Второй пилот пугливо покосился на мое лицо, потом на форму. Надолго задержал взгляд на ботинках. Я взял его за оголовье переговорной гарнитуры и деликатно развернул к лобовому стеклу.
— Вы не хотите вернуться в салон? — смелый мужчина этот первый пилот. Я отстегнул с его пиджака пластиковую карточку.
— Сожалею, но не могу, — я интимно наклонился к нему, невозмутимому, осторожно оторвал от уха один его наушник и шепнул. — Капитан Риверс, вы нравитесь мне больше, чем ваш малоопытный товарищ. Поэтому, пожалуйста, не откажите в удовольствии быть моим заложником после приземления. Я не причиню вам вреда и не выстрелю ни при каких обстоятельствах.
Он молчал. Я расценил это как согласие. Отпустил наушник и огрел его напарника тяжелой бутылкой шампанского. Не убил, конечно, отправил в вынужденный отпуск на полчаса.
— Надеюсь, вы мастерски умеете сажать самолет в одиночку, — я оттащил незадачливого второго пилота в угол кабины и занял его место.
Мы продолжили снижение и торможение, я наблюдал за приборами невнимательно, не спуская глаз с нахмуренного профиля капитана воздушного судна. Я был уверен, что, едва выпущенное шасси коснется бетона аэродрома, он выкинет какую-нибудь штуку. И не ошибся.
Риверс нажал на безобидный коричневый тумблер, активируя невидимую кнопку тревоги и разгерметизации всех четырех аварийных выходов. Почти нажал. Я заметил, как менялось напряжение в линии его скул и подбородка, и успел перехватить руку. О назначении тумблера я догадался чуть ранее, проследив, куда регулярно направляются его взгляды. Мимику первый пилот контролировал великолепно, а вот о своей секретной кнопке перестать думать не мог.
— Не сопротивляйтесь, — я мягко сжал его крупную огрубевшую ладонь, не привыкшую к подобным ласкам. — Маленькое происшествие на борту никак не запятнает вашу летную репутацию.
— Я вас ненавижу, — процедил он сквозь зубы в конце концов. — Как вы посмели пробраться в мой самолет? Если вас не будут судить по всей строгости закона…
— Не будут, — подбодрил я и погладил шершавые перепонки между его пальцев. Самолет катился по полосе, не замедляясь. — Приготовьтесь к триумфальному выходу. Возьмете мою сумку и шампанское. А я возьму вас нежно за шею, не обессудьте. Не споткнитесь, нечаянно дождавшись моих объятий, держите спину прямо. Улыбайтесь… ну или не улыбайтесь, если не хотите, но жадная до зрелищ публика будет ловить каждый ваш неверный вздох.
Мы свернули на рулевую дорожку, приближаясь к международному терминалу. Пассажиры начали обычную в таких случаях шумную возню с багажом, невзирая на призыв оставаться на местах до полной остановки. Капитан в последний раз связался с диспетчерской башней, запросив телескопический трап, и заглушил двигатели. Мы поравнялись с Gate 8, доехав по инерции. Трап состыковали с главной дверью салона, а мы вышли через свой внешний люк, спустив раздвижную лестницу. Внизу уже поджидала полиция на шести автомобилях с включенными проблесковыми маячками и мегафонами наготове. А также две неотложки и пожарные. Какие оперативные. Мой спектакль будет дорого им стоить.
— Выключить сирену! — заорал я воинственно, принимая предложенную роль агрессора, хотя внутренне благодушно плясал и ликовал. — В переговоры не вступаю! Заложник только один, но знатный. Дорогу!!! Дорогу, или будете оттирать его мозги от фюзеляжа!
Я прикрылся Риверсом как щитом и двинулся мимо терминала к стоянке спецтранспорта. Автопогрузчик мне не нужен, кейтеринговый фургон тоже. А вот мини-автобус — самое то.
— Машину водить умеете? — я чуть не рассмеялся, когда он удивленно кивнул. — Ну, мало ли… Тогда за руль. Я опишу маршрут.
Первый пилот послушно занял водительское кресло, автобус покинул аэродром. Колонна полицейских ехала за нами на почтительном расстоянии. Я в очередной раз вспомнил о телефоне, спрятал пистолет и набрал вызывавший меня неизвестный номер. Не дослушал даже один гудок, трубку подняли.
— Именно за подобные буйные выходки мы зовемся «дикими кошками», — произнес едкий, превосходно узнаваемый голос. — Поздравляю с первым угнанным самолетом.
— Командир D.? — я забыл, как дышать.
— На въезде в Гонолулу избавься от заложника и оторвись от погони. Я знаю, Бэл обучал тебя экстремальной езде. Шлагбаум перед подземной парковкой хайер-билдинг поднимут, если не успеют — сшибай его, за тобой опустятся автоматические ворота.
