— Всего одна берёза и стояла-то у дороги… — сокрушался Роман, поднимая мопед.
— Была бы другая, он ещё раньше свернул бы к ней, — сказал Гришка.
Роман прислонил мопед к берёзе и уселся на траву. Подошедшие ребята набросились с упрёками на Гладильникова. Если бы не красноречивая шишка на лбу, можно было бы подумать, что он нарочно.
— Откатались, братцы. Эту восьмёрку и за день не выправишь.
— У меня есть фара от старого отцовского мопеда, — сказал Виталька. — Может, подойдёт?
— Тащи, — сказал Роман.
Виталька уже было ринулся в сторону посёлка, но Роман задержал.
— Не к спеху, — заметил он. — Вечером принесёшь. Ребята расселись вокруг Романа. Настроение было испорчено: многие ещё не успели ни разу прокатиться… Понемногу разговор снова вернулся к лесу.
— Если лес такая ценность, зачем же его рубят? — сказал примолкший Виталька Гладильников.
— Всю жизнь лес рубят, и всё было нормально, — заметил Лёшка Дьяков. — А профессор с девчонкой приехали и сразу каких-то вредителей нашли… Да разве может такая малюсенькая букашка целиком большущее дерево сожрать?
— Раньше не было таких условий для размножения вредителей, — вмешался Роман. — Ты же слышал, профессор говорил, что только нынче началось это безобразие? И если их не уничтожить, на весь лес перекинутся… Вспомни, лет пять назад, мы в первый класс пошли, тоже боролись с паразитами. Даже из города на специальных машинах приезжали.
— Не помню, — пробурчал упрямый Лёшка.
— Профессор говорил, что сейчас ещё можно быстро остановить их, а потом будет поздно, — сказал Роман. — Вы же были на Кривой пустоши? Там сморчки растут. Сколько гектаров леса погубил жучок, забыл, как он называется… Это ещё давно было. Отец рассказывал.
— Я думал, там был пожар, — сказал Виталька.
— Вот тебе и крошечная букашка, — усмехнулся Роман. — Почище огня всё подобрала!
— Да, а заплатят нам за эту работу? — поинтересовался Лёшка.
— Этот всё на деньги переводит, — поморщился Роман. — Вы понимаете, о чём речь? Если вредители уничтожат весь лес, то и древесины не останется! Нечего будет заготовлять.
— Я же говорю, без профессора годы рубили лес — и ничего не случалось, — долдонил своё Лёшка. — Ничего и сейчас не будет.
— Я верю ему, — твёрдо сказал Роман.
— Тридцать лет стояла у бабки Лукьяновой изба, а прошлым летом взяла да и сгорела, — привёл довольно странный пример Лёшка.
— Мне жалко эту корову, — взглянул на ребят Роман. — Как её? Стеллерову… Причём была она смирнее овцы, а весила несколько тонн… Я где-то читал, что моряки забирались на неё и прямо живую почём зря кромсали топорами, как мы сосны… Возьмут мяса два пуда, а остальное пропадай пропадом! А можно было бы разводить в морях-океанах эту Стеллерову корову. Сколько бы мяса люди получили!
— А молока! — поддакнул Гришка.
Роман взглянул на него и усмехнулся:
— Насчёт молока не знаю: корова-то была морская. Что-то вроде дельфина или кита.
— У них тоже есть молоко, — не сдавался Гришка.
— Не доил, — под общий смех сказал Роман.
— Лишь бы отраву привезли, — сказал Виталька. — За нами дело не станет.
— По домам, что ли? — поднялся Лёшка Дьяков.
— Придёшь в понедельник? — взглянул на него Роман.
— Я — как все, — сказал Лёшка.
У дома Тони Яшиной Роман повстречался с Майей. Она собиралась уходить. Гришка и Виталька с мопедом ушли вперёд, а Роман оказался носом к носу с девчонкой.
— Проводи меня, — попросила Майя. Она была сегодня очень тихой и серьёзной. И посмотрела на Романа как-то странно, будто только сейчас обратила на него внимание. Возможно, так оно и было.
— А ты умеешь с ребятами разговаривать, — сказала она, шагая рядом.
— Да, что же мы тебя ни в какую бригаду не включили? — пытливо взглянул на неё Роман. — Ты ведь не собираешься оставаться в стороне?
— Я же говорю, ты хороший организатор, — улыбнулась она. — В какую же ты меня бригаду хочешь записать?
— Я пошутил… Ты отдыхать приехала, вот и отдыхай. Майя пристально посмотрела ему в глаза.
— Ведь ты хочешь, чтобы я работала в твоей бригаде, — сказала она.
