- Ви, хватит! – резко обрываю я. – Ты никуда не поедешь, я поговорю с Рагварном, и ты никуда не поедешь. Ты больше никогда не полетишь в Штормзвейг, поняла?
- Дан!
- Вики, - у меня, как всегда, не хватает слов, какой же я черствый остолоп! - Эта потеря останется с нами навсегда. Надо научиться жить ТАК. Потому что он никогда не вернется. Но это не значит, что надо постоянно ждать каких-то других потерь. Мы выстоим, и больше никто не умрет. Ты мне веришь?
Она молчит долгих десять секунд, потом отвечает:
- Верю. Тебе – да.
- Ложись спать, и ни о чем не волнуйся.
- Спасибо тебе, Дан, и спокойной ночи…
В трубке звучат короткие гудки. По телевизору в сотый раз показывают аргоннский аэровокзал и взлетающий шаттл. На мои плечи ложатся ладони Танюшки, она сжимает руки, молча и крепко, белокурые мягкие кудряшки щекочут щеку.
Глава 10
Утро начинается со звонка Рэндела.
- Просыпайся, Райт, тебя требует командор.
- В кои-то веки наши желания совпали, - потягиваясь, бормочу я и, отключив связь, топаю в душ.
Бронированный фургончик несется по спящим улицам Оримы на красный, сержант за рулем нервно сигналит пешеходам, перебегающим улицу перед носом рэушников. Когда страдающего похмельем Жано в очередной раз швырнуло мне на колени, Веньяр разразился цветистой бранью. Грубо высеченное лицо сержанта закаменело, он выровнял руль, но гнать не перестал.
На пропускном пункте обходимся ускоренной процедурой досмотра, что в очередной раз напоминает – дело не требует отлагательств. В кабинете Рагварна уже весь отдел: мисс Гарден, Рэндел и сам командор. Лица у них – краше в гроб кладут. Бэтти вовсе будто только со съемок «Дракулы», бледно-зеленая с кругами от бессонницы под не накрашенными глазами. Глянула на меня и тут же взгляд в стол. Ой-ё, не нравится мне все это!
Отдаем честь, командор кивает, мол, садитесь.
- Ночью захвачен пассажирский шаттл. Четыреста двадцать два человека, из них тридцать детей. Детский ансамбль летел на гастроли по мирам перекрестка. Родители уже митингуют у императорского дворца, требуют любой ценой освободить.
Все молчат. Что тут скажешь? Террористы знают, куда бить. Захвати детишек, и вся общественность взвоет. Только каким боком этот инцидент пришелся к отделу «М»?
- Еще утром вышел указ, подписанный главой парламента, об усилении и мобилизации всех антитеррористических отрядов. Уровень активности В, круглосуточный режим.
Вот в чем дело. Просто усиление, дополнительные дежурства без выходных и суточная готовность. Жаль, я хотел побольше времени провести с Шику дома.
- Мероприятия по поиску и поимке уже начаты, выделены средства… - Рагварн с трудом выдохнул, будто у него разыгрался приступ астмы.
- Господин командор, - не выдерживает мучимый головной болью Веньяр, - есть подозрение, что захват совершили суморфы?
- Нет, - качает головой командор, - ни одна из камер наружного наблюдения не зафиксировала никого, похожего на суперморфоида.
- Тогда причем здесь мы?
Этот вопрос живо интересует всех, сидящих в кабинете. Нас не просто так собрали. Нас собрали, чтобы ткнуть мордой в дерьмо, поэтому у начальства такая скорбная мина. Рагварн снова вздохнул.
- Обстановка в Ориме такова, что наше управление и конкретно отдел «М» находятся под угрозой расформирования. В деле замешана большая политика, до выборов в парламент осталось всего ничего, националисты и либералы рвут друг другу глотки, а мы костью стоим в горле у многих.
Веньяр вскидывает руку, чтобы возразить, но окрик командора обрывает его:
- И это наша вина. Скандал с Гармашей Кейн, легальным морфоидом, захваченной вами, олухами, в метро, раздули до небес. Прибавьте к этому взрыв, уничтоживший поллаборатории. Сейчас репортеры носом землю роют, чтобы раскопать доказательства причастности суморфов к захвату шаттла, и если они найдут что-то, общественность сотрет нас в порошок.
