Пока Святослав Иванович говорил, по привычке расхаживая по комнате, Василий Васильевич сидел на промявшемся диване и мастерил из бумаги кораблик. С тех пор, как пришёл Храмовников, их уже штук пять выстроилось. Учитель физики — худощавый высокий человек с длинным узким лицом и светлыми, зачёсанными назад волосами. Когда он встаёт, то головой почти касается притолоки. Руки у него большие, мозолистые. Многие физические приборы в школе Василий Васильевич сделал вместе с ребятами.
На полу, застланном домоткаными половиками — учитель физики снимал комнату у одинокой старухи, — раскрытые чемоданы. Дверцы старинного резного шкафа распахнуты. На плечиках — белые рубашки, костюм. Чувствовалось, что человек собирается в дорогу. За этим занятием и застал его Храмовников.
Когда на подоконнике выстроились в ряд, как семь слоников, семь корабликов мал-мала меньше, Святослав Иванович закончил свою горячую речь в защиту леса.
Василий Васильевич поднял на него глаза — а были они у него удивительно синего цвета и придавали немолодому лицу мальчишеский вид. И сам-то учитель физики напоминал сейчас провинившегося школьника.
Скомкав очередной недоделанный кораблик, он бросил его на стол, где тоже были разложены разные мужские вещи — пара галстуков, носки, электрическая бритва, — и выпрямился во весь свой гигантский рост. И хотя он сразу стал на две или три головы выше старичка, вид у него все равно был виноватый.
— Дорогой Святослав Иванович, — густым голосом сказал Василий Васильевич, — вот что я сейчас сделаю: снова уберу вещи в чемоданы и позвоню на станцию, чтобы мой билет немедленно продали. Никуда я не поеду. Мой отпуск подождёт… А начнём мы вот с чего: сейчас же соберем ребят и по душам поговорим. Если сумеем их увлечь — они горы свернут. У меня давно возникла идея организовать школьное лесничество. Я ещё зимой завёл с ребятами разговор об этом, когда жгли сучья после валки леса. Да, ребята каждый год заготовляют для лесничества шишки…
— Как же, видел, — усмехнулся Храмовников. — Оставили после этой чудовищной операции десятки искалеченных деревьев!
— Наверное, больше всех виноват я, — честно признался Василий Васильевич. — Живём в лесу. Привыкли к зелёному богатству и не смотрим ни под ноги, ни по сторонам.
— Насчёт лесничества — это здорово придумали, — одобрил Святослав Иванович. — Пусть ребята почувствуют себя истинными хозяевами леса.
— Сами посудите, что у нас получается: отцы рубят лес, а дети должны лечить его, — заметил Василий Васильевич. — Парадокс, не так ли?..
— Не спорю, трудная задача — научить ребят бережно относиться к лесу, который вырубается у них на глазах, — сказал Храмовников. — Но мы должны сделать это. А они — понять, что мы стараемся сохранить лес не для себя, а для них. И мне кажется, такая задача нам с вами по силам. Я уже однажды беседовал с поселковыми ребятами, и они произвели на меня самое хорошее впечатление.
— Ребята должны помогать отцам, — заметил Василий Васильевич. — Вернее, делать то, что не успевают делать их отцы, а именно — восстанавливать лес, сжигать сучья, в которых развелись паразиты, уничтожать их ядохимикатами!
Василий Васильевич подошёл к столу и стал перебирать пробирки. Иногда он то одну, то другую рассматривал на свет. И синие глаза его озабоченно щурились.
— Ну что ж, будем ковать железо, пока горячо! — выпрямился во весь рост учитель физики. — Начнём операцию по спасению леса!
— А куда вы собрались в отпуск? — поинтересовался Святослав Иванович.
Василий Васильевич захлопнул чемодан и ногой задвинул его под кровать, сгрёб со стола галстуки, носки и бросил в ящик шкафа.
— Это уже не имеет значения, — улыбнулся он.
Младший Басманов ужинал, когда услышал за окном негромкий свист. Мать взглянула на него и нахмурилась.
— Поесть не дадут, — проворчала она. — Гришка небось?
Роман запихал в рот остаток творожной ватрушки и поднялся из-за стола. На одной щеке вздулся желвак. Отец прихлёбывал из большой белой кружки чай и весело поглядывал на сына. На лбу его выступили мелкие капли пота. Отец любил чай и мог выпить зараз несколько больших кружек.
