Уже позади ворот я оглянулся и посмотрел вверх. Какая-то неясная фигура держала в руке белый
платок и медленно махала ним в мою сторону.
Я огляделся. Никого рядом или где поблизости не было. Я снова посмотрел вверх.
Платок уронили и он так же медленно поплыл по течению воздушной реки и спустя время опустился совсем неподалеку.
Я повернул коня и подобрал платок.
Судя по всему, то был знак королевской доброты ко мне. Но от кого?
Этого я не знал точно. Я спрятал платок себе под доспехи, развернул коня и двинулся в путь.
Мне предстояло совершить снова переход и от этой мысли даже дрожь пробежала по телу. Не любил я ездить один, да еще по таким глуховатым местам. Что ни говори, а тевтон, наглухо закупоренный в железо, сам по себе мало что значил, если на него напасть, например, сзади и повалить на землю. Конечно, для этого потребовалась бы огромная сила и это еще не исход сражения, но все же, оно было очень неприятно и даже самому себе не лестно.
Я вздохнул, как только мог под этим своим панцирем, и продолжил маршрут, по пути намереваясь отдохнуть и справить свои естественные надобности.
Отдых нужен был и лошади, и я уже слышал ее учащенное дыхание и сладкий запах конского пота.
Проехав немного, я слез с коня и пошел
рядом. Животное с благодарностью посмотрело на меня и принялось на ходу даже пощипывать травку, насыщая свою плоть до нужного предела.
Спустя время я вошел в лес, а, углубившись, начал искать подходящее место для ночлега.
Где-то вдалеке мне послышался шум ручья, и я двинулся в ту сторону, не забывая обламывать некоторые ветки, чтобы потом выбраться обратно на дорогу.
Через время показался и сам ручей. Я перешагнул через него и провел за собой коня. Затем нашел подходящее укромное место неподалеку и начал располагаться на ночлег.
Спустя какое-то время я уже мирно отдыхал, сняв с себя все свои доспехи и надоедливую маску жизни.
В то время мне было всего двадцать пять лет.
Я был молод, здоров и по-своему симпатичен. Но так могло казаться мне самому, а не кому-то другому. Да и удостовериться в этом не было никакой возможности. Маска все время закрывала мое лицо и делала его если не уродливым, то весьма отвратительным.
Иногда, я задумывался, а каково тем, с кем я хотел бы хоть когда-то провести бурную ночь или просто совершить близость.
Наверное, они очень боялись меня, избегали даже моего взгляда сквозь узкие щели, думая, что за этой маской скрывается настоящий урод.
Что ж, в наше время были и такие. И об этом, конечно, знали. Потому, отдаваясь, женщины часто дрожали всем телом, а иногда просто плакали или сурово молчали, соглашаясь со своей участью и уже будучи готовыми к любому исходу.
Многим нравилось такое общение. Я имею в виду среди нас, тевтонов. Один вид дрожащего в руках тела приводил некоторых в неистовство, и они изнемогали тех самых женщин до всей тяготы принадлежащего им тела.
Иногда, такие случаи заканчивались даже смертельно. Женщина не выдерживала натиска тевтона и ее глаза расширялись и лопались, а затем медленно наступала смерть в небольшой агонии жалкого, смятого костью женского существа.
Порою, это доходило до настоящего варварства, когда вместе с глазами разрывалось и другое. И это уже было не актом соединения, а актом прямого насильственного разрушения.
Редко какой тевтон разоблачался перед женщиной. По большей части, так в латах и соприкасались, отделяя лишь одну необходимую часть всего одеяния рыцаря. Оттого всегда пробегал в глазах женщины ужас, когда какой-либо тевтон указывал на нее пальцем или рукою обнимал за талию и сажал сразу же на себя или своего коня. Был ли я сам таким?
