- Матерь Божья, - прошептал Свай. - Да быть такого не может! Тир это что, сокращение от Тироль?!
Можешь помочь - помоги!
Утро известило солиста "Стрельцов" о своем приходе требовательной трелью телефона и до безобразия жизнерадостным голосом его личного кошмара:
- Проснись и пой, солнышко! – проржал Макс в трубку, стоило только парню буркнуть своё злобное "алло". - Соскучился по мне?
Свай поморщился, с трудом сдерживая рвущиеся наружу ругательства. Он поднес к глазам правую руку со своим бессменным вот уже несколько лет "Брайтлингом" и тяжело, сквозь зубы, выдохнул:
- Изверг, ты вообще в курсе, который час?
- А тебе что, на часы не хватает? – съязвил блондин. - Так и быть, отстегну от щедрот душевных. Будем считать это моим взносом в развитие мировой музыкальной индустрии.
- Тебе какого хрена надо? – прошипел Свай, уже догадываясь, каким будет ответ.
- Да я, собственно, только уточнить. Ты подумал над моим предложением?
- Про двести пятьдесят штук? – уточнил он.
- Какой ты, однако, меркантильный! – снова заливисто заржал парень. - Двести, радость моя! И еще сто баксов на часы. Цени мою щедрость!
Вот как ему удается оставаться таким бодрым? Свай покинул клуб уже ближе к часу ночи, успев полюбоваться на ещё одно выступление блондинчика, на этот раз сольное. И когда он уезжал, темно-синий Кавасаки всё ещё стоял на своём месте у чёрного входа. А значит, и домой он вернулся намного позже музыканта. И тем не менее, судя по его голосу, неугомонный Макс готов был сейчас горы свернуть, в отличие от самого Свая, мечтающего лишь о том, чтобы его оставили в покое и дали поспать. Он прикрыл глаза, в попытке собраться с мыслями, но коварное сознание немедленно подбросило одну из картинок вчерашнего вечера.
Тир, наполовину обнаженный, стоит, прикрыв глаза и откинув назад голову, медленно покачиваясь на месте и скользя раскрытыми ладонями по блестящему от пота телу. Вокруг беснуется толпа, ему что-то кричат, чего-то требуют, что-то предлагают… А он, такой далекий и отстраненный, вдруг раскрывает глаза, обводит прищуренным взглядом публику и, неожиданно озорно показав всем язык, начинает нарочито неспешно расстегивать свои узкие до безобразия джинсы.
Да… Этот парень знал, что делает… Понаблюдав за ним всего несколько часов, Свай уже и сам не отказался бы провести с ним ночь, даже невзирая на неприязнь, которую блондин всё ещё вызывал в нём. Он бы, пожалуй, так и поступил, если бы тот оказался посговорчивее. Но из осторожных, нарочито равнодушных расспросов его приятеля бармена, парень понял, что ему здесь ни шиша не светит. Тир, как называли в этом месте отпрыска именитой фамилии, не только не продавался, но и ни разу за полгода, что работал в клубе "Котик", не покинул его в компании ещё кого-нибудь.
Уже дома, ворочаясь в своей огромной и пустой на этот раз кровати, Свай принял решение. Он поможет Тиролю выиграть это идиотское пари. Ни о чем не спрашивая и ничего не требуя взамен. Просто поможет. Почему? На этот вопрос сложно ответить. Наверное, потому что может.
Когда ему было лет четырнадцать, мать взяла Филиппа с собой на работу. До этого он редко бывал в городе. Жили они в загородном поместье, в школу и из школы его возил специально для этого нанятый шофер, поэтому мальчик довольно плохо представлял себе, с чем может столкнуться. У входа в музей, администратором которого и работала его мать, к ним подскочила дурно пахнущая и вульгарно одетая женщина, явно обколотая или с сильного перепоя, и попросила денег. Деток кормить не чем, голосила она, на хлеб не хватает, помогите, люди добрые, кто чем может. Чистенький и красиво одетый Филипп, брезгливо заткнув нос и сделав вид, что не замечает её, демонстративно обошел попрошайку стороной и уже собрался зайти внутрь здания, когда неожиданно обнаружил, что матери нет рядом. Пропажа нашлась рядом с нищенкой. Мать потрошила свой кошелек, выкладывая в дрожащие от перепоя руки его содержимое. Уже в лифте паренек счел необходимым отчитать родительницу за столь безрассудный поступок.
