Шкалуш закрепил дубинку к поясу, и подал девушке руку.
Но Тиса выбралась из оврага сама, игнорируя предложенную помощь. Шкалуш проследил за Тисой взглядом.
— Вы могли погибнуть, — угрюмо произнес мальчишка.
— Они бы не напали, — без особой уверенности ответила Тиса.
— Значит, благодарности ждать бесполезно?
Тиса сморщила нос, чувствуя, как растет досада внутри. Взвалив на плечо сумку, девушка пошла по-над оврагом в сторону, где над кронами светилась далекая гряда белых скал. Шкалуш двинулся за ней следом.
— Вы странная. Готовы вымазаться в земле, лишь бы бродить по лесу одной. Это что? Способ показать независимость? Или обыкновенное безрассудство?
— Не твое дело, — огрызнулась Тиса.
Да, она злилась. И что самое отвратительное — она злилась на себя, чувствуя правоту в словах новобранца.
— Поверьте, у меня самого нет никакого желания быть вашей нянькой. Капитан приказал сопровождать вас. И я это делаю из служебного долга, хотите вы того или нет.
Тиса сцепила зубы:
— Отец.
— Я понимаю его, — начал было Трихон.
Терпение Тисы исчерпало себя:
— Стоп, — девушка резко остановилась, подняв руку. — Мне и так не в удовольствие терпеть твое присутствие, мальчик. — Она заметила, как шкалуш сморщился от такого обращения. — Прошу, не заставляй меня вдобавок выслушивать твои догадки. Сопровождать — на здоровье. Но молча!
Мальчишка сверкнул серыми глазами. Однако, не произнес ни слова. За что Тиса была ему почти благодарна.
Тиса направлялась через лес к гряде. В голове ее один за другим возникали упреки отцу. Шкалуш шуршал листьями позади нее. День был испорчен. И это не удивительно. Тиса постоянно чувствовала присутствие «чужого». Как тут сосредоточишься? Шкалуш молчал, как его Тиса и просила. И это молчание придавало поискам Тисы еще больше нелепой мрачности. Под прицелом колючего взгляда «шпиона» Тиса ощущала себя неуютно. Ее движения казались ей неуклюжими. Мысли мешались в голове, толкая друг друга. Тиса все больше злилась. Они обошли восточную сторону Большухи, двигаясь вдоль подножия гряды. Ни Каховичной жилы, ни удовольствия от прогулки. Возвращаясь домой, девушка винила Трихона в неудаче этого дня. А еще больше — отца.
Глава 11
Вечер танцев и ночные фиалки
От тумана остались одни клочья. Пахло землей и прелой листвой. Где-то кричал сыч. Она бежала. Под ногами шуршала листва. Ноги, ноги, ноги. Безумный бег сквозь чащу. Ветки терновника рвут клочки меха. Рядом бегут… серые бока. Не нападают. Она слышит их мысли. Свои. Идут по следу. Нос дернулся, уткнулся в землю, взрыл палую листву. Кислый запах. Они не успевали. Кабаны снова обхитрили их. Но еще есть надежда догнать. Снова бег. Не останавливаться.
* * *
Тиса отложила зеркальце. Из-за ночного видения, у нее теперь весь день лиловая красота под глазами. Плохо. Сейчас на свежую голову, Тиса по-другому воспринимала вчерашние события в лесу. Единый! Ее ведь могли действительно растерзать эти звери. Нелегко было признаться, но шкалуш действительно ее спас. А она набросилась на этого паренька. Что с ней не так? Себя Тиса раньше злыдней не считала. Даже то, что пацан убегал по ночам из части, не делало его великим злодеем. Сколько она сбегала сама из дому в свой переходный возраст, гуляла по лесу, не желая возвращаться. Похоже, неудача с поисками каховика, выводила ее из себя. И еще отец…
В раздумьях девушка достала из шкафа новое синее платье с кружевами цвета ночного неба на груди и манжетах. Швея все сделала, как надо. Платье хорошо подчеркивало ее тонкую талию и соблазнительно открывало в вырезе грудь.
Появилась Уля, чтобы уложить Тисины волосы в прическу.
Либо Тиса забыла, как больно укладываются локоны на затылке, либо Уля сегодня была в ударе.
В итоге в зеркале сидела девушка с гладко зачесанными к макушке каштановыми волосами, и на той самой макушке торчал пучок круто завитых локонов.
— Я похожа на морковную ботву, — сказала Тиса.
