Не стоит окрашивать мир в розовый цвет, с той и другой стороны можно ждать чего угодно. Подумав об осторожности, я, однако, не собирался выжидать здесь до ночи, идти надо, с каждым часом фронт катится на Восток, не догонишь. Почему-то я это понимал. Поэтому, вылезши из кустов, я подошёл к обочине и внимательно посмотрел сначала налево, потом направо. Ни шума мотора, ни треска мотоцикла слышно не было. Я махнул рукой, и мы побежали через дорогу…
Вот откуда нам было знать, что здесь есть ещё лесная дорога? И что именно сейчас по ней едут полицаи?
Увидев нас, бегущих через дорогу, они начали кричать, свистеть, кто-то даже выстрелил вслед.
- Стой! – вопили вслед нам, но мы ничего не слышали, пробиваясь сквозь редкий подлесок. Да, очень редкий. Это был не лес, а какой - то парк. Через некоторое время навстречу нам выскочил мотоцикл с коляской, и мы бросились в разные стороны.
Мы не договаривались, так получилось. Когда я обнаружил, что остался один, остановился, и стал прислушиваться. Шум раздавался справа от меня. Погоня продолжалась недолго, скоро я услышал удар и болезненный вскрик. Кричал явно Мишка. Чертыхнувшись, я пошёл в том направлении. Выйдя к кустам, я пошёл вдоль них, надеясь хоть немного укрыться от посторонних взглядов.
Через некоторое время я вышел к полуразрушенному дому, обнесённому забором, который в некоторых местах обвалился.
Возле одной из дыр я остановился и залёг. Мне открывался хороший вид на заросший двор, на котором были вкопаны несколько столбов, была устроена коновязь в виде бревна, горизонтально лежащего на вкопанных чурбанах с метр высотой, дальше станок для подковывания лошадей.
Сюда привели Мишку. Из развалин вышли два немца, в расстёгнутых мундирах, что-то спросили полицаев. Я услышал: «юде».
- Еврейчик! – радостно захохотал один из полицаев.
Другой стал раздевать Мишку. Тот отбивался, но, получив увесистую плюху, обмяк.
Раздев Мишку, они привязали его к бревну, причём руки растянули вдоль бревна.
- Может, не еврей? – засомневался кто-то, - смотри, не обрезанный!
- Долго ли! – захохотал кто-то, - смотри, как это делается! – он взмахнул рукой, и я услышал полный боли вопль своего друга.
Я сжал кулаки так, что ногти больно впились в ладони.
К Мишке подошёл немец, с автоматом на плече, пьяно пошатываясь.
- Юде? – спросил он.
- Эспаньёл! – прохрипел Мишка.
- Найн! – засмеялся немец, показывая рукой на живот Мишке, - Юде!
Он отошёл на два шага назад, снял автомат с плеча и наставил на Мишку:
- Та-та-та! – сказал он, и засмеялся. Потом что-то сказал полицаям. Те склонились и побежали на кузню, как я определил. Выбежав оттуда, один из полицаев подошёл к Мишке, поигрывая молотком.
«Что он собирается делать?» - мелькнула у меня мысль. В животе всё сжалось, во рту появился медный привкус.
Полицай что-то поставил на ладонь Мишке и стукнул молотком. Мишка страшно взвыл, с визгом. Я не сразу понял, что происходит, но, когда полицай перешёл к другой руке, понял…
Глаза застлала красная пелена, я чуть не бросился на выручку, рвать глотки врагу. Чудом удержался на месте.
- Вилька! – вопил от боли Мишка, - Вилька! Убей! Убей всех! Убей! Отомсти!
Полицай, нисколько не дрогнув, методично вколачивал гвозди в ладошки моего друга…
Я, не теряя рассудка, отполз подальше от забора, и кинулся прочь, думая, где можно раздобыть автомат, или пулемёт, чтобы выкосить всю эту нечисть.
Я бежал в сторону дороги, помня, что где-то должна быть телега с полицаями. Может, на телеге есть хотя бы винтовка.
Однако далеко я не убежал, обо что-то споткнулся, и кубарем полетел в овраг.
Не успев вскрикнуть, оказался в чьих-то сильных руках. Рот мне зажимала широкая ладонь, пахнущая махоркой.
- Тихо! – прошептали мне на ухо.
Я огляделся. Вокруг меня сидели четверо мужчин в маскировочных комбинезонах.
