Последующие три дня исчезают из памяти так же мгновенно, как и появились, так толком ничего и не принеся. Нагребаю порцию уколов на поднос, мне теперь даже это доверяют. Оглядываюсь вокруг, весь младший штат эскулапов, вроде, при деле. Надо и себя еще чем-то занять, а то это ожидание, вкупе с бездействием, сведет меня с ума. Тихонько пробираюсь в нужную мне палату, в себя так и не приходил, вот ублюдок, слов не хватает, все нервы уже вытрепал. Выдав дозу вкусных лекарств застываю рядом. Бледный какой, пирсинг свой вытащил из брови. Пальцы сами тянутся к горячей коже. Жар понемногу спадает. Ладонями вожу по расслабленному лицу, останавливаюсь на лбу с испариной. Слезы капают уже беспрерывно и я не могу это остановить. Слезы? Нельзя, никак, сейчас — нельзя. Да приходи уже в себя, очнись, прошу, ну пожалуйста. Сердце сжимается… и дыхание прерывисто ускоряется. Родной мой, враг мой… да к черту все, давай, открывай глазки.
Дверь чуть слышно отворяется, Фор, бл*, попалась… Входит, приближается широкими шагами. Темно синие глаза полыхают укором, брови насуплены. Крылья носа раздуваются от негодования, я чувствую как в нем закипает раздражение, постоянные желваки на скулах стремительно разгоняются, сейчас начнет вставлять мне пи*дюлей.
— Фор, обязательно было его в камеру сажать? — предвосхищая его неизбежные нотации, разрываю я скопившуюся тишину. — Ты же видел, что он без сознания, зачем надо было? Теперь воспаление пошло. — глаза у Итона округляются от моих упреков, надо сбавить обороты. — Но ведь можно было до этого не доводить.
— Эшли, ты в своем уме? — вскинул наш лидер руками и покачал головой. — Я что, каждого пленного должен лично обследовать? Я приказал всех лже-бесстрашных отправить в камеры, а то что среди них Эрик и то что он при смерти я узнал уже от дока.
— Вот, сукин ты сын, Эрик, — подушечки плавно поглаживают его кожу, нет сил, нет желания отрывать ладонь. — Напугал до усрачки. Прихожу в себя, рядом лежит Эрик, весь в крови и без сознания. ОПЯТЬ, бл*дь.
— Так, Эшли, давай, топай отсюда. — указывает мне Фор на дверь. — Я сначала должен с ним поговорить, потом посмотрим разрешу я тебе с ним видеться или нет. Он предатель, не забывай, и я не хочу чтобы он тебе запудрил мозги. — видя, что я не шевелюсь и не спешу выполнять его требования, Тобиас ухватывает меня под локоть и сам выталкивает в коридор. Бд*дский Стифф!
Как и пророчил Док, Макс отправился жарится к чертям на сковородку, врачам не удалось его вытащить. А потом… Чувство колотящей изнутри радости, вселенской эйфории или еще чего? Не знаю, что мы испытали, узнав, что чертову сучку Джанин убила собственная помощница… дайте я ее расцелую! Но визжали мы громко, до поросячего визга и знатно наклюкались, но как всегда жизнь приносит свои неизбежные сюрпризы. Да, та еще затейница. На место Джанин встал Сэм! Еще один долбанный любитель правления. Возгласил себя лидером ПРАВЯЩЕЙ (?) над всем Чикаго фракцией Эрудиции, да еще и Бесстрашия?! Да ох*еть можно!!!
Заявил, что мы должны стать единым обществом, без разделения по способностям. Но только под его началом, неусыпным контролем и конечно же, твердой, наводящей рукой властвования, царствования и управления. А вот сто йухов тебе в запазуху, княжок у*бищный! По данным нашей маленькой разведки — везде подслушивающей Линн, Сэм собрал возле себя афракционеров, теперь у него не только есть оружие, но еще и, хоть и х*евые, но люди. И их много, больше чем нас, намного больше. Изгой называют себя «Вольники», мать их. А мы должны уходить за стену, на старую базу бесстрашных…
Эрик уже неделю в сознании, даже поправляется, но Фор разрешает пускать к нему только Роджера. Наш лидер полностью завинтил все болты по дисциплине и возле палаты предателя появился не дремлющий охранник, строго следящий за порядком. А я, совершенно бескорыстно пытаюсь с ним подружится и великодушно таскаю ему кофе. Ага. Вот и сейчас, приметив наконец появившегося в лазарете Итона, шмыгаю за ним по углам и крадусь на мысочках. Лидер кивнув караульному заходит в палату, мужчина, пользуясь маленьким перерывом зажимает в зубах сигарету и отлучается на перекур. Следом вышагиваю в коридор и замираю возле нужной двери, буквально прилипнув ушами к деревянной поверхности.
