— А ну, дай мне пройти, Фор!!! — гаркаю я во всю глотку, стараясь спихнуть его с дороги. — Я сама хочу ему в глаза посмотреть, я пойму врет он или нет!!! — да пропусти же меня, мне надо, слишком надо…
— Нет. Эшли, не надо тебе туда ходить! Эрик врет, он же бывший эрудит, — мужчина как неприступная скала возвышается надо мной и даже не дрогнул от моего напора. — он заговорит тебя, эрудиты бывают очень убедительными. Не ходи туда, иначе я запру тебя в камере. Слышишь? — вот значит как, в камеру? Я что, меньше всех здесь шкурой своей рисковала, меньше всех здесь пострадала? Гнев мигом вскипает в жилах и Тобиас огребает по своей морде от всей души, аж пальцы хрустнули.
— Ты пожалеешь об этом, Фор. Что с тобой происходит, я тебя не узнаю? — соленые ручейки несдержанно выплескиваются по щекам, голос уже вибрирует от негодования. — всем преступникам дают право на последнюю волю, с каких пор ты решил что ты можешь это отменить? — да что это? Вас мужиков хлебом не корми, дай покомандовать.
— Я просто не хочу, чтобы тебе было больно… — да неужели? А в неизвестности значит плутать намного интересней?
— А если бы ты был арестован и тебе не дали бы поговорить с Трис? — пытаюсь надавить ему на мозольку.
— Я бы сам не стал просить, Эшли. Я не прячусь девчонкам под юбки. — поморщившись отбивает мужчина.
— Эшли!!! — тот самый голос с хрипотцой. — Эшли, диск есть!!! Он в Эрудиции!!!
— Так, а ну пошли отсюда, быстро… — раздраженный мужчина подхватил меня под локоть и потащил по коридору, не обращая никакого внимания на мои жалкие возгласы. Ну все, вход в лазарет мне теперь точно закрыт.
В каждом из его поступков, я вижу Эрика по-разному. В некоторых — особенно хорошо, в некоторых — просто отвратительно. Я предпочитаю верить тем, которые показывали то, что я видела собственными глазами. Верю, и все равно чаще всего заглядываю в те, которые хотела бы видеть. Может быть, я выбрала неверную фракцию, отказавшись от общения со всеми родными людьми, в надежде стать свободной на всю оставшуюся жизнь? Ведь теперь я привязываюсь к людям еще быстрей. Тянусь еще сильней. Несмотря на собственные уговоры и запреты. Несмотря ни на что.
Просто отчаянно погружаюсь в искрящую пучину эмоций, слов, голоса, глаз. Серых глаз… Таких сильных, таких теплых, широких ладоней, такого идеально-неидеального мужчины. Властного, слишком жесткого. Мужчины, которого я одновременно чертовски ненавижу и безумно, просто до смерти люблю. Мужчины, которому я хочу верить, за которым готова пойти по краю пропасти. За которым брошусь в пылающий костер. Которому мне нужно доверять. Но у меня не получается, опять ничего не получается. Слабая.
Он разбил меня вдребезги, словно стеклянный сосуд. Нет. Я не желаю поддаваться манипуляциям расчетливой игры. Не хочу разочаровываться и разочаровывать. Решай же, решайся… Хотя бы попробуй. Я хочу ему верить. Хочу. Ему. Пусть, даже если это будет последний раз. Всего один раз… последний. Боюсь. Страх чувствуется так остро, ужасно отчетливо, он буквально впитывается в мою кровь и разливается по телу. Сжигает изнутри. Я боюсь пожалеть, сокрушаться о своей глупости. Решайся… Но от моих действий зависит не только моя жизнь, плевать на нее. Жизни тысячи людей, а это слишком много. Все стоп… решай. Немедленно.
«И если бы я был твой враг, я тебя давно убил бы.» — всплывает в памяти. И ведь он меня действительно не убил.
Все так просто, так почти уловимо и до умопомрачения банально, но в исполнении Эрика даже дежурные фразы всегда звучали так, словно никто и никогда до него ничего подобного не говорил. Или так, словно только он единственный говорит все эти слова честно.
А я все равно хочу верить, а не просто поддаться этой странной человеческой тяге видеть во всем что-то страшное, мерзкое, пугающее. Доверять, словно бросая вызов самому страху. Страху, привыкая к нему, делая его обыденностью, обыкновенностью, ища эмоции, которых не достает. Черт, ты же знала на что шла, прекрасно знала. Я не боюсь, больше не боюсь… Верю!