«Полковая разведка!» - почему-то мелькнуло у меня в голове. Меня отпустили.
- Ребята! – радостно прошептал я, но тут же чуть не заплакал:
- Ребята, там моего друга убивают! Помогите!
- Кто убивает? Зачем?
- Мой друг, понимаете, он наполовину еврей, над ним издеваются! – не сдерживая слёз, забормотал я, - Его прибили гвоздями за руки к бревну!
Мужчины побледнели:
- Ты это сам видел, малыш? – я часто закивал головой, брызгая слезами.
- У нас задание… - начал один из них.
- Да ты что, командир? – прошипел один из них, - Ты пройдёшь мимо такого, и спокойно отправишься выполнять задание? Ради кого мы воюем?! Вот, ради них!
- Всё! Хватит рассуждать, веди, малыш!
Что там говорить, разведчики умели ходить! Но я тоже, откуда-то знал, как поставить ногу, чтобы не переломилась ветка, не зашуршал листок, не скрипнула галька, причём бежал бегом.
- Ну, ты, привидение, - удивился командир, когда остановились в ста метрах от забора.
Мишка уже не кричал, наверно, потерял сознание. А если…
- Стоять! – схватил меня за плечо своей железной лапой командир. Я даже охнул про себя и помассировал плечо, уважительно глянув на командира.
- Джиу-джитсу! – объяснил он мне. Я кивнул.
- Жди здесь! – шепнул он мне на ухо, - Как дадим знак, подходи.
Пришлось согласиться, хотя во мне всё бурлило, до того хотелось в драку.
Разведчики растворились в кустах. Вокруг стояла тишина. Сколько я ни вслушивался, звуков боя не услышал. Уже хотел пойти посмотреть, что происходит, когда возле меня появился один из разведчиков, и знаком пригласил пройти за собой.
Во двор мы зашли открыто, никого не таясь.
Возле коновязи лежали горкой несколько тел полицаев, возле них, на коленях, стояли два немца, заложив руки за голову.
Их о чём-то спрашивал командир, немцы отмалчивались.
На телеге лежал Мишка, прикрытый рогожей. Я кинулся к нему, откинул рогожу.
- Да не бойся, жив твой друг, - ласково сказал кто-то.
Руки у Мишки были умело перевязаны, пися, тоже.
- Надо бы промыть раны мочой, - всхлипнул я, - гвозди ржавые были
- У нас есть, чем промыть и смазать, - сказал разведчик, - в рейде всякое случается.
Я смотрел на Мишку, удивляясь, насколько к нему привязался. Я не помнил ни родителей, ни брата, ни сестру. У меня был только Мишка.
Я обернулся и увидел немцев, стойко игравших в молчанку. Не дожидаясь, когда командир перейдёт к экспресс - допросу, я взял из кучи оружия штык со свастикой и подошёл к немцам.
- Тебе чего, парень? – спросил командир.
Я, молча, подошёл к пленным, которые презрительно смотрели на меня. Старший сплюнул, сказав «русиш швайн».
Я не стал кричать, воткнул ему в глаз штык, и провернул в глазнице.
Тот вскрикнул и обмяк.
- Ты что делаешь?! – закричал командир, хватая меня за плечи.
- Будешь говорить? – спокойно спросил я второго. Тот закивал, оказавшись знатоком русского языка.
- Ну, ты даёшь! – покачал головой командир, - Отойди в сторону, ещё прирежешь последнего языка!
Я отошёл к телеге, присел на чурбачок и прикрыл глаза, из которых текли слёзы.
Допросив немца, командир прикончил его и подошёл к нам.
- Ну, мужики, что дальше? Надо бы ребят доставить в отряд. Не бросать же раненого. Да и контуженого этого тоже.
- Откуда вы знаете о моей контузии? – удивился я.
- Только контуженые так делают, не боясь командира, - ответили мне.
- А что у вас за задание? – вспомнил я, - Может, могу чем помочь? Мы оттуда пробираемся, кое-что видели. Мост взорвали, склад боеприпасов…
Разведчиков едва не разорвало от смеха, который они пытались подавить. Долго ещё я не мог привлечь своё внимание. Потом надулся и замолчал.
Когда мужики пришли в себя, они пытались разговорить меня, но я отворачивался.
- Ну прости… Как тебя, кстати, звать?
- Я Вилька, моего друга Мишкой кличут, - хмуро ответил я.
- Вилька, это Вильгельм, что ли? – я кивнул.
