- Да, ты был прав. Ну а с документами... Сумку с документами она потеряла уже здесь, вернее, неподалеку отсюда, по всей вероятности в лесу по дороге в Рамино.
- А вот это требует проверки.
- Как это проверишь?
- Надо попробовать найти эту сумку.
- В лесу?!
- Да, в лесу.
- Разве это возможно?
- Думаю, что да. У тебя нет случайно какой-нибудь ее вещицы?
- Нет. То есть вот, - вынул Радов из кармана шарфик Нуэлы. - Это... Это, понимаешь, я вынужден был снять с нее там, на месте, где ее сбила машина: ей было трудно дышать. А потом... Потом как-то забыл вернуть ей.
- Забыл? Вот в это я ни за что не поверю, - усмехнулся Рындин. - Но на этот раз твоя «забывчивость» и поможет нам найти документы Нуэлы.
- Поможет найти ее сумку?! Каким образом?
- Ну не нам так, моему Рексу. Он и не такие дела проделывал.
- Понятно. Спасибо тебе, Виктор. Это было бы так кстати. И давай не будем тянуть.
- Зачем тянуть? Завтра утречком и отправимся. Часов в пять, если не возражаешь.
- Да ради такого дела я готов ночь не спать. /;
- Нет, ночью ты поспи. А утром я зайду к тебе.
Солнце едва поднялось над лесом, когда, миновав райцентр, они вышли на дорогу, ведущую в Рамино. Здесь Рындин дал своему Рексу понюхать шарфик Нуэлы, и умная собака, с минуту потоптавшись на месте, уверенно двинулась прямо по дороге.
- Порядок, Андрей! - прищелкнул языком Рындин. -Найдем вашу пропажу, если, конечно, кто-нибудь не опередил нас. А кстати, ты не встречал больше того толстяка в шляпе?
- Нет, а ты полагаешь, это какой-то террорист?
— Едва ли. Скорее всего это просто самонадеянный шалопай, который сдуру наехал на Нуэлу, а потом, чтобы замести следы, начал наводить справки. Ему, как я понимаю, важнее всего было убедиться, что дело не кончилось смертельным исходом и единственный свидетель, каковым был ты, не смог идентифицировать его машину. Вот он и подкатил к тебе в больнице.
- Может быть и так. Хорошо, если бы было только так. А вот и поляна, о которой говорила Нуэла. Действительно уютная полянка!
- Полянка - ничего... И трава тут потоптана, пожалуй, не случайно... Да, не случайно... - приговаривал Рындин, меряя
шагами поляну и пересекающую ее дорогу. - А что было на ногах у Нуэлы?
- Туфли...
- Гм, туфли! Понятно, что не лапти. А какие туфли? С каким каблучком, с какими носочками?
- Ну, этого я тебе не скажу.
- Н-да... хоть ты и геолог, но следопыт ни к черту не годный. Туфли у Нуэлы были с тонким каблучком и узкими длинными носочками. А вот и... Что это, по-твоему? - поднял он с земли обрывок широкого ремня с пряжкой.
- Это? Ремень какой-то... вроде тех, какие ввели сейчас для водителей и пассажиров на машинах.
- И в самолетах! - многозначительно добавил Рындин.
- Да, и в самолетах, - растерянно повторил Радов. - Но сумки нигде не видно. Неужели кто-то уже поднял ее?
- А это мы сейчас проверим. Рекс! Да куда же ты запропастился?! А-а, вон ты где! - увидел он наконец собаку, которая, обежав поляну, углубилась в лес и крутилась теперь вокруг высокого ветвистого клена. - Ну что ты тут нашел? Как ничего?! Так что же тебя беспокоит? И никаких следов отсюда к дороге! Непонятно... - он повернул обратно к поляне, но собака продолжала бросаться на дерево, время от времени обращая к нему свою умную морду и тихо поскуливая от нетерпения.
- Ну что, что тут у тебя? - снова вернулся к ней Рын-дин. - Нет же ничего. И следов никаких нет. Андрей, иди-ка сюда, - позвал он Радова, - может, ты что-нибудь увидишь.
Радов подошел к клену, тщательно осмотрел все кругом, снова взглянул на собаку, которая продолжала поскуливать, подняв морду к развесистой кроне дерева, и вдруг понял, что значит ее нетерпеливое желание привлечь внимание людей к вроде бы ничем не примечательному дереву. Там, на высоте пяти или семи метров от земли, зацепившись за тонкий сук, висела маленькая лакированная сумочка, ярко поблескивая металлическим замком.