— Ну как хотите. Я старалась, — проворчала Уля.
Не сказать, что прическа понравилась Тисе, но сама она лучше не сделала бы. Тиса улыбнулась Уле в зеркале:
— Спасибо. Я только заметила, что ты сегодня в бабушкиных сережках. Идешь гулять?
В розовых ушках Ули действительно блестели аметистовые серьги, которыми, как знала Тиса, владелица очень гордилась и надевала по особенным случаям. Уля отложила щипцы и гребень:
— Да. Девчонки зовут, — не вдаваясь в подробности, ответила девушка.
Тиса достала из шкатулки две серебряные шпильки, в виде лилий, — память от мамы. Девушка подержала их в ладонях, прежде чем отдать Уле:
— Мне кажется, они подойдут к платью.
Уля воткнула шпильки в основание пучка. Затем собрала метелкой волосы с пола в савок и удалилась.
Тиса стала надевать платье, и с ужасом заметила, что на левом манжете оборвано кружево.
— Тиса! — тут услышала девушка крик Камиллы за дверью. — Поторопись, Лазар Митрич уже теряет терпение.
— Сейчас, иду! — крикнула Тиса в ответ. Она и так затянула со сборами, в отместку отцу за шпиона.
Что же делать. Тиса огорченно цокнула языком. Пришить кружева она точно не успевала. Да и нитки такого цвета не найдутся во всей части. Пришлось снимать платье и надевать коричневое, закрытое под горло.
Тиса посмотрела в зеркало и погладила наручные часики на запястье:
— Да, мама, не все получается так, как мы хотим.
Она закрыла глаза, представив мамин поцелуй на своем лбу.
На улице уже сгущались сумерки. И на проходной горел фонарь. Отец и Кубач ждали ее в коляске. Кубач приветливо кивнул Тисе. Витер не встретил ее у крыльца, вопреки ожиданию Тисы. Он сидел в седле и курил папиросу в мундштуке:
— Добрый вечер, Тиса Лазаровна. Приятно вас видеть, — кивок в ее сторону.
В темноте она не разглядела его глаз.
— Садись, Тиса. Едем, — раздраженно бросил отец.
Надо ли говорить, что на козлах снова сидел отцов «шпион»?
Особняк Лавра встречал гостей при въезде рядом фонарей, зажженных по случаю. Окна первого этажа светились, доносились голоса и музыка. На лестнице Витер предложил Тисе свой локоть. Она не стала отпираться. Пока ступеньки скрипели под ногами, девушка удивленно скосила глаза на своего спутника. Витер прихорошился. Парадный мундир, вычищенный до блеска, сидел на нем идеально.
Прием был организован в уютном зале с выходом на террасу. Вечерний воздух освежал головы гостей. Особенно тех, которые уже успели угоститься яствами и винами, представленными на столиках.
Отец заговорил с Кубачем о делах. Подошла Тонечка и лукаво улыбнулась Витеру:
— Витер Митрич, какой вы сегодня нарядный. Не правда ли, Тиса?
— Да, конечно, — легко согласилась Тиса. Извинившись, она направилась к Кошкиным, не замечая недовольства Витера ее уходом.
— Тиса! И ты тоже здесь, — ну, конечно, Анфиса Лопухина.
Пришлось обернуться и лицезреть мясную принцессу в свите корявеньких девиц Грипы и Фени, которых Анфиса таскала за собой ради удачного фона. Червячок зависти коснулся Тисиного сердца. До чего же Анфиса яркая. Платье кизилового цвета, ажурные рюши на голых мягких плечах, в ямочке у основания нежной шеи — коралловый медальончик. Анфиса улыбалась ей, но Тиса знала цену этой улыбке. От пухлых губок Тиса могла дождаться только очередной гадости.
— Как видишь, — Тиса вздернула брови.
— Ты зря так торопилась, — Анфиса сморщила острый носик. — Тонечка все еще прячет от нас Филиппа. Ты могла бы успеть переодеть свое домашнее платье.
Девушки противно захихикали.
Тиса не нашла, что ответить, и так и осталась растерянно стоять посреди зала. Девушка огляделась, боясь, что кто-то стал свидетелем разговора. На ее счастье никто интереса не проявлял. Трихон находился в опасной близости. Но шкалуш, задрав рукав формы, показывал молоденькой курносой служанке голубую кадетскую наколку. Служанка то и дело улыбалась и что-то прощебетала. Нет. Похоже, он не слышал.