- Вот дела, - протянул командир, - Друзья не разлей вода: немец и еврей.
- Они ещё дети, командир, - вздохнул один из разведчиков, - плевать им на политику.
- Да, - согласился командир, - действительно, будьте, как дети… так у кого какие идеи?
- У меня идея, - расхрабрился я. – Дайте несколько листов бумаги.
- Зачем тебе, - удивился командир.
- Нарисую карту, где указаны позиции немцев. Мы с Мишкой видели карту, я запомнил.
- Давай, попробуем, - сказал командир, вынимая из планшета несколько серых листов бумаги и карандаш.
Я взял листы, пронумеровал их и стал чертить кроки. Когда кончились, попросил ещё.
- Это правда? – спросили меня. Я кивнул.
- Где ты это видел?
- Это не важно. Видел. Сейчас уходить надо, некогда рассказывать.
- Это даже удивительней, чем взрыв моста… Может, ты правда всё это взорвал?
- Всё правда, вам бы только обижать маленьких…
- Ну, извини, но не верится что-то. У нас задание, как мы можем довериться пацану?
- Хотите потерять время и жизнь? Не удивлюсь, если по нашим следам уже отправили погоню. Они, конечно, не поверят, что это мы, но всё равно будут искать виновного. Я не прав?
- Да, это так, - вынужден был согласиться со мной командир, - Если вы действительно навели там шороху, надо быстро смываться. Ты не врёшь? – пытливо посмотрел мне в глаза командир. Я спокойно выдержал его взгляд, не моргнув.
- Не думайте, что я вражеский разведчик, я советский гражданин.
- Ну-ну. Сейчас никому нельзя верить, даже таким шпингалетам, как вы.
- Да, мы специально вас разыграли, - согласился я.
- Ладно. Не обижайся, время такое. – Я кивнул.
- Листы с картой я бы распределил между бойцами, - предложил я, - хоть кто-то доберётся.
- Будем нести всё. Передавать в случае гибели планшет друг другу, - сурово ответил командир. - У тебя ещё что - то?
- Да. У нас в штанах зашито какое-то донесение, которое нам передал Зосима Петрович. У него комиссар по имени Гнилов.
Командира перекосило: - Та ещё гнида.
- Мы видели его у немцев, в их форме…
- Во как!
- Мы не поняли, предатель он, или наш разведчик.
- Там разберутся.
Разведчики, между тем, уже собрались. Одели Мишку, самый сильный взял его на руки, и отряд направился в лес.
По дороге командир выпытал у меня подробности уничтожения моста.
Узнав о радиовзрывателе, успокоился.
- Мы с собой такой несли, - сказал он, - спасибо, сделали за нас работу!
- Рано ещё, благодарить, надо выбраться отсюда.
- Вас обязательно вытащим. Даже если твою карту потеряем, твоя голова гораздо ценнее. Наверно, она хранит ещё какие-то секреты?
- Возможно, - согласился я, - только я пока об этом не знаю. Не знаю, насколько ценное то, что мы видели и слышали.
- Об этом я и говорю.
Через некоторое время командир разделил отряд на две части. Мы с командиром и ещё двумя разведчиками пошли вперёд, другие, которые присоединились к нам позже - всего разведчиков было восемь - отправились куда-то в обход.
Так мы и шли, пока не подошли к болоту. Здесь разведчики вырубили длинные слеги и объяснили мне, как надо идти по болоту. Я слушал, не перебивая, вспомнив свой опыт хождения по болоту с Мишкой, когда едва не потонули в грязной луже.
Пошли гуськом, осторожно проверяя тропинку слегами. Мишку несли по очереди.
- Почему он не просыпается? – с тревогой спросил я.
- Намучился, бедняга, - ответили мне, - да и спирту мы ему влили… Больно ведь. Жалко, лёгкую смерть приняли те мерзавцы. Ты знаешь, Вилька, они уже костёр готовили, поджарить хотели дружка твоего.
Я заскрипел зубами, перед глазами стало красно. Ну, ладно, хоть с одним расправился своими руками! И штык прихватил, подвесил ножны к ремню, тоже трофейному.
Под ногами хлюпала мутная жижа. Мои ботинки сразу раскисли, наполнились водой.
Холодная вода почему-то. Наверно, где-то бьют ключи.
Солдатам пока хорошо, в сапоги не набрали.
- Смотри, командир, малец-то еле идёт, да и почти босиком. Вода до чего холодная, застудится! Давай, я возьму его!
