— Ты у меня становишься взрослым, — улыбнулся отец.
— Мы уничтожим вредителей, — повторил Никита и пытливо посмотрел на отца.
— Можно подумать, что я тебя стану отговаривать, — сказал Пётр Васильевич. — Большое дело сделаете… если всерьёз за это возьмётесь. Я боюсь одного: быстро загорелись, быстро не остыли бы.
— Василий Васильевич сказал, мы теперь хозяева леса. Создали школьное лесничество, Ромку выбрали председателем.
— Толковый парень, — заметил отец. — А ты хотел бы быть председателем? — и пытливо посмотрел на сына.
— Я с радостью за Ромку голосовал, — сказал сын. — Он будет настоящим председателем школьного лесничества.
— Значит, объявите мне войну? — усмехнулся отец.
— Папа, а лесорубы все выполняют правила порубки леса?
— Какие в лесу такие особенные правила? — ответил отец. — Ребята валят лес — вот их главная забота.
— А перестанут когда-нибудь лес рубить?
— Конечно, — сказал отец. — Сколько лишь одна железная дорога забирала древесины! Все шпалы делались из дерева. А телеграфные и электрические столбы? Теперь всё это наладили мастерить из железобетона. Лес всегда будут использовать, но культурно и для самых необходимых нужд, а не для спичек и заборов…
— Тогда ты останешься без работы?
— Я столько срубил деревьев, что даже если до конца жизни буду сажать молодняк, то и тогда не рассчитаюсь с лесом. А вообще и на мой и на твой век леса в стране хватит…
— А потом?
— Что потом?
— Святослав Иванович говорит, что нужно смотреть дальше. Ведь и после нас будут жить люди на земле. И они уже никогда не увидят мамонтово дерево, которое человек вырубил под корень. Этих деревьев даже в заповедниках нет.
— Неплохо просветил вас Храмовников, — смущённо заметил отец.
— Я хотел поехать к бабушке, — вздохнул Никита.
— Неужели не поедешь? — с любопытством посмотрел на него отец.
К бабушке в город Белый Никита ездил каждое лето. И уже ранней весной мечтал об этой поездке. Бабушка жила в большом старом доме. На чердаке стоял огромный ларь с книгами. Никита читал там запоем, ходил с ребятами в старую крепость, купался в речке, запускал с крыши дома змея…
— Роман тоже собирался к тётке в Пензу, — сказал Никита. — Не можем мы уехать из посёлка, когда такое дело. И потом, мы обещали профессору и Василь Васильевичу.
— Слово надо держать, — заметил отец.
— Папа, а ты нам поможешь?
Пётр Васильевич взглянул на усыпанное звёздами небо, поднялся со скамейки и подошёл к улью. Приложившись ухом к стенке, послушал.
— Бурлят, — сказал он. — Надо чуть свет встать, посмотреть. Чего доброго, весь рой может сняться и улететь…
— Святослав Иванович показывал нам этих жучков, — Думая о своём, сказал Никита. — Малюсенькие, а какой вред от них! Огромные деревья убивают на корню.
— Я завтра позвоню на склад удобрений, — пообещал отец. — Если есть у них подходящие химикалии, попрошу, чтобы отгрузили нам несколько пакетов… Утром в район две наши машины поедут, вот и захватят. Вчера Храмовников называл эти ядохимикаты, да из головы вон! Трудные названия…
— Я сбегаю к профессору! — сорвался с места Никита. — Запишу всё на бумажку и тебе принесу.
— Уже поздно…
— Я быстро! — воскликнул Никита и, перепрыгивая через капустные грядки, помчался к калитке.
Пётр Васильевич задумчиво посмотрел ему вслед. Не на шутку растормошил Храмовников ребят… Уж если сын отложил поездку к бабушке, — значит, это у них серьёзно. Хозяева леса… А может быть, так оно и есть? Эти мальчишки-девчонки и есть истинные хозяева земли, и рано или поздно перед ними придётся держать ответ…
Из леса доносились резкие птичьи крики. Поднявшийся над домами месяц облил чёрные замшелые крыши желтовато-серебристым светом. Веретенообразное облако над лесом вытянулось, заострённый конец налился густой синевой. Тихо в Погарино. Из окон падают на грядки неровные жёлтые квадраты света. Да не так уж и много освещённых домов: лесорубы ложатся спать рано. Чуть свет у конторы будут ждать их грузовики.