- Виктор, смотри! - крикнул он Рындину. - Вот она, сумочка Нуэлы. Аи да Рекс!
Рындин подошел к дереву, прикинул взглядом расстояние до сумки:
- Н-да... Высоковато забросила ее твоя индианочка. Мне бы так не удалось.
- И ты думаешь…
- Я думаю, зря ты сразу не поведал мне о ее засекреченных «деталях». Я давно догадался, что она с того делийского самолета. Трудно, конечно, сказать, как она осталась жива. Ну, да индусы с их йогой и прочими факирскими штучками и не на такое способны. Впрочем, если у нее действительно есть причины опасаться преследования каких-то негодяев и это они взорвали самолет, то, разумеется, лучше не распространяться о том, что она избежала смерти при аварии. Так будет спокойней и ей, и тебе.
- Ты думаешь, те, от кого она бежала из Индии, могут преследовать ее и здесь?
- Все может быть. Не все же они летели в самолете.» И если те, кто остался в Индии, узнают, что Нуэла избежала гибели, то, сам понимаешь...
- Но как они узнают об этом?
- Святая простота! Да у нынешних гангстеров дело поставлено лучше, чем у нашей внешней разведки. Живо получат любую информацию и заявятся в любую точку земного шара, а то и просто дадут знать своим агентам из русской мафии. Впрочем, это лишь одна из версий.
- Значит, есть и другие?
- А вот сейчас заглянем в сумочку и...
- Как? Открыть чужую сумку?!
- Так, чудак человек, надо хотя бы убедиться, что это ее сумка.
- Ну если так... - нехотя согласился Радов. А Рындин уже сильно стукнул по стволу дерева, и сумка слетела прямо ему в руки. Он, не задумываясь, щелкнул замком:
- Ну вот, тут и авиабилет на рейс № 214, так и должно быть. А дальше... О, да все лучше, чем я думал. И паспорт с соответствующим штампом, и виза нашего посольства. Значит, с пропиской не будет никаких осложнений. И на работу, в случае чего, ее можно будет устроить. А главное -отпали все сомнения, какие, чего греха таить, нет-нет да и лезли мне в голову: крепко въелась в меня старая закваска.
— Так ты что, и за шпионку готов был ее принять?
- Что поделаешь, в практике моей работы и не такое случалось. Девушка она, конечно, симпатичная, милая. Да ведь если только на это полагаться... Словом, всякое за эти дни пришлось передумать.
- А теперь?
- А теперь - ша! - отрезал Рындин. - И хватит об этом.
Идти пора, нас обоих в больнице ждут. Может, и мою сегодня выпишут. Надоело бобылем жить.
- Сегодня едва ли. Я звонил им вчера вечером. Сказали, что по понедельникам не выписывают, что будут завтра.
- Ну, завтра так завтра. Ты как, сначала домой?
- Да, надо захватить кое-что ей в больницу.
- А я прямо в райцентр. Попрошу все-таки выписать мою старуху.
- Ну, будь здоров, - Радов пожал приятелю руку и зашагал по знакомой дороге, сжимая в руках драгоценную сумочку и забыв уже и о Рындине со всеми его сомнениями и версиями, и обо всем на свете, кроме той, которая ждала его сейчас в больничной палате и с кем он не расстанется скоро ни на один час. Только бы прошли благополучно эти дни!
Глава шестая
Однако прошел и один, и два, и три дня, а Нуэла все еще оставалась в больнице. И только в конце недели она наконец встретила его ликующим возгласом:
- Всё! Завтра утром вы можете забрать меня отсюда. И вот это утро наступило.
Дача встретила их низким пчелиным гулом и густым ароматом только что распустившейся сирени. Радов открыл перед Нуэлой дверь и, легонько подхватив под локоть, провел в принаряженную ради такого случая гостиную. На окнах ее висели красивые, словно наполненные воздухом гардины, пол покрывал мягкий, ворсистый ковер, на книжном шкафу и пианино стояли роскошные букеты свежесрезанных пионов, а на столе громоздились горки фруктов, печенья, пирожных и пузатые бутылки домашнего, приготовленного самим Радовым, вина.
