— А попытка изнасилования? — я бессильно уронил руки на свои колени.
— Он показал, каким я был до тебя, в интимных отношениях с ним. Безумным, совершенно раскрепощенным… и ненасытным. Опасным. До терминального уровня опасности D. обещал, что не дойдет. Хотя, признаться, я не ожидал увидеть тебя верхом на нём.
— Я защищался. Я вовсе не хотел с ним ничего… да бллин, черт возьми! Это я должен оправдываться?! Бэл, что ты натворил? Ты же надругался надо мной! Я с грехом пополам принял факт твоего заражения тьмой и сумасшедший болезненный метод исцеления. Но этот садизм?! Что значит, ты «струсил»? Ты что, привык пользоваться во всех критических ситуациях командиром, который в силу своего безбрежного могущества и фиг знает откуда взявшейся благосклонности прикроет твой зад?! Господи, разве это возможно?! Ты же «дикая кошка»! Ты был образцом для меня, эталонным мужчиной! И кто ты на самом деле? Бэл… ты отсиживался в изоляторе, в тепле и спокойствии, пока демон, всамделишный демон из самого настоящего ада, спасал твою трусливую рожу, подставлялся в твоей личине под удар. Рассказывал самое сокровенное. Он, не ты!!! Раскрывал душу! Он слушал мой треп, принимал мои извинения и мое очередное стеснительное признание, мою любовь, в конце концов. Лежал на мне на пляже, а я, дурак такой набитый, млел от его ласк, и, клянусь, он был нежным и предупредительным, не таким, как в моих кошмарах. Но знаешь, что самое гадкое и постыдное? Он, не дрогнув, описывал, как складывались твои взаимоотношения с ним, рассказал от твоего лица о себе! О том, как ты отнимал его у другого, намного более достойного, но спасибо, что у тебя хватило совести отказаться от D.! Черт, да я просто надеюсь! — что эта часть повествования была правдивой. Я уже ничему не верю. Нет, не трогай меня, Бэл, ты отвратителен.
— Прости! Прости, прости! — он попытался взять меня за подбородок, но я не желал на него смотреть. Хватит уже пялиться на лжеца, симпатичного, но не более. — Я попросил его о постыдной услуге, потому что сдох бы на месте, там, на этом уродском пляже, если бы ты сказал мне «ненавижу». Я не могу тебя потерять из-за ошибок прошлого, неужели ты не понимаешь? Это убило бы меня! А его не убило бы. Ему все равно. И он бессмертен. Стюарт, пожалуйста…
— Мне не послышалось? Теперь ты меня просишь? Изволь, — я встал рывком и двинулся в ванную. Ноги все еще подкашиваются, переставляясь с трудом, но мне окончательно плевать, пусть хоть сломаются. Перед тем как закрыться, я выплюнул Бэлу в умоляющее лицо: — Ненавижу. Умри.
*
Ночь прошла ужасно. Откиснув в ванне за два или три часа и вдоволь нарыдавшись, я разложил себе диван и плюхнулся спать не раздеваясь. Бальтазар, по идее, был в своей спальне. Не возникло желания проверять. Он меня не тревожил, и слава Богу. Нет, не слава. Проклятье. Ну почему все так получилось? Так грустно и нелепо. Идиотское трусливое предательство на самом последнем метре дистанции. Когда финальная карта, положенная сверху, рассыпала карточный домик. Этот сраный домик строился в моей груди. Как же все болит на стройплощадке, о боги. Не хочется ни жить, ни вспоминать, а умирать слишком просто. Хоть бы меня сном сморило, ну хоть на полчасика. Светает уже. И день не принесет никакого облегчения.
Я так и не уснул. Вареный и разбитый, я поплелся во все ту же ванную, как-то приводить себя в порядок, причесываться и замазывать круги под глазами. Шарахнулся от Бэла, прокравшись на балкон за бутылью питьевой воды: оказывается, он провел ночь там, а не в постели. Выкурил блок сигарет. Ну, может, и больше… пол был густо усеян окурками. Наверное, он тоже не сомкнул глаз. Хотя меня не должно это волновать.
Я сварил крепчайший кофе, выпил его, морщась и опасаясь, что все полезет обратно, собрался, надев не форму, а обычный костюм с галстуком. Несмотря на адски раскалывающуюся башку, я помню вводную лекцию, где было сказано, что на посвящении мне вручат новую форму.