— Приезжий, что живёт у Пивоварихи, к нам сегодня на делянку заявился, — стал рассказывать отец. — Говорит, что какой-то опасный вредитель может напасть на деревья. У говаривал, чудак, уничтожать его, вредителя… Это как же уничтожать-то? Как клопа — пальцем?
— Давеча вышла я цыплят кормить, гляжу — бежит старик-то по улице, руками машет и что-то бормочет, — сказала мать. — За кем бы это он, думаю, гонится? А за нашим Ромкой!
— С чего бы это? — спросил отец.
— Не видал я его, — сказал Роман.
— Где ж тебе видеть? — заметила мать. — Промчался, только пыль столбом.
Не прожевав кусок, Роман всунул ноги в сандалии и выскочил за дверь. Каково же было его удивление, когда вместо Гришки он увидел под берёзой, у самой изгороди, Майю.
— Это ты свистела? — ошарашенно спросил он.
— Извини, если не вовремя, — сказала она. — Ты ужинал?
Роман вытер губы и вдруг икнул. Смутившись, метнулся в сени и там залпом осушил одну за другой две кружки колодезной воды. Даже зубы заломило. Икота сразу прошла, но щёки всё ещё пылали.
— Меня послали за тобой, — сказала Майя.
Она произнесла это так, что можно было понять, мол, если бы не попросили, она ни за что бы не пришла.
— Я знаю, твой дедушка послал, — сказал Роман.
Девочка пожала плечами и улыбнулась.
— Если что починить, так я инструмент захвачу.
— Не понадобится.
Роман взглянул на мопед, прислонённый к забору, но Майя перехватила его взгляд и сказала:
— Это же рядом.
— Послушай, свистни ещё раз! — попросил Роман. Ему всё ещё не верилось, что это она свистнула.
— Не под окном же? — улыбнулась Майя.
Когда они отошли от дома, она вставила два пальца в рот и, глядя на него смеющимися глазами, пронзительно свистнула. Совсем как мальчишка. Роман тоже свистнул. На другом краю деревни залаяла собака.
Я громче, — с удовлетворением заметил Роман.
— Громче, громче, — усмехнулась Майя.
Кое-где на сумрачном небе зажглись первые звёзды. Прямо над лесом ярко сияла Венера. Ярче всех. Высоко над посёлком просвечивали лёгкие сизые облака. Узенький золотой серп месяца нацелился острым концом на речку Уклейку. Где-то за околицей в сгустившейся синеве играла гармошка. Девичьи голоса в лад пели. И песня была грустная.
Высокая девчонка в светлых брюках неслышно ступала рядом с Романом, и в глазах её был какой-то странный блеск. Будто они вобрали в себя частицу мягко алевшего неба. Обычно насмешливая и резкая, сейчас Майя была тихой и задумчивой.
— Вчера ночью, когда все заснули, я потихоньку встала и вышла за калитку, — сказала она. — Здесь так тихо. В городе никогда не бывает так тихо. Одна я и ночь. И лес тёмный, таинственный, так и манит к себе… Мне было страшно, но я пошла.
— В лес? — подивился Роман.
— И знаешь кого я там встретила?
— Лешего? — усмехнулся Роман.
— Ежа. И он ничуть меня не испугался. Даже не свернулся в клубок. Я просунула под него ладони — шёрстка у него мягкая-мягкая! — и принесла домой… Гектор сначала рычал на него, а сейчас ничего.
— Хочешь, я тебе лисье логово покажу? — вдруг сказал Роман, хотя за минуту до этого ему и в голову не приходило показывать заветное место девчонке.
Майя остановилась и посмотрела ему в глаза.
— Покажи, — почему-то шёпотом сказала она. — Сейчас, ладно?
— А как же дедушка?
— Да-да, он ждёт, — вспомнила Майя и отвернулась.
Навстречу им от дома бабки Пивоварихи катился белый с чёрным клубок. Это Гектор радостно встречал их.
14. Хозяева леса
Наверное, кто-нибудь из ребят нечаянно придавил пчелу, потому что просто так пчёлы на людей не бросаются. Как бы там ни было, разъярённая пчела сначала налетела на Никиту Позднякова, тот отогнал её в сторону Витальки Гладильникова, а уже тот ладонью отмахнул пчелу на Лёшку Дьякова. Его-то пчела и ужалила в скулу. Толстокожий Лёшка даже не вскрикнул. Очевидно, он сразу и не понял, в чём дело. После того как пчела ужалила, он секунду молчал, потом с отвращением сбросил её на землю и лишь после всего этого сообщил:
— Меня какая-то тварь укусила!
