— Но все же случается.
— Хотел поиграть в героя? — удивление и непонимание как рукой сняло, уступив место злости. Только не говорите мне, что сейчас он начнет меня в чем-то обвинять или попытается разубедить, что я поступил опрометчиво!
— Просто мысли вслух, — Тень попытался вернуть разговор в прежнее русло, но было поздно – внутри уже все клокотало.
— Так. Стоп. Давай уясним пару фактов, чтобы в твоей голове все устаканилось. В «Легионе» тринадцать человек, большая часть из которых – девушки. Вся предъява сегодняшних типов была адресована исключительно обладателям мужского пола. К кому бы полезли и в первую, и во вторую, и в третью очередь, так именно к нам. Я – не герой. Машу руками исключительно, чтобы отогнать от себя мух. Если бы я дрался один на один, возможно, шанс остаться невредимым был куда выше, чем если на меня налетели двое и более. А становиться причиной чужого геройства я не собирался. Поэтому единственное, чем я мог помочь в данную минуту – унести свое тело подальше от места боевых действий. И прихватив тебя с собой, я избавил тебя от возможности геройствовать в попытке защитить чью-то задницу, потому что, если бы все остались на своих местах, ты обязательно возложил бы на себя эту миссию, — пламенную речь я закончил на глубоком вдохе, понимая, что пока бегло произносил слово за словом, забыл, что необходимо дышать.
— Да тише ты, — меня одобрительно похлопали по плечу. — Никто и не спорит. Я просто сморозил глупость – ты все сделал правильно. Просто надеюсь, что остальные успели унести ноги, позже обязательно разузнаю обстановку, а сейчас, — Тень наконец отлип от меня, — прогуляемся?
Я согласно кивнул, ведь других вариантов больше не оставалось.
— Слушай, забыл спросить, а куда ты дел плакат?
«Какой плакат?» — хотел добавить я, но вовремя прикусил язык – потихоньку начинаю учиться самоконтролю.
— Выглядишь, как олень, на которого ружье направили. Проверь в сумке, — снисходительно предложил тем временем Тень.
Сумасшедшая выдержка. Я проебал его подарок – это и так уже очевидней некуда, а он, сея в сердце надежду, предлагает проверить в какой-то сумке. Да он орать на меня должен, ведь во время погони забота о плакате волновала меня меньше всего.
— Черт-черт-черт! - я зажмурился. – Он остался на поле. Мне нужно вернуться!
В поисках несчастной бумажки мы провели два часа, рыская по Марсовому полю в надежде, что ее прибило ветром к кустам. Тень предложил свою помощь – я отказываться не стал. В процессе успели уничтожить полпачки «Captain Black» на двоих и дозвониться до Тима, Снейпа, Бима и Анубиса – все обошлось, самое большее, чем в этот день отделались парни – пара синяков.
— Его нигде нет! - я сдался в десятом часу – настала пора возвращаться домой.
— Знаешь, должен признаться тебе.
Такое начало слегка будоражило, и я не смог скрыть неодобрение во взгляде, как оказалось – не зря.
Тень продолжил:
— Хотел посмотреть, как далеко зайдешь ради вещи, которая не вызвала у тебя особых эмоций, когда ты получил ее, — на этих словах он достал из сумки слегка смятый лист. Тот. Самый. Ебучий. Лист. Который я искал почти два часа.
— Ты сейчас издеваешься? — я надеялся, дар речи пропадет – не вышло, кажется, я снова начал вскипать.
— И не думал.
— Так ты его…
— Нет, — перебил Тень. — Я нашел его в самом начале, просто не сказал сразу.
— И чего ты от меня теперь хочешь? — не знаю, почему я все еще стоял и слушал его.
— Честно? Мне просто было обидно, я даже себе не взял автограф, думая о том, что тебе будет намного приятней получить его, а ты…
— А я, такое говно, не смог попрыгать от радости и повиснуть у тебя на шее! Что еще мне нужно было сделать? А знаешь, похуй, оставь его себе. Исправь имя, повесь в рамочку на стенку и любуйся целыми днями, а я, пожалуй, пойду!
С поля я выбегал еще быстрее, чем когда за мной гнались. Обида клокотала внутри, но хуже всего было от ощущения проснувшейся где-то внутри совести, методично постукивающей в виски свое «Никита, ты был неправ».