Ровно в девять утра под особняком остановился черный фургон с наглухо затонированными стеклами, я сел в него через задние двери, и автомобиль тут же тронулся. Я уехал неизвестно куда.
В салоне имелось три ряда пустых сидений, разделенных проходом. Еще одного пассажира я заметил далеко не сразу. Он прекрасно сливался в полутьме с черным кожаным салоном в своем одеянии, похожем на монашеское, и в капюшоне, низко надвинутым на лицо. Я не осмелился подсесть к нему поближе и завязать разговор. Почувствовал необъяснимый страх, ну и пятая точка подсказала, что он предпочитает путешествовать в тишине.
Мы прибыли довольно быстро, последние десять минут ехали в гору. Человек в капюшоне пропустил меня вперед по вполне понятным соображениям своей конспирации. Я не то чтобы теряюсь в догадках, кто он, скорее, взвешиваю — человек ли…
До этого я видел обсерватории исключительно на картинках в Интернете и в школьном учебнике астрономии. Когда мы поднялись в центральный зал с вращающимся куполом, я оробел. Там был Хэлл, как всегда деловитый и казавшийся еще более миниатюрным в халате с длинными рукавами не по размеру. Инженер стоял на лесенке перед телескопом и не обращал никакого внимания на выстроившихся за его спиной людей.
Бледнея и теряясь, я насчитал двадцать три фигуры, закутанные в такие же накидки до пола, как и мой сопровождающий. Я оглянулся, но он приложил палец к невидимым под капюшоном губам и жестом приказал пройти дальше. Я прошел безропотно, и присутствующие окружили меня неплотным кольцом. Хэлл нажал на ему одному ведомые кнопки или рычажки, купол разъехался, и меня залил солнечный свет. Капюшоны откинулись одновременно, я облегченно заморгал. Их легко узнать по длинным волосам и красивым сосредоточенным лицам — это «дикие кошки», мои собратья, только командиров среди них нет. И Бэла. Может, оно и к лучшему?
Они заулыбались тепло и сердечно, протянули руки, каждый прикоснулся ко мне, а я вертел головой, стараясь на лету запомнить их всех. Три очень светлых блондина, много шатенов, несколько светло-русых, один медный, практически рыжий, и один крашеный брюнет с цепляющим задорным взглядом. Похоже, это Сайфер. Мне говорили, он ударен в готику, но увлечен этим не как все мрачные и пафосные неформалы, а с безудержным драйвом и весельем. Интересно, почему он не поладил с Бэлом. Выглядит он максимально располагающе к себе. Или это Бэл с ним не ужился? Когда-нибудь спрошу.
— Младший командир? — обратился я, зачем-то краснея.
— Тсс, — он улыбнулся такой озорной улыбкой, что меня аж встряхнуло и освежило после бессонной ночи. — Сейчас начнется отвязная вечеринка, потерпи еще чуть-чуть. Наш покровитель скажет тебе пару напутственных вещей.
«Кошки» разошлись, отступив на почтительное расстояние. Я чувствовал на себе их взгляды, мягкие, ободряющие и предупредительные. Сзади подошел тот, не снявший капюшон — черный и неизвестный. От него веяло тысячелетним холодом, перекликавшимся с аурой командира D., но я необъяснимо уразумел, что это все-таки не Демон. Кто-то из его надменного рода божьих отступников.
Тонкие, даже костлявые пальцы опустились на мои плечи. Дьявол-оракул… приходит, когда не ждут, и приносит подарок, о котором не просят. Лучше б подарил гирю на ногу, носить ее легче, чем пророчество.
Он произнес одно слово. Но еще за миг до того, как оно вылетело, я обреченно кивнул. Я знал. Знал…
— Бальтазар.
========== Эпилог ==========
Я ни о чем не жалею. Меня напоили обжигающим вином с ошеломляющей концентрацией пряностей, затащив за красную бархатную портьеру и разложив на старинном церковном органе. Я в самой смелой фантазии не представил бы, что Хэлл музицирует в обсерватории. Потом портьера отодвинулась, и «кошки» понесли меня с радостным смехом и улюлюканьем на улицу, загрузили в новый фургон, побольше того, в котором я приехал, загрузились сами и поехали.
— Куда мы? — вопросы я задавал в пространство, но отвечал на них неизменно Сайфер.
— В хайер-билдинг.
— В бар?
