Иногда даже культурный по всем параметрам Дрейк мог вставить яркое словцо, этим самым воодушевляя свою команду не хуже, чем какой–нибудь пламенной речью.
Все случилось именно так, как предсказал капитан «Ласточки», с одним «но»: никто не заметил во время безудержных залпов по судну напротив, что к военной фрегате, воспользовавшись царившей смутой вокруг, присоединился небольшой трос, по которому и проскочил некто незаметный.
Лишь когда военный корабль отчалили, ужасаясь масштабами разрушения, кок первым заметил, что на «Адской Удаче» слишком тихо…
— А куда делся Питер? — поинтересовался Дрог, тоже уловив, что чего–то не хватает. И это «чего–то» было достаточно ярким, чтобы не заметить такую явную победу «Ласточки» над одной из военных посудин.
Все ожидали, что мелкий выскочит из–за какой–нибудь бочки и начнет если не отплясывать, то петь точно, вот только тишина вокруг настораживала.
Вскоре все двадцать три взрослых мужика бегали по кораблю в поиске одного пятнадцатилетнего мальчугана.
— Капитан, капитан… Там, в вашей каюте… — запыхавшись от бега, сказал самый молодой из команды Дрейка — Бил.
— Веди, — кивнул капитан, ожидая самое худшее. Например, то, что разозлившийся просьбой не высовываться, маленький бес изрисовал мелками любимый Дрейком кедр.
Но дело обстояло иначе. Зайдя внутрь каюты, капитан замер, увидев странную картину: трое мужиков ревут, в то время как один из них сминает в руках клочок пурпурной бумаги. На той впору любовные письма строчить…
— Что там? — рявкнул злой до чертиков Дрейк. Его уже взбесили сами поиски, а еще такая нелепая и несвойственная взрослым убийцам реакция на жалкий листок.
— «Дорогой и всегда любимый капитан Дрейк, Дрейкушка, — с интонацией начал читать Бил, выхватив—таки из рук громил записку. Трое из команды капитана «Адской Удачи» тут же заревели с новой силой, и лишь цоканье языком Дрейка привело их в чувство, и те быстро ретировались вон. — Я был рад познакомиться с вами, и каждый день, проведенный в кругу таких прекрасных, как ваша сплоченная команда, людей, приносил мне радость. Но все хорошее заканчивается…»
На этом месте за дверью кто–то всплакнул. Дрейк нервно дернул плечом.
Бил продолжил, дождавшись тишины:
— «Я ни в коем случае не хочу никого обидеть, но мне пришлось уйти. Простите меня, мистер Дрейк, что я поправил ваш путь до Порта–Толбота, пока вы спали (а ведь у вас все–таки есть своя постель, хитрец!). Да–да, не злитесь, Дрейкушка, я чуть подкорректировал движение корабля до места назначения, подтерев его на карте. И предрешая ваш вопрос — да, я знаю, что вы все заранее подмечаете на карте.
Эти прекрасные две недели дали много нового, и если бы не необходимость вернуться к родителям, я бы никогда вас не покинул, ведь вы… Дрейк, вы же знаете, что навсегда засели в моем сердце…»
Бил прижал листок к своей груди и с поразительной наивностью пробормотал:
— Это так трогательно. Вы, оказывается, так сдружились с Питером за это время, капитан.
— Дайте, я сожгу этот листок!!! — взревел обычно спокойный Дрейк, но его сдержала навалившаяся часть команды, почти погребая бедного капитана под своими телами.
— Читай, Бил! — скомандовал Крот.
Юноша с россыпью веснушек на миловидном личике улыбнулся и с чувством продолжил:
— «Наша любовь, я уверен, пройдет через века, и когда–нибудь мы встретимся вновь. Я обещаю.
Я знал, я верил в вашу победу над этим кораблем (все же я пишу еще до свершения этого)! Вы — молодцы.
Я все рассчитал, потому как по этой траектории каждый день двигается одно и то же судно уже на протяжении многих лет. Так что все было продумано, и любой шанс вашего проигрыша отметен в сторону!
Мне на самом деле не очень хочется возвращаться к родителям, но если бы мне пришлось идти к ним с конвоем из пиратов, то не уверен, что они погладили меня по голове. Если честно, отец и так считает меня сущим адским созданием! Постоянно говорит, что я приношу одни лишь проблемы…»
Дрейк усмехнулся, прекрасно понимая чувства отца этой мелкой бестии.
— «Но сейчас не обо мне.
