- Дан! Дан, просыпайся!
Снова лампа в глаза, стерильно-белый потолок и стены, какое-то отвратительное дежавю. Больница.
- Райт!
- Ну чего ты орешь, Рэндел? – потирая лоб, пытаюсь сесть. В голове звенят колокола, на лбу засохла кровавая корка.
- Фух, - с облегчением выдыхает майор, - ругается, значит, в порядке.
Щурясь, я озираюсь. Резкий вдох колет грудь, заставляет задержать дыхание и согнуться.
- Ребра сломаны?
- Не сломаны, просто ушиб, - говорит Рэндел, - тебя уже просканировали всего с макушки до пяток. Кроме ушибов и сотрясения – ничего. Можешь топать домой, Веньяр ждет в приемной.
Майор выглядит неважно. Под глазом налился лиловый синяк, щеки в мелких царапинах, усы слиплись после умывания и неопрятно торчат. Типичный разбойник с большой дороги.
- Я что-то не пойму, - чешу я в затылке, шишка там ого-го, - что взорвалось-то?
Рэндела всего перекореживает.
- Гм, - говорит он, - понимаешь ли, Дан, яйцеголовые пропустили одну важную вещь…
- Едва не стоившую нам жизни, - вставляю я с невеселым смешком.
- Да. Наша суморфка была наполнена взрывчаткой по самые гланды. Что послужило детонатором, пока неясно, и вряд ли мы узнаем. От нее остались только кровавые ошметки.
Мне нечего больше спросить, нечего сказать. Я просто сделал свое дело, а теперь – наконец! – могу идти домой. Но внутренний голос вопит о том, что именно сегодня, сейчас что-то изменилось, пошло не так, поезд понесся под откос, и его невозможно остановить.
А я просто еду домой.
- Ладно, пойду, - медленно встаю, опасаясь стреляющей боли в виске, но ее нет, и я шагаю к двери уже обычным шагом.
- Отдыхай, - говорит мне в спину Рэндел, - командор дает тебе неделю отпуска. Когда поедешь за мальчиком, позвони мне, я организую охрану.
Я вскидываю ладонь к голове и открываю дверь.
- Дан, - Веньяр бросается ко мне со страстью достойной любящей жены, - дружище, ну и напугал ты нас! Танька места себе не находит!
Морщась от боли в висках, я шагаю за Жаном по пустому холлу. Все чувства кажутся болезненно-обострившимися, будто с меня содрали кожу: назойливый шелест кондиционеров, шепоток медсестричек на ресепшене, тяжелый взгляд охранника в спину.
Старенький внедорожник Веньяра приветливо мигнул фарами из темноты, ветер облепил лицо холодной моросью.
- Ты как, брат? – сочувственно спрашивает Жано, меня передергивает от этого «брат».
- Нормально. Полжизни отдам за бутылку виски.
- Это можно, - удивленно отзывается Веньяр, заводя мотор.
Без сил откидываюсь на сиденье. Но закрыть глаза не дает Жан.
- Мне Вики позвонила днем. Рассказала про суд, и про то, что тебя вызвали в Генштаб. Как там у вас было?
Вроде никто не делал из этого военной тайны.
- Херово. Наша суморфка оказалась напичканной пластитом изнутри, - хлопаю по карманам, черт, где-то выронил зажигалку.
- Как так?
- Сам не пойму. Дай закурить, а?
Держа одной рукой руль, Веньяр протягивает огонек.
- Я ведь как чуял неладное, - затягивает он старую песню, - моя бабушка так говорила…
- Жано! Тыщу раз говорил, не надо об этом.
- Ты, конечно, не веришь в бабушку, - насупился капитан, - но моей феноменальной интуиции это не отменяет.
- И о чем говорит твоя интуиция сейчас?
Жан помрачнел, выдвигая челюсть и хмуро глядя на дорогу.
- Рагварн прав, ничем хорошим это не кончится. Точно тебе говорю.
Подумаешь, новость. Как будто я не знаю сам.
Под строгим взглядом пожилого доктора мне хочется съежиться до размера, невидимого глазом. Светило национального оримского медицинского центра с королевским достоинством поправляет очки в тонкой золотой оправе.
- Должен сказать, мистер Райт, положение очень и очень серьезное.
Я киваю, чтобы чем-то заполнить паузу после его веских слов.