Конечно, чуть позже мы все затрем, но осадок останется.
***
Неподалеку от станции метро Горьковская я припарковал свое помятое тело, держа в руках табличку с надписью «Подкиньте на проезд и еду, и сегодняшним днем я оставлю ваш гостеприимный город», посчитав, что честность – лучшая политика. Кусок картона и косо-криво пишущий маркер я любезно позаимствовал у бомжа, неподалеку от которого обосновался. «Я бы сам помог, будь у меня деньги, честно», — доброжелательно заявил мужчина, искренне поглядывая на меня из-под густо заросших бровей. Но мне хватило и того, что он мне дал – дальше справлюсь своими силами.
Конечно, до попрошайничества я додумался не сразу, первым делом в голову пришла гениальная мысль наведаться к старому приятелю по имени Тима, на хате которого мы часто собирались. Проигнорировав существенный факт, что квартира была съемная, я все же без труда отыскал на соседней улице его дом, поздоровался с закрытой дверью и был таков. Но, как говорят, попытка – не пытка, и попробовать стоило.
Погода в июне была все такой же непредсказуемой – поистине питерской: еще полчаса назад ясное небо затянули иссиня-серые тучи, а через десять минут накрапывающий дождь, как по заказу, превратился в ливень, обрушившись на город. Вода струилась повсюду, асфальт постепенно исчезал под покровом пузырящихся с желтыми разводами луж. И, конечно же, пробегающим мимо людям, прячущимся под зонтами, пакетами и наброшенной сверху одеждой, стало абсолютно не до меня. Да и что уж там притворяться, я и сам потерял к ним всякий интерес, больше всего беспокоясь о своем навязчивом желании подставить открытый рот под дождь, дабы избавить себя от мучительной жажды. Но у меня пока были еще все дома…
Забежав под козырек метро в форме инопланетной тарелки, ощутимо дрожащими руками стал считать то, что успели набросать в пакет. Кофта и футболка мерзко липли к телу, по волосам, превратившимся в сосульки, скатывалась вода.
Конечно, в том, что собравшейся суммы окажется достаточно для (слишком позднего) завтрака, я сильно сомневался: стоял я относительно недолго, и по прошествии времени мелочь в мой пакет падала раз семь-восемь, поэтому, если в кулаках прохожих не набиралось за раз двадцать-тридцать рублей, итог выйдет печальный.
— Восемьдесят шесть, восемьдесят семь, — заключил я, поднимая с земли валявшийся рубль.
Блять, что я за нищеброд?
Почему я не мог проснуться в номере какого-нибудь пиздатого отеля или хотя бы при деньгах и не севшей мобиле?
А будь у меня сотовый, позвонил бы Ему?
***
Сентябрь, 2007 год.
Послушай, остановись,
Пока не поздно.
Я падаю вниз за тобой
Туда, где светят твои мёртвые звёзды,
Ослепляя солнце… —
из колонок на всю квартиру мощным вокалом орала Нуки из «Слот». Поводом для очередной вписки послужили сразу три прошедших дня рождения представителей «Легиона»: Совесть, Анубис и Мэри – именинников догорающего сентября.
«Легион» был разношерстной компанией: возраст его членов колебался в отметке от пятнадцати до двадцати двух лет. И я чертовски радовался тому моменту, когда к нам присоединились новые ребята и я перестал быть самым младшим. Да, последний учебный школьный год и шестнадцать лет – повод для гордости, но не тогда, когда тебя окружают люди старше тебя на пару-тройку лет. Однако лишние напряги ни к чему – никто из нас, находясь в тесной компании, не чувствовал себя ущербно.
Местом дислокации послужила съемная однокомнатная квартира Тимы. Он часто пускал нас к себе, даже несмотря на то, что погода на улице побуждала находиться на открытом воздухе.
— Вот это видео - огонь! И почему сосущиеся эмо-бои такие сладкие?
Совесть с Мэри залипали у компа, безжалостно съедая интернет-трафик Тимы.
Я сидел на диване, уже час насилуя бутылку пива. Отсюда открывался хороший вид на монитор, поэтому когда на экране появился ролик, о котором говорили девчонки, я поперхнулся – пиво пошло не в то горло. Кто-то постучал по спине, избавив от неприятного ощущения. А через мгновение перед глазами развернулась новая картина: именинницы принялись уговаривать Тень.