От такой откровенности Роман опешил.
— У нас каждый человек на счету… — не очень-то убедительно промямлил он.
— Я знаю, как вредителей уничтожать, — сказала Майя. — Но вот как научить тебя говорить, что думаешь, не знаю.
Роман смутился: ни одна ещё девчонка так с ним не разговаривала. Он собирался порезче ответить, но тут послышался треск мотора — и из-за дома вывернул на просёлок голубой «Беларусь». В открытой кабине — Анисимов.
В новом костюме и белой рубашке. Прямо жених! Рабочий день давно закончился; чего это он в парадной форме разъезжает на тракторе?
Поравнявшись с ними, Анисимов притормозил. Улыбается, сразу видно — хорошее настроение у тракториста. Взглянув на девочку, он перевёл весёлый взгляд на Романа. Спрыгнув с подножки, подошёл к ним.
— Будь друг, отгони трактор к мастерским, — улыбаясь, сказал Анисимов. — Что-то забарахлил гидравлический привод… Я договорился с механиком, он утром посмотрит.
Роман готов был расцеловать Анисимова: лучшего времени не нашёл гидравлический привод выйти из строя! Сейчас он с ветерком прокатит до мастерских и Майю…
— А чего ты вырядился, как на свадьбу? — солидно спросил Роман, с трудом скрывая ликование.
— У дружка дочка родилась, ну, а я за названого отца…
— Ну, погуляй, — сказал Роман и, делая вид, что это для него привычное дело, легко вспрыгнул на подножку, а потом — в кабину.
— Ключ зажигания положи на моё крыльцо, — сказал Анисимов.
Роман кивнул и сверху вниз посмотрел на Майю:
— Забирайся!
Девочка не заставила себя долго упрашивать: таким же манером забралась в кабину и села рядом с Романом. Глядя, как он уверенно включает зажигание, орудует рычагами, она с сомнением в голосе спросила:
— Ты умеешь водить трактор?
— Велика наука! — усмехнулся Роман, рывком трогая машину.
С высоты своего сиденья глядя на дорогу, Майя сказала:
— Первый раз в жизни еду на тракторе!..
Роман, конечно, не удержался и проскочил мимо мастерских. Дорога была ровная, и он выжал из «Беларуси» всё, на что тот был способен. Развернулся на лугу и подкатил к белому зданию ремонтных мастерских.
Когда мотор заглох и они выбрались из кабины, Майя с любопытством посмотрела на Романа и улыбнулась. Он ожидал — она что-нибудь скажет, но девочка молчала. Так, молча, они дошли до дома бабки Пивоварихи. Майя гонялась за майскими жуками, гудящими вокруг, а Роман сбивал гибким прутом жёлтые головки куриной слепоты. У калитки остановились. Улыбаясь, девочка поднесла к его уху кулак с зажатым в нём майским жуком и спросила:
— Что он говорит?
— Кричит караул, — сказал Роман.
Майя засмеялась и подбросила жука вверх. Посерьёзнев, пристально посмотрела мальчишке в глаза.
— Завтра утром пойдём в лес, — сказала она. — Ты обещал мне показать лисье логово. И…
— Больше я ничего не обещал, — перебил Роман.
— Я жду! — улыбнулась девочка и, хлопнув калиткой, ушла.
15. Дождь в лесу
Роман удивился, издали увидев у калитки тоненькую фигурку Майи. Он был уверен, что она проспит и ему придётся свистом будить её. Гектор весело подбежал к нему, обнюхал ноги и даже, встав на задние лапы, попытался лизнуть в лицо. Роман потрепал его за шею и подошёл к девочке.
— Может, лучше завтра? — сказал он. — Дождь будет.
— С чего ты взял? — удивилась она, взглянув на тихое небо.
— Ласточки над самой землёй летают, и потом иволга, как кошка, кричит… И жаворонка не видно, — объяснил Роман.
— Ты, как старая бабка, знаешь все приметы, — улыбнулась Майя.
— Будет дождь, — повторил Роман.
Небо стало низкое, хмурое, затянулось дымчатыми облаками. Даже там, где должно взойти солнце, никакого просвета. И всё-таки трудно поверить, что без тучи, грома и грозы возьмёт и пойдёт дождь. Однако скоро и впрямь стало накрапывать. Дождь был до того мелкий, что его и не видно, зато хорошо ощущаешь: влажными стали лицо, одежда, заблестели волосы. Хотя дождь и тёплый, но всё равно неприятно. Будто липкая паутина залепила лицо, глаза. И птиц в лесу не слышно. Попрятались в гнёзда. Ветра нет, деревья издавали какой-то тихий шелестящий звон.