Да, был. Признаюсь честно, но все же не всегда. Иногда, рисковал и разоблачался. И, слава богу, не видел тех лопавшихся глаз, так как старался сильно не налегать своим весом на бедную жертву своего нетерпения.
Но зато довольно много насмотрелся на то со стороны. Тевтоны всегда держались вместе. Потому, любое подобное действо не обходилось без чьего-то постороннего глаза.
Иногда, у меня даже подступала тошнота, но я боролся с нею и старался научиться не видеть того, что творилось, даже откровенно смотря на тот акт вандализма.
Были ли среди нас вандалы или варвары?
Да, были. Все мы ими и были. Чуть позже такое различие было произведено самими людьми. В зависимости от поступка того или иного тевтона. Кого называли варваром, кого вандалом и тому подобное.
Если же их было сразу несколько - то и обозначали, как целое племя негодяев.
И для такого определения не нужна была какая-либо народность. Она выступала только в том случае, когда что-либо подобное происходило. Конечно, совместность языка как-то и определяла сами группы тевтонов, но это отнюдь не обозначало, что они были собраны из одной какой-то народности.
Все это разные люди из составов различных семей. Их объединяло только одно – это жажда денег и выбор определенно мужской профессии на то время, и в какой-то степени, определенная часть свободы, чего не скажешь в отношении
остальных, более простых или даже более могущественных.
Я хорошо отдохнул и ближе к восходу солнца проснулся.
Конь стоял рядом и мирно щипал небольшую, кругом растущую траву. Птицы еще не проснулись, и вокруг стояла тишина. Только ручей жалобно журчал в стороне, очевидно, сильно жалея о том, что ему на долю выпала такая участь все время уносить куда-то свои воды вглубь территорий земли.
Забрезжил рассвет. Тонкий луч солнца проник к моему небольшому побережью и в один миг окрасил в цвета всю окружающую красоту леса.
Я окончательно проснулся, встал и пошел умываться к ручью. Затем вдоволь напоил лошадь, набрал себе немного воды и с жадностью поел. Силы были нужны мне, как никогда. Я еще не придумал своего плана, но думал,
что просто встречусь со всеми на дороге и незаметно примкну к их стороне.
Какая горькая участь судьбы - подумалось мне. Только вчера я был нанят одним, а сегодня уже состою у другого, да еще с такой целью, от которой мутит, а порою, просто тошнит.
Не любил все же я таких поручений. Предпочитал всегда сражаться в честном бою. Но жизнь не обманешь. Она сама тебе создает такое, от которого либо ты есть, либо тебя больше не будет на этом свете.
Потому, выбирать не приходится.
Я почистил и помыл коня, затем облачил в полное боевое одеяние, облачился сам и приготовился к отъезду.
Спустя некоторое время, я ехал по той же дороге навстречу своим настоящим врагам, в надежде увидеть или услышать их первым, нежели они обнаружат меня.
Но, судя по всему, герцог не торопился. И по дороге, вплоть до уже обгоревшего со всех сторон замка я никого не встретил.
Тевтоны расположились, кто где и я без особого труда занял свое место в лагере.
Герцог ждал подкрепления. И оно вскоре пришло. То были рыцари. Или рындари.
Это те, кто, как и мы, боролись за деньги. Чем-то их доспехи были похожи на наши. Но все-таки отличались.
Часто эти рыцари увенчивали себя сзади и спереди огромными крестами, бубнами, пиками или чем-то еще. Мы их называли размалеванными.
Особой опасности для нас они не представляли.
То был обнищавший феодальный класс, которому некуда было податься, кроме как продать остатки землевладений, купить себе доспехи и отправиться на поиски денег и хлеба.
Видно герцог снова поскупился и не стал тратиться на тевтонов. А, возможно, эта масса съехавшихся людей имела какие-то другие виды на все.
Недаром ведь королева говорила о государстве. Что-то конкретно затевалось серьезное, и его надо было предотвратить. И кому, как не мне самому.
