В прятки с кошмаром - "Ежик в колючках" 23 стр.


— Значит, Салли ты тоже знал.

— Да. Я знаю, что тогда произошло. Джени… Она совершила ужасную вещь… Мне очень жаль, Эрик.

Спазм сжал горло. Стало трудно глотать. Я взял сигареты и вышел на улицу.

Сэм ищет Эшли, чтобы взять у нее генетический материал. Нужна ли она будет ему потом, после этого, живая? Я всегда знал, что нельзя ее подпускать к Эрудиции, теперь это стало просто очевидно. Надеюсь, ей хватит благоразумия не влезать никуда и не лезть на рожон… Хотя, кого я обманываю. Надо срочно сходить и посмотреть, как они там устроились.

Черт! Я и не знаю, как теперь показаться им всем. Мартин сказал, что когда зверь запер меня, я ушел на полигон и жил там. То есть получается, что я сбежал сразу после казни на базе. Сказал, что Эшли жива. Да, я это и сам чувствую, что она жива. Вот только… Что с ней? Как она? Наверное с ума сходила, искала меня. Почему она не нашла меня на полигоне? Я ведь отметил все полигоны на картах. А если она меня нашла? И видела меня в состоянии личности-зверя? Смутное чувство, похожее на воспоминание, затеплилось в сознании:

«…если ее смерть просто убьет тебя, то когда она отвергнет тебя, это будет самая страшная твоя боль. И уж поверь мне, я все сделаю, чтобы так и было…»

Что он сделал, чего я не знаю? И Мартин говорит, что я кого-то убил. Кого? Кого-нибудь из бесстрашных, кого-нибудь из… Грудь сжало и не отпускает. Я должен это выяснить, должен!

— Мартин!

— Эрик, чего ты так орешь, напугал меня. Что случилось?

— Что я делал, пока был под моделированием? Ты должен срочно рассказать мне! Кого я убил?

— Ты, действительно, хочешь увидеть это сейчас?

— Да, Мартин, мне это нужно, причем срочно!

— Хорошо, я покажу тебе.

Мартин идет к компьютеру, включает какую-то программу. На экране запись с камеры наблюдения. Я вижу большую стеклянную стену, пейзаж за ней и понимаю, что это здание Морг-центра. Штаб-квартира Искренности. Вижу Джека Кана, он сидит за столом в своем кабинете. Вдруг, он поднимает голову и его выражение лица становится сначала настороженным, потом возмущенным, а следом — испуганным. Вот в глазах его появляется паника. И я все еще не вижу из-за чего. А в следующее мгновение я вижу себя. В форме похожую на форму бесстрашного, но с синими, а не с красными вставками, со знаком «Вольника» на груди.

Я иду к Джеку, и втыкаю в него нож. Я смотрю и не могу оторваться от этого зрелища. Я ничего этого не помню. Какое-то неясное чувство есть, что я вижу не монтаж и не подделку, какое-то глубинное чувство сожаления и скорби, вызывает это действие. Потом я поворачиваюсь к камере, я, блядь, еще и специально это делаю… Истерзанное тело Кана извивается и беззвучно открывает рот, пока я держу его за волосы. Я смотрю на свое лицо и вижу звериный оскал. Это он. Мой зверь, вырвавшийся на свободу. Это он, тот кто сломал меня, мою жизнь, переломал все на своем пути… Бл*дь, ну какая же феноменальная бл*дь!!! Что еще хорошего я сделал, пока отсиживался у себя, в собственном подсознании? Черт. Теперь мне, точно, никто не поверит.

— Мартин. — Говорю я в прострации. — Откуда у тебя эта запись?

— Мой друг из Эрудиции передал мне ее три дня назад. Они нашли убитого Кана, стали просматривать записи и увидели вот это.

— Значит в Эрудиции это есть. Ясно. Мартин, ты должен пойти со мной. Ты должен взять все свои доказательства и пойти со мной к моим людям. Иначе, они мне не поверят. Еб*ть в рот, я сам не верю…

— Это не ты, Эрик. Это твоя альтернативная личность, которая на тот момент поглотила твое сознание…

— Да. Ты это знаешь. Я пытаюсь это осознать. Но кто в это еще поверит? Кто будет врубаться в эту х*йню? На экране мое лицо, мое тело, у меня репутация психа и садиста, которую я сам же себе и создал. И наверное им и был… Бл*дь, у меня опять голова взрывается… Как же это все… Черт.

Я встал и начал бегать по комнате. Не помогает. Надо как-то спустить пар.

