Как-то нас вызвал к себе комбат на КП (командный пункт). Я думал, что будет бить или унижать. Вставили чеки в гранаты, которые первые полгода я не вынимал из карманов, и пошли. Страх пропал, как рукой сняло. Нас ругали, но не более. Комбату было просто скучно!
Как-то комбат нашёл выпивших контрактников. Вызвал всех офицеров к себе.
- Я приказываю, товарищи офицеры, набить им морду! Всё ясно? Идите выполняйте приказ. А ты, док, возьми зелёнки побольше, и налей им на рожи после этого.
К своему приказу он также приложил и свои берцы, пиная связанных контрактников в живот и лицо. От поливания зелёнки я отказался и передал её бойцу - санитарному инструктору.
Когда же был выпившим взводник первой роты, он сбросил его на ночь в зиндан, и приказал мочиться сверху. Зинданом в то время служила глубокая яма для пищевых отходов.
Будучи под следствием, начфин ещё раз свалил на Урал, якобы за деньгами, но потом рассказывал, что отдыхал в Москве и на море. Деньги пришли через два месяца. Выслала жена. Долго решали, кто поедет во Владикавказ за их получением. Каждый находил отмазки. Караул, дежурство по части, на командном пункте. Выбор пал на меня. Но что сказать комбату? Построения четыре раза в день, плюс вечерняя поверка.
- Не волнуйся, Слава, скажем, что пошёл на рынок или в медбат к друзьям - коллегам, подбадривал психолог.
- А как без документов, командировочного лететь?
- С командировочным любой дурак сможет...
Утром иду на взлётку. Сотни народу. Основное направление - Моздок, дополнительно есть Гизель (Владикавказ), есть Борзой, Шали, но это уже в другую сторону. Большая часть - контрактники-возвращенцы, которые за счёт государства проколесили всю страну, попили водочки и теперь также обратно. Кого-то обманули с оплатой, кто-то испугался здешних условий, кто-то не прошёл фэйс-контроль. Грязные, оборванные, со следами свежих синяков под глазами. Мы как-то с психологом подсчитывали - 80% возвращаются обратно. Переклички, очереди, иногда доносящийся гул крылатых машин. "Крокодилы", "коровы", "восьмёрки". Об этом я слышал неоднократно, но летать не доводилось. Как все инструктировали - главное, чтобы летчики этого не слышали, а то могут и по морде въехать.
- Когда ближайший на Гизель?
- Спроси у диспетчера, вон в той палатке сидит.
- Доброе утро, помогите, пожалуйста, улететь на Гизель.
- Могу вписать в команду на Моздок.
- Да мне надо во Владик.
- Какая вам разница? Летите, а там на такси доедете.
- А сколько ехать?
- Километров сто шестьдесят-сто семьдесят, не больше.
- Да мне деньги получить, на такси не хватит.
- Ну ладно, давайте командировочный, запишу вас на Гизель.
- Да, понимаете, я туда-обратно, комбат сказал, что на один день командировочный не выпишет. Вот моё офицерское удостоверение, вот квитанция на перевод.
- Ну ладно, через час отлёт, борт тридцать семь.
Приземлились мы в Гизели. Начфин нарисовал схему, как добраться до города. Предварительно проинструктировал, сколько будет такси стоить.
Как только мы сошли с трапа вертолёта, нас обступили толпы улыбающихся таксистов, мило зазывающих в свои машины.
- Кому в Минводы, Моздок, Ростов. Едет машина в Воронеж! Эй парень, едешь в Воронеж, будешь четвертым, давай быстрей.
- Мне на почту, в город.
- В город по сто рублей с человека. Садись, сейчас машина уезжает.
- Так ехать то всего пять километров.
- Не хочешь, других возьму.
Я решил, что доберусь до трассы, а там на автобусе, что себя и оправдало. Автобус, троллейбус, улицы, девушки не в камуфляже. Прошло всего ничего, а я уже отвык от этой жизни. Другая планета. Быстро получив деньги, накупив осетинских пирогов и фруктов-овощей, снова на взлётку. Решил, что дойду-добегу. Но на полпути остановился фургон.
- Эй, военный, садись подвезём.