— Какая у тебя веселая прическа! — вместо «здрасте» сказала Тисе Марика.
Зоя, Руслан, Ганна встретили ее очень радушно, и Тиса заставила себя не думать о словах Анфисы, чтобы не портить себе вечер. Зоя спросила об обереге с таким отчаянием в глазах, что Тиса не смогла рассказать всю правду. Не вдаваясь в подробности, она еще раз заверила подругу, что достанет оберег к сроку.
По увеличившемуся гвалту голосов и активности женской половины собравшихся, стало ясно, что появился Филипп. Вместо цилиндра на этот раз голову вэйна украшала шляпа цвета слоновой кости, элегантно сдвинутая на бок. Бледно-голубой костюм придавал фигуре колдуна грациозную воздушность.
Ордосия Карповна нынче предпочла черные одежды, и как никогда напоминала длинноносую ворону.
Вечер начался. Спустя некоторое время Тиса почувствовала легкость. Или это молодое вино так ее развеселило? Она смеялась и даже Витер своим присутствием не вызывал обычное неудобство. Старшина поднес второй бокал. Тиса заметила вэйна разговаривающего с отцом и Климычем, и не могла удержаться от любопытства послушать разговор.
Климыч уже порядочно захмелел, и запряг любимого конька. Бедняга вэйн попал под горячую руку:
— Не знаю, палата все время заседает и издает всякие указы. А вэйновий не вмешивается в… — тянул Филипп.
— Э, молодой человек. Хоть мы и в дыре, но тоже кой-чего слышали, — Зарай Климыч, шутя, погрозил пальцем. Усы начальника таможни, похожие на щетку, при улыбке растянулись под носом как гармошка. И на подбородке проступила ямка. — Говорят, император Горий уже не правит. Всю власть держит верхушка вэйновия. Скажи, Лазар?
Отец положил в тарелку недоеденную кисть винограда:
— Я не вижу в этом преступления, — кашлянул капитан. — Вэйновий, палата и император, всегда были единой упряжкой.
Начальник таможни махнул на него рукой:
— Ты всегда держишь нейтралитет, Лазар. Даже если все полетит к чертям, ты будешь стоять и смотреть, пока не поступит приказ сверху. Тебе плевать, что палата давно пляшет под дудку вэйновия, — Зарай поставил на стол бокал, и капли полынной настойки расплескались по скатерти. — А эта идиотская армейская реформа последняя от кого, думаете? От Гория, от палаты? Нет! Вэйновия! Будь моя воля, я бы на этого министра по вэйн-безопасности давно гасители надел и скинул с кресла.
Наконец-то хоть кто-то разделяет ее мнение о вэйновском небожительстве, — подумала Тиса, преисполненная симпатией к начальнику таможни.
Климыч похлопал вэйна по плечу, пошатываясь.
— Да, наверно вы правы, — протянул нерешительно Филипп. Чувствовалось, что вэйну порядком надоел этот диалог, но оборвать его ему не позволяла тактичность.
На помощь дорогому постояльцу поспешила Тонечка:
— Зарай Климыч, Филипп с вами согласен. Но все это так далеко от нас. Вы лучше расскажите, как вы руку поранили? До нас дошли жуткие слухи о волках!
— Вот, — начальник таможни показал всем перебинтованное запястье. — А чего здесь рассказывать? Волки напали, пришлось отбиваться. Вон, Крохов расскажет! Эй! Витер! Иди сюда.
Климыч вытолкнул вперед Витера.
— Этот бравый воин пристрелил зверюгу, когда она уже была готова оттяпать у меня руку.
— Волки!? — ужаснулась Ордосия Карповна. Столичная выдержка изменила женщине. — Здесь?
Она выразительно посмотрела на сына.
Витер поспешил успокоить:
— Сударыня, успокойтесь. Мы видели волков близ Сеевки, это в пятнадцати верстах к востоку от Увега. Притом мы почти всех уложили.
— Почти, — хмыкнула про себя Тиса. Она скосила взгляд на шкалуша, который в этот момент о чем-то беседовал с Марикой. Новобранец почувствовал ее взгляд и поднял глаза. Тиса отвернулась.
— Мы ехали всю ночь и решили заночевать у дороги, — значительно начал Витер, он казался довольным общим вниманием. — Расположились на ночлег. Только угомонились. Вдруг я услышал, как Климыч кричит: «Волки!».
По мере продолжения рассказа, Тиса все сильнее морщила нос.