- Мама, - с серьёзностью, на которую способны лишь насмотревшиеся голливудских фильмов подростки, начал он. - Зачем ты дала ей денег? Ты что, поверила во всю эту чушь про голодающих детей? Да у неё же на лице написано, что прямо отсюда она помчится в ближайший супермаркет за бухлом или ещё чего хуже!
- Может быть, - ответила женщина, внимательно всматриваясь в его глаза. - Но ты можешь быть в этом стопроцентно уверен?
- Да я жизнь свою готов на это поставить! – фанатично заявил Филипп.
- А нашу с папой? – огорошила его мать. - Послушай, сынок, я тебе сейчас кое-что скажу, а ты постарайся, пожалуйста, услышать. Просить о помощи очень непросто. Это унизительно. Это сложно. Это идет вразрез с самой людской природой, что бы тебе ни говорили по этому поводу в школе. И чем сильнее и увереннее в себе человек, тем тяжелее ему на это решиться. Это как прыгнуть с крыши небоскрёба. Когда незнакомец протягивает к тебе руку и просит "дай", не требует, а именно просит, это означает, что он уже дошел до крайности, испробовал все известные ему способы и пути, и не нашел ответа. Не спрашивай, зачем и как. Если можешь, просто дай. Помощь, сыночка, не требует объяснений и регламента. Её либо дают, либо нет. Не за что-то, не для чего-то, не почему-то, а просто потому, что могут. Подумай над этим на досуге.
Тогда он просто выкинул её слова из головы, не без оснований считая свою мать последней в мире романтичной идеалисткой, больше понимающей в картинах эпохи Ренессанса, чем в человеческой природе. А ровно через три года ему пришлось на собственной шкуре убедиться, что родители иногда знают о жизни всё же больше своих неопытных детей.
Жизнь сложилась так, что семнадцатилетнему изнеженному парню пришлось взвалить на свои плечи заботу о матери и младшей сестренке. Отец глупо и трагически погиб, сбитый пьяным водителем прямо на тротуаре, в пяти метрах от проезжей части, и его компаньон, воспользовавшись замешательством и шумихой, подгрёб под себя весь бизнес, в буквальном смысле вышвырнув их осиротевшую семью на улицу. Ни разу за прожитые годы не ударившему пальцем о палец Филиппу пришлось бросить престижный колледж и идти работать. А привычный круг друзей и знакомых, на чью помощь он вначале рассчитывал, рассосался сам собой. Он много чего перепробовал, прежде чем столкнулся в каком-то баре с известным музыкальным продюсером.
Его группа "Стрельцы", созданная, как отдушина в череде безвыходных будней, выступала там практически за еду. Филипп, тогда ещё не получивший своего более известного имени Свай, сразу узнал этого статного и властного мужчину. За свои услуги тот брал столько, сколько парень не зарабатывал и за год на всех своих трёх работах. Идти к нему было сумасшествием. И всё же, он подошел. И, наслышанный о пикантных подробностях личной жизни продюсера, предложил в качестве оплаты то единственное, что у него было. Себя. Так бывает - с голодухи многие делают глупости, о которых в последствии жалеют.
Ему отказали сразу и бесповоротно. Высмеяв их игру, размазав по полу его чувство достоинства, обозвав шлюхой и бездарем. И тогда униженный и раздавленный Филипп прошептал это еле слышное сквозь слёзы в голосе:
- Ну помогите мне. Пожалуйста. Я просто не знаю, что мне делать. Я сделаю всё, что захотите. Помогите мне…
И ему помогли. Не тот мужик, нет. Тот, плюнув ему под ноги и обозвав напоследок швалью, гордо удалился. Неприступный как Эверест. А после к поникшему парню подошел какой-то невзрачный высокий блондин и, всунув в руку салфетку с номером телефона, сказал:
- Позвони мне завтра. Только обязательно позвони!
Его звали Алекс. И он оказался другом Торри Дарка, бас-гитариста всемирно известной рок-группы "Dark Idol's Time". Филипп сначала жутко оробел, когда понял, кто этот длинноволосый гот, сидящий перед ним. А Торри без лишних вопросов позвонил своему продюсеру и попросил заняться "Стрельцами". И оплатил первичные расходы. Вот так просто. Не залезая в душу, не вынуждая просить, не ставя никаких условий. Когда через два года Свай, тогда уже Свай, нашел его, чтобы вернуть долг, Торри лишь поморщил лоб и неуверенно протянул:
- "Стрельцы"? Нет, не помню… Ты меня точно ни с кем не путаешь?
