— Как только ты захочешь, — прошептал Северус, подтягивая меня еще выше.
Я уперлась ладонями ему в плечи и приподнялась, затем, не сводя глаз с его лица, стала осторожно и медленно опускаться. Северус застонал от мучительного наслаждения.
— Ани, любовь моя!
Отрывистое дыхание и безумные удары сердца — все говорило о буре, бушевавшей в нем, которую он уже едва сдерживал.
Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все мое существо, каждую мою клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах. Эта потребность становилась все острее, и мои глаза затуманились слезами.
Северус вздрогнул.
— Ани, — проговорил он хриплым от возбуждения голосом.
Оперев руки в кровать, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в меня, полностью овладев мной.
Я вскрикнула от наслаждения:
-Северус…. О, родной!
Ухватившись за его мускулистые плечи, я приняла его в себя, призывая взять всю меня. Я хотела его, хотела безумно. В момент наивысшего блаженства мы слились в едином движении, едином порыве. Наше единство было теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения.
Мы воспарили высоко над землей, поднялись на вершину вечной стихийной мелодии любви. Наши души сплелись друг с другом: две половинки единого целого нашли друг друга и, соединившись вместе, слились в удивительной эмоциональной гармонии. Наше дыхание сбилось с ритма, а тела лихорадочно дрожали от крайнего напряжения.
Охвативший нас исступленный восторг экстаза, ликующая нота которого звучала так мощно, торжественно и тревожно, мгновенно прояснил наше сознание, и, испив до дна эту сладкую чашу, Северус прижал меня к себе, крепко держал в своих объятиях.
Этот сумасшедший взлет был настолько головокружительным и внезапным, что мог бы разорвать наши сердца, если бы мы вовремя не опомнились.
Мы уснули быстро, утром я проснулась первой, Северус спал.
В школе почти никого не было, мы позавтракали в комнате и почти целый день провели в спальне.
Через пару дней нас навестили дети, мы поужинали в тесном семейном кругу.
Много смеялись и вспоминали детские шалости Алекса и Аннеты.
========== Глава XXIX. Две правды ==========
Ближе к концу рождественских каникул стали прибывать учителя и ученики, и школы опять ожила.
Эти дни Северус не вставал, отдыхал на кровати, много читал, и мы с ним бурно спорили на разные темы.
Утром четырнадцатого января я проснулась от его шепота.
— Северус… — протянула я спросонья.
— Анри… — шептал он.
Я открыла глаза и посмотрела на него. Он был бледен и тяжело и прерывисто дышал.
— Ты не выпил зелье, Северус? — спросила я его и приблизилась к нему.
— Оно давно уже не помогает, — прохрипел он.
Он притянул меня к себе, и я легла на его грудь.
— Северус… — прошептала я и прижала свое лицо к его шее, он погладил меня по волосам.
— Ани, я так много хотел тебе сказать, — прошептал он.
— Северус, только не говори, что это, именно сейчас, — проговорила я, и из глаз потекли слезы. — Прошу, скажи, что это не так! — умоляла я его.
— Счастье мое. Я так люблю тебя, — прохрипел он и приподнял мое лицо так, чтобы видеть мои глаза. — Ты только не плачь…
Из-за слез в глазах я мутно видела его, но его черные газа я не могла забыть. В них с каждым его словом угасала жизнь, и я заплакала еще сильнее.
Я понимала, что это все, но внутри меня все протестовало.
— Северус, нет, родной мой! -всхлипывала я. — Нет, милый, прошу, не оставляй меня!
Он только молчал и смотрел на меня. Он слегка прикоснулся к моим мокрым от слез губам и нежно поцеловал.
Он отстранился и прошептал мне:
— Я так и не долюбил тебя, любовь моя.
И тут все оборвалось. Он закрыл глаза и выдохнул, пульс вмиг исчез, и из его закрытых глаз потекла слеза.
— Нет! Нет! — билась я в истерике. — Северус… — плакала я у него на груди. — Любимый мой, нет… — взвыла я от боли, переполнявшей меня.
Его тело лежало неподвижно, он больше не дышал, я прижалась к его шее и умоляла его вернуться.
— Нет, Северус, не оставляй меня! — просила я его. — Милый, я не смогу жить без тебя! Я буду любить тебя всегда!
Я не могла, просто не хотела в это поверить, осознать, что его больше нет. Мне было настолько сейчас все равно, что я сама не хотела жить без него.
Я отправила патронус Люциусу, когда он влетел в нашу спальню, то увидел меня на полу рядом с кроватью, где лежал Северус.