Когда из разбитых об дерево рук, кровь стала капать и очень мешать, я все-таки попытался взять себя в руки. Да что же это за бл*дство? Как теперь, вообще, жить после всего этого?

— Эрик. Этим не поможешь. — Мартин подошел тихо, но я все равно почувствовал его присутствие. — Тебе надо понять, освободился ли ты от моделирования полностью или нет.

— Что у тебя еще есть? Что я еще делал, пока был в этой х*йне? Ты говоришь, следил за мной, говори, я должен знать!!!

— Ты в основном выжидал, делал несколько вылазок в город, ездил на соседний полигон, что там делал, сам понимаешь не знаю, я за тобой не ходил. И убил Кана.

— Так! Я там еще что-то положил на стол. Включи мне, я внимательно посмотрю, чего я такое там делал!

— Эрик. Если ты сейчас уйдешь, не закончив с моделированием, твоя субличность опять может стать доминантной. Нужно понять, ушла она или нет. Это можно сделать одним способом. Нужно пройти твой пейзаж страха. Если хоть что-нибудь в твоем пейзаже изменится, например страхов станет меньше минимума или какой-нибудь страх изменит свой смысл, значит зверь ушел. Насовсем. Если же все, как было, значит нужно дальше работать. Иначе, ты рискуешь оказаться вместе со своим зверем среди своих людей.

— Что нужно для этого? Мы можем прямо сейчас пройти пейзаж?

— Ты сейчас слишком нестабилен, пейзаж может выдать недостоверную информацию…

— Мартин!!! Там мои люди, в неизвестности, я тут отсиживаюсь, с каждым днем, поверь мне, я буду еще более нестабилен! Там Эшли в конце-концов, у которой шило в заднице! Мне надо быть там, это ясно?

— Ладно, Эрик, пойдем. Введу тебе сыворотку, посмотрим, что с твоим пейзажем.

Мартин подключает меня к симуляционной программе. Закрываю глаза, чтобы максимально успокоится и сосредоточится.

Сначала никаких изменений. Тетка с зубами, дальше кислота, уже даже привычно, тень в окне, щупальца под кроватью, один на один со стихией, лезвия изрубают. Это все, как обычно. После убийства Салли, она прочно вошла в мой пейзаж. Последний страх, если их насчитывалось семь, всегда была одна и та же сцена — Салли, привязанная к стулу, в комнате ликвидации. Я стою перед ней, я не хочу поднимать пистолет, но мое тело мне не подчиняется и я стреляю в нее. И убиваю. Я. Сам. И так каждый гребанный раз. Я сам, своими руками, ее убиваю.

И в этот раз, все то же самое. Я иду в комнату ликвидации, Джанин дает мне пистолет, я беру его и наставляю на девушку. Вот только… Вместо Салли на стуле сидит Эшли. Это должно было случится, рано или поздно, этого следовало ожидать. В последний раз я проходил свой пейзаж в Бесстрашии, еще до ее появления во фракции. Ну конечно, теперь она на стуле сидит. Ну какого х*я-то, а? Опять Эрудиция, опять Эшли, и опять пистолет, бл*дь!!! Только вот теперь тело вообще мне не подчиняется. Я поднимаю пистолет… Еб*новрот! Нет, бл*дь!!! Так. Успокоится. Это все не реально. Нет никакой комнаты. Нет стула. Эшли сейчас далеко отсюда. Рука поднимается, палец ложится на курок. У меня в руках Desert Eagle. Если я выстрелю, шансов не будет. Не останется даже оболочки, будет просто месиво. Нет. Я не должен. Не должен. Эшли смотрит на меня со своего места. В глазах ужас и отвращение. Она ненавидит меня. Я предал ее, отдал эрудитам. Еб твою мать, а ведь это правда, я отдал ее эрудитам, я карту оставил на столе Кана!!! После того, как его убил…

Воспоминания обрушились на меня оглушающим потоком. Вот, я меняю карты на полигонов на липовые, пока все пялятся на Джанин, отстреливаю окурок и иду к воротам, вылазка в город, поездка на полигон, охота на Эшли, бл*дь, просто идеопатическая, феноменальная бл*дь. Я хотел ее убить!!! Я. Хотел. Ох*ительная идиотия. Планы на убийство Кана, само убийство, оставление карт с полигонами. Что же за еб*ная х*еп*здень?!