— Ты же как-то говорил, что ты – «би»! Давай мы запишем видео с тобой, поцелуешь кого-нибудь на камеру?
Совесть не зря так назвали, девушка обладала истинным даром убеждения, она была способна склонить, подвести и уговорить кого угодно и на что угодно, но время сегодняшних переговоров заставило меня просто поразиться – пара секунд, и Тень, пожав плечами, словно это был какой-то пустяк, ответил: «Без проблем, только найди, кого целовать».
— Вот это верх манипулирования! — присвистнул я.
— Почему же? Я и сам не против, — Тень наградил меня лукавым взглядом, а девушки, хлопнув в ладоши, скрылись на балконе, закрыв дверь на защелку – недавно Тима вышел туда покурить.
— Не перестаешь удивлять, — я поставил пустую бутылку на стол и вернулся на диван.
Тень остался тусоваться, сидя на компьютерном столе, пытаясь закрепить на руке только что связанный Совестью браслет из черно-красных проводов. Я и не заметил, как от скуки стал разглядывать парня. Нарочито медленно, внимательно.
«Легион» никогда не брал с потолка прозвища своих участников. И Тень не был исключением: одежда в черных тонах, редкий случай цветового вмешательства в его жизнь – яркий принт на футболке или различные браслеты на руках. Всякие шнурки, провода, цепочки и веревочки – своего рода фетиш, невозможно встретить Сашу без этих атрибутов. Тень был высоким, и все эти «висючки» смотрелись на нем достаточно гармонично: две-три цепочки, пристегнутые к шлевкам штанов спереди и сбоку, одна-две - на шее, куча снэпов на руках и при каждой встрече новый цвет шнурков в кедах. Помимо одежды, длинные от природы, темные и прямые волосы, Тень зачесывал их на левый бок, отутюживая прядь на правом виске, специально открывая ухо - три колечка в хряще и сережка-крест в мочке. В «Легион» мы пришли практически одновременно, но долгое время не виделись из-за разных графиков, если можно было так сказать, его посещения: Тень готовился к первой в своей жизни сессии, а я тонул в изучении неподдающейся мне химии, которую подписался сдавать на вступительных через год.
— Злорадствуешь? Не хочешь подойти помочь?
Кажется, я смотрел куда более внимательно, чем требовалось, и Тень меня поймал, спутав обычное разглядывание с насмешкой над ситуацией – он так и не смог завязать браслет.
— Чересчур короткие, — я перехватил концы браслета. — Ты уверен, что его вообще можно завязать?
В итоге получилось, но с большим трудом.
Не смотри -
Меня сожрет изнутри
Этот уродливый мир,
Мы остаемся одни
В его черной тени,
Все опустили глаза
И мне никто не сказал,
Что как бы я ни бежал,
Не успеть никогда
За тобой… В никуда… —
за спиной гремело в колонках. Текст песни я знал наизусть, не испытывая каких-то особых эмоций по этому поводу, но почему-то сейчас, стоя рядом с Сашей, от фразы «мы остаемся одни, в его черной тени» меня передернуло. Непрошенные ассоциации испугали.
Тень даже не успел поблагодарить за помощь, как с балкона вернулись с подозрительно довольными лицами Совесть и Мэри.
— Мы нашли, кого ты будешь целовать!
— Кого же? — парень перевел заинтересованный взгляд на девчонок.
— Взамен на одно обещание мы уговорили Тима! Черт, вы будете смотреться просто божественно: он такой классный, ты такой классный, вы такие…
— Дай угадаю - классные? — прыснул голос, доносившийся с балкона.
— Камера включена, — Совесть сняла с объектива Сanon крышку, — сейчас настроим резкость и отснимем!
Звуки, доносившиеся из спикеров, захватили мое внимание, песню я узнал сразу – «The Minor Prophets» – и потянулся сделать громче.
— Эй! — на запястье сомкнулась теплая рука Тени, настойчиво тянущая меня на себя. — Слабо засосать меня, словно я – Стивен?