Рагварн переводит дух. Никто не решается возразить. Да, некрасиво вышло с девицей, мы с Жаном здорово намяли ей ребра в том злополучном метро. Но ведь это была ошибка, недоразумение, Рэндел от лица отдела принес девушке извинения. А эта сучка просто пиарится за счет управления антитеррор.
Чертовы демократы! После всех бед, которые натворили морфоиды, взять и уравнять мутантов в правах с людьми – форменное безумие.
- Наша задача: найти суморфов раньше прессы и контрразведки. Веньяр и Рэндел, на второй площадке вас уже ждет вертушка. Отправляйтесь в Аргонну и не возвращайтесь без результатов.
- Есть, сэр, - вскакивают оба.
В мою душу закрадываются подозрения.
- Садитесь. Теперь главное, - кажется, хуже уже некуда, но обезображенное лицо командора становится еще темней, - утром террористы вышли на связь с НАМИ.
Вот так финт! Чего же так долго молчал? Значит, требования все-таки предъявили, и у детишек есть шанс?
- С нами – это с РУ, на секретной волне.
Ого! Это наводит на нехорошие мысли. Интересно, почему, провернув захват без единой помарки, террористы так прокололись. Знание частот секретной волны разведуправления сужает круг подозреваемых до единиц.
- Преступники предъявили требования. Они согласны обменять детей на приговоренных к казни офицеров.
- Дьявол их раздери! – шипит в усы Рэндел.
- Козлы гребаные! – Веньяр колотит кулаком по столу так, что принтер подскакивает.
Так вот почему не побоялись связаться по секретке. У меня перед глазами плывет. Со всех сторон наползает чернота, а предо мной снова, как наяву, маячит неестественно прямая спина Вики. Как тогда, на суде.
Неужели твои убийцы СНОВА избегут наказания?
- Они предлагают обменять офицеров на детей уже завтра.
- А остальные заложники? – поднимает бледное лицо Бэт.
Рагварн вдруг поворачивается ко мне. Я кожей чувствую его взгляд. Мне хочется съежиться под ним, стечь со стула и просочиться сквозь пол.
- Остальные триста девяносто два человека меняются на одного, - отчеканил командор, - на Райта.
У меня перестает биться сердце. Долгие несколько секунд я просто сижу, не пытаясь сделать вдох.
- Вы что?! – кричит Бэтти. – Нельзя отдать им Дана! Это же верная смерть…
За те мгновения, за чудовищно долгие минуты, пока я малодушно молчал, пытаясь прийти в себя, мне стыдно. Стыдно перед тобой, который учил меня идти на осознанный риск, стыдно перед друзьями, которые бросились на мою защиту. Даже Бэт, несмотря на наши трения.
- Преступники грозятся завтра утром связаться с «Ориманьюс» и показательно расстрелять десяток заложников. А потом по десятку каждый день…
- Суки! – Рэндел это или Веньяр?
Рагварн упирается кулаками в стол, несчастная столешница скрипит под начальничьим весом.
- Тихо!
И становится тихо. Только сердце оглушительно колотится. Я уже принял решение, но выплеснувшийся в кровь адреналин еще бурлит в жилах.
- У меня… - облизываю пересохшие губы, - есть условие.
Рагварн вздрогнул от моего голоса, словно вообще не знал, что я тут.
- Какое?
- Деньги. Семьсот тысяч кредитов.
Вот теперь наступает настоящая тишина. Все разом лишились дара речи и таращатся на меня.
- Райт, ты сбрендил? – первым отмирает Веньяр.
- Продаешь воинскую честь? – невесело усмехается командор. Это и правда смешно, торговаться на краю могилы, но другим способом мне не достать денег на лечение Шику. Пусть хоть мальчишка живет.
- Продаю свою жизнь, - отвечаю я. Если не вспоминать о том, что будет завтра, ситуация даже выглядит комичной. Эти лица, обращенные ко мне, ужас на них, и сожаление, и осуждение, и стыдливая радость, что не им досталась честь спасти своей смертью триста девяносто два человека.
Рагварн каменеет, тяжелая, как гранитная глыба, нижняя челюсть ползет вперед.
- Я узнаю, что можно сделать. Веньяр и Рэндел, выполняйте приказ. Мисс Гарден, вы свободны.
- А я?
- Посиди в приемной, Райт, мне нужно сделать пару звонков.