Это я понял сразу, как только прибыл сюда и узрел массу бесчисленных трупов и отрубленных голов, сложенных почему-то кучами в одном и том же порядке.
Очевидно, сам герцог занимался ими, так как никто из тевтонов к тому отношения не имел. Об этом я узнал сразу же из разговоров за сидром.
Выступление намечалось на завтра, так что у меня был день, чтобы отдохнуть и набраться сил. Все время я был занят мыслью, как мне подобраться к герцогу ближе и занять место непосредственно подле него. Но заветы мои ни к чему не приводили, и я весь положился на удачу. А иначе, как еще
можно чего-то добиться, если не использовать именно это.
Наступило утро следующего дня. Затрубил рог, и весь лагерь начал преобразовываться в колонну.
Спустя время она выстроилась по рельефу и молча двинулась в путь.
Я занял место совсем рядом от герцога, хорошо запомнив отличительные черты его рыцарского одеяния.
Весь путь он носился, словно ветер с заду наперед и наоборот, и я даже в душе пожалел его коня, представляя взмокшую спину и натертые бока.
Но поближе к месту сражения герцог прочно занял одну из позиций, оказавшись совсем рядом от самого меня. Пока так было в колонне, а что будет в бою - покажет время.
Наш враг уже расположился неподалеку от замка и прочно занял оборонительную линию. Судя по количеству людей, силы были примерно равные.
Я искоса поглядел на ту самую остроконечную башню и краем глаза заметил, что фигур там несколько.
Внезапно, наша колонна распалась и в один миг перестроилась в боевой порядок.
Я пришпорил своего коня и в ту же минуту оказался бок о бок с самим герцогом.
Он даже не посмотрел в мою сторону, очевидно, будучи занятым самим предстоящим сражением.
Но здесь вдруг герцог разрушил наш несколько сложившийся строй и двинулся куда-то в сторону.
Я последовал за ним, словно вторая ездовая лошадь. Возможно, кто-то так и подумал, потому как все смолчали и просто проводили взглядом.
Герцог доехал до края нашей наступательной линии, опустил забрало и громко крикнул.
- Вперед, рыцари. За короля. За будущее государство, - и он отъехал несколько в сторону, пропуская мимо себя целый ряд тевтонских рыцарей.
Я также незаметно покинул ряды и стал позади герцога. Видимо, он почувствовал это, так как резко повернулся в мою сторону.
- Кто ты? - спросил он, глядя в мои узкие щели для глаз.
- Я тот, кого ты послал убить короля, - сходу выпалил я.
- А-а, это ты, - как-то вяло проговорил герцог. Видно, ему было жаль, что он не лично исполнил сказанное, - оставайся рядом. Будь за моей спиной.
- Хорошо, - тут же согласился я, понимая, что ничего другого мне и не надо.
Бой начался. Наши первые ряды сомкнулись с рядами противника и вмиг смяли его, словно тесто.
- Так их, бейте их, - распаленно воскликнул герцог и уже хотел было рвануть сам туда в гущу сражения.
Но я немного попридержал его коня, ухватив копьем за выступающее сзади оперение.
Герцог обернулся и быстро выпалил.
- Ты что, воюешь против короля?
- Нет, но пока рано там быть. Пусть, наши войдут дальше. Зачем рисковать собою раньше времени.
- Ты прав, - согласился тот и осадил лошадь, - пока подождем и убедимся в развитии нашего успеха.
Сражение шло, а мы так и продолжали стоять в стороне от всего.
Герцог то и дело порывался войти в ход борьбы, но я сдерживал пока все его порывы. Он уже не оборачивался, а просто глухо выкрикивал:
- Оставь меня. Уже пора...
А я, то и дело, отвечал:
- Нет, пока рано. Пусть, наши сомнут им головы.
Так мы боролись еще некоторое время, пока вконец герцог не разозлился и, развернувшись, сам пошел на меня.