— Я лучше поверю предателю, чем не поверю человеку, который мне дорог. — наконец выдавила я из себя, притихшим и уж, через чур красноречиво глядящим на меня испытывающими взглядами Сани и Линн. — Не могу позволить, чтобы его казнили. Я жизнью ему обязана.
— Он помогал мне при штурме, — разоткровенничалась Линн и почесала свой носишко. Мол, вот такие дела. — Отправлял на лестницу за подмогой.
Мы спрятались на крыше от излишне любопытных глаз, пытливо прожигающих мою спину и затылок. Многие бесстрашные, да уже почти все, осведомлены о моей связи с бывшим лидером и их догадки с каждым днем обрастают все более и более самыми грязными, гадкими и отвратительными подробностями. Такими, что мне даже и не снилось, не представлялось. Люди бывают очень жестоки… Девочки заставили меня пересказать весь подслушанный разговор с десяток раз, а теперь смакуют каждое слово.
— Эрик конечно всегда был тот еще ублюдок. — немного несдержанно вспыхнула Сани и видя как меня перекосило развела руками. — это правда, ты сама знаешь. Но если этот диск существует, только он сможет его достать. Только он сможет проникнуть в Эрудицию.
— Фор нас погубит, — горько выдохнула Линн. — Нам как раз и нужен жесткий лидер, способный держать в узде все Бесстрашие. Нужен расчетливый, дальновидный, который сможет объединить людей и дать отпор, а не сбежать и оставить все как есть. Эрик идеально подходит на эту роль, так что я с тобой. — обрадовала она меня.
— Мы не можем взять и так просто покинуть Чикаго, — практически зашипела женушка Ворона. — Не можем сдаться, не должны. Рано или поздно Сэм действительно передавит нас по одному. Поэтому я с вами согласна, будем вытаскивать этого садиста из задницы. Но если он обманул, я вырежу его сердце. — заключила она и почему-то провела ребром ладони по своему горлу, сердце-то ниже. Ага, сперва я сама его выцарапаю ногтями.
— Нам нужна помощь Трис, я с ней поговорю. — прошептала я. Снова тянусь за сигаретой, черт, скоро войдет в привычку. Кофе и сигареты — весь мой обеденный рацион, больше ничего не лезет в глотку. — Будем держать под контролем оба коридора, находящиеся возле лазарета. Вывести его на крышу, думаю он без труда сможет спустится по Зип-лайну. Но вы должны понимать, что как только обнаружится его побег, моя голова полетит первой. Только Итон сразу сообразит, что без помощи я бы не справилась, вы тоже пострадаете. Готовы ли вы к этому? Нам придется бежать и выживать самим.
— Подключи блондинчика, что таскается за тобой по пятам и орошает твои следы слюнями. Райна. — ухмыляется Сани поигрывая бровями. — Кто-то же должен закрепить ремни к системе спуска. Мы не умеем. Не думаю, что он нас сдаст. — да, Райна придется вводить в курс дела, ему нужно будет помочь нам спустится с крыши. Надеюсь, я могу ему доверять.
— Шона сказала, что Эрика казнят завтра, — блин, прям как обухом по голове. А то я не знаю… — Значит нужно выводить его ночью, я соберу наши пожитки и попробую достать оружие. А ты, — тыкает пальцем Линн в нашу буфетчицу. — Ты позаботься о провизии и воде. Сани довольно кивает и потирает ладони. — Все, пи*здуй к Трис.
День уже клонится к вечеру, когда мы с моим незадачливым ухажером Райном, возвращаемся с переговоров в холл. Пришлось поменять трофейный пистолет Ричарда на ключи от наручников. Райн позаботится о том, чтобы система спуска была налажена и установит страхующие ремни. Мой друг долго и укоризненно смотрел своими ясными голубыми глазками и сокрушенно покачивал головой, дивясь моей беспечности. Но он бесстрашный, значит риск и опасность не должны его напугать. Конечно он согласился помочь, а куда ему было деваться, иногда, если мне надо, я могу быть очень убедительной.
И даже запрещенные приемы в виде: «Сделай это ради меня!», «Ты же мой друг!» или «Больше мне совсем не на кого рассчитывать!», «Ну ты же сильный мужчина — ты все можешь!», уже не кажутся такими неуместными. Хотя мне совестно, кажется Райн вдруг стал надеяться на большее, чем я могу ему предложить. Хрен с ним, все равно мне нужно бежать отсюда, организация побега для осужденного предателя — это верная смерть. Это… наверное не самое страшное, с чем может придется еще столкнуться.