Я сидела на коленях и прижимала одеяло к груди. Люциус посмотрел на кровать, потом на меня, и упал рядом передо мной на колени.
— Люциус, его больше нет! — взвыла я. — Нет, Люциус, его нет!
Люциус обхватил меня руками и притянул к себе, он молчал, но я чувствовала, как он нервно дышит.
— Тебе нельзя здесь оставаться, — наконец сказал Люциус.
Он приподнял меня и отнес в кабинет Северуса на диван. Укрыв меня одеялом, он вернулся в спальню.
Потом я помню только отрывки, я куда-то проваливалась, потом возвращалось в сознание.
Я не соображала, что происходит вокруг.
Сначала Люциус крутился рядом, потом появились Драко и Гермиона. Они о чем-то говорили. Гермиона присела рядом со мной и приобняла меня, я закрыла глаза и положила свою голову ей на плечо.
— Анри, тебе нужно привести себя в порядок, — сказал Люциус и, приподняв меня, повел в ванную комнату.
— Нужно сообщить Алексу и Аннети, — прошептала я.
— Я уже отправил патронус им, — уточнил Люциус. — Гарри скоро уже прибудет, нужно организовать похороны.
— Нужно что-то придумать насчет занятий, — сказала я ему.
— Анри, мы все сделаем, — ответил Люциус. — Тебе нужно принять душ, станет легче.
— Мне уже никогда не станет легче! — возразила я ему и пошла в ванную комнату.
Я приняла душ, оделась и вышла в кабинет Северуса. Аннета чуть не сбила меня, когда я вошла, я обняла ее, она плакала, да и я еле сдерживалась.
Гарри держался, но до того момента, пока не подошел ко мне и не обнял меня. Из его глаз потекли слезы. Алекс прибыл позже и только, наверное, он мог сдерживаться, из-за своей работы ему приходилось видеть смерть каждый день.
Алекс сначала обнял Аннету, потом подошел ко мне и больше меня не выпускал из своих объятий. Он обнял меня, и я почувствовала такой же пряный запах, как от Северуса.
В школе объявили траур, занятия на пару дней прекратили.
Прощание состоялось на кладбище, где был похоронен Альбус Дамблдор.
Ему было семьдесят лет, и он мог бы прожить еще столько же, если не больше. Однажды ему уже удалось обхитрить смерть, но теперь она забрала его окончательно.
Были все только близкие и коллеги, но репортеры налетели очень быстро, Гарри пришлось все же дать им интервью. Я не могла, да и не хотела с ними общаться, Люциус и Алекс сразу же увели меня после прощания.
Я почти уже не плакала, когда мы вернулись в школу. Глаза болели от слез, и я хотела заснуть и проснуться, чтобы обнаружить, что это всего лишь сон.
Алекс переживал за мое состояние и на пару дней попросил Аннету приглядеть за мной.
Она пробыла в школе почти неделю. Алекс каждый вечер навещал меня.
— Милый, со мной все хорошо, -очередной раз я ему сообщала. — Твоя жена скоро меня возненавидит.
— Мама, ну причем тут это? — сказал он. — Ты родной мне человек, и я волнуюсь за тебя.
— Я знаю, дорогой, — ответила я ему и поцеловала его в висок.
Через пару дней мы обсудили с Кингсли все вопросы, связанные с должностью директора, и он пообещал на днях решить этот вопрос.
Мы сидели с Люциусом в кабинете, когда мне пришло письмо от Кингсли.
— И что он пишет? — поинтересовался Люциус.
— Они провели заседание по поводу назначения нового директора школы «Хогвартс», — ответила я ему.
— И что они решили, или уже кого-то назначили? — фыркнул он.
— Уже назначили, — уточнила я.
— И кого? — спросил он.
— Меня, — ответила я и посмотрела на него.
Люциус слегка удивился.
— И что ты решила?
— Я жила здесь почти тридцать лет, здесь моя работа, моя жизнь! Тем более я не могу бросить все, что создал Северус, я не прощу себе, если не продолжу его дело!
— Ну, на другой ответ я и не рассчитывал, — сказал Люциус и хотел удалиться, но я его остановила.
— Люциус, ответь мне, ты и вправду ко мне что-то испытываешь? — спросила я его.
— Северус просто так не угрожает без особой причины, Анри, — ответил он.
— Неужели спустя столько лет ты не забыл ту ночь? — поинтересовалась я.
— Тебя невозможно забыть, Анри, — признался Люциус
— Ты же понимаешь, что я не могу обещать тебе ничего, — заявила я ему.
— А мне большего и не надо, лишь быть рядом и нужным! — ответил он и вышел из кабинета.