- Спасибо, я дойду.
- Садись, мы тебя бесплатно подкинем. Из Чечни?
- Да из Ханкалы.
Ребята были похожие на осетин. В фургоне шло застолье, в котором участвовали все пассажиры и водитель.
- Ты откуда приехал?
- Из Киева.
- О, хороший город, бывал я там. У меня там брат живёт.
Как потом выяснилось, у многих из тех, кого я встречал в Алании, Чечне, живут родственники в Киеве, но никто не знает их адресов.
- Вот тебе стакан. Знаешь, за кого мы сейчас выпьем? В Осетии принято поднимать тост за святого Георгия. Он покровитель всех военных... теперь с тебя тост!
- Хай живе вильна Украина!
- Видно, хохол!
Пока мы ехали эти три километра, было произнесено пять тостов. Из машины мне помогли выйти. Пожелали ратных подвигов и скрылись. Добродушные сельские парни!
На взлётке меня ждало разочарование. Пассажиров на Ханкалу было человек двадцать, борт ожидался после обеда. Но на него я не попал из-за отсутствия командировочного. Все мои просьбы к командиру экипажа результата не принесли. Я подумал, чтобы обобрать, и, значит, в этом есть знак, целее буду, и поехал на автобусе в Моздок, откуда стартовали коровы, вмещавшие в себя под сотню человек.
Июль 2001-го. Построение на плацу батальона
Только что отражена атака банды боевиков по захвату тела Басаева из Ханкалинского морга. По их законам, тело погибшего должно быть предано земле до заката солнца. Пули летали во всех направлениях. Неизвестно, сколько было человек в банде, кто говорит пятьдесят, кто двести, но это кажется самоубийственным поступком, напасть на форпост Ханкалинского гарнизона, укреплённый артиллерией, танками и при поддержке авиации с воздуха. Бандиты надеялись на внезапность, но к моргу так и не подошли. Их атака была отбита. Следы перестрелок надолго остались в стенах домов, казарм, стёклах медпунктов, памяти немногочисленных раненых.
- Где Каткова, я вас спрашиваю?
- Сказала, что на Тапине (позывной в группировке), прикомандированные рэбовцы нуждаются в медицинской помощи.
- Кто её туда направил?
- Полковник Татук, прибыл вчера из Владикавказа, сказал, что ему нужна медицинская помощь.
- Найти её и поставить в строй, вам всё ясно?
- Так точно.
Подумал про себя, и как я её буду там искать. К тому же у Татука скоро день рождения. Но вечером я встретил Каткову, в темно-синем бархатном платье, с острым злободневным макияжем на лице и повадками женщины вамп, сидящей в командирском УАЗике на переднем сиденье.
- Вы куда такая нарядная, Ольга Ивановна?
- На Тапин (узел связи), полковник Татук вызывает. У него солнечные ожоги, надо лечить.
- Медицинский вазелин не забудьте.
- Я всё взяла, не волнуйтесь.
- Во врачебной помощи не нуждается?
- Нет, нет, я сама справлюсь.
- Комбат приказал вам завтра быть на построении, не опаздывайте.
- Хорошо, он всё знает.
Но ни завтра, ни послезавтра Катковой не было. Приезжает на третьи сутки, выходит на утреннее построение с помятым лицом.
- Доброе утро, Ольга Ивановна, что, тяжёлые ожоги были?
- Нет, я простудилась, вот справка из медбата.
- Что-то у вас иммунитет страдает, разгар лета, витамины надо есть.
- Не иронизируйте, Вячеслав Иванович!
- Долго вас не было. Уж не развернули ли вы медицинский пункт на Тапине. Зачем им далеко ходить, пыль глотать. Введём должность - начальник медицинского пункта узла связи Тапин - сержант Каткова. А, что звучит?
Слышу, как ребята, стоящие в коробке управления, начинают хихикать. Начальник штаба тоже мою инициативу поддержал. Комбата никто не слушает. Он увлёкся солдатами. Каткова стала отпрашиваться у начштаба уйти из строя.
- А я что, доктор что ли. Вон у вас есть свой начмед, он врач, если посчитает нужным, освободит вас. Правда, начмед?