Помочь мне может только воробушек, охраннику в лазарете даны указания, меня даже близко не подпускать. Да мне это и не нужно. Не думаю, что нам стоит встречаться с Эриком, да и не уверена, что он бы этого хотел. А нужна ли я вообще ему? Конечно нет. Глупая, слабая, наивная до омерзения, жалкая. Снова станет цедить свои оскорбления сквозь зубы и расточать ядовитые, презрительные усмешки. Снова будет полосовать по мне надменным взглядом своих ледышек.
Мне не стоит его видеть, иначе, у меня никогда не получится избавиться от этого наваждения. От призрачной надежды — что когда-нибудь, и у меня может все сложится, и любовь, действительно будет присутствовать в моей жизни не как истерзывающее, ломающее, изгаживающее и уничтожающее чувство, будто отрава, словно бомба замедленного, часового механизма. Того, который рано или поздно рванет, снося все на своем пути. Которая меня растаптывает, выкорчевывает из тела бренные ошметки сгоревшей души. А будет дарить исцеление, питать новыми силами, возрождать. Та самая, от которой идет теплое излучение, которой хочется насыщаться до ликования. Которую не нужно прятать, скрывать или стыдится. Да хотя бы знать — что ты нужна, очень важно, бесспорно нужно, ужасно и до боли необходимо.
Его не интересует моя любовь, не интересны мои чувства, наверное… Я закрою их под замок, вырву из себя, прекращу любить, я устала страдать. Это меня убивает, заживо хоронит. Возьми же себя в руки, успокойся, сегодня он уйдет отсюда живым, а потом, ты сможешь его забыть, отпустить. Да, ты не нужна ему, совсем, наверняка… Но кроме тебя, ему никто сейчас не может помочь. Так что заткнись и вперед. Холодок пробежал по моей спине, стало трудно дышать. Нет… не сомневаться.
Прокралась тенью в лазарет, якобы к Роджеру за пилюлькой от головы, потом отправилась на поиски воробушка. Где она сейчас может быть? Пришлось обойти почти всю штаб-квартиру искренних, прежде чем приметила светлую головку Трис, снова пытается поговорить с Кристиной. Крис в ярости, даже из далека видно, как напряжена ее спина и раздуваются ноздри. Она не может простить, что ее подруге пришлось застрелить Уилла, пытаясь добраться до Бесстрашия и остановить моделирование. Да, это тяжело, горько и жутко, но если бы Трис не убила его, погибла бы сама. Пан или пропал, и никак иначе…
Увидев меня, Кристина скорчила кислую моську и глянула с таким отвращением, словно я совсем не человек, а мерзкая букашка. Зеленые глаза просто полыхали ненавистью и презрением. Смотрите сколько влезет, у меня давно имеется иммунитет, на такие взгляды, уже не привыкать. Ну да, да, я помню, я же «Шлюха Эрика», спасибо дорогая моя, что не даешь мне об этом забыть… Бывшая искренняя резко развернулась и ушла, практически ощутимо извергаясь проклятиями, Трис только сочувстующе погладила меня по плечу. Да плевать, смешно, но кажется я уже начала привыкать к тому, что все вокруг меня презирают. Ухватив подругу за руку я потащила ее к стене и усевшись на пол, стала подбирать слова, но не очень-то выходило.
— Ты пришла из-за Эрика, — утвердительно прошептала она. Интересно, это что, так очевидно или у меня на лбу написано? Немного покусав губы я все же решилась.
— Помоги мне, — совсем чуть слышно. — Я знаю, что не имею никакого права тебя просить. Знаю, что ты пострадала больше всех. Но я прошу тебя — помоги мне. Мне самой не справится.
— Ты веришь ему? — одними губами задала она вопрос и прямо посмотрела в глаза.
— Да! — пусть я сомневаюсь, но отвечать нужно твердо. Если я не буду ему верить, то никто не будет.
— Что нужно сделать? — четко, собрано и коротко. Вот она, настоящая бесстрашная. Сильный, отчаянный и храбрый воробушек.
Лезу в свою напоясную сумку, аккуратно достаю шприц с регенерирующей сывороткой. В Искренности их нет, так что спасибо тебе братишка за твою заботу. Эрик еще достаточно слаб, чтобы добраться до Эрудиции. А если за ним будет погоня, то ему не уйти.
