– Да чего ты сразу заводишься. Элементарная вежливость.
Отрывает взгляд от порядком истрёпанной, должно быть, одолженной у кого-то из старшекурсников, тетради и, взъерошив и без того торчащие медные пряди, хмурит брови.
Ах, да… Факт под номером шесть, господа насекомые: у Сидни есть веснушки. На лбу, на щеках, на шее… Интересно, а на сосках тоже?
– С чего это?
Потягиваюсь и, изобразив приступ воодушевления, укладываю перед собой кепку, поглаживая пальцами уродскую нашлёпку с "ТерриПиццей".
– Может, нам стоит узнать друг друга поближе, прежде чем мы проведём целую ночь вместе?
Тупо на меня пялится, наморщив лоб. Должно быть, думает, шучу я или нет.
Даже грустно становится… Хреновый из меня комик, куда мне до Мерфи…
Тут же сдуваюсь.
– Да ладно, как ты там сказала, нафталином потянуло? Считай, им полноценно завоняло.
Пару секунд бездумно хлопает ресницами, а после, перегрузившись, фыркает и снова утыкается в тетрадь. Жуёт жвачку.
Молчим пару минут. Противный звоночек тоже молчит – заказов пока нет.
Взяться бы и мне за конспект, но так хочется немного побездельничать. Прямо-таки леность опутывает. Ну, немного, чуть-чуть совсем…
– Слышь, Кайл. Вот смотрю я на тебя и думаю… Кого-то ты мне явно напоминаешь.
Настроение стремительно скатывается в минус. Мгновенно.
Осторожно уточняю:
– И кого же?
– Мм… И не вспомнить так… По МТV часто крутят. Нэш, Трэш..?
Уже не в минус. Замерло на отметке минус двести семьдесят три. Абсолютный ноль.
– Раш.
– Точно! Раш! Он такая…
Зажимаю уши. О, нет-нет-нет, к чертям девчачий трёп. Только соплей мне не хватало. Где там мои вольты, амперы и Герц? И кофе. Моя душа определённо жаждет этой гадости из автомата.
Даже удалось сходить без происшествий, по пути заглянув в небольшой зал. Пара человек за столиками, не густо что-то. Терри скучает за стойкой. Решив не попадаться ему на глаза, придерживая кончиками пальцев пластиковый стаканчик с дымящимся содержимым, возвращаюсь назад в каморку.
Сидни включила музыку.
Просто прелесть.
Только сажусь, и мобильник в кармане вибрирует, оповещая о новом вызове. Я уже даже и не помню, когда вообще снимал его с вибровызова. Прогибаясь назад, лезу в карман узких джинс, кое-как выскребая его оттуда.
У кого там по мою душу зачесались голосовые связки?
Неизвестный номер. Впрочем, неудивительно – "известных" у меня забито три или четыре, остальных абонентов я обычно узнаю по последним цифрам.
Зелёная.
– Алло?
– Я о тебе думаю.
Разрядом в двести двадцать вольт прошибло.
У него слишком узнаваемый, не похожий ни на один другой голос. Голос, хрипящий из динамиков дешёвого мобильника девушки напротив. Но в трубке совсем иной, чистый, без срывов и фолскорда.
Но… Но почему? Зачем? Нахрена? Моя уверенность в том, что он уже болт забил на всё это, была железобетонной. Тогда, почему? На кой ляд?
Выдыхаю. Произношу первое, что приходит на ум. Первое и самое банальное:
– Откуда у тебя номер?
– Ларри готов отрыть что угодно, лишь бы я не доставлял ему особых проблем. Так что давай обойдёмся без шаблонных удивлений и причитаний.
Даже не собирался причитать. Поэтому слегка раздражает.
– Особых проблем? Как пару дней назад?
Хмыкают на той стороне импровизированного провода. Сочно и крайне самодовольно.
Я сам не заметил, как вцепился пальцами в край стола. Знать бы почему. Знать бы…
– Именно. Но мне безумно нравится то, как всё обернулось. Мне ты нравишься.
Сглатываю. Образовавшийся ком не пропихнуть.
Кошусь на Сидни. Внимательно вслушивается, чертовка. Ну, ещё бы, поди, любопытство зашкаливает.
– Вот так прямо?
Деланно отпиваю кофе, осторожный глоток и… тут же давлюсь им, закашлявшись.
– Хочешь, вставлю тебе под углом?