- Так точно, Николай Петрович. Но симптомов простуды не видать. По-видимому, лечение на Тапине прошло успешно, не правда ли, Ольга Ивановна?
- Вы за свои слова ответите, ушла, расплакавшись, Каткова.
- Зря ты так с ней, начмед, она ведь женщина.
- Я знаю, была бы мужчиной, я бы по-другому. Мне что ли за неё в баню ходить, солдатам вши искать, очки в казармах проверять, в медицинском пункте круглосуточно дневалить. Мне вызов на учёбу пришёл в Ростов, старый комбат отпустил, а новый ни в какую, говорит, что должен быть здесь. Я уже четвертый год в войсках без учебы.
Наш разговор не остался без внимания. Через час вызов в кабинет комбата.
- Доктор, там у тебя в туалете медицинского пункта слив канализации забит.
- Я знаю, сантехников вызывал, сказали, что трубу надо менять, кто-то тряпку бросил.
- Ты помнишь, как полковник Татук в прошлый свой приезд пробивал её. Вызвал пожарную машину - сразу всё пробилось.
- Ну, так, он полковник, у него опыта с такими вещами побольше обращаться.
- Слушай меня, я не знаю, что там между вами происходит, но его приказ, чтобы ты прибыл к нему сейчас на Тапин. Доложишь мне по прибытию оттуда, ясно, и не вздумай меня обмануть. Он сказал, что научит тебя, как пожарную команду вызывать, как очки прочищать! А то дослужился до капитана, учить тебя постоянно надо всему.
- Машину дадите?
- Иди пешком, что тебе четыре километра, в радость только!
Прихожу на Тапин, скрытый в землянках, построенных ещё два года назад и накрытый сверху маскировочной сетью. Такое впечатление, что у боевиков есть вертолёты, или они из спутников за нами наблюдают, хотя - не исключено. Отзваниваюсь комбату, тот просит, чтобы я дал трубку для проверки дежурному по Тапину.
Иду к Татуку, расположившемуся в гамаке, подвешенном в тени маскировочной сети.
- Слушай доктор, сколько тебя учить, как г..но в медпункте нужно сливать?
- А сколько ваших подчинённых вместо бинтов пользовались туалетной бумагой?
- Да ты что - охренел, капитан? Я тебя в порошок сотру, если хоть один волос упадет с головы Ольги Ивановны! Тебе всё ясно?
- Так точно, товарищ полковник. Волосы её я трогать не буду, так как .........
- Да как ты смеешь так о женщине говорить? Ты - урод, да у тебя ещё молоко на губах не обсохло.
- Про молоко уже не впервой слышу, а за оскорбление ответите. Вы меня сюда для чего вызвали - учить го..но в унитазе прочищать или обсуждать мою подчинённую?
- Ты что заканчивал, не знаешь, как со старшими офицерами разговаривать?
- Да, в московских академиях не бывал, только в питерской, больше знаний негде было черпать.
- Иди на пожарную станцию, там возьмёшь пожарку, но запомни, если хоть один волос упадет с головы Ольги Ивановны, я тогда с тобою буду по другому разговаривать, как мужик с мужиком! Всё ясно?
- Так точно, разрешите выполнять?
- Свободен!
Через три дня я собирал вещи. Впереди меня ждала учёба в интернатуре - первичная специализация по психиатрии в г. Ростов-на-Дону.
Первое дежурство
Первый рабочий день в госпитале начался с построения на плацу. Командир - молодой полковник вышел перед нами со словами "Доброе утро! В гарнизоне работает проверка из Москвы. По рабочим местам!" Вопросов ни у кого не было, и все убежали сбросить с себя душную форму с берцами, заменив их на хирургические костюмы и тапочки.
Через десять минут ко мне в кабинет зашёл начальник приёмного отделения.
- Слышь, Слава, ты не мог бы заступить сегодня дежурным врачом по приёмному? Привезли раненых, и хирургов не хватает. Мне самому срочно надо на операцию заступать.
- Конечно, могу! А что делать-то надо?
- В приёмнике сегодня Женя работает. Она опытная медсестра и всё тебе расскажет. Ну, если что будет непонятно, я буду в реанимации, - спросишь!