- Мы исчерпали все возможные методы консервативного лечения. Вы должны понимать, что мальчик не может всю жизнь находиться в стерильных условиях и получать донорскую кровь. Однако собственный организм юноши производит недоразвитые и деформированные кровяные тельца.
И снова пауза, еще более напряженная и длинная.
- Неужели нет никаких надежд на выздоровление? – голос не дрогнул, уже хорошо. Терпеть не могу общение с врачами, вечно строят из себя небожителей, решающих судьбы простых смертных. Жаль, Вики осталась с маленьким нарьягом, она лучше разбирается в этих тонкостях.
- Мальчику могла бы помочь трансплантация костного мозга, - прожигая меня суровым взглядом, отвечает доктор, - но и здесь имеются большие сложности. Поиск неродственного донора может затянуться на месяцы. Я так понимаю, родных у Шику нет?
Вот гад! Ведь знает же, что Шику – нарьяг. Центр обследовал парнишку вдоль и поперек прежде, чем ему стало позволено покидать бокс с бронированной дверью.
- Нет, - скрипя зубами от злости, отрезал я, - ищите неродственного донора, делайте что угодно, но вылечите Шику.
Взгляд изверга в белом халате смягчился.
- Это решение делает вам честь, мистер Райт. Многие родители отказываются от лечения своих детей, а вы столь страстно боретесь за жизнь приемного ребенка. Ну что ж, раз вы приняли решение, ознакомьтесь с прейскурантом. Верхняя сумма – это стоимость внесения пациента во межмировую медицинскую базу данных, сбор необходимых анализов для более точного подбора донорского материала. В случае если подходящий донор будет найден, придется оплатить операцию и пребывание в клинике в течение довольно длительного восстановительного лечения…
Я тупо смотрю в заламинированный лист с заоблачными расценками. От нулей рябит в глазах. Если оплатить занесение в базу данных я еще в состоянии, то трансплантация и последующее лечение будет не по карману, даже если я продамся в рабство РУ.
- Скажите, док, - севшим голосом спрашиваю я, - каковы гарантии? Шику выздоровеет?
- Такой гарантии вам не даст даже Господь Бог, - улыбается доктор, но глаза за прозрачными стеклами остаются ледяными, - но исход считается благоприятным в восьмидесяти процентах случаев. Это хорошая цифра, согласитесь?
Киваю в оцепенении. Семьсот тысяч кредитов – вот цена жизни Шику.
- Какую часть суммы покроет страховка?
Доктор отвечает без раздумий:
- Не больше десяти-пятнадцати процентов.
Уже легче. Но все равно очень-очень много.
- Что вы решили, мистер Райт? Будем заносить мальчика в базу данных?
- Да, заносите, - говорю. Разве может быть другой ответ. Да Танька меня убьет!
- Вы можете подумать.
- Заносите!
Я дожидаюсь, пока доктор наберет и отправит запрос. Тонкие белые пальцы ловко скользят по сенсорной панели, раздается приглушенный щелчок отправленного письма.
- Ну вот, теперь остается только ждать. Забирайте мальчика, через неделю жду его для дополнительных исследований.
Миную коридор медленно, пытаясь успокоиться и нацепить на лицо безмятежную улыбку. Ни к чему портить радость встречи и возвращения домой. Завтра пойду к Рагварну, там и будет разговор.
Шику подрос. Он все еще остается худым, но больше не похож на того заморыша, каким я подобрал его в Нарланде. Они с Вики сидят на скамейке среди голых еще кустов шиповника, о чем-то беседуют. Невестка говорит, а нарьяг очень внимательно слушает, склонив голову к плечу. У ног Шику стоит спортивная сумка с немногочисленными вещами и книгами – Таня выучила его читать, и с тех пор понеслось. Я и Веньяр по очереди возим ему книжки, Шику глотает их с невероятной жадностью и просит новые, и новые.
- Конечно, Лорэ небезупречен, - Вики говорит увлеченно, с напором, - его сюжеты понятны даже детям, а стиль не блещет изысками. Но вечные ценности: доброта, честность и верность принципам – делают его книги достойными самой высшей оценки… Дан, ты уже?
- Уже, - не могу не улыбаться, глядя на них. Шику с горящими глазами вскочил, роняя с коленей сложенный зонт:
- Дан!