— Нет, что ты, это было бы скучно, да и «Freezing point» по утрам закрыт. Но на третьем этаже у ELSSAD уютное неофициальное логово, где мы предаемся разврату и излишествам и отмечаем посвящение новобранцев. Думаю, там уже накрыли скромное угощение и выкатили из подвала пару бочек из запасов герцога Бургундского.
Все оказалось даже круче, чем я представлял: десяток причудливо соединенных между собой комнат с плотно занавешенными окнами, создававшие для нас ночь, разрывные танцевальные биты, бьющие из всех углов (за пультом орудовал несравненный DJ Scandy¹, я был в приятном полуобмороке, увидев его), эксцентричная обстановка с мигающим high-tech освещением, мягкой мебелью и африканскими ритуальными масками на стенах. Напитки можно было найти и опробовать везде, включая туалетные ниши, а закуски разносили на квадратных подносах юные грудастые девушки с бейджами «FP». Даже устав после восьмичасовой работы в баре, они были рады второй смене в обществе соблазнительных мужчин.
Меня встретили криками и аплодисментами, Энди сказал несколько поздравительных слов по-норвежски и продолжил жесткий TBM-террор, кто-то уверенно схватил меня поперек талии и вовлек в групповой танец, было жарко, необычно и возбуждающе двигаться в темноте зажатым между двумя незнакомыми телами, гибкими, полуголыми и блестящими от горячего пота…
Но после пятого стакана с разноцветным обжигающим коктейлем я сказал себе, что пора остановиться. Найти тихое место и подумать о… да, сам знаю, смешно. Однако вскоре я заметил Сайфера в одной из дальних комнат за очень интересным занятием. Он сидел, комфортно развалившись, на диване напротив большой плазмы. Она была настроена, как и все здесь, на внутренний канал хайер-билдинг и показывала музыкальный клип. Красочный и провокационный. Последняя битва добра со злом, армия Люцифера против армии Христа, бескомпромиссный экшн с детализированной массовкой, не оставляющий других вариантов, только этот — порядком набивший оскомину, но вечный, библейский. Завидев меня, Сайфер похлопал по местечку рядом, предлагая упасть. Я не отказался.
— Я видел эту красоту уже раз сто. Но тебе не мешало бы еще и послушать, — он достал из-за диванной подушки наушники, воткнул штекер в гнездо под экраном, и я погрузился в блэк-метал апокалипсис целиком.
Армии сражались глухой ночью на склонах вулканических гор, круто обрывавшихся в море. Легион бесов, наряженных в разномастные доспехи, возглавлял рогатый черноглазый исполин², сразу вызвавший у меня необъяснимую симпатию. На верховного Сатану он не был похож, скорее на назначенного им фельдмаршала. Между тем стройные ряды ангелов вел вперед сам белый Христос, правда, он больше напоминал разъяренного викинга, нежели смиренного Сына Божьего — бородатый, волосатый, мускулистый и вооруженный огромным двуручным топором. Он свирепо вторгался в ряды адских воинов, за один взмах топора сметая их десятками, разрубая на части и скидывая с голых скал в плещущуюся где-то внизу воду. Глядя на творимый им беспредел, я понял, что исход битвы предрешен, добро жестоко победит зло, как и было обещано издревле.
Как приятно, что я ошибся.
Когда перевес оказался на стороне белых и Христос издал победный клич, из недр земли с утробным грохотом выросла еще одна скала из черного, отполированного до зеркального блеска камня. Ее вершину увенчивала закутанная с ног до головы фигура, но куталась она недолго. Плащ полетел по ветру, а воинство ада радостно взревело: на потасовку прибыл хорошенький, я б даже сказал, сексапильный юноша с изысканно бледным лицом и тонкими аристократическими руками. Рассмотрев эти нежные, не знавшие тяжелого труда руки, которые он протянул к бородатому обидчику, я задался вполне логичным вопросом:
— Сайфер, кто это? И почему бесы так ликуют?
— О, да ты совсем зелен, Винсент, надо бы тебя поскорее испортить и научить плохому, — младший командир был немного пьян, его губы касались моего уха нежнее и интимнее, чем мне того хотелось. — Это — Люцифер Александр Мортеаль, некоронованный Владыка, его могущество сравнимо только с его скромностью и замогильным спокойствием. Смотри дальше, тебе понравится.