Поздняков пошевелился, лишь когда скрипнула дверь и на крыльце замаячила фигура жены. Он провёл широкой мозолистой ладонью по гладко обструганным прохладным доскам улья и улыбнулся.
— Что скажут наши потомки… — пробормотал он. — Какие они будут, потомки-то наши?
17. Костры в лесу
На красноватых свежеспиленных осиновых пнях расположились Святослав Иванович Храмовников и учитель физики Василий Васильевич. На коленях у них промасленные пакеты с бутербродами, в руках бутылки с молоком. Перед ними простиралась недавно вырубленная делянка с ворохами обрубленных веток. Листья и иголки пожелтели, ошмётки разноцветной коры усыпали землю. Пни источали горьковатый запах, и над ними вились бабочки, пчёлы. Мальчишки и девчонки расчищали делянку: стаскивали в кучу разбросанные возле пней ветви, граблями сгребали в вороха гнильё, листья, сучки.
Над лесом пробегали лёгкие пышные облака. Солнце растопило смолу на пнях, и она из мутных беловатых сгустков превратилась в сверкающий янтарь. Небольшой изумрудный жук прилип к смоле и, раскрывая жёсткие крылья, пытался взлететь, но у него ничего не получалось. Сердобольная Маша Кошкина вытащила жука из смолы и подбросила вверх. Совершая полуденный облёт своих владений, над делянкой медленно пролетел иссиня-чёрный ворон. Большие с блеском крылья лениво рассекали знойный воздух. Поглядев на копошившихся внизу ребят, ворон недовольно каркнул. Вороны не любят, когда в их владения приходят посторонние.
Ребята уже пообедали и теперь таскали ветви в кучу. По совету Василия Васильевича всё сложили посередине делянки, однако поджигать кучу учитель физики не разрешил, хотя мальчишкам не терпелось запалить большой костёр.
— Кто с лопатами — ко мне! — распорядился учитель физики. Когда подошли несколько человек, он велел вокруг кучи прорыть неглубокую траншею.
— Это ещё зачем? — удивился Лёшка Дьяков.
— А ты подумай, — улыбнулся учитель.
— Чтобы жучки-короеды не убежали? — спросил Лёшка.
— Ну, ты и даёшь! — не выдержал Гришка. — Чтобы огонь не перекинулся на лес.
— Так бы сразу и сказали, — пробурчал Лёшка и первым вонзил лопату в землю.
Храмовников поднял с земли небольшого красноватого жучка. Как и все старики, он был дальнозорким и поэтому, рассматривая его, отвёл руку подальше от глаз, спрятавшихся за толстыми очками в металлической оправе.
— Сосновый лубоед, — сказал он. — Это плодовитый жучок.
Василии Васильевич с интересом взглянул на жучка и улыбнулся. Он уже привык к странностям учёного: тот, например, мог не ответить на вопрос, если занят чем-нибудь другим. Или с одной темы без всякого перехода перескочить на другую.
— Неделю назад я стащил Романа Басманова с дерева за пятку, — продолжал Храмовников, — кромсал ветви… И остальные — тоже. Кстати, нужно подумать, как научить ребят заготовлять шишки на семена и не калечить деревья.
— Ребята сами уже придумали… Вооружились секачами на длинных ручках. Я толковал с Романом — он в технике дока! — и мы решили попросить Позднякова, чтобы в мастерских наделали побольше этих секачей. Для каждого юного лесничего.
— Тогда другое дело, — подобрел Храмовников.
Я гляжу, Роман Басманов на все руки от скуки? Моей внучке отремонтировал приёмник. Теперь вот — секачи!
— Это верно, у него золотые руки: любую вещь может отремонтировать. У меня в кабинете физики вышел из строя сложный электрический прибор — думал, придётся везти в район ремонтировать, так что вы думаете? Басманов четыре дня провозился с ним и всё сделал. — Василий Васильевич поднялся, стряхнул с брюк крошки и осмотрелся. Затем подозвал Никиту Позднякова — тот неподалёку собирал сучья — и спросил: — В какую сторону ветер дует?
Никита послюнил палец и поднял вверх. Повертев им над головой, неуверенно ответил:
— С запада на восток.
— А где запад?
Никита повертел головой, даже зачем-то воздух понюхал.