— Регенерация. — кивает и осторожно прячет шприц в кармане. Ключи от наручников отправляются следом. — Я не смогу к нему пройти, да и не хочу его видеть. — голос срывается, сипит. Зажимаю ладони между коленей, пытаясь унять дрожь. — Я достану одежду, нужно будет передать. Нужно вывести его ночью на крышу, а дальше я уже сама справлюсь. Сможешь? — наши взгляды встречаются, у Трис глаза теплые, слегка обеспокоены, но дарящие поддержку. Мне больше некому доверять, не к кому обратиться и она это знает.
— Что ты потом собираешься делать, ведь все поймут, что без тебя здесь не обошлось? — волнуется. Милая, нежная девчонка, переживает за предательницу… Как-же все это… горько.
— Не беспокойся, я не пропаду. Главное, чтобы тебя не заподозрили. — если Тобиас узнает, тогда и ее счастье полетит в пропасть. Он не простит, наверное… — И не говори ему, что это моя авантюра. Ему не нужно ничего знать, пусть просто уходит и достанет диск. — попросила я. Пусть уходит, а я как-нибудь, постараюсь пережить. Попробую.
— Сделаю все, что смогу. — взяла она меня за ладошку и печально улыбнулась. Наверное, да не наверное, а конечно Трис не верит ему, что совсем не удивительно. Я сама сомневаюсь, но если ничего не делать, придется оплакивать его идиотскую смерть.
Девушка тихо встает с пола и уходит в направление лазарета, так, а мне нужно найти ему одежду. Придется вернуть ему оружие, попросить Райна встретить на крыше и помочь спуститься, если понадобится. Ладно, все, хватит нудеть и трястись как слабачка. Где здесь склады одежды?
Эрик
Вот тебе и игры со смертью, бл*дь. Умереть в бою, в плену, в пропасть прыгнуть, попасть под поезд, даже сохнуть от пули мелкой не так противно, как от пули, пущенной в лоб идиотским Стиффом. Ну надо так попасть, а? И че делать со всей этой радостью? Что на Фора нашло? Он обычно такой весь из себя справедливый, весь положительный такой. Какая ему радость, что меня не будет? Девку вроде не делим, долгов как бы нет… Как с цепи сорвался. Или муха какая-то укусила. Дорогу я ему тоже вроде нигде не переходил… А совсем даже наоборот.
Черт, как же противно, просто до блевоты. Ну надо так, а? И ведь ни с х*я пропадать, позволить этим эрудированным ублюдкам насадить нас на кукан! Меньше месяца назад мы еще были одной фракцией, а теперь мы никто и звать нас никак, в прямом смысле. И это бл*дь всех устраивает. Ну и какой из Итона лидер? Что он будет делать на базе в качестве лидера? Он никогда ничего не делал, кроме того, что исполнял приказы и злился на того, кто их отдает. А тут на тебе, целый лидер, бл*дь. Вот и поймешь каково это, когда люди мрут как мухи и ты не знаешь что с этим делать.
Как же ты можешь, Итон? Мы с тобой под одними пулями были, одним порохом дышали. Что с тобой случилось? Откуда в тебе это тупая упертость? Мы с тобой одних мальчишек спасали, один паек ели, прикрывали друг друга. В бою нет зависти, двойных стандартов, бой не терпит предательства, нет в бою никакого соперничества между своими. Когда ты успел забыть это, Итон? Давно пороху не нюхал? Все больше с неофитами, носишься с ними, жалеешь их, ну прям отец родной, бл*дь.
А потом вот эти твои неженки попадают в бой и растекаются теплой лужей, подставляя остальных под пули. Потому что боец может быть воспитан только в циничной, жесткой форме, без сожаления, без сомнения, управлять своим телом, управлять своим страхом. Да, последнее время лидеры поощряли именно соперничество между неофитами и мне казалось ты был против этого, Итон. А тут я вижу совсем другое.
Зачем тебе моя смерть, что она тебе даст? Тебя и так выбрали, я тебе не помеха. Твои люди сейчас похожи на детей, родители которых уехали и оставили их одних. Да! Теперь мы свободны! Ровно до тех пор, пока у вас есть еда в запасе и тепло. Как только начнете голодать и мерзнуть — возьмут вас тепленькими. Кто? Да кто угодно! Хоть Сэм, хоть Кан, да хоть бы даже и Джоанна. Потому что вы будете не способны сопротивляться, потому что вам нужен лидер. А ты, Итон, ни хрена ни разу не лидер. Потому что ты еб*анный Стифф. Потому что ты не можешь всадить в глотку нож без предварительной работы над собой. Потому ты перестал ездить с нами в рейды. Потому ты хочешь убить меня. Потому что когда ты все провалишь, люди придут ко мне и я вытащу их из той жопы, в которую ты их загнал. Потому ты и боишься меня.