Я смотрел, не отрываясь. Пялился на Люцифера, он доставлял немыслимое эстетическое удовольствие, я гадал, какого актера могли пригласить на роль в этом клипе, но никого не смог припомнить вообще. Он сошелся с Христом в неравном поединке. По безмолвному соглашению обе армии прекратили баталию и остановились понаблюдать за их ожесточенной схваткой в небе. На одном из клубящихся облаков, кстати, играли и пели музыканты (группа Dimmu Borgir, золотой состав с ICS Vortex), но мне они были не интересны.
Сначала Христос дрался честно, стараясь достать противника в кулачном бою или положить на лопатки, скрещивал шпагу и рапиру… оружие и силовые приемы сменялись со скоростью молнии, однако Владыка ада неизменно отражал все атаки. Тогда взбешенный Бог-сын предложил необычный армрестлинг, его гигантская волосатая рука встретилась в небесах с тонкой ладонью Люцифера, которой тоже пришлось подрасти. Как жуткое видение, эти руки висели в небесах, и каждая силилась одержать верх. Острые черные ногти демона впивались в грубую шкуру божества, из нее текла кровь, однако заметно было, что Христос не слабеет. Кроме того, по его наущению вокруг руки Люцифера начали виться какие-то мерзкие птицы и клевать нежную бледную плоть.
— Это шулерство! Иисус мухлюет!
Я был возмущен до глубины души. Впрочем, успокоился быстро: Люцифер неумолимо свалил ладонь жулика, однако тот не спешил признавать поражение. Приняв обратно человеческий облик, Христос набросился на оппонента сзади и, видимо, хотел свернуть ему шею. Очень зря. Сообразив, что теперь Господь не заступится за своего зарвавшегося сынка, темный Владыка счел нужным показать, на что способен. Он обнял Христа в мертвом захвате. Насколько он мертвый и из него не вырваться, я понял тогда, когда с истошным воплем Бог-сын начал превращаться во все подряд, включая воду, огонь, вихревые туманности, и рассыпаться на атомный песок. Люциферу было плевать, он держал наследника Божьей империи за то самое место. Позвоночник, то бишь. Или что там у него вместо души, за которую все крепится…
Бездыханным трупом он свалился под ноги прекрасному Владыке, и тот наступил на него, а потом перешагнул, двинувшись к обрыву. Воинство ангелов смешалось, охнув в почтительном ужасе, и рассеялось. Всех, кто не успел сбежать, черти догоняли и делали что-то нелицеприятное.
— Ты пропустил самое начало, — произнес пьяный голос Сайфера на уровне моей груди. Я отогнул наушник, чтоб как-то ловить его слова в общем шуме. — Грозный глас Господа произнес перед битвой, что сторона, одержавшая победу в Апокалипсисе, получит весь мир, будет править им до скончания времен. И в подтверждение этому в океане падут столпы, твердь небесная, которую они держали, задрожит, а со дна океанского поднимется новая раса людей. В знак своей признательности за освобождение они подарят новому властелину мира своего ребенка.
Я слушал и кивал. Люцифер по ту сторону экрана стоял и ждал восхода солнца на Западе, как в первый день творения. Четыре колонны в разных концах океана надломились и рухнули, подняв миллионы брызг, а когда небо на западе окрасилось кровью, вода закипела, и из нее показалась жемчужная раковина, размером с диван, на котором я сидел. На ней постепенно вырастали две фигуры, медленно, чрезвычайно медленно (по задумке режиссера-садиста, надо полагать) выныривая из пены. Они изящно распрямились, откидывая волосы назад, и солнце заиграло в их прозрачных глазах. Их кожа будто покрыта перламутром, а крылья… у них есть крылья?! С них, оперенных, ручьями текла вода. Заметив, что я открыл рот, Сайфер засмеялся и изрек фразу, которую я ожидал услышать меньше всего:
— Перламутровая краска — не роскошь, а средство ретуширования. Суровая необходимость и требование продюсера, чтоб замазать татуировки на их оголенных телах. Тогда они еще были татуированы. Ты что, не узнаешь? Это наши командиры.
Сказать, что я обалдел, я не могу. Но жизнь поспешила распасться на два этапа — до клипа и после него. Я переваривал информацию все десять секунд эфирного эксгибиционизма, пока оператор смаковал детали, исключая самые пошлые (вода змеилась в воздухе красивыми лентами, огибая тела близнецов в точно заданных местах между животом и бедрами), потом камера сдвинулась вверх…