Боковым зрением уловив объектив нацеленной на нас камеры, не могу понять, откуда во мне вдруг взялось столько азарта, словно уже существуют какие-то ставки, словно я что-то обретаю в случае согласия или теряю в случае отказа. Отвечать не потребовалось, проведя ладонью по моей руке, соскользнув на спину между лопаток, он прижал мое не сопротивляющееся тело к себе. Чувствую, как он весь напрягся – всего лишь простое касание, не так ли? Прижимает плотнее, но разве можно быть еще ближе, чем сейчас? Наверное, можно: не будь на нас одежды – эти несчастные миллиметры ткани решили все. Чувствую, как он задержал дыхание, прежде чем коснуться губами моих губ, не закрывая век, впившись взглядом. Не сдаваться, не поддаваться, просто позволить ему сделать это. Без протеста, словно происходящее не имеет для меня того смысла, который принято вкладывать в нашем обществе. И прежде чем склеить наши губы, на выдохе:
— Не слабо!
Камера становится свидетелем самого ненормального и самого дикого поцелуя в моей жизни, не имея возможности моргнуть, ловит на лицах каждую эмоцию, малейшие оттенки настроения. Вкус сигарет, пива и мятной жвачки взрываются в странной смеси – акцентов никто не расставлял. Его руки в моих волосах, на спине. Он словно чаша для моего тела, словно упаковка, пытается сгрести меня, опоясать, и это вставляет. Что ты там сказал? Словно ты – Стивен? Будь по-твоему, только не пожалей потом.
Мои губы – его губы, мой язык – его язык, слишком мягко и слишком напористо одновременно – разве такое возможно? Целуя его, позволяя целовать себя - не могу определить, кто более настойчив?
Пирсинг в языке добавляет новых ощущений, граничащих с болью, когда ловя его зубами, Тень осторожно тянет за штангу, затем резко отпуская. Парень блестяще играет на камеру, не стесняется быть пошлым, не боится показаться увлеченным. И этот фарс, этот театр в действиях до трясучки в теле, отдается приятной негой. Языком по его губам, царапая об острый пирсинг кожу, демонстративно втянуть его язык в рот и с пошлым звуком отпустить; не оставляя возможность передохнуть, снова впиться в губы.
Верещание Совести и Мэри стоит в ушах, ритм любимой песни как наркотик. Рукой под волосы, накрываю шею, большой палец задевает серьгу в ухе – холодный металл о кожу и тьма перед глазами или, быть может, тень? Я все же сдался, сомкнул веки – проиграл ли? Насрать! Главное, что мне понравилось, а о его чувствах узнаю потом.
Позже я еще не раз смогу прокрутить этот момент, испытывая во время просмотра разнообразные противоречивые чувства. Позже не я один смогу лицезреть это забвение – ролик попадет в сеть, его растащат по всем сайтам, как муравьи мусор. Но это позже…
***
Как бы я ни пытался разгадать загадку своего неожиданного и незапланированного приезда в Питер, все мысли складывались в единую цепочку, и вела она к очень занимательному факту из моей биографии: Никита Кравцов в пьяном состоянии – это жутко важная и серьезная персона, забывающая о том, что такое улыбка, сосредоточившаяся на темах вселенского масштаба и никогда не практикующая «заплетык языкается». В общем, будучи под влиянием алкоголя, я еще тот адекватный на вид тип. Поэтому уговорить какого-нибудь водилу взамен на мою компанию и разговоры по душам взять меня с собой, как два пальца обоссать – легко и просто, только не понятно на кой? Правда, автостопом я давно не катался, удивительно, с чего мне это вообще в голову взбрело. Да и хотелось бы со стороны посмотреть на свой уверенный вид и точное осознание, куда и зачем еду.
Я гипнотизировал бутылки с водой на прилавке, пытаясь понять, куда же подевались вечные акции и красные ценники, а так же какую больше хотелось - «с газом» или «без»?
В итоге взял «без», борясь с желанием открыть прямо там и выпить.
Выгрузив на ленту свежеиспеченный батон, маленькую упаковку питьевого йогурта и бутылку минералки, я принялся ждать своей очереди, неожиданно для себя ловя пристальный взгляд охранника.
— С Вас пятьдесят восемь пятьдесят, — тепло улыбаясь, подытожила кассирша.
Прежде чем я успел достать из сумки мелочь, ко мне подошел охранник, решительным, полным подозрительности тоном заявив:
— Покажи, что в сумке.