На травянистом берегу Уклейки собрались тридцать пионеров. Роман на мопеде объездил весь посёлок и оповестил ребят повзрослее, что в полдень на берегу речки под старой берёзой состоится очень важный разговор с Василием Васильевичем и учёным. О чём будет разговор, до поры до времени помалкивал.
Орнитолог принёс с собой пробирки и показал вредителей, пояснив, что в этом году создались для них очень благоприятные условия. Потом интересно рассказал о лесе и его влиянии на жизнь планеты. Это для тех, кто его раньше не слышал. Потом Василий Васильевич рассказал, что по всей стране в городах и сёлах создаются школьные лесничества. Их уже более четырёх тысяч. Юные лесничие борются с браконьерами, ухаживают за лесом, уничтожают вредителей, берут под охрану муравейники, птиц, зверей. Зимой подкармливают их… Он предложил создать своё школьное лесничество в посёлке Погарино.
Лёшка Дьяков открыл одну пробирку и хотел поближе познакомиться с вредителем, но ребята отобрали от него пробирки. Последние слова учителя физики были такими:
— Теперь, ребята, вы всё знаете о лесе и его обитателях. Лес наш может оказаться в опасности. И этот лес принадлежит вам. Вы — его хозяева. Вы можете спасти лес от большой беды.
На лужайке загудели. Когда снова стало тихо, Василий Васильевич предложил избрать совет и председателя Школьного лесничества. Ребята назвали шесть человек. Они бы и больше выбрали, но физик сказал, что достаточно.
— Кого изберём председателем? — спросил он.
— Известно кого, — сказал Виталька Гладильников. — Ромку Басманова. Кого же ещё?
— Он в лесу как дома, — поддержали пионеры. — И со зверями дружит.
Все проголосовали за Басманова. Василий Васильевич положил руку на плечо Роману.
— Действуй, председатель, а мы, — он улыбнулся Храмовникову, — не будем вам мешать.
Взрослые ушли, а члены школьного лесничества остались. Роман предложил школьное лесничество разбить на четыре группы и назначить старших. Первую группу возглавит он, вторую — Виталька Гладильников, третью Никита Поздняков, а четвёртую…
Вот тут-то и начались трения. Роман предложил кандидатуру Гришки Абрамова, но выскочила Тоня Яшина. Ha круглых щеках румянец.
— Что же такое получается! — возмущённо сказала она. — Все бригадиры мальчики, а девочки, выходит, не могут быть старшими?
— Безобразие! — поддержали её девочки. Их было шесть человек. Даже Маша Кошкина пришла. Седьмой была Майя.
— В нашей стране мужчины и женщины равны, — крикнула Маша. — А вы нас тут притесняете!
— Мы весной больше вас посадили саженцев!
Роман досадливо поморщился: ишь раскричались!
— Ладно, выбирайте сами старшего… то есть старшую, — предложил он.
Девочки, собравшись в кружок, шёпотом посовещались, а потом Тоня громко объявила:
— Мы решили создать отдельную девчоночью бригаду и вызвать вас на соревнование.
Роман испугался: незачем тут устраивать соревнования. Надо немедленно лес спасать! В его заранее составленных списках девочки были разбиты по всем группам. Что греха таить, девочки работать умели и ничуть не уступали мальчикам. А в таком деле, как уничтожение вредителей, они были незаменимы.
Он стал возражать, но девочки загалдели, так что хоть уши затыкай. Все дружно стояли на своём. Взгляд Романа остановился на Майе.
— Тоня права, — сказала она. — Пусть будет одна девичья бригада.
— Не уступай им, Роман! — крикнул Гришка, которому хотелось стать бригадиром.
Хорошо сказать — не уступай! Разве девчонок переспоришь? И Роман махнул рукой: мол, поступайте, как знаете… Только спросил, кто же старший.
— Тоня Яшина, — дружно ответили девочки.
В понедельник решили на всех старых делянках сжечь сучья, гнильё, разумеется, соблюдая меры предосторожности. Лес сухой, и подуй не в ту сторону ветер — может пожар заняться. Затем станут опрыскивать деревья жидкостью, которую в ближайшее время доставят из района.
В понедельник сбор в восемь утра на этом же месте.