Я, все еще, стою и держу Эшли на прицеле. Я урод, монстр, чудовище. Я себя должен был убить, а не того клыкастого мудака. Черт, неужели выстрелит этот еб*ный пистолет? Неужели все, как всегда, только в сто раз хуже? Палец жмет курок. Я сопротивляюсь, изо всех сил. Это не реально, не реально. Нет пистолета, нет пальца, х*й с ней, и руки нет, только не выстрел.

Не получается ничего. Палец нажимает на курок и раздается выстрел. Выстрел грохочет, но не достигает цели. Эшли в комнате нет. Никого нет. Даже стула. Я стою один, в комнате совершенно белой. Так ярко светят лампы, что стен, потолка, пола не видно. Я стою посреди этого белого света, в руках у меня ничего нет. Это что, новый кошмар? Еще один? Последний самый жуткий, будет еще хуже?

Какое-то время не происходит ничего. Я так устал, что меня просто не держат ноги. Я опускаюсь на пол, но он не жесткий, он как маты на ринге. Я сижу на риге в очень светлой, почти белой комнате. Страха нет, нет ужаса, дыхание ровное. Странно это все.

И тут, я замечаю рядом с собой девочку. Она очень низко опустила голову, как будто плачет, волосы темные, длинные, слегка вьющиеся, закрывают лицо. Она поднимает голову, волосы откидываются назад, оглаживает щеки… Салли. Она смеется. Опять надо мной?

— Да нет, конечно, Эрик, не над тобой. Почему ты все время думаешь, что я смеюсь или издеваюсь над тобой? Что я дерусь с тобой, потому что мне бить тебя нравится? Я просто хочу, чтобы ты был лучшим, чтобы стал лидером, как ты всегда хотел. Это ведь твоя цель.

— Да. Была. Теперь я вижу, что это х*евая была цель.

— Зато, у тебя все получилось.

— Ничего у меня не получилось. Я все испортил, всех предал. Я монстр, чудовище. Мне нужно было…

Ладони с длинными пальчиками обхватывают мое лицо.

— Ты не в силах был это предотвратить. Но ты в силах все исправить. Я знаю это, я в тебя верю. Я тебе верю. И она знает и верит, даже если скажет или подумает, что нет. Ты тоже должен верить, Эрик. В себя, в нее. В будущее. Давай. Иди и исправь все. Не важно насколько сильно ты виноват, важно, что ты в силах все исправить, ты можешь это сделать, и ты сделаешь это.

— Салли… Я не сдавал тебя Джанин! Я был под моделированием! Я не хотел в тебя стрелять…

— Я все знаю, Эрик! Я знаю даже больше, чем ты можешь себе представить. — Голубые глаза смотрят на меня пристально, но тепло и мягко. — Ты должен пойти и все исправить, ясно? Ради будущей жизни. Теперь это твоя цель. «Нет судьбы, кроме той, что мы творим сами»© Твое будущее зависит только от тебя. — Она толкает меня в плечо – Все, иди, Эрик…

— Эрик! Эрик! Да очнись же ты наконец!!! — я сперва не могу понять, что вообще происходит, и почему я ничего не вижу. Только слышу голос Мартина и чувствую, что он меня тормошит за плечо.

— Я ничего не вижу.

— Глаза открой.

— Аааа… Да, так вижу.

— Что случилось? Почему твой пейзаж закончился, а ты не выходишь из моделирования? Я видел твой последний страх, ты от него избавился, дыхание и пульс выровнялись и все. Белый экран…

— У меня последний страх изменился…

— Точно? Действительно изменился? Отлично, значит сработало, черт тебя возьми. Вот только, ты не вышел из симуляции почему-то сразу. Я уж думал, что ты опять в сопоре.

— Теперь все? Я избавился от зверя? Моделирование кончилось?

— Твердо, вот на все сто процентов, я не могу сказать. Время покажет. Но то, что пейзаж изменился, говорит о том, что получилось.

— Если мы с этим закончили, я хочу как можно быстрее оказаться на полигоне, где все наши. Чую я, что не все там гладко. И да, я вспомнил все, что было в эти два месяца. Я оставил карту их полигона Сэму. Сколько времени прошло с момента, когда на меня напало животное?

— Чуть больше недели, может дней десять.

— 10 дней… Мог успеть подготовиться… Черт, надо срочно туда ехать, может успею их предупредить. Ты со мной?

— Да, я хочу кое-что показать тебе по дороге. Надень вот это.

Подает мне небольшой предмет, похожий на много перекрещивающихся палочек.

— Это блокиратор. Прицепи его на груди, так он мощнее всего работает.

— А что он делает?

— Я покажу и увидишь.