Я притискиваю его к себе, взъерошиваю отросшие волосы:
- Ты подрос, Танюшка удивится.
Шику зарделся, отстраняясь. Таня для него – святое. Мальчишке пятнадцать, и мысли о девочках трудно спрятать. В те редкие дни, когда вся семья дома, я замечаю, как между ними проскакивают искры.
- Ну что, едем? – улыбается Вики. Меня прошибает нервная дрожь. После суда, после тех откровений, от ее улыбки у меня сводит скулы. Как представлю, сколько сил и воли ей нужно, чтобы вот так улыбаться.
- Едем, - не отпуская плечо Шику, я двигаю к машине Вики. Невестка машет охране. Боец «Зеты» кивает и сминает в руке пустую банку от пепси-колы, водитель заводит мотор.
========== Главы 9-10 ==========
Глава 9
Семейный ужин проходит по обычной схеме: начали за здравие – кончили за упокой. Таня полдня колдовала над праздничным обедом и выглядит замученной, у меня побаливает голова, мысли крутятся вокруг будущего разговора с Рагварном и его сомнительного результата. Я совершенно не уверен, что командор пойдет мне навстречу, но просить денег на лечение Шику больше не у кого.
Шику, смущенный почестями и торжественностью встречи, и не привыкший к такому обилию внимания, неловко ковыряет вилкой в тарелке и разглядывает семейные фото на стенах, явно выжидая момент, когда можно будет удрать. Вики и Рэндел вполголоса обсуждают вчерашний суд, на лбу невестки пролегла скорбная морщинка.
Я давно заметил, все разговоры в нашем доме деликатно начинаются с театра и погоды, но неизменно возвращаются к тебе, словно ты незримо присутствуешь среди нас.
- Представляете, памятник, целая стела, - шепотом говорит Вики майору, - будет торжественное открытие. Меня пригласили.
- Командор предоставит охрану, - с готовностью перебивает Рэндел, - такое событие!
- Не в том дело! Снова перед камерами, на виду у всех…
- Миссис Райт, я понимаю, как вам тяжело. Но этот памятник в Междумирье – символ героизма не только вашего мужа, светлая ему память, но и всех Оримских Вооруженных Сил, признание мировым сообществом заслуг наших солдат в ликвидации терроризма и межнациональной розни…
- Давайте выпьем за это! Корд, вечная тебе память! – встрял клевавший носом в тарелку с десертом Веньяр. Жано, как это всегда бывает, поначалу пытался противиться общим настроениям и отпускал извечные шуточки, но «слава оримской армии» и «символ борьбы с терроризмом» подмяли и его. По крайней мере, графин виски он выпил в одну рожу.
Пьем с трагическими лицами. Таня, единственная, кто лично незнаком с тобой, глядит на нас растерянно-сочувственным взглядом, готовая вот-вот зареветь просто от жалости. Шику роняет вилку.
- Пойду, перекурю, - поднимаюсь я из-за стола и складываю вышитую салфетку.
- Я с тобой! – как за спасательный круг, хватается за меня нарьяг.
На террасе прохладно. Мы трясемся под пронизывающим ветром, я ругаю себя, что не заставил Шику надеть теплый, связанный Танькой, свитер. Ветер треплет голые кусты, мигает синий огонек сигнализации на воротах.
- У меня совсем не осталось сил, - говорит мне Шику. Погруженный в свои думы, я не сразу понимаю, о чем он.
- Ты устал?
- Я не об этом. Излучение звезды пропало, - терпеливо объясняет он, обхватывая себя руками за плечи, - последний замер показал две десятых процента.
- Так это же хорошо.
Шику смотрит на меня хмуро.
- Тогда я не понимаю. Почему вас до сих пор охраняют от меня?
Вот оно что! Нарьяг видел сопровождающих из «Зеты» и заметил охрану в саду. Он же вырос на войне, такие вещи схватывает на раз.
- Дело не в тебе. В Ориме творится что-то нехорошее, Рагварн перестраховывается. Теперь я даже в сортир хожу под охраной.
Шику сдержано хихикает.
- Я бы хотел когда-нибудь стать таким, как ты, - серьезно говорит он, - или как Нар-одар.
- Ты станешь, - отвечаю я, выкидывая сгоревший до фильтра окурок.
- Нет, - с легкой усмешкой возражает нарьяг, - глупо так думать, если задыхаешься, пока пройдешь двести метров по саду.