Я старалась не думать о Северусе, но ночами это было пока невозможно, каждое утро я обнимала мокрую подушку от своих слез.
Я знаю, что когда-нибудь я смогу отпустить его и просто жить, пока не встречу его там, где-то в другой параллели.
Мне не хватало его, иногда я задумывалась, и мне казалось, что он вот-вот влетит в кабинет, начнет ворчать и рычать. Усядется в свое кресло и притянет меня к себе.
Я понимала все, но внутри меня что-то до сих пор не верило, что его больше нет.
Один день сменялся другим, жизнь не стояла на месте. Работы было много, Люциус был всегда рядом. Его помощь и забота была неоценима. Я знала, что он не равнодушен ко мне, но обещать ему ничего я не могла. Я любила Северуса и только ради этой любви и жила. Подпустить к себе кого-то другого мужчину я не могла, я столько лет была с Северусом, что мне больше никто не нужен был.
Даже сейчас, когда его не стало, я до сих пор ночами просыпалась в поту оттого, что во сне чувствовала его рядом, его тяжелое дыхание, прерывистый шепот, а утром просыпалась на влажной подушке от слез.
Я, конечно, мучила себя воспоминаниями, я просто не могла и не хотела отпускать его.
Ведь он был частью меня, моей жизнью, я любила его до безумия — да и почему любила? — люблю до сих пор.
*
Как-то вечером мне в очередной раз не спалось, я решила пройтись и забралась в башню астрономии. Я здесь никогда не была, но Северус часто пропадал тут вечерами.
Я подошла к перилам балкона и глубоко вдохнула холодный ледяной воздух. Я посмотрела вдаль, весь лес был как на ладони.
Я впервые за эти дни из моих глаз потекли слезы, сердце разрывалось от боли.
Эта боль вырвалась из плена одиночества, я просто не могла больше сдерживаться.
В голове закрутились мгновения, которых не будет, за которые я жизнь отдала бы свою, чтобы вернуть их.
Я так хотела, чтобы он был рядом, был со мной, чтобы ощущать себя как за каменной стеной, видеть его, слышать биение его сердца — вот что нужно было мне!
— Знаешь, почему я лью слезы? Не только оттого, что мне очень грустно, — сказала я в пустоту.
— Если бы ты сейчас знал, как мне плохо без тебя. Я все помню, Северус, и не могу забыть, но ничего не вернуть. Если бы все можно было изменить, вернуть и исправить.
— Если, столько этих если, Северус, — крикнула я. — Почему жизнь так жестока? — я плакала и изливала душу. — Если мог бы ты видеть, что я чувствую и пытаюсь забыть, но как мне дальше жить, Северус? — взмолилась я в тишину. — Нужно все забыть, я знаю, пути другого нет и не может быть, — утешала я сама себя.
— Северус, я разучилась смотреть вдаль, разучилась любить этот долбанный январь, ведь это он забрал тебя навсегда, — я вытерла замершие слезы на щеках.
— Я знаю, ты бы сказал, что нужно идти дальше и жить, работать, ведь есть для чего и для кого это делать.
— Знаю, что говорю с тишиной, но я не смогу жить, понимаешь? Я все еще люблю, люблю тебя, как в первый раз, я бы отдала все на свете за твою любовь. — Я облокотилась на перилла балкона и сползла на каменный пол.
— Я не знаю, как жить, как верить в лучшие дни! Я себя приучаю быть без тебя, без ненужной печали, но каждый миг в моей жизни ведет к тебе, Северус…
— Как мне отпусти сердце свое, Северус?! — закричала я, навзрыд.
— Как жить без тебя? Как? — спросила я и закрыла лицо ладонями.
Я понимала, что я только делаю хуже себе, что опять возвращаюсь к тому, что случилось.
Это безысходность, отсутствие понимания, как дальше жить. Нужно взять себя в руки и жить дальше; для детей, для близких, для дела, которое начал Северус. Это тяжело и в данный момент просто невозможно, но ты сильная, Анри, ты справишься!
Я поднялась и посмотрела на заснеженный лес, на звезды, которые покрыли все небо. И поняла, что в моей жизни были всего лишь Две правды. Ведь эти Две правды вели нас с Северусом рука об руку столько лет, и благодаря им мы все эти годы были вместе, несмотря ни на что.
Я узнала много лет назад одну из них, когда Северус сказал, что любит меня, а вторую, когда призналась ему в том, что я люблю его.
Ведь именно эти Две правды соединили нас и не отпустили друг от друга.
Я вытерла холодные слезы с лица и прошептала в пустоту:
— Прощай, спасибо за любовь твою! — И выпустила на волю ягуара.
КОНЕЦ