Подобное состояние для демона было высшей мерой наказания, ибо нет для них, запертых в Аду, страшнее рока, чем заточение в клетке собственного сознания, по воле небес обрушивающего на них всю тяжесть свершенных злодеяний. А их, у падшего, носящего столь высокий титул, было не счесть. Тысячи загубленных душ, превращавшихся в палачей; сотни невообразимых пыток обрушивались на его разум, подобно наваждению сумасшедшего, причиняли вполне осязаемые страдания.
Обреченный переживать те же муки, что и грешные души, он был вынужден блуждать по бесконечным лабиринтам собственного разума, сражаться с собственными демонами и лицом к лицу встречаться со своими страхами. А итог всегда один – горькое и мучительное поражение. Таков был удел каждого демона, уснувшего, но не сумевшего прорваться на пустошь. Высшая кара небес, повергающая даже самых могущественных исчадий Ада в пропасть истинного безумия, иссушающая их силы!
Сколько времени провел Асмодей в этих лабиринтах, преследуемый грешными душами, он не ведал, казалось, не одно тысячелетие, но когда откуда-то издалека раздался хрипловатый голосок Дэлеб, вытягивающий его из этой бездны, демон, впервые за долгие века, возблагодарил небеса.
– Повелитель, очнитесь, – твердила она, вцепившись в его плечи. Похоже, подобного эффекта от яда, подлитого в стакан, демоница и сама не ожидала. Может, в страхе своем, она добавила больше, чем требовалось; а может это Абаддон ввел ее в заблуждение своими лживыми речами. Сейчас это было не важно! Даже опьяненная своей жгучей ревностью и ослепленная безудержной страстью, она не хотела причинить вред своему владыке, а потому сейчас, видя его погруженного в пучину забвения, испытывала нечто сродни угрызениям совести, а точнее, страх перед потерей желаемого. В этот момент мысль о том, что Абаддон решил расправиться со своим заклятым врагом ее руками, заполнила все ее существо, наполняя душу гневом и жаждой мести, место которых вскоре занял первобытный ужас перед расплатой за содеянное. А потому, когда Асмодей, сделав глубокий, граничащий со стоном, вздох, распахнул глаза, демоница не помнила себя от счастья. Хотя радоваться было нечему.
После такого приключения демон скорее напоминал затравленную в Аду душонку, чем одного из властелинов Преисподней. В его взгляде не было ни страха, ни гнева, была лишь пустота, пугающая своей неизвестностью и обреченностью. Откровенно говоря, зрелище довольно жалкое.
– Повелитель, что с Вами? – шептала она, все еще пытаясь разглядеть в его глазах признаки холодной рассудительности или затаенной злобы, свидетельствующие о здравомыслии последнего.
Обведя потерянным взглядом собственные покои, Асмодей скорее инстинктивно, чем осознанно сжал ее ладонь, да так сильно, что демоница вскрикнула от боли. И крик этот был столь пронзителен, что сумел разорвать пелену сонного оцепенения – верного предвестника окончательного пробуждения. Мгновение спустя пустота в его взгляде улетучилась. Развеялась точно так же, как ускользает кошмар от человека, только что очнувшегося в холодном поту от кошмарного сна; постепенно он начал ощущать собственное тело и осознанно осматриваться по сторонам, желая удостовериться в том, что видения потустороннего мира не последовали за ним в реальность, и вскоре полностью пришел в сознание. Однако окончательно кошмар оставил его в тот момент, когда ноги коснулись ледяных каменных плит. Не говоря ни слова, не наградив Дэлеб, глядящую на него, как на безумца, даже взглядом, он, на шатающихся ногах, направился к купели. Да так и занырнул в этот омут, не сбросив с себя одежды. Вода, как всегда, подействовала успокаивающе. Смыла с него остатки этого ужаса окончательно, возвращая ясность суждениям, хотя произошедшее до сих пор не укладывалось в рамки его понимания.
– Повелитель, – произнесла Дэлеб, наконец, возвращая себе дар речи. Его молчание ввергало ее в отчаяние, давая простор для безграничной фантазии, которая во всей красе уже рисовала ей картины мучительных пыток, которым ее подвергнет Асмодей, узнав о том, что она свершила. А может, он уже знал об этом… – Что происходит?
– Хотел бы я знать, – не оглядываясь, произнес он, отирая лицо сухой тканью. – Будто второй раз был низвергнут с небес и потерял крылья. Зачем ты пришла? Я же дал ясный приказ не беспокоить меня!