Мы выходим медленно, словно накачанные снотворным. Как будто каждый надеется, что еще не поздно провернуть все назад, переиграть разговор. Вот сейчас Рагварн окликнет, мы снова сядем и примем другое решение. Фигли, другого решения быть не может, фарш обратно в мясорубку не запихнешь. А я перестану быть человеком, солдатом, когда увижу завтра в новостях расстрел заложников.
В приемной мягко шелестит кондиционер, дежурный офицер отвечает на звонок, но говорит негромко и деликатно, не глядя на нас и не мешая.
- Господи, Дан! – в глазах Бэт слезы, она кусает губы и изо всех сил старается не шмыгнуть носом.
Сжимаю ее хрупкие, как у цыпленка, плечики.
- Все будет хорошо.
Никто в это не верит. Точнее, вера тут ни при чем. Все ЗНАЮТ, что со мной сотворят террористы. И еще все знают, что случится после… когда больше никто не сможет противостоять суморфам. Черт, а Дан Райт – большая шишка, оказывается!
Веньяр скрипит зубами так, что слышно всем.
- Суки! Мы вытащим тебя, Дан! Мы их найдем, ты только продержись!
- Ага, - напряженно отзываюсь я, - береги моих ребят.
- Придурок, не смей! – Рэндел тащит его в сторону выхода, мисс Гарден плетется следом. Веньяр всю дорогу шумит, и я слышу его даже с улицы.
Под не-взглядом дежурного офицера сажусь на жесткий стул и жду.
========== Главы 11-12 ==========
Глава 11
- Деньги будут, - коротко оповещает меня начальство, когда мы остаемся в кабинете одни.
- Когда? – вопроса глупее не придумаешь, но мне действительно важно, чтобы средства поступили на счет клиники как можно раньше. С официальной организации, коей является министерство обороны, станется протянуть с переводом суммы до второго пришествия.
Рагварн неодобрительно качает головой.
- Обещали завтра. Я получу звонок, когда деньги будут готовы к выдаче, но что…
Вытаскиваю карточку клиники.
- Вот реквизиты, по которым нужно перевести сумму. Едва она будет на счету, я весь ваш.
Лицо командора проясняется, но через миг снова мрачнеет.
- Я подумал о тебе… хуже.
- Вы имели право, - усмехаюсь я. Нервная дрожь все еще не отпускает пальцы, значит руки под стол.
- Дан, я хочу, чтобы ты отдавал себе отчет в последствиях своего поступка. Еще не поздно все переиграть. Линия связи была закрытая…
Вот он, шанс! Вернуться и сделать вид, что ничего не было.
- Триста заложников, командор.
- Триста девяносто два, - уточняет он, - но в той бойне, которую развяжут после твоего захвата, погибнет в разы больше людей.
- Вы предлагаете сидеть и смотреть, как они расстреливают заложников?
Я полный, неизлечимый идиот. Ведь Рагварн прав, трижды прав. Куда я лезу?
- Дан, у тебя есть время подумать. Но очень мало. Я не пытаюсь тебя отговорить, но решение о ТАКОМ риске ты должен принять осознанно. Там будет двадцать офицеров, которых по твоим показаниям приговорили к расстрелу. Ты их видел!
Да, видел. Ненависть, лютая ярость затравленных псов. Они будут рвать меня на куски.
- Я понимаю.
- У нас есть одна надежда. Помнишь запись с камер Нар-Крид, где ты встретился с суморфом? Прежде, чем она была изъята и засекречена, ее видели несколько посторонних… Едва ли тебя убьют сразу, скорее, захотят изучить феномен. Это даст нам необходимое время.
- Хорошо.
Рагварн потряс головой, словно отгонял назойливую муху.
- Это какое-то дежавю. Дан, ты должен знать кое-что еще.
- Что именно?
Вместо ответа командор берет пульт и нажимает кнопку. Большой плазменный экран на противоположной стене загорается, я вижу человека в форме генерала военно-воздушных сил, сидящего за письменным столом. Губы человека шевелятся, но слов не слышно. Мне их и не нужно. Я его узнал, хотя видел лишь два раза в жизни. Первый раз – в Ориме на церемонии награждения брата медалью за личную отвагу, второй – у горы Нар-Крид возле разбитого вертолета.