С тех пор они так больше и не сталкивались. Но урок Филипп запомнил на всю жизнь – можешь помочь, помоги. Просто так. Вот поэтому он и собирался, отринув свою неприязнь к нахальному и самовлюбленному Тиролю, вляпавшемуся невесть во что, согласиться подыграть тому.
- Послушай, Макс. Можешь засунуть эти деньги сам знаешь куда, - спокойно проговорил он ожидающему ответа парню. - Я…
- Вот дурашка! – перебил его Тироль. - Я же хотел по-хорошему. Помни, что ты сам меня вынудил!
- Макс, я…
- Имя Джей Саливан звучит знакомо?
И вот тут-то Свай и разразился тем потоком самой грязной и извращенной брани, которую только знал, что требовала выхода с той самой секунды, как Хлои объявила об этом "замечательном" задании. Что он там говорил о помощи? Забудьте нахрен! Да он сам расчленит этого сучонка и прикопает под ближайшим мостом!
- Вижу, что знакомо! – хохотнул в ответ на его вопли блондин. - Кафе "Гелиос", через час.
- Ты об этом пожалеешь, гад! – прошипел Свай. - Где это чертово кафе? Я не такая шваль, как ты, чтобы знать каждую дыру в этом городе!
- Гугл тебе в помощь! - неожиданно зло обрубил Макс. - Опоздаешь на минуту, и никакие планы моей расчлененки не спасут твою карьеру! Понял?
План №2
Ровно через десять минут Свай быстро и деловито инструктировал свою охрану. Злосчастное кафе, куда его в столь недвусмысленной форме пригласили, находилось на другом краю города. А потому времени рассусоливать и продумывать стратегию не было. И, кстати, парень даже и не сомневался, что это тоже являлось частью хитроумного плана Тироля.
- …низкорослый крашеный блондин, - сообщал он своим отчаянно зевающим телохранителям, так же, как и он сам, выдернутым из неги утреннего сна, и крайне этим недовольным. - Можно всё. Бить ногами в живот. Ломать руки. Отрывать уши. Не стесняйтесь, мальчики. На своих двоих он не должен уйти! – и добавил на всякий случай: - Только не убивать!
- Э… Босс? – подал голос Джон. - А если там будут несколько блондинов?
- Да кто там вообще может быть в такое время? – резонно заметил его работодатель.
- А если он будет в шапке? – почесал затылок Дэн.
- В мае месяце?! – опешил Свай. - Значит так, я вам в него пальцем ткну, чтоб не было эксцессов. Всё ясно? Поехали!
Однако оказалось, что Макс ещё хитрее. Он не только лишил панка возможности собраться с мыслями, проанализировать ситуацию, может быть, посоветоваться, и сделать ответный продуманный ход. Едва заглянув в кафе, Свай понял, что и придуманный в горячке, гениальный в своём идиотизме, план "отметелить по самое не балуйся, чтоб не повадно было" заранее обречен на провал. Блондин сидел на широком кожаном диване за столиком прямо напротив входа в компании четырёх шкафов формата Джона. И ехидно скалился при виде двух телохранителей, выглядывающих из-за плеча музыканта.
- Быстро ты, золотце! – ухмыльнулся он раздосадованному парню и помахал рукой в сторону его охраны. - Привет, мальчики! Кофе будете?
- Ты что себе позволяешь? – прошипел Свай, нависая над ним. - Ты хоть представляешь себе, куда влез? Да я тебя…
- Ребят своих спровадь, - сухо, без намёка на прежнюю весёлость, отрезал Макс.
Сейчас, когда он не скалился, не хамил и не ехидничал, вдруг стали заметны темные круги под глазами и хмурая складка между бровей. Да и вообще, он выглядел каким-то бледным и осунувшимся. Свай, в принципе, привык к такому его виду, и только сейчас задумался, а с чего бы это? С каким-то ласкающим душу злорадством он сообразил, что вся эта жизнерадостность и бодрость его противника не более, чем показная бравада.
Тем временем блондин продолжил:
- Пусть посидят возле бара, пока мы разговариваем.
- Нам не о чем разговаривать, щенок! – упал брюнет на стул напротив.