Я набираю патронов для пистолета, беру автомат, надеваю броник. Не знаю, что меня там ждет, лучше быть готовым ко всему. Так запасные рожки для автомата, ножи, все есть. Двигаем.

Идем к джипу. Рассаживаемся, едем к полигону. Пока ехали, я думал — что были за цели мои, а что зверя? Ведь я всегда был амбициозен, еще задолго до появления в моей жизни Джанин. Всегда хотел выделяться, всегда хотел быть первым. Может мои собственные цели были взяты за основы? Нужно ли мне отказываться от лидерства, чтобы не вернулся зверь? Я воин, я не умею делать ничего другого, кроме как воевать, драться, защищать. Было это мое желание стать воином или это желание зверя? Мартин говорит, что я был любознательный, может, я должен был стать эрудитом? Но, при этом, я много читал о войнах, полководцах и мечтал, как я стану воином сам. Хотел ли я убивать? Именно убивать, ради убийства, а не ради защиты или обороны, или нападения и отражения атак? Теперь я этого не узнаю. Что было моим решением, а что решением зверя. Знаю точно — Джека я убивать не хотел, выдавать полигон тоже. Но я никогда не смогу доказать, что я этого не делал, если речь пойдет об этом. Что же делать?

— Мартин. Я последнее время вел себя не как обычно. Для меня стали важными вещи, которые раньше вызывали только раздражение и гнев. Я понял, что это связано с моделированием, но я хотел бы понять, чего ждать дальше в связи со всем этим дерьмом.

— Человеческий мозг мало изучен. Несмотря на десятилетия изучения. У разных людей разные способности и задатки, которые могут дать непредсказуемый результат. Джени была плохим человеком, с искривленным мировоззрением, но надо признать, она была очень умной. Она потому и выбрала тебя для своего эксперимента, потому что у тебя потенциал был больше, чем у основного большинства людей. И если бы на тебе сработало, то сработало бы и на остальных. Но ты показал, как обычный человек, не дивергент в ее понимании, может бороться с моделированием, с внушением из вне, с гипнозом. Ты стал отработанный материал и она хотела от тебя избавится. Но передатчик-то в тебе был.

— Как это связано с тем, что я вел себя то как последний уеб*н, то как относительно нормальный человек?

— В момент, когда твои чувства, человеческие чувства, эмоции преобладают, в момент смертельной опасности, или в момент мощного выделения эндорфинов при сексуальном контакте или контакте с противоположным полом, который тебе небезразличен, субличность отступает перед личностью базовой. То есть можно предполагать, что твоя базовая личность не так уж и плоха, на самом деле, а?

— Я не об этом Мартин. Я хочу разобраться в том, что нужно сделать, чтобы собрать себя в единое целое. Я устал от борьбы с самим собой. Я даже не знаю какой я, на самом деле. Проявления зверя вызывают отвращение к самому себе, проявления человечности — раздражают. И мне хотелось бы знать, что со всей это х*йностью делать?

— Только время, Эрик, только время. Со временем, ты поймешь насколько ты изменился под влиянием передатчика, но имей ввиду, изменения твоей собственной личности со временем, с опытом тоже нельзя сбрасывать со счетов. Я следил за твоими достижениями, я знаю и видел как ты боролся за каждую жизнь. Не оставляй это. Борись. Каждая спасенная тобой жизнь — это твой шаг к спасению самого себя.

Черт, вот надо было все так усложнить. Как все это объяснить тем, с кем я делил свою жизнь и смерть последнее время? Они то ведь рано или поздно поймут, что на самом деле произошло и никто не будет разбираться и копаться у меня в голове, это только придурочным эрудитам интересно. Командиры просто пристрелят меня за предательство, и будут в своем праве. Но я должен попытаться их предупредить, может еще не поздно.

— Эрик, притормози-ка. Пойдем со мной.

Съезжаю с дороги, загоняю внедорожник к лесок. Мартин начинает пробираться глубже в лес, ну что за черт. Мы же время теряем, блядь.

— Мартин, это нельзя отложить? Мы…

— Смотри!

— Что? Куда смотреть?

— Смотри, вон в тот овраг… Видишь, вон там!

Смотрю в овраг. Вижу скопление каких-то довольно крупных животных. Животные как животные, ну собрались в стаю, они чем-то похожи на волка, только побольше, уши не торчат и морды какие-то вытянутые круглые… Что-то не нравится в этих мордах. Не сразу понимаю, что на мордах нет глаз. Это он. Мой внутренний зверь, с которым я боролся. Значит, я видел того, кто загнал меня внутрь самого себя.

Назад Дальше