— Я должен убить капитана? — я спросил громко, позабыв, что Риверс рядом и все слышит.
— Ты ведь понял, что я сказал, Винсент. Избавься от заложника.
— Но я обещал ему… — бесполезно, командир отсоединился. Я растерянно уставился на дорожное полотно. За прозрачным шумопоглощающим забором проносились усадьбы с бассейнами и пальмами. Мы еще в предместье, но вот-вот пересечем черту города.
Убить человека вне задания? Кулаки капитана сжались вокруг руля, у рта появились горькие складки. Он молчит, но несложно догадаться, о чем он думает. Обманщик, негодяй, выродок… настоящий террорист. Неужели бойцы ELSSAD совершают преступления?
Я перезарядил пистолет.
— Вставайте. Нет, не спеша… передавайте мне руль. Становитесь у двери. Через триста метров съезд с автомагистрали. На повороте я сброшу скорость, как того требуют правила, и открою дверь. Если вы не выпрыгнете за обочину, я вас застрелю. Не заставляйте меня делать это, я совершенно не хочу вас убивать. Вам все ясно?
Он не прыгнул. Гордый капитан. Предвидя такое поведение, я оставил дверь нараспашку, резко свернул к краю трассы и выстрелил ему в грудь. Он упал, вываливаясь из автобуса на обочину. Прекрасно, теперь его хотя бы не собьют другие автомобили. А моя пуля…
Патрон холостой. Отделается испугом, изумлением и большим синяком.
Все, можно сосредоточиться на главном. Я выжал из аэропортового автобуса 130 км/час и добрался до хайер-билдинг за считанные минуты. Шлагбаум был поднят, я въехал, никем не замеченный. Полицейский хвост потерял где-то в тропической жаре и дорожной пыли. Парковка пустовала, я занял сразу два места, не заботясь об эстетике криво поставленного авто, отряхнулся (втайне я мечтаю умыться), подхватил сумку и вызвал лифт.
Я был в синем небоскребе корпорации дважды, но запомнил только один кабинет. Поеду туда опять. И будь что будет.
Круглая кнопка «119» зажглась теплым оранжевым светом.
Комментарий к 17. Теракт
¹ Самая длинная ВПП международного аэропорта Гонолулу (3,7 км), полностью построенная в океане.
========== 18. Мастер ==========
Я нашел кабинет, в котором проходил дополнительную медкомиссию после общей, но он был заперт. Понятия не имею, что делать дальше, я как-то не рассчитывал на облом. В разговоре командиров мелькнуло имя. Это все, что у меня есть для зацепки. Я наудачу толкнул соседнюю дверь, она поддалась. Обрадованный, я, не мешкая, ввалился туда и выдал скороговоркой, боясь, что меня перебьют и выпроводят вон:
— Здравствуйте, я не знаю, куда я попал, но мне нужен врач по имени Аморес, вы поможете мне его найти?
После чего раздался взрыв. Самый настоящий, с нехилой ударной волной. Я инстинктивно пригнулся, защищая от возможных обломков голову. Когда разогнулся, в кабинете было не продохнуть и не разглядеть ничего. Дым стоял столбом вперемешку с пылью, пищал какой-то запоздало сработавший предохранитель, мигая едва видимым красным диодом, а я… ощутил недоброе покалывание в груди. Я стал свидетелем чьей-то смерти от опасного эксперимента? Слишком тихо. Слишком зловеще.
Я шагнул в дым, стараясь увидеть хоть что-нибудь, споткнулся об упавшую со стола трубу, вроде бы стеклянную, она покатилась куда-то с характерным полым звоном, но далеко не отлетела. Кто-то остановил ее, небрежно наступив сверху перепачканной кроссовкой. Маленькие такие кроссовки, детский размер. Ярко-оранжевые.
Неизвестный выживший громко чихнул, разогнав дым, и заговорил. К своему стыду, я не понял почти ни слова. Бормотание, предположительно, на латыни, перемежалось с очень сочными ругательствами, потом он пнул трубу, чихнул еще два раза, подошел вприпрыжку и схватил меня за грудки маленькими, но неожиданно сильными ручками.
— Святые глюоны! Айши облажался с расчетами прочности марочной стали для тиглей, но ошибиться дважды с затравочным стержнем?! Макаки справились бы с этим заданием лучше! О, демоны пещер и рудников, дайте же мне нормальных помощников, а не этих верблюжат!