Спазм стискивает мне горло, но вовсе не от узнавания. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стоит за захватом заложников. Но рядом с ним стоит еще один человек, ладонь лежит на плече Мануэля Форки, по-хозяйски сжимая краденый погон. Как зачарованный, я гляжу на эту ладонь, простую узкую ладонь, без маникюра и украшений, не пахнущую, как прежде, ни мукой, ни машинным маслом. Но мне кажется, я узнаю ее.
Рагварн ждет от меня какой-то реакции, кроме учащенного, как у астматика, дыхания.
- Понятно, - говорю я.
- Твое решение?
- Не изменилось.
- Дан, мы не перестанем пытаться тебя вытащить. Постарайся выжить и протянуть как можно дольше.
- Я могу идти?
- Иди. Первым делом советую сходить к нотариусу. Потом можешь напиться.
- Есть, сэр.
На крыльце ежусь от пронизывающего ветра, поднимаю ворот куртки, но это не спасает. Охранник из «Зеты» приближается сбоку-сзади.
- Прикуришь?
На лице незнакомого парня доброжелательно-сочувственное выражение. Интересно, они-то откуда знают? Какой Рагварн отдал им приказ?
- Спасибо.
От густого крепкого дыма в легких становится легче, отпускает сковывавший спину спазм. Так, теперь надо решить, на что потратить оставшиеся сутки. Нет, даже чуть меньше.
Первым делом поеду к нотариусу. Год назад, когда оформляли опекунство Татьяны, отец Вики предложил воспользоваться услугами своего юриста. Мужик оказался грамотным и въедливым, и после долгих препон нам удалось доказать, что лучше, чем со мной, Танюшке не будет ни с кем. Это, конечно, еще спорный вопрос, кому с кем лучше. Я за Танькой, как за каменной стеной. Это мой тыл, моя крепость, где всегда чистота и уют, где вкусно и, что немаловажно, вовремя кормят, где любят гостей. Мой дом обрел образцовую хозяйку.
Как бы то ни было, завещание я написал, едва получил бумаги об опекунстве. Сенсорный браслет не давал забыть о том, что в любой момент Таня и Шику могут снова остаться одни. После твоей гибели наши денежные дела пришли в упадок, но кое-какие средства остались. Их хватит на оплату колледжа для Танюшки и спецшколы для Шику, на содержание дома и скромную, но безбедную жизнь, пока ребята будут учиться.
Сейчас останется сделать распоряжение насчет суммы, которая пойдет на лечение Шику. Тане через месяц восемнадцать, опекунство над Шику может взять она. Вместе мои дети не пропадут, а Вики и Жан за ними присмотрят.
Придя к этой мысли, я совершенно успокаиваюсь и откидываюсь на спинку кресла. Фургончик «Зеты» несется по утренним улицам Оримы, кое-где еще горит неон, отражается в лужах красными, желтыми, сиреневыми волнами. Наверное, я вижу эти улицы в последний раз. У меня возникает странное чувство, что со мной это когда-то уже происходило, я уже прощался с сумрачной столицей, а яркие огни так же расплывались в лужах.
От юриста я еду домой, по дороге внезапно понимая, что голоден, как зверь. Таня выглядывает из кухни: волосы туго стянуты платком на затылке, руки белые от муки (о, эти руки! Они напоминают сейчас о других).
- А где Жано? Я его любимые пироженки леплю, которые круассаны.
- На работе, - как можно небрежнее отвечаю я, бросая куртку на полку в прихожей, - у нас усиление. Видела же, что творится.
- Видела, - хмурится Танюшка, - вот гады! Детишек не пожалели. Я бы таких ставила к стенке и расстреливала.
- Я бы тоже. Дай пожрать, а?
Таня споро накрывает на стол, у нее уже готовы котлетки, которые она присоединяет к разогретым макаронам и заливает майонезом.
- Танюшка, ты чудо! – совершенно искренне хвалю я, запихивая еду в рот.
- Я знаю, - кокетничает она, а у меня сжимается и сладко-терпко болит сердце.
- Я завтра уезжаю, - сообщаю ей за чашкой кофе.
- У тебя же отпуск!
- Какой отпуск, когда усиление.
Танька вздыхает и поворачивается ко мне чуточку огорченная. Времена, когда она билась в истерике из-за каждого моего дежурства, давно прошли. А сейчас… сейчас она просто ничего не знает. Пусть не знает.