— Там, — неуверенно кивнул он в сторону ребят, возившихся возле кучи хвороста. Некоторые, что работали поближе, стали прислушиваться к их разговору.
— А точнее?
— Вы меня, как на уроке, спрашиваете, — кисло улыбнулся Никита.
— Ребята! — громко сказал Василий Васильевич. — Кто быстро определит все четыре стороны света?
Вокруг учителя физики собрались школьники. Кто слюнил, как и Никита, палец и тыкал им в небо; кто, задрав голову, глазел на облака; а некоторые, наоборот, смотрели под ноги, будто отыскивая спрятавшийся под жёлтой хвоей и зелёным мхом невидимый меридиан.
Каждый показывал в разные стороны. В этой дискуссии не принимали участия лишь Майя и Роман. Они стояли под покосившейся молодой ёлкой и азартно спорили, не обращая ни на кого внимания.
— Я сама читала в одной газете, что рысь стала совсем ручная и ходила за своей хозяйкой, как собачонка, — говорила Майя.
— Я тоже читал в каком-то журнале, как муж и жена приручили чёрную пантеру и каждое утро совершали по парку прогулку с ней… А однажды чёрная пантера одна пришла в парк на прогулку… Бросились в дом, и оказалось, что она уже позавтракала мужем и женой…
— Не знаю насчёт чёрной пантеры, а лисёнка можно приручить, — стояла на своём Майя. — И даже волка!
— Насчёт волка не буду спорить, а лису приручить очень трудно, — отвечал Роман. — Просто невозможно. Мой дед убил лису, а детёнышей принёс домой в шапке. Из бутылки с соской кормил их, а всё равно, как подросли, убежали в лес.
— Я бы приручила, — сказала Майя. — На что чайки сердитые птицы, и то одна до сих пор прилетает к нам на балкон. Я её из рук кормлю, а больше никого не подпускает.
— Ну вот что, — нахмурившись, сказал Роман. — Это нора моя, и никакого лисёнка ты оттуда не возьмёшь. Поняла?
— Ну и не надо, — вдруг уступила Майя и улыбнулась. — Я бы тоже своих зверят никому не отдала.
— Роман! — позвал Гришка. — Где север и юг?
— Там, — неопределённо кивнул на лес Роман.
— А точнее? — спросил Василий Васильевич.
— Я не компас, — заметил Роман. После спора с Майей у него испортилось настроение. Думает, ему жалко лисёнка! Дело в том, что он всё равно не приручится. Одно дело лисёнку — на воле, а другое — в клетке томиться… Нет, лисят Роман никому не отдаст.
Майя не стала слюнявить палец и поднимать его вверх. Откуда дует ветер, и так видно: вершины деревьев сами кивают в ту сторону. Где север и юг, определить совсем нетрудно: обращённая к северу сторона деревьев и толстых ветвей покрыта лишайником. Ну, а зная, где север и юг, проще пареной репы определить запад и восток. И потом, по солнцу видно. Встаёт на востоке, а клонится на запад.
— Ставлю пятёрку, — сказал Василий Васильевич.
— Север, юг… — пробурчал Лёшка Дьяков. — Я и без этого из любого леса дорогу домой найду.
— По запаху? — спросил учитель.
Медлительный Лёха долго соображал, что ответить, а когда ответил, ребята со смеху покатились.
— У меня компас в брюхе, — серьёзно сказал он и похлопал себя по животу.
— Удивительное дело, — повернулся Василий Васильевич к Храмовникову, — ребята не задумываются, где север — юг, и вместе с тем действительно прекрасно ориентируются в лесу.
— Это у сельских жителей передаётся из поколения в поколение, — заметил Святослав Иванович.
— Дедушка, когда мы костёр будем поджигать? — спросила Майя.
Учёный вопросительно взглянул на Василия Васильевича.
— Поджигайте, — улыбнулся тот.
Ребята наперегонки бросились к самой большой куче валежника. Майя и Роман остались на месте. Мальчишка задумчиво смотрел на большое пухлое облако, остановившееся над вырубкой.
— А ты чего же? — спросила девочка.
— Пускай поджигают.
— Хоть я и знаю, где стороны света, но вот в какой стороне посёлок, не имею ни малейшего представления, — призналась Майя.