— И тогда я выстрелил из стреломета в четвертый раз. Дрот раздробил зверю челюсть и вышел через левое ухо, — Витер поднял кулак. Он увлекся рассказом, не замечая, что женщины уже на грани обморока. По крайней мере старушка Ордосия уже закатила глаза.
Тонечка и здесь оказалась на страже. Тиса подумала, что этой женщине надо дать орден за заслуги — спасение увязающих в беседе.
— Это была обычная стая. Хотя будь то оборотни, им бы несдобровать: все мои стрелы имеют серебряные пайки.
— Как вы предусмотрительны, Витер Дронович! — сказала Тонечка, бросая озабоченный взгляд на Ордосию Карповну. — Какой м-м… захватывающий рассказ! Спасибо! А теперь обещанный сюрприз! — она повысила голос. — Давайте попросим Филиппа показать нам что-нибудь волшебное! — захлопала в ладоши Тонечка. — Просим!
— Просим! — подхватили гости.
— Просим, — проворчала Тиса, отпив из бокала глоток вишневого вина.
Рядом с Тисой возникла Ганна:
— Ты не слишком ли увлеклась вином, подруга?
— Ганна, оно такое вкусное, — сказала Тиса, но бокал отставила.
Волшебное действо перенесли на широкую террасу, выходящую в сад. Здесь было уже все приготовлено к танцам, — по кругу расставлены ряды стульев и столиков с десертом. За крайним столиком трое местных музыкантов допивали наливку в ожидании своего музыкального часа. Завидев толпу, домрист спрятал бутылку под стол.
Гости рассаживались медленно и шумно. Проводив к стулу Тису, Витер сел с нею рядом. Под видом, что кому-то не хватает места пройти, старшина подвинул свой стул вплотную к Тисиному. Ганна подняла брови, бросая подруге говорящий взгляд. Прохладный воздух холодил спину. Теплое плечо старшины оказалось очень кстати.
— Принесите мне два ведра воды, — вэйн вышел на середину террасы.
— Быстрей, мальчики! — поторопила Тонечка слуг.
Через минуту у ног Филиппа стояли ведра с водой. А так же «пюпитр» с возложенной на него вэйновской книгой. Вэйн открыл по закладке нужный разворот. Пробежал по странице взглядом, поглаживая лазуритовое навершие своего жезла.
Медленно, Вэйн расстегнул запонки. Засучил кружевные рукава, освобождая утонченные руки.
— Я вам покажу мою самую любимую иллюзию, — от таинственного баритона Филиппа вздохнули дамы. Тиса не удержалась от скептической усмешки. Сегодня очарование вэйна на нее не действовало.
Филипп выставил перед собой руки. Затем стал медленно водить ими над ведрами, словно стараясь вытянуть из них незримые канаты. Неожиданно засветилась вода, — публика восхищенно зашепталась. Поднялось испарение, растеклось туманной дымкой, укутывая вэйна. Затем туман сгустился, постепенно приобретая форму ажурного дерева. Дерево начало расти, ветвиться. Появились листики, затем на ветках распустились цветы, похожие на водяные лилии. Тиса тайком взглянула на Витера, отметив его скептический настрой. Тем временем лотосы на дереве превратились в пузыри. Оторвались и, раскачиваясь, полетели вверх. Отлетев на десяток метров от земли, неожиданно, лопнули и рассыпались серебряным дождем вниз. На дощатом настиле террасы проявились мокрые пятна от воды.
— Браво! — захлопала публика. — Еще! Просим!
— Боюсь нужно бежать еще за водой, да и площадка вымокнет, — извинился Филипп. — Давайте в другой раз, и где-нибудь рядом с водой.
Наверно, именно такие лица у ангелов в раю, подумала Тиса.
— Рядом Вежа, — кто-то выкрикнул из толпы.
— Ну, конечно! — воскликнула Тонечка. — Мы можем устроить прогулки на лодочках в следующий раз! О, как здорово! Все слышали? Приглашаем желающих на лодочки в городской сквер. Дату я оглашу позже.
Публика восприняла новость с восторгом.
Тонечка подошла к мужу и что-то ему шепнула.
— А теперь танцы-шманцы! — объявил во всеуслышание градоначальник.
Музыканты заняли свое место на отведенном для них пяточке, у ступенек, ведущих в сад.
— Филипп, вы не отвертитесь от кадрили, — Тонечка схватила вэйна под локоть и вывела в центр.