Видимо, на этот раз капитан был вежлив, потому что нам без промедления дают просмотреть записи с камер, выходящих на платформу. На экране люди мельтешат, суетятся, как лесные муравьи, заползают в поезд, выползают из него - и все это в спешке, будто опаздывают на бесплатную раздачу счастья.
- Я ничего не вижу, - глаза уже болят от бесконечной ряби экрана, да еще накурено тут.
- Погоди. Нет, это не тут. Черт, да где же… я же точно видел…
Операторы раздраженно косятся на нас, Веньяр прилип к монитору, а у меня в кармане вдруг начинает разрываться трелью мобильник.
- Дан! Ну где ты? Все уже за столом, ждем только вас!
Я без сил опираюсь спиной о стену. Совсем забыл о семейном ужине, будь он неладен. Таня требует ответа, на заднем фоне слышу голоса племянников, которые опять чего-то не поделили.
- Райт, вижу ее! - кричит Жан. Я с облегчением отключаю мобильник. Теперь надо поймать эту пакость, чтоб было чем оправдаться перед Танюшкой и Вики.
- Где?
- Разуй глаза!
Платформа, люди на ней, подходящий поезд… отходящий поезд. Что такого тут видит Жан, чего не могу заметить я? Ищи, Дан, ищи!
Вижу! Суморф отличается от морфоида и человека необычными, нескладными пропорциями тела – широкие, как у пловца, развитые плечи, длинная шея, удлиненная форма грудной клетки. Если бы не эти особенности, мы, как слепые котята, до сих пор разгребали бы завалы аэропортов и торговых центров. К несчастью, любой или почти любой дефект внешности скрывается одеждой. Но это она, точно она…
Начальник станции округлил глаза, увидев нас с Веньяром, а когда услышал категорическую просьбу, боцманская борода старика встала дыбом:
- Что, опять?!
Жан ободряюще похлопал его по плечу.
И мы снова на платформе, озираемся, взгляд вцепляется в пассажиров, отыскивая суморфа. По спине пробегают мурашки - жутко ощущать, что любая секунда может стать последней. Успокойся, говорю себе, усилием воли подавляю дрожь, стянутые мышцы спины разжимаются, расслабляются. Титаническим напряжением нервов заставляю себя прикрыть веки, опустить плечи, не переминаться с ноги на ногу. Не знаю, что со мной происходит в такой момент, но, открыв глаза спустя мгновение, я вижу мир рельефным, резко выпуклым, звуки громче, запахи ярче, грохот рельс под колесами подъезжающего поезда разрывает барабанные перепонки.
Я медленно поворачиваюсь, как пес, вставший на след.
- Жан, я нашел. Пусть перекроют…
Его губы движутся, но слов разобрать не могу.
- Перекрывай здесь все…
Не распихивая - расшвыривая тех, кто попадается мне на пути, кидаюсь вперед по платформе. Суморф - существо, внешность которого уже не может меня обмануть, пятится от неожиданности, заметив меня слишком поздно. Теперь все зависит от меня, от поистине ювелирной точности движений. Суморф в толпе - это ваза эпохи черт-знает-какого-Рамзеса, только, если уронишь или упустишь, останутся не черепки, а руины.
Поезд срывается с места, обдавая порывом ледяного воздуха мою мокрую от напряжения спину. Делаю шаг, еще один, не понимаю сам: то ли бегу, то ли передвигаюсь еле-еле, как старик. Алые глаза, раздвинутый в оскале рот, провалы ноздрей - все это видел не раз, и боюсь только одного - резкого движения захваченной врасплох нелюди. Суморфка щерится и отступает, вокруг нас колышется толпа, звуки слились в монотонный гул. Меня будто окутывает плотный туман, что и не туман вовсе, а сгустившийся клейстер, под ложечкой больно колет - это суморф применил излучение, вызывающее судороги.
В глазах на мгновение темнеет, а когда, поморгав, снова могу видеть, с ужасом понимаю, что потерял тварь из виду. Беспомощно оглядываюсь. Резкие хлопки - выстрелы – гремят, словно приглашение к светопреставлению.
- Раааайт! - как ненормальный орет Веньяр. - В тоннеле!