— Ты во мне дыру просмотришь. — слышится самый родной в мире голос…
Комментарий к «Глава 10» Жена Ворона – Сани http://nclc.ru/vanessa-anne-hudgens/vanessa-anne-hudgens-1920×1200-29414.
JPG
Наши парочки – http://s020.radikal.ru/i711/1501/1d/dbb97b23dcae.jpg
====== «Глава 11» ======
Эрик
Что-то, с каждым разом, все сложнее приходить в себя. Испытываю жгучее желание остановить карусель. Черт, что ж так все ходуном ходит, бл*дь, и когда это кончится-то уже. Пытаюсь открыть глаза, пока не выходит. Ну ладно, зато слышу хорошо. Писк каких-то приборов, эхом отдающиеся далекие голоса. Белый шум. Тихие легкие шаги. Шуршание одежды. Тихое звяканье ампул, шорох каких-то оберток. Иголка впивается в плечо. Те же звуки и еще одна иголка впивается в бедро. Вот черт, что же это за херня? Слышу прерывистое дыхание. Я знаю чье оно. На руку падают капли. Маленькие, легкие, прохладные ладошки гладят разгоряченный лоб. Сразу вспомнился последний вечер в Бесстрашии. Можно это не прекращать, а?
Звук открывающейся двери, тяжелые шаги. Кто же это у нас ходит, будто сваи заколачивает?
— Фор, обязательно было его в камеру сажать? — ага, Фор, значит. И я не в Эрудиции, сидел в камере, не ячейке, еб*ть ее, — ты же видел, что он без сознания, зачем надо было? Теперь воспаление пошло. Но ведь можно было до этого не доводить.
— Эшли, ты в своем уме? Я что, каждого пленного должен лично обследовать? Я приказал всех лже-бесстрашных отправить в камеры, а то что среди них Эрик и то что он при смерти я узнал уже от дока.
— Вот, сукин ты сын, Эрик, — о, спасибо, родная, что-то тебя заело на этом прозвище, — напугал до усрачки. Прихожу в себя, рядом лежит Эрик, весь в крови и без сознания. ОПЯТЬ, бл*дь, — вот коза. Ладошку не убирай.
— Так, Эшли, давай, топай отсюда. Я сначала должен с ним поговорить, потом посмотрим, разрешу я тебе с ним видеться или нет. Он предатель, не забывай, и я не хочу чтобы он тебе запудрил мозги, — я всегда знал, что Фор урод редкостный, но теперь знаю, что он еще, м*дазвон еб*ный, бл*дский Итон. Ну погоди, дай только в себя прийти, козел. Ладошка исчезла. Урод, ну я разберусь с тобой еще. Возня, звук удаляющихся шагов.
Докам только дай добраться, залечат до смерти. Если бы не прикованная наручниками рука к кровати, давно ушел отсюда. Фор, ублюдочный п*дор, так и не дал мне увидеться с Эшли. И сам не приходит. Лежу тут как последний дурак, не знаю даже что вокруг происходит. Раньше у меня получалось разорвать цепочку наручников, но сейчас сил явно не хватит. Ну и где этот бл*дский Итон?
Фор пришел через несколько дней. Я уже со счета сбился, в лазарете все дни одинаковые, как день сурка. До этого он был занят. Занятой он у нас весь, что п*здец. Интересно, что он собирается делать? Пришел, встал и смотрит.
— Ты во мне дыру просмотришь.
— Почему, Эрик? Зачем ты это сделал?
— Что именно?
— Зачем ты выстрелил в Трис? Мы из-за этого чуть не погибли…
— ВЫ чуть не погибли? — удивленно вскидываю брови, отчего резко заболела голова. — Итон, я ушам не верю! Я не говорю о том, что целая фракция погибла, мне по*бать, не говорю о том, что еще одна фракция разрушена. Ты мне обещал, что вытащишь Эшли, а вместо этого я чуть не убил ее в Эрудиции. Ты не увел никого за собой, не сделал ничего, чтобы организовать людей, носился со своей девкой и где мы все теперь? В самой большой жопе, чем когда-либо! И ты мне говоришь, что вы чуть не погибли! У тебя в жизни был еще больший провал, или это самый зачетный? — что ж тупой-то такой, и взгляд у него дебильный.
— Ты все сказал? А теперь послушай. После того как ты подстрелил Трис, нас схватила Джанин. Я был в симуляции, Трис меня вытащила и отключила моделирование. Но нам пришлось срочно смываться, нас преследовали…
— Ты когда пи*дишь, хоть складно это делай! На дивергентов не действует сыворотка моделирования.