Организационное собрание юных лесничих закончилось, но ребята не торопились расходиться. Девочки, окружив свою бригадиршу, что-то выясняли. Среди них выделялись ростом Майя и Маша Кошкина. В отличие от тоненькой и изящной Майи Маша была рослой и угловатой. На солнце пламенели её рыжие волосы. На носу чёрные очки. Когда Маша снимала их, то можно было увидеть небольшие светлые глаза с белыми выгоревшими ресницами. На скулах и щеках коричневые веснушки. Они не проходили у Маши и зимой.
Гришка надулся и в сторонке строгал перочинным ножиком суковатую палку. Изредка бросал сердитые взгляды на приятеля. Роман незаметно развёл руками — мол, я старался, да вон как всё обернулось…
— Роман, поучи на мопеде, — попросил Виталька. — Члены школьного лесничества должны уметь на чём-нибудь ездить…
Ребята поддержали предложение. Роман и Гришка переглянулись: и сами-то ещё не накатались… Вчера только опробовали. Однако делать было нечего, и Роман взялся за обучение: рассказал, как запускать мотор, включать сцепление, тормозить, а остальное всё, как на велосипеде.
Первым вызвался совершить пробную поездку Виталька Гладильников. Роман, придерживая мопед за седло, дал ему проехать немного.
— Я сам! — торопился блеснуть перед ребятами своими успехами Виталька.
Проехав зигзагом метров десять, Виталька круто свернул в придорожную канаву и, вылетев из седла, зарылся носом в конский щавель. Мопед упал набок, а заднее колесо со свистом крутилось, разбрызгивая землю с травой. Никелированные спицы радужно сверкали.
— Скачет этот мопед, как козёл, — оправдывался Виталька, искоса поглядывая на задумчиво стоявшего под берёзой Романа, который уже и не рад был, что согласился обучать ребят езде на мопеде. Прежде чем научиться держать равновесие, каждый два-три раза загремит на землю… Ладно бы только сам, так ведь машину калечат!
Как ни удивительно, быстрее всех научился ездить на мопеде Лёшка Дьяков. Правда, у него ноги длинные, до земли достают, так что упасть ему просто невозможно. По прямой Лёшка ездил как полагается, а вот с поворотами у него получалось не очень.
Делать было нечего, Роман принялся приводить в порядок мопед. Виталька было сунулся помочь, но Роман отмахнулся. Впрочем, работы было немного. Закончив ремонт, Роман поставил мопед к берёзе и подошёл к ребятам, дожидавшимся на лужайке. Девочки уже давно ушли. Майя, уходя, пристально посмотрела Роману в глаза, и у него осталось ощущение, что она ему хотела сообщить что-то важное. Но не бежать же ему было на виду у всех следом…
Никита Поздняков схватился бороться с Гришкой Абрамовым. Силы у них были примерно одинаковые, и они долго не могли одолеть один другого. Оба покраснели, запыхались. Остальные валялись на траве и смотрели на них. День стоял тёплый, солнечный. Запахи соснового бора и трав перемешались; в глубоком синем небе высокие облака, лёгкие просвечивающие тени едва касались луговых трав. Ромашки, жёлтые одуванчики, васильки чуть покачивались на тонких стеблях. И птицы радовались погоде: синицы, щебеча, стайками перелетали с дерева на дерево, трясогузки разгуливали по просёлку. А за речкой весело куковала кукушка. Нынче она добрая: спроси, сколько лет тебе жить, — сто, двести накукует!
Роман смотрел на стрижей, забравшихся под самые облака. Стремительные птицы походили на чёрные крестики, разбросанные в поднебесье. Крестики то сближались, то разбегались в разные стороны.
Все проехали на мопеде ещё по одному кругу. Когда же снова взобрался на седло Виталька, у Романа ёкнуло сердце: не покалечил бы машину опять! Сидел Гладильников в седле сгорбившись, напряжённо, глаза вытаращил. Роман поддерживал его, пока мопед не набрал скорость.
— Поехал! — свистящим шёпотом сказал Виталька.
Проехав по прямой сотню метров, Виталька вдруг круто повернул к одинокой толстой берёзе, стоявшей на обочине. Он врезался прямо в центр. Переднее колесо сплющилось в лепёшку, фара со свёрнутой шеей рассыпалась вдребезги. Виталька отделался приличной шишкой, которая, будто рог у молодого козлёнка, вырастала у него на лбу прямо на глазах. Потирая свою лиловатую шишку, он стоял у берёзы и задумчиво смотрел на покалеченный мопед.