- И это все ради меня?! - воскликнула Нуэла восторженным шепотом.
- Мне хотелось бы немного отметить твое выздоровление.
- И нашу неожиданную встречу?
- Да. Только, знаешь, я ждал этой встречи, верил в нее. И, как мне кажется, только эта вера и согревала меня всю жизнь.
- Я тоже... ждала чего-то. Но до сих пор боюсь поверить, что все это не сон. И потом... как я здесь, в чужой стране, без документов?..
- А у меня есть для тебя сюрприз. Кстати, пойдем я покажу твою комнату. Это наверху, в мансарде. Там тебе будет удобно и покойно. В нее ведет даже отдельный вход, с веранды. И есть маленькая лоджия, прямо над цветником. Сейчас увидишь.
Он помог ей подняться по лестнице, распахнул дверь и указал на стол, куда заранее положил найденную сумку:
- Знакома тебе эта вещица?
- Ой, моя сумка!? Не может быть! - Нуэла метнулась к столу, щелкнула замочком. - Да, моя сумка, и все целехонько. Вот уж действительно сюрприз! И это тоже - благодаря вам? Скажите, вы человек или какой-то добрый дух, посланный мне богами?
- Я самый обыкновенный человек, Нуэла. Но для дочери Джуны готов быть и добрым духом, и любящим отцом, и самым верным и преданным другом.
- А я для вас... Нет, словами это не выразишь.
Девушка прошлась по комнате, села на диван. Затем положила его большую, огрубевшую ладонь себе на грудь и тихо прошептала:
- Слышите, как бьется мое сердце? И пока оно бьется, до последнего его удара я буду служить вам как Богу.
Он ласково погладил ее по голове:
- Милая моя девочка! Зачем это? О какой службе ты говоришь? Я счастлив уже тем, что ты будешь жить возле меня и я смогу по мере возможности заботиться о тебе как о родной дочери.
Смутная тень пробежала по лицу Нуэлы.
- Только потому, что я дочь Джуны? - быстро проговорила она.
- Да... - почти машинально подтвердил он и вдруг по--нял, что это не так, что, как ни священны были для него воспоминания о Джуне, это были всего лишь воспоминания, а то, чем стала для него Нуэла, было превыше любых воспоминаний, да и чувства, какие он питал к ней, были совсем не такие, какие были в отношениях с его детьми, хотя он и пытался убедить себя, что испытывает к ней чисто отцовскую привязанность.
- Да, наверное... - повторил он, все больше осознавая, что говорит не то, что думает, и боясь признаться в этом Нуэле.
А она вдруг как-то сникла, ресницы ее дрогнули, в глазах появилось внезапное смятение, растерянность, даже боль.
- А я думала...
Можно ли было и дальше кривить душой?
- Вернее, я хотел сказать, - поспешил добавить Радов, -что я всегда готов был сделать все, что мог, для Джуны. Но, встретив тебя... Боже, неужели ты не видишь, что стала для меня самым дорогим, самым близким человеком на свете, кто бы ни был твоей матерью?!
- Это правда? - проговорила она дрогнувшим голосом.
- И ты еще спрашиваешь!
- Нет, я чувствую это, этого нельзя не чувствовать. Но чем я заслужила такое?.. - тихо произнесла Нуэла, не спуская с него посветлевших глаз, в которых были теперь лишь беспредельная нежность и безграничная доверчивость, каких он не видел во взгляде ни одной другой женщины.
И сразу словно яркий фейерверк взметнулся в его душе, в груди стало тесно от нахлынувших чувств. Но он постарался притушить этот всплеск ответной нежности:
- А ведь ты, наверное, проголодалась, Нуэлочка, пора нам заняться завтраком.
- Как скажете... - послушно согласилась Нуэла.
- Так я пойду поставлю чайник, а ты... Ты, может быть, хочешь переодеться? Я тут приготовил кое-что, - кивнул Радов на шкаф. - Халатик, домашние туфли...
- Да, я переоденусь, благодарю вас.
Потом они долго сидели за столом. И Нуэла, сначала робко, нерешительно, затем все более осваиваясь в непривычной для нее обстановке, взяла на себя роль хозяйки стола: разливала чай, нарезала колбасу, сыр, и все это с таким милым совершенством, такой непринужденной грацией, что Радов не мог оторвать от нее завороженного взгляда.