Я выбираюсь из толпы, будто из бурного моря, яркий свет ламп режет глаза. Прыгаю с платформы на рельсы, далеко сзади что-то гудит, через подошвы чувствую дребезжание стального полотна. В густом воздухе двигаться тяжело, но я продираюсь сквозь него, неумолимо настигая суморфа. Мозг трещит от поиска вариантов благополучного исхода. Нелюдь не станет уходить далеко от людного места, напротив, подпустит поезд ближе к платформе. Смерти они не боятся, этот инстинкт, присущий всем живым существам, создатели монстров как-то ухитрились изничтожить. Надо обезвредить тварь, пока она осознанно или нечаянно не произвела детонацию взрывчатки.
Под ногами ходит ходуном рельсовое полотно. Суморфка затравленно оглядывается, обнажает острые зубы, резкий рывок рукой - грохот выстрела. Обострившимися чувствами предугадываю траекторию полета пули, уклоняюсь и стреляю сам. Все вокруг грохочет, лампы на стенах болезненно мигают, нервы, искрясь, сгорают от невыносимого напряжения. Я вижу в своем странном состоянии, как в трех шагах от суморфа комочки свинца опадают на серые шпалы. В жутком шипении разевается пасть нелюди, спину сводит резкой болью, настолько привычной, насколько можно привыкнуть к подобной гадости. Я кидаюсь вперед, в прыжке выхватывая из кармана куртки ампулу с нейролептиком. Тварь отпрыгивает, и в этот миг ей в морду бьет ослепительный свет, такой яркий, словно тут, под землей, взошло солнце. Хватаю суморфа в захват, придерживая бережно, как ту самую древнюю вазу, игла вонзается через куртку под лопатку нелюди. Теперь вместе с враз обмякшим телом прижаться к стене, втиснуться мордой в щель с проложенными кабелями и молиться, чтоб нас не зацепило. Уши заложило, волна воздуха прижала к стене еще крепче, распластала, как цыпленка табака. И все замерло.
Онемевший, я тупо стою в круге яркого света, придерживая подмышки самое отвратное существо всего перекрестка миров. Ничего не слышу, понимаю только одно - пронесло.
- Дан, ну и напугал ты меня, поганец!
Из полубессознательного состояния выбираюсь медленно, неохотно. Веньяр помогает уложить суморфку и прижимает меня к стене, чтоб не свалился. Жано все понимает, не трогает меня, ни о чем не спрашивает, сам вызывает службу поддержки, докладывает Рагварну, что-то доказывает начальнику станции и охране.
Когда при помощи все того же Веньяра я поднимаюсь на платформу, станция безлюдна, как нарландская пустыня. Невдалеке возятся наши ребята возле носилок с суморфкой. Их короткие взгляды наполнены ликованием - впервые мне удалось взять суморфа живым. В лаборатории будет праздник. Рядом стоит хмурый начальник станции, теперь у него топорщится не только борода, но и вся шевелюра под форменной фуражкой, и не от злости, а в ужасе от мыслей, что могло случиться с его драгоценной станцией.
- Пойдем отсюда, сами справятся, - вдруг устало предлагает Жан, - эй, начальник, почему на твоей станции эскалаторы не работают? Я буду жаловаться!
Выходим на улицу, там темно, плотная душная морось, в свете фонарей блестит асфальт. Как калека, падаю на ближайшую скамейку, колени до сих пор дрожат, поджилки трясутся, и зубы стучат. Мы каждый раз проходим по краю, близко-близко к смерти, но сегодня я заглянул ей в лицо - в жуткую красноглазую рожу.
Добросердечный Веньяр протягивает сигарету, щелкает зажигалкой и отходит вызвать такси. Я поеживаюсь в промокшей куртке, холодная нынче весна, затягиваюсь и кашляю, горло все еще стянуто спазмом. Ненавижу эту работу!
Такси выныривает из мглы переулка, призывно сигналят фары, в их ярких лучах красиво мерцают мелкие капельки дождя. Жан подхватывает меня за локоть, ведет осторожно, как тяжело больного или пьяного, помогает сесть в машину. Таксист понимающе усмехается, отпускает какую-то скабрезную шутку, но Веньяр, вопреки обычному, не смеется, а обрывает мужика на полуслове.
Дома нас встречают Танюшка и Рэндел. Вики и детей не видно.
- Я так и знала! - упирает руки в бока Танюшка, на щеках мокрые дорожки не подсохли, личико сердитое. - Так и знала, что ты все испортишь!
Я опираюсь на косяк и Жана, спорить с Таней сейчас нет сил.