Вкрадчиво… Так и представляю, как он валяется на огроменной кровати на животе и свободной рукой лениво касается ворса ковра. Гладит его, перебирает, сжимает, как тогда мои волосы на затылке.
– Я вообще не… – кошусь на Сидни, – Не хочу.
– Но я хочу, – тут же возражает дьявольски приятный сейчас голос, тёплый, как шероховатая замша. – Ты даже не представляешь, как я тебя хочу.
Выразительно выделяет последние три слова интонацией. Охренительно пользуется своим голосом. Не отнять.
Теряюсь. Пропадаю к хуям. Только открываю рот, но выдавить даже банальное "эээ" не выходит.
Тоже молчит, ждёт ответа.
Выдохнуть.
– Трахай своих полоумных фанаток.
С чего это он решил, что может получить меня, как любую из орущих на его концертах дур? Ну, уж хрен тебе. Слишком самонадеян, будь ты хоть трижды звезда, тваристости это нисколько не умаляет.
Сидни вскидывается, всем своим видом являя заинтересованность, аж глазёнки горят. А меня потряхивает. Ощутимо так, словно при сейсмоактивности.
– Моего "хочу" они не удовлетворяют. Хочу тебя. Твою упругую, маленькую, наверняка не разработанную, тугую…
Резко тыкаю на отбой и не отпускаю кнопку так долго, что вырубаю мобильник.
Самодовольный ублюдок. Клал я на твоё "хочу"! "Хочу, хочу-хочу!" Распечатай и обоссы!
Шея горит. Пылает, как перцовкой облили. Спичку – и как факел вспыхну.
Сидни таращится во все глаза. Отворачиваюсь и выбегаю в коридор.
Перевести дух.
***
То же самое повторяется на следующий день. И ещё через сутки. И ещё… И снова… И на новой неделе. Всегда вечером, почти в одно и то же время набирает и планомерно сношает мой мозг. Иначе это не назовёшь. Очень упорный парень. Что, так хочется потыкать членом в самого себя? Так закажи куклу и еби её, пока сперма из носа не потечёт. Вполне осуществимо, с его-то деньгами. Но нет, нееет… Он вбил себе в череп, что я просто обязан быть от него без ума только потому, что он носит мой еблет.
Я скидывал, не брал трубку, отключал мобильник… Тогда мне с курьером доставили конверт. Прямо в общагу. Всего с одной строчкой на толстой глянцевой бумаге:
"Если не поднимешь трубку, я притащу тебя к себе. С кляпом во рту и фаллоимитатором в заднице".
Поднял. Просто слушаю, изредка вставляя реплики вроде:
– Ты меня заебал.
Бесцветная констатация факта.
– Ещё даже не начинал. О, как бы я тебя выебал… Не представляешь, от чего отказываешься.
Выдыхаю. Уже даже не злит. Но он действительно меня уже прилично затрахал, мой бедный мозг сексуально утомлён и просто требует свернуть этот пошлый штурм.
Хорошо, впрочем, что он только звонит. Или же не так уж он меня и хочет, раз всё ещё не притащился?
Нахуй-нахуй… Нет у меня времени на озабоченных маньяков. Вот, ни секунды. А он жрёт уже третью драгоценную минуту моего времени. Времени, которое я мог бы потратить на составление диаграмм или изучение высшей математики. Или поспать… Сладко посопеть, уткнувшись в учебник.
А трубка всё продолжает вещать. Кладу мобильник на стол и, как и собирался, падаю лицом на разворот книги. Слушаю его.
– Кайлер..?
С удивлением замечаю, что учебник всё ещё пахнет типографской краской. Неужто мне почти новый достался? У соседей через стенку орёт хип-хоп, вот же дрянь, а…
Нехотя отзываюсь:
– Что?
– Какой у тебя член?
Молча жмурюсь, выразительно скрипнув зубами. Боже, насколько же он меня достал.
– Не отвечай. Я сам догадаюсь.
Можно подумать, я собирался. Странно только, что, сколько бы бреда я не выслушал, всё равно продолжаю исправно краснеть после каждой пошлой реплики. Буквально каждой.
– У тебя небольшой, так? Ровный, с аккуратной головкой и выступающими венками… У тебя и пальцы тонкие… А как ты дрочишь? Медленно и осторожно или сжимаешь и дёргаешь? Открываешь головку, гладишь её… Кай?