— А я в городе заблужусь в трёх соснах, — улыбнулся Роман. — И ужас как не люблю улицы переходить… Ну, кажется, сейчас на тебя все машины налетят!
— Ты был в Ленинграде?
— В Москве раз, и то проездом, — ответил Роман. — С отцом к дяде ездили в Ярославль. В Москве была пересадка.
— В Ленинграде очень красиво. Особенно когда начинаются белые ночи.
— Белые? — удивился Роман. — Разве ночи бывают белые?
— У нас бывают, — сказала Майя. — В конце мая — начале июня. Солнце зайдёт, а на улице светло, как днём, даже можно газеты читать. Только в белые ночи никто газет не читает. Люди бродят по набережным и любуются Невой, смотрят, как мимо разведённых мостов белые корабли плывут в Финский залив…
— А зачем мосты разводят?
— Чтобы корабли смогли по Неве выйти к морю. Под мостом ни один океанский корабль не пройдёт. Они очень большие.
— Никогда не видал больших кораблей, — сказал Роман. — Речные пароходишки видел. Даже прокатился на одном. В Ярославле. По Волге.
— Приезжай в Ленинград, — вдруг сказала Майя.
— Зачем? — удивился Роман.
— На эту… экскурсию. Ведь приезжают к нам люди со всех концов страны на экскурсии.
— Мне как-то в голову не приходило… — сказал Роман. И вид у него был озадаченный.
— Чего же они костёр не разжигают? — взглянула Майя в сторону сгрудившихся у кучи ребят.
— Спички-то у меня! — хлопнул себя по карману Роман и обрадованно припустил к ребятам.
Майя видела, как он подбежал к мальчишкам, подкинул вверх жёлтый коробок со спичками. Длинный Лёшка Дьяков поймал, нагнулся над кучей и, заслонясь от ветра— ветер был лёгкий, чуть заметно раскачивал вершины деревьев, — чиркнул спичкой. С первого раза у него ничего не получилось. Когда валежник не вспыхнул и с третьей спички, Никита Поздняков отобрал у него коробок и сам поджёг кучу. Сначала в небо потянулась тоненькая синяя струйка, потом повалил беловатый жирный дым с проблесками пламени. И вот скоро вся куча запылала. Послышалось громкое потрескивание. Ребята отступили от костра. Если выстреливал горящий сучок, кто-нибудь хватал его голыми руками и бросал обратно в огонь.
Роман уселся на пень и стал смотреть на огонь. Глаза его щурились, к клетчатой рубашке прилипли жёлтые сосновые иголки. Хотя до костра от этого места было далеко, Майя почувствовала, как щекам стало жарко. И поняла, что краснеет… Зачем она вдруг стала приглашать этого мальчишку в Ленинград? На какую-то дурацкую экскурсию… Уж пригласила бы в таком случае в гости на Таврическую…
А костёр пылал, стрелял раскалёнными сучками, трещал. Дыма стало меньше, зато пламя бушевало, даже слышался какой-то гул, будто где-то вдалеке собирается гроза.
Василий Васильевич и Святослав Иванович стояли в стороне и наблюдали за костром. Ветерок немного отклонил огненную гриву в сторону, но опасности никакой не предвиделось, тем более что ребята были начеку и не давали ни одному угольку упасть за вырытый ров.
— Поздняков договорился с районным начальством насчёт самолёта, — сказал Василий Васильевич. — Обещали завтра прислать. Опылять будут весь погаринский лес и ещё гектаров сто пятьдесят к югу.
— Достаточно опылить и сто гектаров, — сказал Святослав Иванович. — Вредитель ещё не успел так далеко распространиться.
— Зато наверняка.
— А звери? Птицы? Это опыление с воздуха — палка о двух концах: лес спасаем, а живность убиваем.
— Разыскали именно те ядохимикаты, которые вы просили, — сказал Василий Васильевич.
— Это хорошо, — сразу повеселел Храмовников. — По крайней мере птицы не пострадают.
— Можно вторую поджигать? — крикнул Роман, глядя на них.
— Пусть сначала всё прогорит, — сказал учитель. — Здесь недалеко ручей, берите брезентовые вёдра и таскайте воду. Ни одной тлеющей головешки не должно остаться!
— Где ручей? — спросила Майя и схватила с земли сплющенное брезентовое ведро. На Романа она не смотрела.
18. Лесные приключения