Мне делается стыдно за свои слова, но я не знаю, что сказать ему еще.
- Чтобы мечта сбылась, она должна быть.
Шику морщит нос, и то ли смеется, то ли… нет, точно не плачет.
- Я никогда ни о чем не мечтал. Но ты сделал больше, чем я мог бы придумать. Слушай, Дан, а давай тоже поедем на открытие стелы? Ну, если доктор разрешит.
- Почему нет, не все же Вики отдуваться одной.
- Вики хорошая.
- Это точно. Пойдем, а то простудишься, Таня мне голову оторвет.
Танюшке уже не до моей головы – суетится, убирая со стола тарелки. Приставучий, как клещ, Рэндел отлепился от Вики и помогает любимице. В дело включается Шику, и я решаю не толкаться на кухне, а шугануть вздремнувшего Жано в гостевую спальню.
- Дан? – встрепенулся Веньяр.
- Нет, блин, святая дева. Пошли баиньки, приятель.
Гордый француз отвергает помощь в транспортировке бренного тела до кровати и пару раз едва не падает с лестницы. Я смотрю, как он карабкается, и понимаю, что уже ничего не понимаю в этой жизни. Ведь после всех передряг, в которых мы побывали, должно было, наконец, стать все хорошо. Но «все хорошо» откладывалось сначала до окончательного получения бумаг на опекунство, потом до вердикта врачей РУ, что Шику лишен реликтового излучения, потом отправной точкой сделался суд над офицерами. Суд прошел, а чувства удовлетворения, как не было, так и нет. Надо и мне выпить, что ли?
Веньяр, наконец, покоряет свой личный Эверест и исчезает в спальне. Вики и Рэндел в прихожей раскланиваются с детьми, майор взялся увезти Ви до отеля, и это хорошо. Я киваю, прощаясь, и ухожу в свою комнату. Мне плохо, мне просто охрененно плохо, а почему – не знаю.
Ты давно перестал мне сниться. Наверное, это результат работы психоаналитиков управления, уж очень они стараются выбить из меня лишнюю дурь. Но это точно не потому, что я перестал помнить.
Я просыпаюсь от звонка телефона, и на миг – на один короткий, гребаный миг – мне кажется, что звонишь ты. С далекой военной базы, пользуясь тем, что ночью звонки дешевле. Я беру трубку и хрипло выговариваю:
- Алло.
- Дан, извини, что разбудила, - голос Вики звучит тревожно. Да, тревожно, но не настолько, чтобы подумать о самом страшном. – Включи телевизор. Прямо сейчас.
Тянусь за пультом и врубаю новостной канал. Сначала не очень понятно, что за люди мельтешат в кадре, но потом узнаю знакомые очертания аэровокзала Аргонны.
- …в момент захвата на шаттле находилось четыреста двадцать два человека, включая двенадцать членов экипажа. Террористы пока не предъявили требований и не связались с властями. Напомню, сегодня в двадцать три часа семнадцать минут в аэропорту Аргонны совершил аварийную посадку шаттл «Калифорния» оримских авиалиний. Команда бортмехаников не успела выявить характер повреждений, когда шаттл снова поднялся в воздух и набрал высоту. Экипаж «Калифорнии» не выходит на связь, кроме того, захватчики воспользовались системой «антирадар», встроенной, как утверждают специалисты, в бортовое оборудование шаттла. По факту угона собрана чрезвычайная комиссия…
- Дан, ты слушаешь?
Оказывается, я все это время держал трубку возле уха.
- Началось, - говорю я, хотя сам вряд ли могу объяснить, что началось.
- У меня сердце не на месте, - оправдывается Вики, - вот и позвонила. Ты извини, Дан…
- Никогда не извиняйся. Мне ты можешь звонить в любое время суток. Вики, ты… ты плачешь?
Мне кажется, я слышу приглушенный всхлип, но я не уверен, поэтому до ноля убираю громкость.
- Ви?
- Я в порядке, - почти нормальным голосом говорит она, - просто накатило. Столько всего навалилось. Дан, я не хочу лететь в Штормзвейг.
- Я понимаю. Я буду там с тобой…
- Нет, не понимаешь, - отрезает Вики, - я была там один раз. Ты встретил меня и рассказал про Корда. Что если второй раз мне расскажут…