Я использовал максимум знаний по оперативной мимике, чтобы не улыбнуться. Комичность ситуации усиливалась измазанным в саже личиком раздосадованного ученого. Я осторожно обнял его, одетого в простой лабораторный халат в пятнах и дырах, прожженных крепкими кислотами, и прощупал еще детский серый комбинезон на лямках. Какой он удивительный… и крошечный. Я сел на корточки, чтобы он свободно встал на пол, не спрыгивая с меня.
— Сэр, в кабинете есть раненые?
— Пусть сдохнут, если не от испуга, то от стыда, — воинственно ответил ученый, расстегнул дырявый халат, сбросил и потоптал. — Когда воскреснут, все подметут и починят. Пойдем отсюда, мальчик мой, займемся твоим насущным хлебом. Забудь о моих подчиненных, им платят за адреналин, выделившийся из одного места. Пусть наводят порядок. И если не успеют за полчаса… — он блеснул глазами, по-кошачьи оранжевыми, — ultimo ratio regis.
— Что, простите?
— Последний довод королей. Выгоню на кухню, чистить и драить порченную химическую посуду, а хуже этой работы только устроиться утилизатором в машинном цехе. Но уволиться — ни-ни. Увольняться никто не хочет, хотя некоторых я просил, даже умолял, стоял над душой и разве что не писал в администрацию, требуя избавить меня от вредоносных потоков их умственной отсталости и кретинизма, — он выстреливал слова пулеметными очередями, мне было не потягаться. Да и никому, пожалуй. Идя по тускло освещенному коридору, я осторожно окинул взглядом его миниатюрную фигуру. Он жестикулировал, доставал из многочисленных карманов сложенные бумаги с рецептами и формулами, читал и перечитывал, ругался, прятал обратно и кидал на меня ответные взгляды, одобрительные и даже восхищенные. Почему?
— Я не представился, — смущенно выдавил я, вклинившись в паузу, когда он замолчал.
— Незачем, незачем, ты Винсент Стюарт или Стюарт Винсент, племяш той противной лисицы Нэнси Ван Дер Грот, которую я по редчайшей неосмотрительности взял на работу лет восемь назад и, странно, ни разу не пожалел. Идем, идем, мы уже почти в моем технобудуаре, пришли, я позабочусь о тебе не хуже моего приятеля Бакстера, а он, прошу заметить, патологоанатом, это, знаешь ли, дорогого стоит в вопросе спасения славных ребят от дурно пахнущих неприятностей.
— Простите, но мне нужен Аморес, возможно, я неправильно запомнил имя… — я попятился, когда он пригласительным жестом втащил меня в странную комнату, напоминавшую застенок.
— Ну и зачем тебе Мори, скажи на милость? — проворчал коротышка добродушно. — Он хирург общего направления, бесспорно талантливый, аккуратный и рукастый, сволочь такая, но я — гений, инженер, состряпавший половину вещей, с которыми ты вырос, включая атмосферу Марса. Я и сам прекрасно вытащу твой ржавый чип. Кстати, я же — его автор и конструктор, дизайн заказал у малыша Ксавьера. Ты что, удивлен?
— Вы — Мастер. Тот самый… — я рассмотрел его еще раз, не веря глазам. Мастер Метаморфоз, Солнечный Мальчик, Хэллиорнакс, чей запоминающийся витиеватый почерк был на бутылочке с моим успокоительным. Мастер, распоряжающийся тысячным штатом, заводом, алмазной шахтой, двумя небоскребами и целой красной планетой, с ласковым детским лицом, поклонник Боба Марли с дредами, хоть и без трехцветной шапочки. Он широко улыбался, следя за зигзагами мыслей в моих зрачках.
— Приятно быть тем самым. Мы на лабораторном этаже, детка, в моих суверенных владениях, добро пожаловать. Давай-ка сядь, я вколю тебе местное обезболивающее, — Хэлл ногой толкнул ко мне легкую каталку, помесь операционного стола с кушеткой и электрическим стулом.
Я сел с опаской, втайне надеясь, что он не привяжет меня за ступни и кисти фиксирующими ремнями, но он привязал. Поцокал языком и впрыснул мне в шею прохладную жидкость.
— Не бойся. Это обычная мера безопасности, она убережет тебя от случайного мышечного сокращения, падения и возможного увечья. Я влезу сейчас в твой мозговой центр, с величайшей осторожностью, но гарантий, что я ничего не задену инструментами — нет. Не шевелись. Можешь разговаривать, это меня не отвлекает.
Он нажал на педаль под каталкой, отрегулировав высоту по своему росту, а я перебрал про себя все возможные вопросы.
— Скажите, Мастер, а что там… на этажах выше?