— Дождь в лесу, — сказала Майя. — Идёшь, как в облаке. — На её длинных тёмных ресницах крошечные блестящие капли, в волосах мягкий блеск. Лицо сосредоточенное, глаза с интересом осматривают каждое дерево, куст.
Они шли по узкой лесной тропинке к лисьему логову. То обгоняя их, то отставая, рядом бежал Гектор. Начался сосновый бор. Здесь сухо и дождя не слышно. Не пробиться ему сквозь густые колючие ветви. Скрипят под ногами сухие шишки, потрескивают сучки, нет-нет и хлестнёт по ногам молодая дымчатая ёлка. Стало совсем сумрачно, и запахло смолистой хвоей.
У логова Роман попросил взять фокстерьера на руки. Устроились под маленькой ёлкой. Майя прижала к себе Гектора. Пёс сердито ворочался, пытался вырваться. Очень хотелось ему подбежать к норе и заглянуть в неё…
Но лисята так и не вылезли на поляну. Наверное, почуяли чужих. А может быть, в дождь им уютнее в тёплой норе? Спят лисята, свернувшись в рыжие пушистые клубки, и видят свои звериные сны. А того и не знают, что извечный их враг — фокстерьер — совсем рядом…
Показал Роман Майе и Чёрное озеро. Оно уже очистилось от тумана, лишь кое-где в камышах ещё застряли жидкие дымчатые комки. Мелкий дождь подёрнул воду тоненькой сеткой морщин. В камышах обеспокоенно крякала утка, иногда у самого берега всплескивало.
— Я здесь спрятал удочки, — сказал Роман. — Достать?
— Червей-то нет?
— На букана будем ловить, — сказал Роман.
— А что это такое? — удивилась Майя.
Роман отыскал поблизости шест, засунул в ил у самого берега и стал крутить. С трудом вытащив облепленную водорослями и чёрной грязью палку, принялся быстро выбирать зеленоватых пучеглазых уродцев, напоминающих крошечных драконов. Майя положила одного на ладонь и, наклонив набок голову, долго рассматривала.
— Интересно, пустельга станет их есть? — задумчиво сказала она.
Гектор тоже заинтересовался буканами. Долго обнюхивал устремившихся к воде букашек, потом стал зарывать одного в землю. Носом он смешно подталкивал сухие иголки, сучки, стараясь укрыть под ними зелёную личинку.
Майя не любила ловить рыбу, да и что за охота мокнуть под дождём на берегу? В лесу куда интереснее. Роман спорить не стал. Он прошёл вдоль берега, стараясь отыскать в камышах свою утку с выводком, но ничего не увидел. Небо и вода стали одного цвета. Серо-стального. Лилии раскрылись и ярко белели среди блестящих зелёных лопушин. Какая-то отчаянная стрекоза хотела было взлететь с осоки, но потрепетав мокрыми, слипшимися крыльями, неуклюже шлёпнулась в воду. Тут же рядом с ней возник бурун, раздался всплеск, мелькнул плавник — и стрекоза исчезла.
— Какие чудесные лилии, — сказала Майя, глядя на озеро.
Роман молча разделся, прямо с берега бухнулся в воду. Гектор суматошно заносился по берегу. Решив, что человек тонет, фокстерьер бросился спасать. Роман рвал скользкие лилии, а Гектор плавал вокруг и передними лапами молотил по воде, брызгая в лицо.
— Смешной ты, — сказала Майя, когда мокрый мальчишка протянул ей пучок белоснежных лилий на длинных коричневых стеблях.
— Почему смешной? — спросил Роман, одеваясь.
— Наверное, вода холодная?
— Как парное молоко, — улыбнулся он. — В дождь всегда вода тёплая.
Вдалеке прозвучал глухой выстрел. Вслед за ним — второй. Гектор насторожился и долго смотрел в ту сторону. Немного погодя над ними с криком пролетели две сороки. Серым снарядом пронёсся дикий голубь витютень.
— Кого-то убили, — с грустью сказала Майя, гладя лилии, будто живых котят.
— Пойдём поглядим? — предложил Роман. — Охота запрещена, и стрелять мог только браконьер.
— Дедушка говорит, что в наше время птиц и животных могут убивать только люди без сердца, — говорила Майя, шагая вслед за Романом по неприметной лесной тропинке. — Стрелять в беззащитное животное — это дикость!
— А в волков? — спросил Роман.
— Дедушка рассказывал, что волки тоже приносят пользу.
— Волки нападают на скот, — сказал Роман. — В позапрошлом году задрали корову и штук пять овец. Охотники зимой устроили облаву с флажками и перебили всю стаю. Ни один не ушёл!