- Ты предатель, - выкрикнул он и тут же бросился в атаку.
Я выдержал его удар, хотя и покачнулся немного в седле. Мы развернули лошадей, и сошлись вновь.
На этот раз герцог повалился на бок и едва не вылетел из седла.
А третий раз я снова получил удар чуть пониже сердца и ощутил тяжесть в левом боку. Это меня взбеленило.
Я развернул коня и с ходу рубанул мечом с такой силой, что герцог вмиг выпал из седла и оказался на траве. Я также слез с коня и подошел ближе.
- Вставай, - приказал я герцогу, - иначе, я отрублю тебе голову лежа.
Тот медленно поднялся, и мы сошлись в равном бою.
Противник особо не умел драться и при первом же моем ударе начал отходить назад. В конце концов, я загнал его на небольшую площадку, сильно утоптанную копытами лошадей и твердую, словно сталь моего меча.
Здесь и произошла наша последняя схватка. Я сходу отрубил ему голову, так и не дав возможности
вовремя защититься.
И как только голова та коснулась земли, до меня откуда-то сверху донеслись слова.
- Слава королю, слава освободителю...
Я повернулся в сторону замка и посмотрел. Две фигуры помазали мне белыми платками и пустили их по воздушной реке.
Тем временем, битва продолжалась.
Никто не заметил пока ухода герцога из жизни, и тевтоны дрались, словно за свое.
Я вмиг оказался на коне, подхватив те самые белые платки, и ринулся в самую гущу боя.
Преодолев препятствия и оказавшись на стороне врага, я повернулся лицом к тевтонам и закричал:
- Герцог погиб. Платить некому. Присоединяйтесь ко мне, будем служить королю.
Первые, до кого дошли мои слова, остановились. Другие пока продолжали сражаться.
Тогда я, проехав немного сквозь ряды, прокричал те же самые слова.
И здесь произошло то же.
Наконец, начали останавливаться и другие. Кто-то нашел голову герцога и на копье показал всем сражающимся.
Это быстро охладило пыл тевтонов и они, наконец, прекратили бойню.
- Братья! - воскликнул я в ту минуту. - Нам некому больше служить. Если вам нужны деньги, то возьмем их у короля. Нового короля, - добавил в пылу я.
- Кто же он? - воскликнул кто-то из окруживших меня врагов и друзей.
- Это вам скажет королева, - сообщил я и повел воинов прямо к стенам замка.
Часть оставшихся в живых сопротивлявшихся поплелась следом за нами, и сверху это было похоже на продвижение пленников за победителями.
Перед воротами я достал один из платков и насадил его на копье.
- Это знак самой королевы, - сообщил я стражнику, дежурившему у ворот.
Тот с сомнением посмотрел на меня, а затем на тех, кто стоял за спиной.
- Вы тевтоны, вам не место в замке, - сообщил он нам.
- Вызови королеву и передай ей этот платок. Скажи: тевтоны со мной, а я тот, кого она наняла служить.
-
Страж передал то все другому, тот третьему и через миг весть донеслась до ушей самой королевы, а оттуда вернулась уже в другом виде.
Ворота открылись, и наша колонна двинулась внутрь, наполняя страхом сердца многих при виде такого огромного количества тевтонских рыцарей.
Но на этот раз они не бесчинствовали, а ехали спокойно, лишь изредка поглядывая на людей, собирающихся возле своих домов.
Королева уже опустилась с высоты башни замка и дожидалась возле восходящих ступеней.
- Ты победил тевтон, - произнесла она и одарила меня первый раз своим благодарным взглядом, - я обещала тебя вознаградить и делаю это
при всех. Я вознаграждаю тебя своей дочерью. Она королевской крови, а значит, и ты становишься им с момента вашего венчания. Да, здравствует новый
король! - воскликнула она, и толпа тут же подхватила ее, повторяя то самое
вновь и вновь.
Сквозь гул голосов, королева спросила: