Урок, кстати, впрок пошел: больше Аврора свой нос в хозяйские дела не совала, да и работу ей вверенную, сомкнув уста, выполняла со всей тщательностью, чтоб ни один демон ее упрекнуть не мог. Благодарности за свои труды ей ждать, конечно, не приходилось, но и наказаний сверх меры никто не давал.
Время шло: год минул с того момента, как Аврора появилась в доме Асмодея. Со временем, методом проб и ошибок, она узнала кулинарные предпочтения своего господина, научилась распознавать его настроение по звуку шагов и мимолетному взгляду, да и желания последнего, касающиеся ее обязанностей, угадывала с полуслова. Так и на повышение пошла – дозволено ей было комнату повелителя прибирать, когда его в доме не было.
С каким-то непонятным душевным трепетом она пересекла порог его комнаты. Признаться, девушке всегда хотелось заглянуть в его обитель, ибо дом, порой, может рассказать о человеке больше, чем он сам знает про себя. Где-то в глубине души теплилась надежда на то, что к демонам сие высказывание тоже относится.
С первого взгляда на покои, ей открылось не больше знаний, чем хранили в себе остальные залы в этой пещере. Опочивальня была большая и светлая, в дальнем углу была личная хозяйская купель, только судя по пару, клубами поднимавшемуся вверх, оная была с горячей водой. Возле нее на каменном пьедестале, украшенном искусной резьбой, стояла огромная кровать, укрытая несколькими шкурами вместо покрывала. В отличие от убранства приемного зала, сиявшего роскошью и изобилием, ложе повелителя не хранило на себе печати пафосного блеска. Дорогая, без лишних деталей, а оттого казавшаяся еще более изысканной – эта кровать была едва ли не единственным предметом мебели в его опочивальне. Кроме, пожалуй, резного письменного стола из дуба и пары стульев. Не было здесь ни книжных шкафов, ни картин, не было даже камина. Здесь вообще не было никаких личных вещей, которые могли хоть что-то рассказать о хозяине этой опочивальни. В общем, даже не понятно, почему эту комнату охраняли с таким рвением. Лишь стирая серную пыль с ширмы у стола, девушка нашла нечто по-настоящему интересное.
Часть стены, заключенную в золотую раму, заполняла некая неизвестная ей субстанция: черная, вязкая, гладкая, будто зеркало. Однако стоило Авроре к ней приблизиться, с поверхности стали подниматься петельки темного дыма, окутывая хрупкую фигурку. Нет бы, поставить ширму на место и забыть о том, что видела, так девушка еще и осмелилась руку в эту черноту запустить.
Что уж говорить, характерной чертой любой женщины было любопытство, оно унаследовано ими от прародительницы их рода, которая обрекла все человечество на бренное существование под куполом небес, в то время как они могли бы в раю беды не знать. А виной тому Ева, ее любопытство и запретный плод. Хотя, тут и Асмодей-искуситель свою руку приложил, в змия коварного обратившись, но то совсем другая история.
На ощупь эта субстанция была какая-то никакая, скорее напоминая собой энергию, чем материю. Ладонь свободно прошла сквозь барьер, провалившись в какой-то вакуум. Ничего интересного! Аврора уже собиралась вытянуть руку обратно, как какая-то невидимая сила ухватила ее и потянула к себе. Так бы и провалилась она в вечность, не ухвати ее Асмодей за плечи, притянув к своей груди.
На секунду время для нее словно остановилось, а ощущение мира сузилось до одного единственного – биения сердца: не ее – его! Подумать только, у демонов тоже было сердце, оно трепетало в его груди, а отголоски она ощущала своей спиной. Словно песня, которую могут услышать лишь двое.
Однако Асмодей отпрянул еще до того, как девушка сумела понять, что произошло, а звонкая пощечина и вовсе переменила ее мысли в другое русло. Правда про себя она отметила, что дана эта оплеуха была в пол силы, скорее для того, чтобы правила соблюсти, а не наказать. Но какая-то горечь все равно подступила к горлу. Не зная, куда себя деть от обиды, а больше даже от стыда, ибо впервые Аврора ощущала себя преступницей, пойманной на месте преступления, она тихо глотала слезы, не смея вымолвить ни слова. Впрочем, демона и не интересовали ее оправдания. С любопытством противоположного пола он был знаком не понаслышке, понимая, что эту скверну из женщины никаким кнутом не выбить, хоть он тресни.
Будто ничего не произошло, отошел Владыка к купели, проверяя температуру воды, одним глазом все же наблюдая за девушкой, которая украдкой начала пятиться к выходу, надеясь незаметно покинуть его опочивальню. Безмолвно следил Асмодей за движениями несчастной, которую постепенно начинала колотить мелкая дрожь, то ли от страха, то ли отчего еще. Кто их разберет – этих женщин. А он выжидал: любил этот момент, когда нервы жертвы натягиваются до предела, будто струна, а потом он резким движением ударял по ним, проверяя, выдержит или нет. Умение ждать, пожалуй, лучшее в демоническом характере – каждый, кому веками суждено было мучиться в Геенне, изначально созданной для низвергнутых ангелов, чтобы те, однажды, смогли подняться к высшей ступени эволюции демонов, умел ждать.
– «Женщины – поразительные и странные создания», – рассуждал он про себя, наблюдая за механическими, почти нервозными движениями несчастной. – «Они живут на грани своих чувств, колеблющиеся где-то посередине крайностей, олицетворяющих одну сущность. И крайности эти –здравый смысл и повеления души. Удивительно, что даже после смерти их души не теряют своего любопытства». – Останься! – повелительным тоном проговорил Асмодей. От неожиданности Аврора так и подпрыгнула на месте, а демон лишь скривил довольную улыбку. Ну что ж, в обморок от страха не упала, и то хорошо. А то ведь всякое случалось за его тысячелетие.
– Да, повелитель, – не поднимая на него глаз, пролепетала девушка. Никогда еще ей не приходилось оставаться вдвоем с демоном, а потому от страха тряслись все поджилки. Она робко подошла к нему, как раз вовремя, чтобы принять халат. Мужчина сел на край купели, свесив ноги в воду, пока девушка складывала его одежду, а потом стянул штаны, да так и скользнул вниз.
Не сразу до нее дошел смысл его намерений, а когда дошел, Аврора так и застыла, будто ее раскаленными цепями к полу приковали. Инстинктивно она понимала, что должна делать, слышала на одном из первых уроков, но когда ее понизили до рядовой прислуги, она подумала, что оного ей делать никогда не придется, а потому и стояла, будто громом пораженная, понимая, что независимо от ее желаний, волю Владыки исполнить придется.
– Мне долго ждать? – нетерпеливо спросил демон, метнув в ее сторону гневный взгляд. Делать было нечего, а потому взяв из ниши лавандовое мыло и кусок ветоши, девушка спустилась в воду, на дрожащих ногах подходя к Асмодею.
Разум подсказывал, что сейчас самое время засмущаться, но Аврора предпочла не обращать внимания на подобные мысли, в конце концов, самое страшное с ней уже произошло, она в Преисподней! Так какой смысл заботиться о своей репутации и девичьей чести в месте, где такого слова как «мораль» и в помине нет. К тому же, она является собственностью этого демона! А он-то свое возьмет: с ее согласия или без.
А потому, стараясь не смотреть на него, она спокойно выполняла свою работу. Только вот не смотреть не получалось! Глаза так и следовали за рукой, сжимавшей намыленную ветошь. Скользнули по спине мужчины, потом по груди, мускулистым рукам. К тому же, после тысяч истерзанных тел сынов Адама, ставших предметом пыток, на идеальном теле Асмодея просто глаз отдыхал. Настолько хорошо он был слажен. Стыдливости почему-то не было. Видимо годы, проведенные в преисподней, выжгли ее, как ненужный груз, хотя какие-то зачатки этого чувства все же сохранились. К собственному удивлению, мыслей у Авроры в это мгновение не было никаких, все силы уходили на то, чтобы не рухнуть в воду, хотя утопиться хотелось, как никогда.
Признаться, этакая нервозность девушки забавляла демона. Он был искусителем от природы, а что может быть слаще победы над невинностью? Заполучить чистую душу и потихоньку, день ото дня, вливать в ее сердце и разум напиток порока, наблюдая за тем, как она, не знавшая греха, с головой бросается в пучину смертных грехов. Асмодей спокойно посмотрел на нее, прикидывая, сколько времени потребуется на то, чтобы растлить это невинное создание. В такие моменты он был просто в восторге от себя и от своего коварства, однако прагматик, живший в нем, тут же дал ему звонкую оплеуху, напоминая, что средства потрачены немалые, а оскверни он эту душу, цена ее так к нулю и устремится. Вот и боролся демон между двумя своими ипостасями – благо, что третья не вмешалась!