— Я прочитала все дедушкины книги, — сказала Майя. — Он всю жизнь посвятил защите природы. И я…
— Тоже станешь профессором? — взглянул на неё Роман.
— Я ещё не знаю, кем я стану, — серьёзно ответила Майя. — Но мне очень больно, когда люди убивают птиц и зверей.
Роман уже заметил, что у неё очень быстро меняется настроение: то весела и беззаботна, то вдруг станет задумчивой и почти не слушает, что ей говорят, то неожиданно из-за пустяка рассердится.
Гектор оглушительно залаял и устремился вперёд. Вот его короткий, белый с чёрным хвост мелькнул меж молодых сизых ёлок и исчез. Лай перешёл в рычание, а затем в жалобный визг. Роман и Майя одновременно выскочили на лесную поляну и увидели парня в мокрой брезентовой куртке. Ногами, обутыми в болотные сапоги, он отбивался от наседавшего на него фокстерьера.
— Я могу невзначай и зашибить, — увидев их, сердито сказал парень. — Угомоните этого чёрта! Махонький, а налетел, как овчарка…
Это был Егор Пестрецов. За спиной — дулом вниз — охотничье ружье. Значит, это он стрелял.
Майя за ошейник оттащила рассвирепевшего фокса от охотника, однако пёсик, скаля мелкие острые зубы, яростно рвался в бой. Курчавая шерсть взъерошилась на загривке, он весь дрожал от возбуждения. Таким злым его Роман ещё не видел.
— Чего это вы в дождь шляетесь по лесу? — насмешливо взглянул на них Егор.
— Разве нельзя? — дерзко спросила Майя. Серые глаза ее сузились и в упор смотрели на охотника.
— Наладил мой мопед? — не удостоив девчонку ответом, повернулся к Роману Егор.
— Он теперь не твой, — ответил Роман.
— Значит, бегает, — продолжал улыбаться Егор. — Это хорошо… А «Яву» я так и не купил… Не завезли что-то в этом году. Каких-то лимитов у них не хватило.
«Зачем он всё это мне говорит? — тоскливо думал Роман. — Ох, неспроста… Что-то на уме у Егора!..»
— Это вы стреляли? — спросила Майя. Её уязвило такое явное пренебрежение к ней.
Егор посмотрел на девочку своими немного косящими глазами. Спустившаяся на лоб прядь коричневых волос блестела. На губах непонятная усмешка.
— А тебе-то зачем это знать? — сказал он. — Чего это вы со своим смешным стариканом нос суёте, куда не надо? Тому не нравится, что лес рубят, этой — Егор запнулся, не зная, как её назвать, — что стреляют в лесу. Лес-то это наш, голубушка. Наш кровный, погаринский… А вы откуда тут взялись? Из Питера? Вот поезжайте туда и командуйте. А тут у нас свои законы, пташка ты сизокрылая!
— Никакая я не пташка! — сердито воскликнула Майя и даже ногой топнула, чем вызвала громогласный хохот Егора. Он даже согнулся пополам от смеха. Вырвавшийся Гектор тут же подскочил к нему и цапнул за резиновый сапог. Егор выпрямился и отшвырнул собаку ногой. Взвизгнув, пёс мячом отлетел в сторону. Майя проворно схватила его на руки и прижала к себе. Глаза её округлились и стали ещё больше. Щёки побледнели.
— Вы нехороший человек, — сказала она и отвернулась, успокаивая обозлённого Гектора.
— Скажи спасибо, что не прибил, — ответил Егор. — Чего он налетает на меня как оглашенный?
— Он хороших людей не трогает, — сказала Майя.
— Дурак он, — убеждённо сказал Егор Пестрецов. — Бросается на человека с ружьём. Умная собака и близко не подойдёт… А вдруг я осерчаю да и выпалю? — И опять громко рассмеялся.
Роман безучастно стоял в стороне и смотрел на толстые сосны. Красноватая кора потемнела от дождя. Зелёные иголки поблёскивали. С самых кончиков срывались на землю крошечные прозрачные капли. Они бесшумно зарывались в зеленоватый мох и прошлогодние ржавые листья. Небо, казалось, опустилось на самые вершины. Клубящиеся, без разрывов облака неспешно двигались в сторону посёлка. Несколько синичек, перелетая с ветки на ветку, заинтересованно поглядывали чёрными бусинками глаз на людей. Встреча с Пестрецовым поселила в сердце мальчишки какое-то смутное беспокойство. Иногда он ловил на себе косой изучающий взгляд Егора. Тот будто присматривался к нему, стараясь что-то увидеть, прочесть на его лице.