Я буду скучать по каждому из вас… (тут я даже всплакнул) Но особенно по вам, мистер Дрейк! Я с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи… А пока я жду ее, я поимел наглость захватить пару ваших фотокарточек! — В это мгновение капитан еле слышно застонал, мысленно себя убивая, — Простите, что тогда помял их — вы такой милый в том черном костюме!
Я обязательно верну их вам, когда мы увидимся! Тогда, очень надеюсь, я уже буду иметь равный с остальными вашими людьми статус в команде.
И Постскриптум… — Бил на пару секунд остановился, вчитываясь в почерк Питера, и капитан внутренне напрягся, мысленно желая затолкать пару яблок в рот рыжеволосому юноше, чтобы тот, наконец, замолчал, — Дрейк, вы немного храпите ночью». Все!
4. Встреча в искрах молний
— Проведете со мной эту ночь, капитан.
Слова и легкое касание нежных губ к руке, заставили Дрейка поднять взор на собеседника. Мужчина не успел разглядеть все лицо, лишь нижнюю часть, на которой блуждала легкая полуулыбка, что холодила душу и будоражила давно похороненные воспоминания.
Если бы взгляд мог убивать, то сидящий напротив юноша с темно–русыми волосами давно находился в могиле.
— Понимаю ваш гнев и прошу прощения, — незамедлительно стушевался неизвестный, и Дрейк уже было вздохнул свободно, отбирая ладонь из плена чужих рук. Вот только рано он обрадовался, потому что юноша продолжил: — Наша любовь слишком прекрасна, чтобы размениваться всего на одну ночь. Предлагаю вечность.
Дрейк видел, как чье–то лицо неумолимо приближается, и ничего не мог поделать. Его тело словно налилось свинцом от ужаса и страха...
Капитан резко поднялся с постели, обуреваемый неприятным чувством, и тяжело выдохнул, чуть расслабляясь после осознания факта «это все лишь сон». Кожа мужчины покрылась мелкой испариной, и он еще долго не мог успокоить сердцебиение, возвращаясь из мира Морфея побежденным.
Прошло три года с того момента, как некий мальчишка сбежал из–под рабства пиратского судна «Адская Удача». И капитан этого судна, несомненно, считал это событие настоящей удачей! Три года, наполненных счастьем. Три года без сущей бестии под боком... И тут такое...
Но Дрейк еще не знал, что этот сон вещий, и пока пребывал в счастливом неведении.
С того злополучного дня, когда команда Дрейка перенесла с палубы чужого корабля на «Ласточку» сундук с мальчишкой, капитан зарекся еще когда–либо брать в плен детей и женщин, боясь встретиться с мучителем, хоть наполовину напоминающим ему о Питере. Оставаясь джентльменом по натуре, капитан не мог убивать тех, кто даже не понимал, что такое оружие, и отпускал большинство бедняг. Конечно, заранее связав их по рукам и ногам, оставив сидеть возле главной мачты, с надеждой, что вскоре поблизости будет проплывать какое–нибудь мирное судно и спасет выживших после бойни с пиратами.
Но, как бы то ни было, такой путь был тернист, ведь чаще всего пираты не отличались добротой к тем, кто мог раскрыть их личности. И такой жест со стороны Дрейка был опасным как для него самого, так и для его людей. Сомнительность такого мероприятия состояла в том, что любой лишний выживший легко мог описать пиратов, схвативших его, и потом, на суше, проблем будет куда больше... Пока Дрейку везло, возможно, потому что выжившие были сильно напуганы и не запоминали внешность пиратов, а может, и в связи с тем, что они были благодарны уже за саму свою жизнь, чтобы выдавать любителей наживы.
Зато сам слух о том, что Дрейк не только красавец, умелец и чтец законов пиратов, но еще и джентльмен, прибавил ему пару пунктов привлекательности среди дам. Пускай и самого капитана «Ласточки» такая слава и внимание мало интересовали...
Его более всего заботила сама возможность когда–нибудь встретиться с тем несчастьем Ада, что по стечению обстоятельств, попало на борт его корабля. А уж наткнуться на что–то схожее или даже на пятьдесят процентов состоящее из похожего сарказма и вовсе... Нет–нет! Дрейк более зарекся еще когда–либо брать на судно рабов, возможных золотых мальчиков и девочек, за жизни и сохранность которых родители были готовы отстегнуть немалые суммы. Лучше он и его команда будут зарабатывать деньги монотонным взятием на абордаж мимо проплывающих фрегат, чем он еще хотя бы раз встретится с кем–то таким же безудержным, как Питер. Капитана от одной только мысли об этом передергивало.