— Джанин создала ту, которая действует, но не стабильно. Но это неважно. Важно то, что ты предал Бесстрашие, стал дешевой игрушкой в руках Джанин, ты несешь ответственность за смерть сотен Отреченных. Ты предал нас в Дружелюбии.
— Фор, ты что, напился, на х*й? Ты че несешь? Я же тебе все объяснил. Я останусь с лидерами, чтобы выяснить планы Джанин. И я выяснил, только не успел взять информацию на носителе. Джанин сама создала все сыворотки, напала на Отречение, убила всех его лидеров, чтобы они не могли ничего подтвердить. Это она и Макс всю эту х*йню замутили, чтобы стать правящей фракцией. Надо схватить Джанин и допросить, убедишься что я прав! Или того же Макса допроси, вы ведь его тоже схватили…
— Некого допрашивать, Макса сильно ранили в голову, он умер неделю назад еще. Джанин тоже мертва. Ее убила собственная помощница, — бл*яяя, во дура-то, какая идиотка, вот же бл*дь… Она-то куда полезла… — Так что это все только твои слова. Доказать ничего не возможно.
— Слушай меня Фор, в Эрудиции есть диск с файлами на которых Джанин рассказывает, как она создавала сыворотки, есть планы нападения на Отречение, я их почти достал, но меня ранили. Надо пробраться в Эрудицию и взять эти файлы, если Джанин больше нет, надо вернуть все на свои места, вернуться в Бесстрашие.
— Не получится, Эрик. Вместо Джанин сейчас Сэм. Он сказал, что теперь он лидер Эрудиции и бесстрашных…
— Итон, я хочу говорить с тобой, когда ты протрезвеешь. Ты, вообще, понимаешь какой бред ты несешь? Как Сэм может быть лидером эрудитов, если он бесстрашный? Что, вообще, происходит?
— На его стороне оружие. И оказалось что у него огромное количество народа.
— Да откуда бы, вон наших там раз два и обчелся.
— Ты, правда, ничего не знаешь или прикидываешься?
— Да говори ты уже, бл*дь, в чем дело, не жуй сопли, — и не зыркай на меня. На мне картин нету и цветы не растут.
— Сэм объединился с изгоями. Я так понял, что он давно их собирает в одну группу. Они себя называют «Вольниками». Их очень много, Эрик. Гораздо больше, чем нас, искренних и оставшихся дружелюбных. Даже если мы все объединимся, мы не сможем подвинуть Сэма. Почти все изгои — бывшие бесстрашные. И у него много оружия, — черт, черт, черт, как я был прав.
— Теперь понятно, откуда столько бессмысленных заданий, нападений, когда их никто не ждал в самых неожиданных местах. Чтобы перебить как можно больше наших, взять как можно больше оружия. Ну какая же феноменальная бл*дь, а? А я думаю, что он задумал? — и куда более важный вопрос зачем этому старому отстойному еб*натику моя Эшли? — еще рано сдаваться. Может, все-таки, если мы объединимся все вместе, с другими фракциями, мы нападем…
— Эрик, все бесполезно. Мы уходим за стену. Там есть несколько баз бесстрашных, попробуем там выживать. Опять же Дружелюбие недалеко, фракция разрушена, но фермы-то остались. Ты с нами не пойдешь. Я тебе не верю. Мы будем тебя судить по закону Бесстрашия.
— Ты не можешь судить меня, Итон. Я действующий лидер Бесстрашия, ты не забыл?
— Того Бесстрашия, в котором ты был лидер больше нет. Тут лидер бесстрашных я, и я решаю кого судить и что делать. Тебя будем судить…
— Постой, ты с Каном говорил насчет объединения? Он-то что думает?
— Кану на все до п*зды, он свой отказ обосновал тем, что не хочет человеческих жертв. Он зависим от Эрудиции и будет с ними сотрудничать. С нами никого нет.
— Черт, если бы был этот диск… Итон, диск правда есть. Если его забрать из Эрудиции, мы могли бы показать его Кану и Джоанне, они бы объединились с нами против Сэма и…
— Эрик, все уже решено. Мы уходим. Кан с эрудитами. Сэм с эрудитами и армией изгоев. Ты предатель, я тебе не верю.
— Какой же ты чертов придурок, Итон. Чего ты боишься? Почувствовал власть и боишься потерять теперь ее? Вы долго не протянете на базе, там не хватит продовольствия, люди будут голодать. Ты, вообще, понимаешь что такое быть лидером? Это не только приказы раздавать, ты потеряешь те остатки людей, которые у тебя есть сейчас, ты их на гибель обрекаешь, ты понимаешь это, бл*дь, или нет?
