– Я исполнил волю отца и женился, – объяснил он Илико. – Теперь я свободен в своих поступках.
– Но… как же ваша избранница? – спросил Илико.
– Ее право на развод было оговорено в брачном договоре, и она получит половину моего капитала, – ответил Кемал. – А нам с Бату хватит и другой половины. Правда?
– Я тоже не нищий, – кивнул ему Бату. – Мы вполне можем начать свое дело. Но это неважно. Главное, что мы вместе.
– Погодите, – Илико потряс головой. – То есть вы пара, но отец Кемала завещал ему жениться?
– Верно, – рассмеялся Кемал. – Отец знал о моей любви к Бату. Но родители сговорились о свадьбе еще до обряда обрезания. Умирая, баба* оставил завещание, в котором говорилось, что я получу наследство только в том случае, если женюсь на дочери его друга. Я женился. И пусть я потеряю половину, теперь я свободен. Понимаешь?
– Да, но теперь я хочу знать: куда мы едем и зачем вам нужен я? – хлопнул себя по коленям Илико.
– Мы едем праздновать победу и хотим это сделать в компании. Нам понравился танец и ты сам. Ты ведь не против отдохнуть и потанцевать для нас, Илхами? – спросил у него Бату.
– Я согласен, – кивнул Илико.
Дорога вывела их за окраину города и побежала вдоль морского побережья. Всю дорогу Бату и Кемал расспрашивали Илико о его жизни и непринужденно шутили.
– Так ты правда хотел стал балеруном? – удивленно поднял брови Бату.
– Артистом балета, – поправил его Илико. – И я буду им.
– Уверен, что ты будешь успешен, – улыбнулся Кемал, и от этой улыбки по телу Илико пробежало тепло. – А научиться этому танцу дервиши трудно? Как ты заставляешь юбки так кружиться и как после танца можешь стоять на ногах?
– О-о-о… Это очень старая тайна дервиши, которая передается от отца к сыну, – Илико сделал таинственное лицо. – Если я ее вам расскажу, то мне придется вас убить.
Мужчины рассмеялись, и Илико тоже расхохотался вслед за ними.
Бричка остановилась у причала, где их ждал небольшой баркас. Расплатившись с возницей, вся троица переместилась на черную от воды и солнца палубу, перетащив туда же несколько больших сумок с провизией.
Солнце уже нещадно палило, и путешественники, спрятавшись под навесом, решили утолить жажду прохладным вином.
– Я заметил, Илхами, что ты постоянно на меня смотришь, – сказал Кемал, потягивая из простого стакана розовый мускат. – Не скажу, что мне это неприятно, но в твоих глазах при этом грусть. Я тебе кого-то напоминаю?
– Да, – кивнул Илико. – Напоминаете одного дорогого мне человека, которого я сильно обидел. Я смалодушничал и бросил его в трудный момент.
– Ты можешь поговорить с ним или написать ему. Зачем мучиться и держать это в себе? Или это не все, что ты сделал? – спросил Бату.
– Не все, – опустил глаза Илико и неожиданно для себя добавил: – Я воспользовался его слабостью, а потом испугался. Испугался не за него, а за себя. Побоялся ответственности. Побоялся, что эти отношения помешают мне сделать карьеру.
– Не грусти, Илхами, – улыбнулся ему Кемал и потрепал по волосам рукой. – Ты разберешься в себе и поймешь, чего хочешь. А потом, возможно, и решишься поговорить с этим человеком.
Ближе к вечеру баркас пристал к берегу. Путники спустили вещи и, простившись с кормчим, отправились в сторону небольшого леса, окаймляющего берег.
– Это рыбацкий домик, – Бату указал на добротный одноэтажный дом на краю леса. – Мы часто приезжали сюда рыбачить. Помнишь, Кемал?
– Наши родители дружили, – объяснил Кемал. – Мы с Бату росли вместе, как братья, пока в один момент не поняли, что любим друг друга. Бату к тому времени уже управлял небольшим заводом, который его отец оставил в наследство, а я только окончил школу. Мы скрывали свои чувства от всех и изредка приезжали сюда, чтобы побыть вместе.
Дом состоял из холла, стены которого были украшены чучелами рыб и сетями, небольшой кухни, спальни с огромной кроватью под балдахином и уютной гостиной. Последняя особенно понравилась Илико. Одна стена комнаты представляла собой окно, выходящее на море. Возле другой стены располагалась разукрашенная жаровня с углем, напротив которой стояло два больших кресла и журнальный столик.
– Предлагаю для начала искупаться в море, – предложил Бату. – Потом ополоснемся, приготовим ужин и отпразднуем.