У него слишком пошлый голос. Слишком. Невозможно. И, да, у меня стоит. У меня охренительно стоит. И я бы дал. Дал, будь у меня хотя бы один свободный час. Плюнул бы на всё и переспал с тобой, но, увы и ах, удовлетворение плотских желаний только лишь отнимет у меня и без того утекающее, как песок сквозь пальцы, бесценное время. Да и не очень-то мне льстит, что весь наплыв этого бешеного "хочу" завязан только на нашей схожести. Будь ты хоть Майкл Джексон. Это вон четырнадцатилетние девочки пусть по тебе тащатся. Мне решительно наплевать. Вот.
– Кайлер, детка, ты там уже спишь?
А, что ты там спросил? Бля…
– Может, хватит уже? Когда надоест?
Голос по ту сторону моего старенького мобильника становится серьёзным, пожалуй, даже слишком серьёзным для идиота, который радостно капает мне на мозги, изводя всё больше:
– Когда ты перестанешь ломаться как девственник. Тебе что, пятнадцать?
Кривлюсь.
– Девятнадцать.
– Вот именно. Девятнадцать. Я хочу тебя, ты хочешь меня…
– Не хочу.
– Конечно, хочешь.
Мне бы его уверенности в себе. Хотя бы процентов двадцать отсыпать, и давно бы уже выбился из вечной нищеты.
– Хватит. Меня. Дрочить.
Аллилуйя – замолкает.
Ненадолго:
– Я бы с радостью, но что мне ещё остаётся? Слушай, вредина. Может быть, тебе заплатить, а? Сколько нужно выложить, чтобы ты прекратил выкобениваться?
Я, кажется, даже перестал дышать.
Чтобы вот прямо так… мерзко. Как шлюхе на обочине. Отвратительное чувство. Как только что испачкал меня, макнул в нечистоты, придерживая за щиколотку.
Ну, уж хрен. Так низко я ещё не пал.
– Ты думаешь, что всё можно купить, верно?
– Не думаю. Убеждён.
Ухмыляюсь, и мне кажется, что эта ухмылка выходит точь-в-точь как у него тогда, в интересной белой комнатке.
– Убеждён, значит… Обломись!
Скидываю.
О, это чувство… Глубокого удовлетворения, не иначе. Как же мне нравится его обламывать. Потихоньку вхожу во вкус.
Но, чёрт возьми… На доли секунды я позволил себе задуматься. Задуматься и тут же, скорчившись, отбросить подобные мысли к вяленым ёжикам. Нет уж, хрен. Хрен…
Пододвинуть учебник поближе. Но был бы толк, всё равно ничего не понимаю.
***
Раньше мне снились всякие радуги и ракеты. Потом хрень вроде Марио и зелёных летающих блоков с грустным щеночком. После прелестные нимфетки с огроменными глазами и не только… Затем череда давящих затяжных кошмаров. И теперь абсолютное сосущее Ничего. Проваливаюсь в чёрное нечто и барахтаюсь, как в переваренном киселе, до утра. И даже после того как просыпаюсь, мне кажется, что оно всё ещё давит на веки своими холодными раздувшимися пальцами.
Иногда путаюсь в одеяле. По ночам совсем зябко становится – казённое одеяло не спасает от тянущей прохладой сырости. Все мёрзнем: я и мои соседи по комнате. Забитый, озлобленный, как зверёныш, Джо и, кажется, его сводный брат Лори. Додумались же назвать парня. Соседи по комнате, которых по факту обычно нет. Но оно и к лучшему. Тише.
Моя кровать ближе остальных к окну. И я с тоской и какой-то уже похуистичностью жду начала зимы. Жду, и иногда в моих снах пробрасывает снег. Ничего больше. Только хлопья. Медленно-медленно падают сверху и умирают, вляпываясь в вязкую жижу. Чёрный поглощает их.
И тогда почему-то становится особенно страшно. Страшно… как сейчас.
Из тревожного, больше похожего на дрёму, сна меня выдёргивает вибрация мобильника рядом. Совсем плохо сплю. Любой шорох, и… бессонница уже обняла.
Высовываю руку из-под тонкого одеяла и нашариваю трубку вслепую. Только не говори мне, что это снова ты… Открыв один глаз, тупо пялюсь на номер, но вместо цифр – инициалы. Один из тех самых подписанных номеров.
Рывком сажусь на кровати и, вжавшись лопатками в стену, незамедлительно отвечаю. Этот звонок нельзя игнорировать, пусть даже и в три часа ночи.
На моё скомканное "алло" отвечают размеренным сухим голосом. Не знай я, что он принадлежит человеку, был бы уверен, что это всего лишь запись на плёнке.