглянула на своего помощника, который сейчас стоял к ней спиной. – Я и раньше просила его, даже приказывала, но он всегда отказывается. Майкл очень четко придерживается правил и этикета, что вполне логично, ведь он – простой барон, а вращается среди более родовитых аристократов. И должность моего ассистента не делает плавание в опасных водах проще, – она пожала плечами. – Если говорить, как есть, королеве не пристало танцевать с человеком, который в глазах большинства – всего лишь возвеличенный секретарь. Поэтому Майкл не соглашается, вопреки бесконечным просьбам и приказам.
Интересно. Это поясняет, почему он всегда говорит «королева» и «Ее Величество» и на других ссылается по фамилиям, в то время как они все друг к другу обращаются по именам.
– Так почему Соррель утянул вас на балкон? – спросил Марианна. – Я вас там видела. У кузена было такое выражением лица, которое всегда сулит неприятности. Думаю, господин сват, вы задели его за живое.
Джосс пожал плечами.
– Если это означает, что я раздражаю его, то тогда да, безусловно. Маркиз относится ко мне неприязненно. Возможно ли, что он знает о моем истинном назначении?
– Если кто-то и догадается, – ответила Марианна, все еще энергично обмахиваясь веером, – то это будет он или Майкл. И если они сделают правильные выводы, это не расположит их к вам, – она позабавлено взглянула на него. – Однако я не имела в виду, что вы его раздражаете. Говоря «вы задели его за живое», я подразумевала именно это. Злость и раздражение – лишь реакция, – она подмигнула. – Ему следует поискать законы, касающиеся сватов. Я поражена, что он еще этого не сделал.
Джосс коротко улыбнулся - вопреки настрою, его это позабавило.
– Не сомневаюсь, ему это придет в голову.
– Да, – пробормотала Марианна, окидывая взглядом зал. – Тогда моя песня будет спета.
Их разговор сошел на нет – вернулись друзья королевы.
– Майкл, – обратилась к нему Марианна, поднимаясь и захлопывая веер. – Полагаю, на сегодня мне хватит. Прошу, проводи меня в мои покои.
– Конечно, – ответил барон, тут же сделал шаг вперед и подал руку.
Они ушли мгновение спустя, и Джосс наблюдал за их уходом, продолжая делать все новые и новые мысленные заметки.
– И какие сведения вы собрали сегодня вечером, господин сват? – спросил Лайл, демонстрируя проницательность.
Уордингтон улыбнулся и развел руки.
– Вы – прекрасные танцоры, в бальном зале невыносимо жарко, а любезному маркизу я совершенно не нравлюсь. Как и ни одному из вас, но все вы цивилизованно себя ведете.
Они рассмеялись, и Юстас похлопал его по плечу.
– Господин сват, а вы не так уж плохи, – сказал он, усмехаясь. – Хотя Соррель, кажется, стал на тропу войны. Наверное, действительно чувствует затягивающуюся на шее удавку.
Лайл кивнул.
– Да. Можно только представить, как изменится это место, когда он перестанет соблазнять все, отдаленно напоминающее человека, – его взгляд на миг задержался на Юстасе, и по лицу Бэнкса пробежала тень.
Джосс отметил это с интересом. Ревность – ясно, как день, но почему? Здесь потребуется дальнейшее расследование, и ему вдруг подумалось, что эти люди станут причиной его головных болей.
Сват задержался еще ненадолго, пока, наконец, под его внимательным взором не отбыли Юстас и Лайс. Затем он направился в кабинет, скинул пиджак, уселся за стол и достал папки. Записал свои наблюдения и мысли о каждом кандидате, после еще раз все прочел. Добавил несколько заметок, некоторые, уже написанные, изменил, потом сложил бумаги в ящик и запер. Тихо вздохнув, он подхватил пиджак, вышел в коридор и двинулся в сторону спальни.
__________________________
*Цибетин (позднелатинское zibethum, от арабского “сабад”) - вещество с резким мускусным запахом, выделяемое специальными железами хищных млекопитающих рода виверр - цибетовой кошки, или цибетты, обитающей в Северной Африке и Азии.
***
Следующий день он провел, бродя по дворцу, разговаривая со всеми подряд и наблюдая за друзьями королевы, если они ему встречались.
Кроме Сорреля, которого он старательно избегал при малейшем намеке, что тот может быть поблизости.
К обеду он уже был готов хорошо вздремнуть. Деловая беседа с одним человеком изнуряла, а с массой людей, да еще замалчивая настоящие намерения…
Джоссу отчаянно хотелось немного поспать. Если не сопротивляться, то он уступит этому желанию прямо здесь и сейчас. Он зевнул и медленно поднялся. Может быть, обед поможет восстановить силы? Он потер глаза, опустил руки и посмотрел на кучу листочков с заметками, ожидающих своей очереди на расшифровку.
Вздохнув, Уордингтон сгреб их в ящик стола, закрыл на ключ, положил его в карман и отправился на поиски еды.
Несколько минут спустя он наслаждался хлебом с сыром и кусочками незнакомой, но вкусной птицы.
Покинув стены дворца, сват решил поесть в тишине и спокойствии, устроившись на одной из скамеек, расположенных вдоль каменной дорожки, опоясывающей здание. Он расположился в безлюдном месте – если не считать слуг, изредка проходивших мимо.
Услышанные им мнения были пространны и разнообразны, хотя кое-что оказалось неизменным. Никогда не стоит играть в карты с Юстасом, если только не хотите расстаться с последней сорочкой. Лайл уравновешен и очарователен и, хотя он никогда не признается, обладает большей властью над университетом, чем университетский совет. Чарльз – потрясающий политик, но никогда не стоит переходить ему дорогу. Майкл – преданный и заботливый пес королевы. Соррель – повеса, негодяй и надоедливый избалованный ребенок. В течение дня Джосс услышал много интересных сравнений: «хитрый, как лиса», «змея ядовитая», «подстерегающий мышей кот».
«Его кастрировать надо» заняло лидирующую позицию в списке понравившихся и настолько рассмешило Джосса, что он записал его в папку маркиза.
Он выслушал столько же комплиментов, что было очень интересно, но в итоге к делу не относилось. Его задача – определить, кто из четырех мужчин, оставшихся в списке, наиболее подходящий супруг для королевы. Марианна сказала ему, что, если ее вынудят выйти замуж, то брак должен быть по возможности счастливым, не разрушающим дружбу, которая значит для нее все.