– собственно сейчас, как никогда он был рад ее непослушанию, но здравый смысл твердил о том, что решиться на подобную дерзость Дэлеб могла лишь в случае крайней нужды.
– Я бы никогда не осмелилась Вас ослушаться, но прибыл гонец от Темнейшего, требует, чтобы Вы немедленно явились во дворец, – понурив голову, произнесла она, искоса поглядывая на графин с ядом, стоявший на его столе. Нужно было избавиться от него, унести с глаз долой… ах, как она была рада, что Люцифер предоставил ей возможность замести следы.
– Час от часу не легче, – прошипел Асмодей. – Подай сухую одежду. Не знать мне в этом мире покоя!
Не дожидаясь повторного приказа, демоница, всеми силами пытаясь сохранить спокойствие, кинулась к нише в стене, доставая оттуда шелковый халат пещерного владыки. Нутром чувствуя гнев, пробудившийся в его душе, она с опаской наблюдала за каждым его жестом, пытаясь заранее предугадать желания. Без каких-то приказаний, она подала сияющий флакон с заточенной душой, чтобы он мог подкрепить свои силы; накинула ему на плечи одежды; подала золотую цепь, заменявшую пояс и уже собиралась облегченно выдохнуть, провожая его к двери, но в этот момент почувствовала, как его огненная ладонь сомкнулась на запястье.
– Повелитель, – прошептала она, поднимая на него глаза, на дне которых уже начинал плескаться страх. – Могу ли я еще чем-то Вам помочь?
– Поедешь со мной! – холодно произнес он, направляясь к выходу.
– Я… но зачем? Меня… Владыка не призывал меня в свою обитель, – запинаясь, начала она. – Как же я могу…
– Ты единственная, кто уцелел после вчерашнего визита Абаддон, не считая дрожащих от страха душ, но их слова для Люцифера невесомы, а вот ты… ты – ценнейший свидетель, главный инженер Ада, к тому же. К твоему слову он прислушается.
От одной мысли о встрече с Властителем Гнева по спине Дэлеб пробежал неприятный холодок. Самому Дьяволу неведомо то, куда их всех может завести эта встреча, и какие последствия она навлечет на их головы. Одно неверное слово, одно движение и… смерть, а может, и того хуже. Впрочем, выбора у нее уже не было. Ведомая Асмодеем, она, как загнанная лань, озиралась по сторонам, желая найти хотя бы одну душу, которой на ходу прикажет вычистить комнату повелителя, но все, памятуя о недавних событиях, затаились по углам, не смея показаться на глаза разгневанному хозяину. Казалось, обитель похоти, где царила непрекращающаяся вакханалия, просто вымерла или погрузилась в сон. Пытаясь выиграть время, Дэлеб было рванулась в сторону конюшен, чтобы оседлать адского жеребца, но Асмодей силой усадил ее на спину своего дракона, воспарив ввысь.
Как же часто грезила она, желая покорить небесные просторы, восседая подле своего повелителя, но сейчас, возможно летя навстречу собственной погибели, демоница чувствовала лишь отравляющий разум страх. Воистину, тяжко бремя того, кто оказался между молотом и наковальней, а именно так Дэлеб могла сейчас описать свое положение. Абаддон и Асмодей - два рыцаря Преисподней, два сильнейших демона, различных меж собой, как лед и пламень, схлестнулись в великом противостоянии, а она… она по глупости своей встала между ними. Такой участи не позавидуешь! Скажешь правду – первый со свету сживет, солжешь – второй душу выжжет. Потому и взывала она ко всем темным силам, моля о милосердии.
***
Поначалу Абаддон не предал грядущему столкновению с Властелином Похоти должного значения. Не первый раз они, точно цепные псы, бросались друг на друга, желая перегрызть глотку соперника. Это противостояние, скорее, уже превратилось в традицию, без которой не обходилась ни одна их встреча. Видимо, поэтому демон и заметил, как его ненависть вышла из-под контроля, перейдя все границы. К тому же, о каких границах могла идти речь в Аду?! В общем, перебив всю стражу в доме Асмодея, падший был уверен в том, что его противник явится к нему в обитель с мечом наголо, желая возмездия. Страшного в том ничего не было… подумаешь, перебьет охрану, да спалит все вокруг. Невелика потеря. Признаться, Абаддон был даже готов возместить уплаченные за Аврору векселя, лишь бы скрыть факт хищения душ из хранилища других рыцарей. Не предусмотрел он только того, что здравый смысл пересилит природную горячность врага, привыкшего сначала бросаться в бой, а потом задавать вопросы.