- Как же вы живете совсем один? - задала Нуэла, по-видимому, давно мучивший ее вопрос.
- Так уж получилось. Жена умерла. Сын служит в ракетных войсках далеко на Севере, недавно обзавелся семьей. Дочь еще раньше вышла замуж, живет на Дальнем Востоке.
- А вы?
- А я вот коротаю остаток своих дней...
- Не говорите так! Остаток! Отец мой в ваши годы только еще женился на маме. И если бы не тот трагический случай... А вы что, не очень хорошо себя чувствуете?
- Всяко бывает, Нуэлочка.
- Так я помогу вам.
- Чем же ты сможешь помочь? - усмехнулся Радов.
- Только не смейтесь, пожалуйста! Отец мой не только владел волшебным камнем. Он знал много древних секретов врачевания людей и кое-что успел передать мне.
- Вот как! Значит, ты будешь меня лечить? И каким образом?
- Это секрет, и вы... Вы даже не заметите этого.
- Совсем замечательно. А теперь, если хочешь, пойдем погуляем по саду. Я покажу тебе свои «земельные угодья».
- Как это погулять по саду?! - пылко возразила Нуэла. - В саду не гуляют, а работают. И я тоже хочу работать. Не беспокойтесь, я ничего не напорчу. Летом мама часто возила меня в деревню к бабушке, и там я научилась всем садоводческим премудростям. Но сначала надо убрать со стола.
- Пустяки. Я уберу попозже.
- Нет, убрать надо сейчас. И сделаете это не вы, а я. А вы подыщите мне какую-нибудь старую блузу и не очень большие шаровары, чтобы я могла поработать в саду. - Нуэла решительно встала из-за стола, и Радов не мог не отметить про себя, как это было похоже на то, что говорила и делала когда-то Джуна.
Так началась у Радова новая, столь не похожая на прежнюю, жизнь. Где бы он теперь ни был и что бы ни делал, рядом с ним неизменно оказывалось милое юное создание, одним своим присутствием превращающее каждый день в праздник. Радов мог часами любоваться ее безукоризненно сложенной фигуркой, ее красивым смуглым лицом, ее утонченными, истинно в индийском духе, манерами; ему доставляло несказанное удовольствие оказывать ей все новые и новые знаки внимания, стараться предугадать любое ее желание, доставить ей хоть какую-нибудь радость, абсолютно не помышляя о каких бы то ни было более близких, интимных отношениях. Она, со своей стороны, платила ему самой искренней привязанностью, уважительным, доходящим до обожествления почитанием, но также не выходила за пределы чисто дочерних проявлений своих чувств, так по крайней мере казалось Радову.
И ничто, казалось, не могло омрачить этого тихого запоздалого счастья. Но не прошло и недели, как судьба снова напомнила ему о прежних, почти забытых, страхах.
В этот день они с Рындиным возвращались из райцентра, где получали пенсию, и уже подошли к развилке дорог, одна из которых шла к даче Радова, другая - к совхозному поселку, в котором жил Рындин, как тот резко остановился и схватил Радова за рукав:
- Что это? Слышишь?!
- Вроде машина... - прислушался Радов.
- Не вроде, а точно - автомобиль. И снова на дороге к твоей даче.
- Что же из этого?
- А то, что, сам знаешь, не так часто проезжают здесь машины.
- Да, с тех пор как случилось несчастье с Ну злой, я не видел ни одной.
- Вот то-то и оно! Может, это опять тот хмырь в шляпе. Не нравится он мне все-таки. Сам не знаю почему. Пойдем-ка встретим его, хочу взглянуть на этот автомобиль.
Но шум машины уже растаял в предвечернем воздухе, и прежняя тишина повисла над лесной дорогой. Тем не менее друзья двинулись вперед и через несколько минут остановились перед знакомым перекрестком, где ясно просматривались следы автомобильных шин.
- Она лишь пересекла нашу дорогу, - заметил Радов, присматриваясь к ним.
- И не просто пересекла, а притормозила тут, - уточнил Рындин. - Но и это еще не все: кто-то сошел с нее и направился к вашим дачам. Видишь эти следы?
- Да, следы, похоже, свежие и начинаются лишь от перекрестка.
- А главное - обрати внимание! - я никогда не видел таких замысловатых отпечатков подошв. Словно иероглифы какие-то. Не иначе какой-то азиат их оставил.