Вообще, женскими ласками Асмодей был избалован. Он забирал их у тысяч грешниц до Авроры, и принимал теперь, как само собой разумеющееся. Ручки у нее, конечно, были нежные, аккуратные и мягкие, да и девочка явно старалась угодить своему хозяину, но ничего нового он для себя не испытал. Откровенно говоря, Владыка похоти даже представления не имел о том, что такого должна сейчас сотворить рабыня, чтобы он удивился или изведал нечто новое, а девчонка этого не могла знать и подавно. За свое тысячелетнее бытие, в каких только оргиях не участвовал демон блуда, и чего только не видывал! Даже как-то грустно стало от осознания того, что новых открытий у него больше не будет.
Однако напряженность грешницы не давала расслабиться и ему. Начало было здравое, а тут будто мысли сторонние ее одолели, по лицу печать размышлений и внутренней борьбы читалась. И ведь слишком хорошо он знал женскую натуру, понимал, что все равно ведь спросит… Так что толку тянуть кота за причинные места? Лучше сейчас, чем еще полчаса, ведь все это время будет и себя изводить, и ему расслабиться не даст. К тому же, дерзость лишний повод для наказания. Не забыть бы только служанкам передать, что невинная душа осмелилась правила нарушить, причем дважды за последний час. Так и скривился демон в усмешке: подумать только законы в Аду – курам на смех!
– Говори, – прохрипел он, перехватив ее руку. Девушка в одно мгновение застыла, непонимающе подняв на него янтарные глаза. Не получив очередного наказания, страх сошел на нет, и к ней вернулся дар речи.
– Что это было? – Аврора кивнула в сторону черной «материи», которая снова приобрела поверхность темного зеркала.
– Первородная пустота! – отозвался демон. Вот так и знал: вот оно – любопытство! Утопить бы ее сейчас, да что толку. Надо было сразу рассказать, ведь чувствовал неладное, к тому же, об этом души должны знать. Удивительно, что ни Дэлеб, ни Алекто служанку в эти тайны не посвятили, а теперь она ему своей напряженностью и отстраненностью весь настрой сбила. Вот видано ли дело: Аврора его грешница, его собственность – должна о господине своем думать в такой момент, а она! Признаться, по гордыне это плетью стегнуло. – Здесь хранятся грешные души.
– А я думала они… – ее палец так и застыл в воздухе, указывая в сторону выхода. Ответом ей был такой приступ смеха, такого заразительного, что девушка невольно улыбнулась, про себя отметив, что улыбка, пусть и такая редкая, украшала лицо демона. А в процессе смеха на щеках появлялись такие озорные ямочки, что даже не верилось, что этот падший тысячи душ загубил.
– Оглянись вокруг, девочка! – продолжил он. – Сколько ты видела грешников в аду за это время? Тысячу? Две? Неужели ты думаешь, что это все? Это так, фасад нашего великого здания. Истинная мощь, она там, – он указал на стену. – У каждого рыцаря есть такая. Это кусочек того, что существовало до сотворения мира, туда и отсылаем мы грешные души.
– А что там их ждет?
– Превращение в «ничто». Они становятся энергией, которую мы, при необходимости можем поглощать.
– То есть, попавшие туда – не возвращаются?
– Почему же, возвращаются! Если сразу начать искать, – усмехнулся Асмодей. – Новая душа в пустоте всегда след оставляет.
– А потом?!
– Потом она из единого целого обращается лишь в мелкие частицы, сливаясь с частицами других душ. Истинная пытка, не то, что забавы, которыми мы здесь балуемся!
– То есть меня схватила…
– Чья-то душа, которая еще не успела распасться! – перебил ее демон. На миг ее мыльные руки застыли у него на груди, а в янтарных глазах повис вопрос. Она будто спорила сама с собой, решая продолжить этот разговор, получив потом плетей за подобную прыть или замолчать, терзаясь любопытством.
– Но если души растворяются в пустоте, должны раствориться и печати на право собственности.