— Тебя это не должно больше волновать, Эрик. Я помню, какими методами ты добивался власти во время инициации, я помню как ты ходил и смотрел в рот Джанин. У тебя все построено на двойных стандартах, обмане, угрозах, демонстрации силы, запугивании. И я вижу, что вся твоя забота — это всего лишь попытка сохранить свое положение. Так сильно нравится командовать, да, Эрик? Ты хоть и очень складно п*здишь, да все ж я тебе не верю.
— Кто еще у вас лидеры, дай мне с ними поговорить!
— Это бесполезно, Эрик, они тоже тебе не верят. Но у тебя будет возможность поговорить с ними завтра, на суде.
— Дай мне поговорить с Эшли. Мне нужно увидеть Эшли!
— Зачем? Растравишь ей душу только. Я не дам ей сюда прийти. Ты ведешь себя как трус, Эрик. Пытаешься спрятаться за юбку маленькой девчонки. Ты просто смешон и жалок.
— Ты просто еб*ный ублюдок, Фор. Ты совершенно не умеешь разбираться в людях! Я согласен на допрос под сывороткой правды. Допроси меня, ведь мы в Искренности! Или тебе так не терпится убить меня?
— У нас нет времени на это, Эрик. И искренние поставили нам условие, что мы уберемся отсюда как можно скорее. Сыворотку они сами решают, кому давать, а кому нет. В твоем случае они ее не дали. Все разговор окончен. До завтра, Эрик.
Он выходит за дверь, слышу какую-то возню. Потом звуки потасовки.
— А ну, дай мне пройти, Фор!!! — это Эшли, только у нее такой пронзительный голос, слышно даже на луне, — я сама хочу ему в глаза посмотреть, я пойму врет он или нет!!!
— Нет. Эшли, не надо тебе туда ходить! Эрик врет, он же бывший эрудит, — бл*, звучит как ругательство, не меньше, — он заговорит тебя, эрудиты бывают очень убедительными. Не ходи туда, иначе я запру тебя в камере. Слышишь? — я слышу что малышка сделала то, чего мне так давно хотелось, вмазала ему в рожу. Молодец, мелкая!
— Ты пожалеешь об этом, Фор. Что с тобой происходит, я тебя не узнаю? — не плачь, девочка, я не стою того, — всем преступникам дают право на последнюю волю, с каких пор ты решил что ты можешь это отменить?
— Я просто не хочу, чтобы тебе было больно…
— А если бы ты был арестован и тебе не дали бы поговорить с Трис?
— Я бы сам не стал просить, Эшли. Я не прячусь девицам под юбки.
— Эшли!!! — надеюсь, она меня услышит? — Эшли, диск есть!!! Он в Эрудиции!!!
— Так, а ну пошли отсюда, быстро…
Вот же урод гребанный, сука еб*чая. Слышу только удаляющиеся «Пусти!!!» Ох, Фор, плохо ты знаешь мелкую. Я буду не я, если эта безумная девица чего-нибудь не выдумает. Точно знаю.
Эшли
Кровь чечеткой выколачивает в висках, сердце ухает и толкается где-то в ребрах. Он все-таки просил вывести меня из Отречения, просил… Но это значит, что он точно знал, что там может планироваться. О каком диске он говорит, что там? Как его достать? Что делать? Черт тебя подери, сукин сын… Как тебе можно верить, после всего случившегося? Внутри что-то опять раскалывается, вот оно, прям дерет, раздирает на части… Не знаю, я не знаю, можно ли тебе доверять. Ты же снова пришел сюда убивать, ты наставлял пистолет на Фора в Дружелюбии. Я сама видела, видела это. Господи, да у меня сейчас все лопнет в голове от скрипа заржавевших шестеренок. Мне нужно его увидеть, необходимо посмотреть в его глаза. Только так я смогу понять, только так я смогу ему поверить. Как же сильно, до смерти, невозможно обязательно накатывает потребность в прищуре серебра холодной стали. До одури, до незаменимости. Успокойся ты идиотка, это все эмоции, не больше.
А если Итон прав и он врет? Ведь Эрик отменный лжец, этого у него не отнять. Но что-то ледяной змеей скручивается в животе, пульсирует частичками сомнения. Я верю ему или нет? Нужно сперва самой решить, просто решить. Просто? Если бы… Если бы не страх за жизнь этого человека. Если бы не скопившееся предубеждения. Я в тупике, заблудилась среди своих мыслей, потерялась. Любовь — худшая из ловушек. Жирная черная копоть злости на саму себя, за свою слабость, валит целыми клубами и душу сжимает крепкий захват когтистой, скрюченной лапы, сердце подпрыгивает к горлу, а дверь в это время открывается, засветив мне в лоб. Я пытаюсь ужом проскользнуть в палату у лидера под мышкой, но куда там, Итон сразу сгребает меня в охапку и отпихивает в сторону.