Это был восьмой день пути вдоль линии мелких островов прямо посреди океана. Безжизненные тихие вечера еще не стали путешественникам ненавистными, а всплывающие тут и там песчаные берега успокаивали душу, что вокруг не только безумная водная стихия. Как и бывает, ничто не предвещало беды, разве что над головой капитана шумно пронеслась чайка, взявшаяся из ниоткуда, и рухнула в океанскую пучину... Потом, вспоминая этот момент за стаканом крепкого виски, Дрейк отчаянно ругал себя, что не прислушался к интуиции и... Да, собственно, что бы он мог сделать? Если только выброситься на ближайший берег, зарыться в песок и ждать, пока его постигнет самая желанная участь — смерть. Потому как с этого самого дня смерть со стыда стала для капитана одним из самых лучших выходов из ситуации.
По обыкновению пираты чтили друг друга разве что на суше, а вот в море... тут уже каждая команда была сама за себя. И хотя у такого люда всегда был негласный свод неких правил, перерезать друг другу глотки они были рады в любое мгновение. Ведь, встретившись посреди океана, они либо обходили друг друга стороной, когда не за что было бороться и на борту своего судна пустовал трюм, либо вступали в равный бой, чтобы захватить чужое сокровище... Так скажем, грабить награбленное.
«Ласточка» была пуста, как бутыль самого вкусного вина в первый же день пути, но маячащий на горизонте корабль с черным флагом не был намерен отставать от нее. Еще днем Дрейк, увидев медленно увеличивающееся судно, понял, что без боя тут не обойдется, и не ошибся.
Драться со «своими же» было опасной затеей, и первое время команда «Адской Удачи» надеялась избежать прямой встречи с другим фрегатом, вот только узлов у нее было больше и летела она по волнам быстрее...
Над головами серое небо вскоре затянулось тяжелыми тучами, одевая солнце в тусклый наряд, так что никто не удивился, когда с небес на палубу полился холодный дождь. Дрейк скрыл лицо любимой черной шляпой с полями из мягкой кожи и приготовился принимать гостей...
Вся команда была готова по первому же зову капитана ринуться вперед с атакой, но Дрейк не торопился, дождавшись первых залпов от других пиратов, словно бы он надеялся все же на искренне–приятный визит с их стороны.
Океан пенился и вздымался, готовый принять в свои нежные сети любого, кто невольно совершит первым ошибку.
Второго шанса на победу врагам Дрейк давать не стал...
Звон металла и выстрелы раздавались тут и там. С плотной темной ткани, красиво расшитой синей окантовкой, текла вода на деревянную палубу, и в свете взвившейся в небеса молнии Дрейк выглядел как морской бог, вышедший на корабль, чтобы размять плечи. Он ловко орудовал своим клинком и пистолетом, помогая своим людям и все больше загоняя других пиратов.
На устах Дрейка играла улыбка. Он проткнул лезвием очередного парня, окропив длинную шпагу чужой кровью. Выпад, уход от чьего–то неумелого удара, разворот, меткий выстрел меж глаз подкравшегося сзади Била убийцы, блок против небольшого кинжала и... Сердце капитана замерло в груди, перестав отсчитывать секунды боя, пару мгновений оно молчало, записывая каждое мгновение, как в замедленной пленке, а после забилось пташкой в клетке. Перед красавцем–мужчиной стояло привидение из прошлого...
Высокий угловатый подросток с игривым взором глаз цвета терпкого виски взирал на Дрейка с неизменным выражением собственного превосходства на лице. Как кот, который знал, что хозяину и в этот раз придется приласкать его, худой широкоплечий юноша в радостном порыве сложил потрескавшиеся алые губы буквой «О».
Дрейк успел зажать рот наглеца рукой, прежде чем обе команды противоборствующих услышали что–то из уст повзрослевшего Питера. А это... черт, это был именно он!
— Если хоть слово... — капитан недоговорил, услышав хлопок звонкого выстрела прямо возле себя и увидев, что мальчишка, а Питер всегда будет таким для Дрейка, спас его, убив одного из пиратов позади мужчины. — Посмей только что–то сказать.
Питер изобразил пантомиму имени одного актера, где он захлопнул собственный рот и закрыл его на ключ, благоразумно выбросив несуществующий в реальности предмет за борт корабля. Дрейк закатил глаза к небу, прося себе выдержки, и ринулся в бой с меньшим пылом...