– Ты ведь не откажешься танцевать для нас, Илхами? – Кемал провел тыльной стороной ладони по щеке Илико. Тот коротко кивнул в ответ. – Скажи, ведь Илхами не твое настоящее имя?
– Можно я останусь Илхами? – поднял на него глаза Илико.
– Конечно, – ответил Кемал и, распахнув входную дверь, бросился бегом к морю, на ходу скидывая с себя одежду.
*Баба – «отец» по-турецки.
========== Глава 9 ==========
У Илико было странное ощущение, что он знает этих людей тысячу лет. С ними ему было легко общаться, и он мог рассказывал им то, в чем даже себе не мог признаться.
Скинув с себя всю одежду, Илико бросился вслед за Кемалом и Бату в нагретую за день синеву воды.
– Эй, – крикнул друзьям Кемал, выпрыгнув из воды, – давайте наперегонки вон до той коряги, – он показал рукой на толстую ветку, дрейфующую в нескольких метрах от них.
– Кемал! Тогда дай нам фору. Мы с Илхами от нее дальше, чем ты, – ответил ему Бату и, обняв Илико за плечи, спросил: – Готов показать этому выскочке, что мы быстрее? Давайте на счет «три».
– Готов! – кивнул ему Илико и, не дожидаясь команды, нырнул с головой в воду.
– Илхами! Так нечестно! – плюхнув руками по воде, возмутился Кемал и кинулся вслед за Илико.
– А я, значит, как дурак, самый последний? – удивленно поднял брови Бату и тоже поплыл вслед за друзьями.
Добравшись до коряги, Илико издал победный клич и, зависнув на ней, стал трясти головой, чтобы вытряхнуть из ушей воду. Он окинул морскую гладь взглядом, но никого вокруг не увидел. Илико крутил головой в разные стороны, пытаясь найти глазами Кемала и Бату, но они словно растворились воде. В тот момент, когда слегка напуганный Илико хотел уже плыть обратно к берегу и искать их там, под водой его бедра коснулась теплая рука. Потом вторая провела по спине, а еще две скользнули по груди.
– Что, перепугался? – из воды вынырнул сияющий Кемал.
– Как мы тебя разыграли! – захохотал за его спиной Бату.
– Да ну вас, – надулся Илико. – Я уже думал, что вы меня бросить тут решили, а сами уже пакуете вещи и едете домой.
– Илхами, – ласково улыбнулся ему Кемал. – Разве мы можем бросить такую красоту, как ты, посреди моря? – и он легко коснулся губ Илико своими губами.
– Не накормив, не выпив с тобой вина, – продолжил Бату, целуя Илико в плечо.
– Не увидев твой танец, – Кемал провел рукой по мокрым волосам Илико, снимая с них водоросль.
– Ладно, – отозвался разомлевший Илико. – Если все это будет, то я не сержусь. А теперь… – он хитро улыбнулся. – На счет «три», кто быстрее до берега, – и не успели Бату и Кемал очухаться, как он громко крикнул: – Три! – и нырнул в воду.
Уже смеркалось, когда вся троица, весело смеясь, вошла в дом. Пока Илико принимал душ, Бату и Кемал приготовили быстрый ужин, разложив на большом блюде куски холодной курицы, лепешки и овощи. Следом за Илико в душ пошел Кемал, а Бату и Илико сервировали «стол», расставив на полу в гостиной еду, три глиняных бокала и бутылку вина. В довершение всего Кемал, вернувшийся из душа, зажег несколько свечей и принес кальян.
Все трое, облачившись в легкие шелковые халаты, расселись на ковре и с аппетитом принялись за ужин.
– Ты рассказывал, что занимался балетом, – обратился к Илико Кемал, раскуривая кальян. – Чем он тебя так привлек?
– Он меня покорил еще в детстве, – ответил Илико, делая глоток прохладного терпкого вина. – Потом я долго учился в школе, и ты знаешь, несмотря на боль и усталость, мне нравилось чувствовать, как мое тело совершенствуется. Как движение, которое я раньше не мог исполнить, получается. Я медленно постигал это искусство, меняясь снаружи и внутри. А когда впервые попал на сцену… – он втянул в себя ароматную струю из кальяна и, выпустив изо рта клуб дыма, продолжил: – Это был восторг. Я забыл про страх и просто отдался танцу. Я до сих пор помню это чувство, – Илико вздохнул и опустил глаза. – Теперь все это в прошлом. И у меня остались об этом только воспоминания…
– Эй, Илхами! – Бату потрепал Илико по волосам. – А что, если ты сейчас станцуешь для нас балет? Попробуй представить, что мы твои зрители. Танцуй так, как чувствуешь сам.