– Очевидно, – фыркнул он, про себя поражаясь тому, сколь пытлив может быть ум этой женщины. Прочие бы сейчас думали о том, как бы наказания избежать, да умаслить Владыку, а эта пеклась лишь о том, какой будет следующая остановка для души. Надо бы не забыть, ей двойных плетей всыпать за подобную дерзость и мысли недозволенные.
– Но что тогда помешает другому демону забрать эти души, ведь, по сути, право собственности над ними не установлено?
– Отправить душу в пустоту может каждый, а вот открыть врата – только тот, кто наложил на них свою печать, ну или же Владыка Люцифер. У него в руках ключи от бездны, он и бал правит, – произнес Асмодей, которому уже порядком надоел этот разговор. Хоть и любил демон похоти словоблудие, но вести беседы предпочитал на другие темы. Он замолчал, да и Аврора тоже. Прекрасно поняла по его выражению лица, что тема иссякла. К тому же, ответов она итак получила больше, чем могла рассчитывать.
По душе даже благодарность к этому угрюмому демонюке разлилась, захотелось и ему чем-то отплатить и за жизнь дважды спасенную, и за то, что любопытство ее девичье удовлетворил. От этих мыслей на душе как-то спокойнее стало, да и скованные страхом конечности постепенно оттаяли от теплой воды или… В общем, за этими мыслями Аврора даже не заметила, как её движения стали более заботливыми, более аккуратными – какими-то человеческими. Что ж, если вверил ей Владыка это в обязательство – она сделает. В конце концов, труда великого в том нет, а если не задумываться над происходящим, то это даже приятно. Ну а что? Вода теплая, мыло душистое, рядом мужчина, причем приятной наружности… И тут-то стыдливость накрыла ее с головой, видимо, не до конца ее выжгло пламя преисподней. Она впервые в жизни находилась так близко к мужчине, да и атмосфера была располагающей, почти интимной, ее так и передернуло от непонятного чувства.
Сделав над собой усилие, Аврора взяла бальзам, намылила его волосы, помассировала кожу головы, про себя отметив, что белоснежная прядь в его волосах, будто и не ему принадлежала, слишком чужой она выглядела на фоне этой черноты. Как бы то ни было, работу свою она выполняла с усердием, и все это ощущалось таким естественным и привычным, что если бы не терзавшие ее противоречия, она бы непременно удивилась собственной реакции.
Закончив омовение, Асмодей с головой окунулся в воду, вылезая на поверхность. К его молчаливому одобрению, девчонка оказалась предусмотрительной, хоть и опыта не имела. На краю уже лежали и чистые полотенца, и халат свернутый, и масло благоуханное. Подобная услужливость умаслила его самолюбие, а потому от дурного настроения и следа не осталось. На радости этой, рука сама потянулась, чтобы помочь Авроре выбраться из купели, да так и застыла в воздухе. Где-то на задворках сознания зародилось понимание собственного намерения, Владыка так и усмехнулся сам себе, сжав ладонь в кулак и опустив в карман. Вот только этого ему не хватало в своей обители! Пусть весь Ад в Тартарары покатится от реформ и изменений, а в доме у него прежний уклад сохранится. Никакого снисхождения к душам! И точка!
– Уходи, – строго бросил он, опускаясь на кровать, да так и провалился в мягкую перину.
Его голос, в одно мгновение из бархатисто-завораживающего сделался каким-то металлическим и отстраненным, а Аврора стояла в оцепенении, будто на нее ушат ледяной воды вылили. И главное, как ни старалась, не могла девушка понять, что такого она сделала, что так прогневало повелителя. Ведь всю душу в свою работу вложила, а тут такое… Хотя причина была именно в том, что она с душой к решению вопроса подошла, а тут, в Аду такое не положено. Переусердствовала!
Собиралась она уже было рот раскрыть, чтобы поинтересоваться о причине такой перемены в поведении хозяина, благо быстро спохватилась и, кланяясь, попятилась к выходу. Уже у самой двери ей встретились несколько девушек, к приходу которых видимо так старательно и готовился повелитель грешников. Аврору даже жало ревности изнутри кольнуло, только вот сконцентрироваться на этом новом для нее ощущении несчастная не успела, встретившись с полным гнева взглядом Дэлеб.