- Веньяр, что это значит, где вы были? - вступает Рэндел.
- Ты пил? - никак не угомонится Таня.
Отталкиваюсь от косяка и нетвердым шагом направляюсь к лестнице. Мне нужны только две вещи: душ и кровать. За спиной Жан коротко сквозь зубы цедит:
- Дан поймал суморфа. Живого. Рэндел, тебя ждут в лаборатории.
Глава 4
Наутро дождь закончился, бледные лучи солнца отражаются от мокрого подоконника и пронизывают спальню, серебрятся пылинки, в окно тянет сквозняком. Встаю бодрый и свежий, полный сил и готовый свернуть горы. Снизу доносится запах кофе и омлета - Веньяр хозяйничает, что-то мурлыча себе под нос.
В доме тихо, никто не кричит и не ссорится, а значит, Вики уже уехала и увезла детей к своей тетке, сестре матери.
- Доброе утро, - кричит Танюшка из кухни, где за компанию с капитаном строгает салатик. На ней яркий фартучек поверх сарафана, кудри стянуты в тугую толстую косу. Вид у Тани удрученный, пристыженный, как у нашкодившего щенка; потупившись, она уставилась в миску с салатом.
- Ну, прости меня! Я зря накричала на тебя вчера, но я же не знала…
- Как тебе не стыдно! - сурово отзываюсь я, строго морща лоб и выдвигая подбородок. - Как у тебя только повернулся язык?! Уставшего в бою, ослабевшего от ран солдата обозвать…
- Гадкими нехорошими словами, - вносит свою лепту Веньяр.
- Мне стыдно! - ноет девочка, кривясь от сдерживаемых слез. - Я не подумав ляпнула. Мне оооочень стыдно! Ну простииии меня!
Жан хихикает в кулак, я не выдерживаю и захожусь хохотом. От смеха слезы наворачиваются на глаза.
Таня переводит изумленный взгляд с меня на Веньяра и обратно, тяжелый кулачок с грохотом обрушивается на безвинную столешницу.
- Вы… вы! Разыграли меня! Вот идиоты!
Не в силах ничего сказать, утираю слезы, Жан ржет, как конь.
За завтраком Таня сообщает мне новость:
- Звонил доктор Шику. Он разрешил забрать его домой через неделю, когда закончится курс лечения.
Новость и радует, и удручает меня. Все наши надежды, что маленький нарьяг выкарабкается из болезни и сможет жить нормальной жизнью, пошли прахом. Недуг не хочет оставлять Шику, за прошедший год мальчик был дома в общей сложности пару месяцев. Долговременное и сильное облучение привело к разрушению каких-то там кровяных клеток, которые детский организм теперь не может восстановить. Жизнь Шику превратилась в сплошное мучение, а наша с Таней - в ожидание, которому нет конца.
- Я соскучилась по нему, - заявляет прямодушная Танюшка, - Дан, ведь ты говорил, что Шику лечат самые хорошие доктора. Почему же ему не становится лучше?
- Ему лучше, раз мне разрешают забрать домой, - отвечаю я.
Мы молча завтракаем, примолк даже Веньяр, сосредоточенно ковыряется в салате. Звонок в дверь раздается неожиданно.
- Сидите, я открою, - вскакивает Танюшка и уносится.
- Интересно, кого принесло с утра пораньше? - с любопытством вытягивает шею Жан.
Принесло Рэндела. Да не с пустыми руками, а с букетом цветов, который тут же вручил ошеломленной Тане. В Нарланде ей не дарили цветов, да и я, понимаю со стыдом, не баловал знаками внимания. Пунцовая от смущения, Танюшка оглядывается в поисках вазы, смешно мечется по кухне.
- Вазу возьми в кладовке. Миссис Смит устала их протирать и убрала с глаз долой.
Таня кладет пахучий веник хризантем на стол и убегает за вазой. Майор проходит без лишних церемоний, садится рядом с Веньяром, рука уже нахально тянется к кофейнику.
- Рэндел, ты решил у меня поселиться? Ну никакого покоя от тебя нет!
Рука замирает на полдороге.
- Это мне от вас покоя нет. Командор велел доставить вас обоих к десяти, - он отгибает отглаженный манжет, - пятнадцать минут у нас есть. Налей мне кофе, Райт.