Задачи у дежурного врача оказались несложными. Осматривать поступающих, направлять их на сдачу анализов и рентгенологическое обследование, заполнять истории болезни, вызывать врачей-консультантов. Бегать в хирургический приёмник, когда вертушки привозят раненых. Проверять поваров и качество пищи в госпитальной столовой. Выезжать в гарнизон для осмотра нетранспортабельных больных. Совершать обходы в реанимационном отделении. Утром доложить командиру и начмеду о ситуации в госпитале. Но об этом я узнал после.
С первых минут попал в круговерть событий. Больные и легкораненные ждали своей очереди, пока я проводил сортировку и отвечал на звонки по трём телефонным линиям. "Главное в оказании медицинской помощи - принцип сортировки", - твердил сам себе. Смело направлял кого на анализы, кого на рентген, кого в поликлинику, а кого отсылал обратно в часть.
Приехавший бронированный УАЗик доставил раненого. Лицо серое, сквозь повязку на голове сочится кровь, "горка" изорвана. Сознание - кома. Обстоятельства - подрыв в Грозном. Троих сослуживцев доставили, как груз 200. Документов нет.
- Женя, записывайте. Фамилия Неизвестный, возраст приблизительно тридцать пять, обстоятельства - подрыв машины на площади Минутка. Вызовите дежурного по госпиталю. Пусть возьмёт на хранение его оружие и боеприпасы. Наверняка скоро искать начнут.
Прибежали реаниматологи с хирургами.
- Этого берём к нам. Срочно выполнить рентген черепа, груди, живота, таза, взять красную кровь из вены! - наставлял дежурный хирург по раненому из подбитого БТР.
- На лапароцентез немедленно! - указал он на второго носилочного с ранением в живот.
Одновременно с рампы доставили ещё одного.
- Напротив станции лежал без сознания, - пересказывает Женя, - чеченцы привезли и оставили, пока вы грозненскими занимались.
И на том спасибо. Самих чеченцев уже и след простыл. Но это не важно. Главное - жизнь. В кармане куртки обнаружил удостоверение капитана. Пульс нитевидный, дыхание ослаблено, зрачки на свет не реагируют. Бегом отнесли его на второй этаж в реанимацию.
Тридцать минут борьбы за жизнь. Не спасли. Огнестрельное пулевое слепое ранение живота с повреждением внутренних органов оказалось роковым. В приёмнике лишь заметил маленькое обугленное входное отверстие на поясничной области, из которого медленно сочилась венозная кровь.
Через два часа позвонил начмед.
- Доктор, где посмертный эпикриз?
- Какой посмертный эпикриз?
- У вас больной умер в реанимации два часа назад! А вы и не знаете! Да ещё и посмертный не написали, - наставлял он меня с укоризной в голосе.
- Из реанимации мне не звонили! Я был занят другими больными. О посмертном в первый раз слышу, - оправдывался я, хотя и понимал, что всё равно буду виноватым.
- Идите к травматологам, возьмите шаблон. Чтобы через час три экземпляра его лежало у меня на столе. Вам всё ясно?
- Ясно-то всё, товарищ подполковник! А входит ли это в мои обязанности? Ведь я не оказывал ему реанимационных мероприятий!
- Вы что мне, указывать будете или мне самому его писать?
О посмертных эпикризах знал по циклам патологической анатомии и судебной медицины. Но писать мне не приводилось. В частях солдатики умирали в госпиталях или за пределами КПП.
Приказы в армии выполняют, а затем обсуждают. Травматологи поздравили с крещением и пожелали удачного дежурства.
Посмертный, так же, как и историю болезни, я переписывал дважды. Вначале ошиблись реаниматологи в определении состояния раненого при поступлении. Смерть числилась за приемным отделением, а не за ними. Потом позвонили из штаба округа и попросили переделать обстоятельства, так как по данным разведки в том районе боестолкновения не происходили.
Поздно вечером приехали сослуживцы и привезли второе удостоверение личности, где фамилия убиенного была другой, также как и номер части, а вместо капитана милиции записан полковник. Лишние вопросы задавать желания не возникло, и я написал третий посмертный.