Вопреки собственному титулу Асмодей был воином, а не политиком, а потому в спорах чаще уповал на собственную силу, а не на красноречие, коим мог блеснуть его оппонент. Поэтому, когда перед вратами в его обитель остановился гонец Люцифера, Абаддон, мягко говоря, был удивлен. А когда узнал о том, какие небылицы про него напел демон блуда, и вовсе зашелся от ярости. Это же надо, из-за какой-то душонки, которая, кстати, добровольно избрала бесславную смерть на пустоши, да нескольких сделок, в коих у Асмодея не было шкурного интереса, поднять такой переполох. И ладно бы он правду сказал, не так страшен грех воровства в сравнении с предательством. Так нет же, исказил и изувечил истину до неузнаваемости, оклеветал его в глазах Люцифера, да так, что тот меж ними очную ставку устроить решил. Да, ложь эта была подобна углю: обжечь не сумела, но замарала. Вот и думал теперь Абаддон как от нее отмыться, да и должок оплатить. Ведь ничего нет хуже, чем тень сомнения на кристальной репутации, а Князю Преисподней он служил верой и правдой, по крайней мере, так ему казалось.
В общем, назначенный для встречи час уже миновал, Венера неуклонно клонилась к горизонту, знаменуя скорое завершение этого дня, а Асмодея по-прежнему не было. Какое неуважение к Властителю Тьмы, от одной мысли об этом Абаддон издевательски ухмыльнулся. Должно быть, Дэлеб опоила его сверх меры, и теперь он, будто потерянная душа, бродит по нескончаемым просторам собственного сознания, неся бремя божественной кары. Что ж, пусть крест этот станет ему кровным братом, и пусть он смывает собственной кровью эту ложь. Не успел демон поймать себя на этой мысли, как дверь в зал совета со скрипом распахнулась, и на пороге появился Асмодей, надев на себя притворную личину спокойствия, а следом за ним, стараясь не поднимать взгляд на Властителя Гнева, мышкой проскользнула Дэлеб, опустившись на скамью у самого входа.
– Помяни черта, он и появится, – скривив надменную улыбку, произнес Абаддон. – Не могу не отметить того, насколько ты ужасно выглядишь. Неужели тебя так совесть замучила из-за столь явной клеветы, что ты всю ночь заснуть не мог?
– Мы с моей совестью в доле, – в тон ему отозвался Асмодей, яростно сверкнув глазами. – И когда я сведу с тобой счеты, она восторжествует.
– Какое громкое заявление для того, кто решает свои проблемы чужими руками. Что ж, совесть и трусость, в сущности, одно и то же. Неслучайно ты скрываешь свою трехликую маску за низким капюшоном плаща, ведь эта награда Господа олицетворяет всю твою гнилую суть – страх, жадность и предательство. Порочное триединство! И если уж одно из них тебя сразило, то остальные испепелят дотла. Это лишь вопрос времени!
– Не ты ли говорил мне, что излишняя горячность меня погубит, – ухмыльнулся Асмодей, стараясь не отвечать на провокации соперника. – Очертя голову бросаться в самое сердце битвы – смело, но благоразумно ли?
– Благоразумие – безликий фантом власти. Хочешь получить истинное могущество, имей смелость сразиться за него… сам! – с вызовом бросил демон, проведя краем стальной перчатки по лезвию меча, покоившегося у него на коленях.
– Смелость?! – переспросил Асмодей, поднимая на него пронзительный взгляд. – Тебе ли о ней говорить?
– О чем ты? – поморщившись, переспросил Абаддон.
– Проявленная тобой смелость – оборотная сторона неуравновешенности, а может, и глупости. Ты напоминаешь мне дикого зверя, не важно, какой породы, ведь все они от природы трусы. И нападают лишь тогда, когда уверены в собственной непобедимости, а это позорно вдвойне, – удар пришелся прямо в цель, и Асмодей с упоением поймал искры гнева, вспыхнувшие в глазах собеседника. – Не это ли высшая трусость. Проникнуть в мой дом и перебить тех, кто не в силах оказать тебе сопротивление?
