- Нет, - в карих глазах появилась какая-то озлобленная решительность. - Я всё понимаю… Скажи, что ты за это хочешь…
- Ты идиот, Тироль, - Филипп тяжело вздохнул. Он даже не обиделся, подспудно, видимо, ожидая именно такой реакции. - Я имел ввиду, справишься ли ты дальше сам с тем, во что влип, или тебе нужна помощь?
- А ты, значит, готов прикрыть меня своей широкой грудью, что ли? - изогнул тот бровь, пряча за язвительностью своё смущение. - Так уверен, что она мне нужна?
- С тобой разве можно быть в чём-то уверенным? – спокойно парировал Свай. - И грудью на амбразуру я за тебя не полезу, уж извини. Но, если могу чем-то помочь…
- Я сам… - уже без ехидства прервал его блондин. - Теперь уже сам. Ещё раз спасибо.
- Ещё раз, не за что, - разговор, вроде подошёл к своёму логичному завершению, но в воздухе витала недоговорённость.
- Я, наверное, должен объяснить… - начал Тироль, но его остановили.
- Мне, конечно, любопытно, но я переживу, - заявил музыкант и натянул капюшон на голову. - Блин, холодно тут. Хочешь пойти куда-то выпить?
- Нет, - Макс тоже поёжился. - Я… Я хочу ещё немного здесь побыть.
- Ну, ладно, - Филипп неожиданно схватил его за талию и, сдвинув ещё немного к краю сидения, оседлал мотоцикл лицом к нему. - Но потом мы поедем и напьёмся. Мне надо снять стресс.
- Тебе?! – Макс был настолько поражён этим заявлением, что даже забыл прокомментировать действия музыканта. - У тебя-то что за стресс?
- Ты, - уставился на него парень, нагло закидывая ногу на хромированную защиту выхлопной трубы, заставляя блондина тем самым опереться на него бедром. - Ты из меня за эти две недели всю душу вынул, засранец.
- Прости, - Макс и правда выглядел извиняющимся. - Я и правда не хотел. Если бы у меня был другой выход… Я не хотел никого обворовывать и я не хотел никого обижать! Я… - он чуть наклонился вперёд, ловя взгляд Филиппа. - Я никогда и никому не расскажу про Джея! Да и не собирался этого делать, если честно. Просто хотел припугнуть.
- У тебя почти получилось.
- Прости…
Филипп ещё какое-то время рассматривал его, такого смущенного и одновременно полного решимости, а потом решился. В конце концов, если он собирается узнать этого парня ближе, а он, кажется, собирается, им надо научиться доверять друг другу. Кто-то должен сделать первый шаг.
- Мои родители, - начал он, - долго не могли договориться ни как меня назвать, ни чью фамилию дать. Они у меня обладают довольно странным чувством юмора, поэтому в конечном итоге решили записать сразу и всё. Филипп Джейсон Салливан-Свайски. Убиться можно, имечко, да?
- Да уж, наградили… - согласно кивнул Макс.
- Вот и я так думал. Поэтому в быту пользовался только одним – Джей Салливан. Мамину фамилию я почти нигде и не светил, и про это знают только очень близкие люди. Семья, несколько друзей и всё, пожалуй. Когда я стал известным, начались все эти мансы с прессой – статьи, выдумки, скандалы… Вот тогда я и решил, что не хочу, чтобы эти акулы пера трепали мою семью. Официально сократил имя. Теперь, чтобы докопаться до того, что записано в метрике, нужно поднимать федеральные базы данных. А это, как ты понимаешь, не так просто. Для всех я Филипп Свайски, сирота и фронтмен известной панк-группы. Обо мне не пишет всякие гадости разве что ленивый. И мало кто знает, что в Оклахоме счастливо и спокойно живут мои мать и сестра.
- Так вот, чего ты испугался… - протянул Макс. - А как же водительские права?
- Да они уже лет десять, как не действительны… Не знаю, зачем я их храню, - пожал плечами панк. - На память, наверное.
- Я никогда, - тронул его за руку Тироль, - и никому! Веришь?
- Не особо, - признался Свай. - Но выбора у меня особо нет, не так ли?