- Не надо! Хватит вам Мишки! – прохрипел я, уже не чувствуя ног.
- Ты у нас на вес золота! – ответил командир, подхватывая меня на руки.
- Я тяжёлый… - возразил я, поняв вдруг, что сейчас засну. Пока шёл, держался, а сейчас сморило.
- Смотри-ка! Спит!
- Ещё бы! Столько пережить! Ты заметил, мальчонка-то, весь седой!
- Война проклятая! Ещё и контуженый…
Больше я ничего не слышал.
Проснулся я, когда меня уложили на что-то твёрдое. Я открыл глаза и увидел, что мы вышли на островок, солдаты устроили привал, вскрывали консервные банки, нарезали хлеб. Я протёр глаза и сел.
- Во! – засмеялись мужчины, - Как настал обед, сразу проснулся! Молодец!
Мне сунули в руки банку с тушёнкой и краюху хлеба:
- Штык у тебя свой. Не побрезгуешь? – я отрицательно покачал головой, я ведь почистил штык. Поэтому, вынув его из ножен, начал с аппетитом уничтожать тушёную говядину.
- Как там Мишка? – спросил я с набитым ртом.
- Спит твой дружок, живой. Дальше как, пойдёшь, или поедешь?
- Пойду, - вздохнул я, - Не маленький.
- Сейчас уже не такая холодная вода будет, нагретая солнцем. Потерпи, а то командир выдохся, никому тебя не хочет уступать. Похож ты, говорит, на его младшего братишку.
Ну, дела, подумал я, а меня считали чистокровным немцем.
Немного отдохнув, отправились дальше.
Где-то, через час пути мы услышали перестрелку. Остановились и прислушались.
- Наши? – спросил кто-то.
- В той стороне, как будто. Нарвались?
- Вперёд! – скомандовал командир, - нам, главное, не нарваться! Таких языков захватили!
- Возьмёте в разведчики? – осмелился я спросить, оперевшись на слегу.
- Обязательно возьмём, - немедленно отозвался дядя, который больше всех нёс Мишку. Куда мы без вас.
- А вы не смейтесь, - пропыхтел я, - В Германии у меня оказались родственники, так что прикрытие железное!
- Ну и что за секреты ты будешь пересылать из школы? – поинтересовались у меня, - или поступишь на службу в рейсхканцелярию?
Я запыхтел ещё громче. Это правда. Отправят меня в школу, драться буду с мальчишками, вот и вся моя шпионская деятельность.
Если бы меня оставил при себе дядя Отто… Вот интересно, заявись я снова к нему, что он скажет? Расстреляет сразу, или поверит в мои сказки, как меня похитили красные, а я сбежал, бросив друга…
Да и вообще, надо сначала немецкий выучить, или вспомнить, если знал. Что-то я знаю, диверсию на станции как-то провёл, на мост зарился, даже взорвал… случайно.
Зачем я полез под разлагающийся труп красноармейца? Интуиция. Кто я?
- Ну, что молчишь, разведчик?
- А что говорить? Всё равно не возьмёте. Хотя я здорово мог бы помочь вам. На детей мало обращают внимание, если ты не еврей, а наоборот, немец. Вот только язык надо подтянуть, ничего не помню.
- Жалко, что не помнишь, сошёл бы за переводчика.
- Мишка знает, немецкий и испанский.
- Разговорчики! – оборвал нас командир, - Кажется, выходим.
Мы действительно, вышли на сухое место, повалились на землю, я разулся, вылил воду из ботинок, растёр свои набухшие, морщинистые ноги.
Один из разведчиков достал из своего вещмешка портянки, накрутил мне на ноги:
- Собьёшь совсем ноги, носи.
- Слушайте, а куда мы идём? Неужели фронт так близко?
- Нет, Вилька, не фронт. Здесь базируется партизанский отряд, туда и направляемся, у них рация есть, даже аэродром.
- Уже партизанский отряд?
- Чему ты удивляешься? Таков был изначальный план. Есть немало законсервированных баз с продуктами, вооружением.
- А почему нам было не ударить первыми?
- Ну, ты сказанул! У нас же пакт был.
- У немцев тоже был!
- Представляешь, что было бы, напади мы первыми?
- Интересно, что было бы?
- Давай у командира спросим. Скажи, командир.
- Весь мир следил за нами, Вилька. Если бы мы напали первыми, против нас воевали бы полмира. Может, и японцы вступили бы.