— Физических этажей на самом деле сто пятьдесят, — он помыл руки в асептическом растворе, там же прополоскал скальпель и маленькие щипчики. Приблизился и вдруг поцеловал меня в лоб. — Мы начинаем. Думай о Бальтазаре и слушай меня. Итак, высота хайер-билдинг ограничена почти в два с половиной раза. Это обусловлено высоким давлением на грунт и невозможностью сделать фундамент под нами глубже из-за вулканического происхождения острова и опасности затопления. Кроме того, на большой высоте существует угроза ветра, появления трещин в стенах, и особенно — в оконных стеклах. Поэтому двести верхних этажей вместе со шпилем были построены за одну ночь бригадой адских рабочих без использования земных материалов, из прочного инфернального камня, бетона и метаморфического стекла. Свойства адской материи таковы, что она плавно сминается с течением времени, имея достаточный коэффициент упругости, чтобы затем возвращаться в исходную форму без повреждений в структуре. При этом она дает возможность расширять пространство без учета реальных физических параметров помещений. Попросту говоря, метраж инфернальных этажей намного больше, чем кажется при взгляде на хайер-билдинг снаружи. Теперь о том, как попасть туда. В лифтах общего пользования ты не найдешь кнопки выше сто двадцатого этажа, если хочется выше — нужно вводить специальные комбинации цифр. Их знают твои шефы, ты скоро выучишь коды некоторых, необходимых для работы. Администрация вместе с президентом заседает на сто семнадцатом, это политический ход для регулярно проводимых в хайер-билдинг экскурсий. На сто двадцать втором, то есть на этаже, состоящем в режиме полусекретности, находится главная серверная, и сходятся все компьютерные узлы здания. Со сто сорок четвертого по сто сорок седьмой расположены второй и третий отделы моей лаборатории, куда имеет доступ несколько помощников, одно доверенное лицо, уполномоченное проводить каждый месяц санитарную проверку, и тридцать инженеров. Всю работу там выполняют механизмы, люди смешивают вручную только особо опасные или особо ценные вещества. Сто сорок девятый этаж — это так называемый срединный уровень безопасности, где «дикие кошки» собираются для прохождения полигонов, возможных только в стенах небоскреба. Оттуда идет единственный в своем роде лифт на крышу, минуя все остальные этажи, то есть из него нет других выходов, путь в один конец. Крыша — это верхний уровень безопасности, пункт наблюдения за угрозами с воздуха, на шпиле для этого закреплено соответствующее оборудование, включая камеры, метеозонды, сейсмографы, осциллографы и всякие прочие счетчики Гейгера. Начиная со сто пятидесятого этажа использование лифтов запрещено, их там и нет, для перемещения встроены специальные скользящие платформы, шутливо названные «жуками». Они работают по принципу поезда-монорельса, двигаясь как по вертикали, так и по горизонтали. Естественно, требуется пристегнуться и иметь здоровый вестибулярный аппарат. Проезд платный! Шучу. Сетка станций, охваченных жуками, обширна и обычными этажами называется с натяжкой, так как, я уже сказал, внутри хайер-билдинг столько места, что хватило построить целый город с пригородами. Например, учебный центр для Изменчивых, готовящихся для поступления в земные университеты, с тем, чтобы продолжить работу не у нас. Я это приветствую, шпионы нам нужны везде. Оборудована студия-трансформер для репетиций, съемок клипов и записи песен группы Ice Devil¹ и еще телецентр для вещания на наш боковой экран². Транслируем собственные аполитичные новости, шокирующие музыкальные клипы (я делаю их на заказ вместе с ледяными дьяволятами) и изредка критикуем различные экологические и благотворительные организации в сатирических скетчах. За что потом расплачиваемся участием во всяких унылых социальных программах. На трёхсотом уровне находится отдел выхода в свет готовой продукции, где мы формируем положительное мнение о себе в масс-медиа. Выше находятся подведомственные мне лаборатории, где тестируется всё подряд на предмет соответствия качеству, но я туда не заглядываю, получаю отчеты и нормально. На десяти последних этажах устроен центр спа-терапии и релаксации с многочисленными процедурами, включая интимные. Туда отправляют Изменчивых после тяжелых травм и долговременного лечения в больнице. Тебя тоже туда пошлют скоро, будешь расслабляться целый месяц и забудешь о своих злоключениях. А на крыше хайер-билдинг помимо технического хлама нашли место и построили шикарный подогреваемый бассейн с пиано-баром, достойно увенчивая в облаках мою гордость, высочайшее здание в мире. Ты побываешь и там, вдоволь накупаешься, — Хэлл притих на секунду и вышел из-за моей спины, показав миллиметровый золотой квадратик с алой точкой-капелькой — кнопкой. — Свободен, боец. Позволь поздравить от всей души с окончанием стажировки.