- Выбор, да… - Макс прикрыл глаза, отвернулся в сторону и тихим, еле слышным голосом, заговорил: - Я не соврал. Если до конца июня я не верну четыреста тысяч одному очень нехорошему человеку, в один прекрасный день мою тушку выловят в водах вот этого залива. Мой выбор был или обокрасть друзей или сдохнуть. И внезапно оказалось, что я очень хочу жить. Очень!
- Это нормальное желание…
- Не оправдывай меня. Я знаю, что поступил по-скотски. Но подыхать не хотелось… А знаешь, - он повернулся к Филиппу и открыто посмотрел ему прямо в глаза, - а ведь мысль о том, где взять деньги, пришла мне в голову практически сразу же. Я и не ломался особо. Сразу составил план, как взвинтить кассу до нужной мне суммы и как сделать так, чтобы никто другой её не взял…
- И как получить плёвое задание, - добавил музыкант.
- Догадался, да? – вздохнул блондин. - И это тоже. Так ненавижу себя иногда, и в то же время, не ненавижу. Жить захочешь и не так раскорячишься, Филипп…
- Я тебя не осуждаю.
- Почему? Я же осуждаю.
- Потому что не знаю причин, - спокойно, как маленькому, объяснил он. - Я только не понимаю, почему ты не обратился к отцу…
- Ну как же, - скривился Макс. - Я же мажорик, который боится, что папочка в наказание отлучит от кошелька.
- Ты не мажор, - обрубил его кривляние панк и, заметив как тот исподтишка пытается размять затёкшую ногу, закинул её себе на бедро, заменив своей в качестве опоры для байка. - Как давно ты живёшь на свои, а не на отцовские, деньги?
- Больше года, - Макс попытался забрать ногу, но, поборовшись пару минут, плюнул и позволил Сваю продолжить массаж. - И я обращался к отцу. В начале. Я гордый, но не идиот.
- Не рассказывай, если не хочешь, - опять предупредил его Филипп. - Лучше? – спросил он, отпуская ногу.
- Да, спасибо, – он помолчал немного и неожиданно продолжил: - Его звали Стив. Мы познакомились в школе. Такое элитное закрытое заведение для богатых деток. Стив абсолютно не вписывался. Он и попал-то к нам только потому, что его отец там преподавал. В школе мы жутко не ладили. Ну, как не ладили? Я над ним всячески издевался, тыкая неравным происхождением, а он терпел и старался не попадаться сыну сенатора на глаза. Я урод, да?
- Есть немного…
- Второй раз мы столкнулись уже здесь. Я заказал пиццу, а он её привёз… Он был такой смешной в этой своей форме… - Сваю показалось, что глаза Макса мокро заблестели. - Сам не знаю, как так получилось, но мы начали общаться, а потом… Я изменился ради него, знаешь? Стив, он был такой… Не бывает таких людей! Добрый, честный, открытый… Рядом с ним хотелось быть лучше, хотелось соответствовать. Понимаешь? Я не соответствовал ЕМУ, а не наоборот!
- И что случилось? – подбодрил Филипп замолчавшего вдруг парня.
- Я был таким влюблённым идиотом… Представляешь, купил нам два одинаковых мотоцикла. Парные байки, с ума сойти! Мне это казалось таким романтичным…
- Это и правда мило, - осторожно вставил Свай.
- Мило, да… - Макс ткнул пальцем в причал за своей спиной. - Вон там. Там он на этом грёбаном байке и разбился, – теперь он уже не скрывал покатившейся слезы. - А потом оказалось, что его страховка не покрывает необходимые операции. Я продал квартиру, выпотрошил все сбережения, но этого всё равно не хватало. Нужно было несколько операций, одну из которых делают только в Германии, а у меня не было денег.
- И ты занял у бандитов…
- Ну, сначала я пошёл к отцу, - устало и обессилено уточнил Макс. - Я знал, что он тяжело воспримет известие о том, что его сын гей. Был, если честно, готов ко всему – что наорёт, что накажет, что заставит отказаться от Стива… Я был готов. Лишь бы дал денег. Лишь бы Стив жил…
- Он не дал, да? – догадался он.