– Если ты говоришь о своей страже, то это досадное упущение… твое! Доверить защиту собственной обители таким слабым созданиям! Если же ты говоришь о девчонке, то ее душа оказалась намного слабее, чем мы предполагали, – вставая против противника, прошипел он. Впрочем, здесь Абаддон слукавил. Трудно было это признать, но поступок Авроры произвел на него неизгладимое впечатление. И хоть во всех мирах самоубийство считалось одним из самых тяжких грехов, он, познавший муки смерти и боль возвращения к жизни, знал, чтобы решиться на подобный поступок ради спасения других, нужна немалая смелость. А учитывая то, кого желала спасти несчастная, отвага должна быть недюжинной. Поэтому, если уж говорить откровенно, демон прекрасно понимал своего соперника, вцепившегося в эту душу, как великую драгоценность. Хотя, в одной ли преданности было дело?! Догадка вихрем промчалась в его разуме, вызвав на лице злобную гримасу. Что же, любая гипотеза нуждается в проверке. К тому же, любая оплошность Асмодея, может сыграть на руку его врагам. – Так что…кричи – не кричи, а она к тебе уже не вернется.
– Что ты с ней сделал? – подскакивая с места, будто с раскаленных углей, прошипел он.
– То же, что ты сделал с душой Жанны – осушил в назидание тем, кто осмелится проявить подобную дерзость, – если бы Асмодей не был так поглощён этим спором, то наверняка бы заметил облегченный, почти подавленный стон Дэлеб. Эти слова стали для нее настоящим подарком. Тем самым Абаддон принимал на себя весь груз ответственности за содеянное, снимая с нее даже тень подозрения.
Единственное, чего не смогла понять демоница, так это причин такой жертвенности. Едва ли ее судьба волновала демона, скорее наоборот, он спал и видел то, как все приспешники Асмодея падают вглубь адской бездны, но почему же тогда? Не для того ли, чтобы она сгладила его собственный грех? Или же для того, чтобы сокрыть истинные обстоятельства своего визита, навсегда похоронив истину в первородной пустоте? Собственно, сейчас это не имело никакого значения.
– Быть не может, – прорычал Асмодей, стараясь скрыть раздиравшие его на части эмоции. – Ты не смог бы… чтобы поглотить столько энергии тебе понадобился не один день.
– А кто тебе сказал, что я сделал это в одиночку? – ехидно усмехнулся он. – Как и подобает заботливому хозяину, я разделил этот трофей со своими преданными слугами. Пустил по кругу, так сказать.
В это мгновение самообладание покинуло Асмодея, похоронив рассудительность под толстым слоем гнева, захлестнувшего его с головой. Выхватив из-за пояса небольшой кинжал, он перескочил стол одним прыжком, бросившись на своего врага. Однако выпад этот был вполне ожидаем, а потому и с легкостью отражен. Пропоров клинком воздух, Абаддон отогнал от себя противника, но тот, не обременённый тяжелыми доспехами, был куда проворнее, кружа вокруг него, будто орел вокруг медведя. Хищники эти хоть и в разных весовых категориях, да и по природе различные, но если исхитриться, то можно серьезно потрепать противника, оставаясь на недосягаемом расстоянии. К тому же, заставленный мебелью и прочей утварью зал, способствовал достижению этой цели. Громоздкий доспех Абаддон затруднял движения, а меч больше сшибал и корежил мебель, чем нес угрозу. Воспользовавшись моментом, Асмодей перехватил руку соперника, ногой вышибая меч из ладони.
– Я поражен! – прошипел он, прижимая кинжал к его горлу, несмотря на жалостливые мольбы Дэлеб, понимавшей, какие последствия для ее хозяина может иметь этот опрометчивый поступок, пусть даже спровоцированный. Убить одного из рыцарей Ада в замке самого Люцифера. Даже помыслить страшно.
– Владыка, одумайтесь, – лепетала демоница, повиснув у него на руке. – Только не здесь.
– Подумать только, ты живешь так долго, а до сих пор не уяснил одной истины, – прошипел он, всем своим видом напоминая кота, играющего с мышкой.
– Какой же?
– Длинный меч – плохой выбор для тесного помещения.
Ответом ему был надменный смех, вырывавшийся из груди Абаддон. Смех столь раздражающий, что Асмодей инстинктивно сжал ладонь у него на горле, заставляя того зайтись от кашля, хватая воздух будто рыба, выброшенная на сушу.
– Ну же, чего ты ждешь? – усмехнулся Владыка Гнева. – Убей, коль духу хватит! Попытай удачу.