Спустя ровно четверть часа мы входим в штаб-квартиру министерства обороны, Рэндел протягивает начальнику охраны выписанный Рагварном пропуск, и тот вытягивается в струнку перед маленьким особистом. Но, даже несмотря на это, двое молодцев из охраны прогоняют нас по очереди через металлоискатель и придирчиво проводят досмотр. Веньяр фыркает оскорбленно, отпускает какие-то шуточки, Рэндел нетерпеливо поглядывает на часы.
На лифте поднимаемся на второй этаж. Рагварн уже ждет нас в своем кабинете с видом на дворец правительства. Стоит под большим портретом Его Величества императора, всем видом выражая нетерпение: широкие плечи напряженно приподняты, левый глаз сощурен, отчего изуродованное лицо жутко перекошено.
- Садитесь, - вместо приветствия отрывисто бросает он, сердитый и могучий, как Зевс-громовержец. Под его взглядом занимаем неудобные стулья у стены.
- Я вызвал вас, всех троих, чтобы разобраться в происшедшем вчера инциденте.
Мы с Веньяром пристыжено опускаем глаза. Наводка поступила вчера на пост нашего отдела, Рэндел отсутствовал, поэтому сообщение для нас передал дежурный. Мы с Жаном немедленно выехали на место и предотвратили запланированный теракт на станции метро. Теперь остается лишь гадать, чем вызван начальственный гнев, а рожа у командора свирепей, чем у голодного локхи.
- Во-первых, первая взятая вами девушка предъявила жалобу. Она обвиняет наш отдел в разжигании межрасовой вражды и уже связалась с комиссией по правам иных рас.
- Но это был морфоид, - изумленно вскакивает Жан.
- Вы будто в лесу живете, - ворчливо отвечает командор, - закон о легализации расы морфоидов принят еще в декабре прошлого года. По нему любой кровосос, не запятнанный противозаконными действиями и прошедший добровольно процедуру прижигания рогового слоя кожи, получает идентификационный номер и равные права с людьми и другими расами. Гармаша Кейн - одна из таких морфоидов, студентка оримского университета, между прочим.
- Вот это финт ушами, - ахнул Веньяр, да и я поражен новостью. Если раса кровососов, которую изначально использовали для проведения террористических операций, получает законные права граждан империи, значит, начинается конец света.
- А когда же легализуют суморфов? - сухо интересуюсь я. Перекошенная физиономия Рагварна багровеет от злости:
- Правительству не нужны сейчас выступления либералов, слишком неспокойно на границах. В Аргонне снова начались мятежи, Буцалло требует отделения… Думаешь, мне нравится нынешнее положение дел? - командор уже срывается и хрипит. - Да я бы эту Гармашу сам удави…гхм… сослал в дальнюю колонию. Но политика…
Повисает неловкое молчание. Рагварн тяжело дышит, сжимая и разжимая кулаки, чтобы успокоиться. Прихрамывая, доходит до стула и обрушивается на него всей своей громадной массой.
- Теперь про суморфа… Райт, ты молодец. Голову бы открутил за то, что полез один, но молодец! Вся лаборатория на ушах стоит, только… ты переборщил с дозой нейролептика. Наша нелюдь в коме и вряд ли выйдет из нее в ближайшие дни.
- Ампулу мне дала мисс Гарден, - пожимаю я плечами.
- Да черт с ней, в любом случае нам повезло заполучить суморфа живым, возможно, наши специалисты сумеют пролить свет на природу излучения. Но больше никакой самодеятельности, пусть Веньяр под пули лезет, все равно он больше ни на что не годен.
- Это почему я не годен? - возмущается Жан. - Мы предотвратили взрыв в метро, спасли сотни людей!
- Разве это ваша работа? Предотвращение терактов – работа «Ви» и «Зеты», - левый угол рта командора поднимается в ехидной усмешке, - а твоя задача – охранять Райта.
- А я что делал? Орешки грыз?
- На пенсию! - громыхает Рагварн, кулак едва не пробивает дыру в столешнице.
Веньяр обиженно сопит.
- Ну все же обошлось.
- Твое легкомыслие преступно! Райт – единственный гарант безопасности империи. Пока мы не нашли способа справиться с излучением суморфов, он нужен мне живым.
Вот за такое отношение я почти ненавижу Рагварна. К людям он относится, как к вещам: ценным и не очень. Ты был для него ценной вещью, я - еще ценнее. И, как ни противно, приходится терпеть, ведь сам командор - единственный гарант безопасности моей семьи.