- Не дал… - Тироль тыльной стороной ладони потёр глаза и взъерошил свои волосы. - Более того, оказалось, что у сенатора Тироля нет и не может быть сына гея. Господи, на дворе двадцать первый век, а меня вышвырнули на улицу за сексуальную ориентацию! И не просто вышвырнули, отец сделал всё, чтобы максимально усложнить мне жизнь. Добился моего увольнения, перевода Стива в другую больницу, в какое-то захолустье, даже пытался отозвать документы из универа. Зачем ему это? Наверное, я уже никогда не узнаю. Вот тогда я и вышел на того мужика…
- Ты взял деньги у мафии?
- А что я должен был делать? – взвился Макс. - Смотреть, как он умирает? У меня не было времени даже обдумать всё, как следует. Каждая минута была на счету!
- Ты успел? – спросить надо было, хотя Филипп и так уже догадывался, каким будет ответ.
- Нет, - зло бросил Тироль, - Стив умер прямо на операционном столе. Хирург сказал, что если бы операция была хотя бы на пару дней раньше, его ещё можно было бы спасти. Два дня, Филипп… Два грёбаных дня!
- Ш-ш-ш… - он сам не заметил, как притянул парня к себе на грудь и обнял подрагивающие плечи. - Ты сделал всё, что мог, и даже больше.
- Как это вернёт его? – вывернулся Макс. - Как?! Я даже на похоронах не был, потому что в это время мне вдумчиво и доходчиво объясняли в каком-то подвале, что будет, если в течение года я не верну эти деньги с процентами.
- Макс…
- Только не надо меня жалеть! – потребовал он. - Не надо. Я только этим и держусь.
- Жалеть я тебя и не собирался, - согласился Свай. - Ты сильный, тебе жалость не нужна. Но поддержать тебя можно? По-дружески?
- По-дружески? – недоверчиво скосился на него парень. - С чего вдруг ты записался в мои друзья? Поцелуй, знаешь ли, не повод…
- Спрячь свои колючки, дорогуша! За эти две недели у меня уже иммунитет на них выработался, - Филипп аккуратно провёл ладонью по щеке Макса, стирая мокрую дорожку, и спросил: - Мир, Тироль?
- Я… - блондин осторожно отвёл его ладонь в сторону, но из руки не выпустил. - Джей… То есть, Филипп…
- Джей, - разрешил брюнет.
- Филипп, – упрямо повторил парень, - не думаю, что я готов к новым отношениям. На самом деле, не думаю, что я вообще когда-нибудь буду к ним готов…
- Не льсти себе, - тот забрал руку из пальцев Макса и легонько ткнул его в плечо. - Парень, ты совсем не в моём вкусе! Я предлагаю дружбу, а не то, о чём ты подумал. Так что? Мир, Тироль?
- Ты странный… Тебя не пугает быть моим единственным другом? - протянул блондин и внезапно улыбнулся. - Мир, Свайски!
В тот вечер они всё же напились. А ещё через неделю у Макса Тироля появился второй друг. Эдди Стоун, заявив не терпящим возражения тоном, что не оставит беззащитного Филиппа на растерзание матёрому уголовнику, решительно присоединился к их маленькой компании. И через некоторое время Макс, поначалу отбивавшийся от новоявленного приятеля руками и ногами, был вынужден признать, что лучшего друга, чем рыжий сумасброд, и желать было невозможно.
Конечно, он надеялся, что его лучшим другом станет Свай, но жизнь распорядилась по-своему. Её величеству судьбе так и не стало угодно, чтобы то тёплое чувство, зародившееся между ними холодным дождливым вечером, переросло в дружбу. Слишком яркими были их отношения, слишком громкими споры, слишком резкими обиды, слишком фееричными примирения. Между этими двумя всего и всегда было слишком много для дружбы, но слишком мало для чего-то другого.
И всё же, что-то тянуло их друг к другу, что-то, что заставляло раз за разом забывать прежние обиды, набирать стертый было из памяти мобильного номер и, услышав понимающий смешок с той стороны, язвительно тянуть:
- А слабо?..