— Сперва объясните, почему я должен отдавать себе какие-то отчеты касательно вас, а потом я их отдам, — сказал Анохин.
Авденаго криво улыбнулся.
— Вы все-таки тролль.
— Разумеется, — Анохин пожал плечами. — Кажется, мы это установили еще при первой нашей встрече… Мне нравится, — прибавил он после короткой паузы, — что вы перестали мне грубить, юноша. Это достохвально.
— Ну, может быть, мне кое-что от вас нужно, вот я и прикидываюсь вежливым, — сказал Авденаго. — А как получу желаемое, так сразу и перестану.
— Это очевидно, — кивнул Анохин. — Но достохвальности не отменяет. Итак, насколько я понял, вы все-таки ознакомились с бумагами.
— А откуда я, по-вашему, взял ваш номер телефона?
Анохин помолчал. Постучал пальцами по столу, потом спросил:
— Все-таки вас прислал Моран или же это ваша собственная инициатива?
— Да Моран понятия не имеет… — Авденаго оборвал фразу. — Нет, — поправился он, — это я понятия не имею о том, что знает и чего не знает Моран. Одно могу утверждать точно: я пришел сюда сам. Разрешения у Морана не спрашивал. И вообще ему не говорил.
— Он настолько вас запугал? — Анохин с интересом всматривался в лицо своего молодого собеседника.
— Слушайте, вы же тролль, — возмутился Авденаго. — Вам ли не знать, как наш народ обращается с рабами.
— Еще интереснее… Вы же человек, не так ли?
— Ошибаетесь.
— Подменыш?
— Нет, я — настоящий тролль, только по родству, а не по крови. Я женат на троллихе знатного рода, — объяснил Авденаго.
— Насколько знатного? — потребовал Анохин.
Прежде чем назвать имя жены, Авденаго помедлил. Ему не хотелось, чтобы это имя слышал кто-то чужой. Но все-таки он выговорил:
— Атиадан Злой Колокол.
Анохин отшатнулся, как будто получил пощечину:
— О!
И посмотрел на Авденаго с неподдельным уважением.
— Как же вышло, что тролль вашего положения оказались в рабстве у Морана? Вы, насколько я могу судить, принадлежите к такому знатному семейству, что…
— Это же Моран, — перебил Авденаго. — По-вашему, он станет считаться с моим положением, каким бы высоким оно ни было?
— Да, да, вы правы… — Анохин все не мог успокоиться. Поглядывал на Авденаго и покачивал головой. — Ну надо же, муж Атиадан!..
— Давайте-ка к делу, — перебил Авденаго. Ему было неприятно слышать любимое имя от этого чужака. — Насколько я понял, в Петербурге существует довольно большая община троллей.
— Вы абсолютно правильно поняли… — подтвердил Анохин.
— Насколько большая?
— Скажем так, весьма значительная. В основном она состоит из изгнанников… Эмигрантов, если хотите. Знаете — последствия клановых войн.
— Очевидно, сейчас в город хлынули политические сторонники Эхувана, — предположил Авденаго.
— «Хлынули» — не вполне корректное определение, — возразил Анохин. — Большинство все же предпочли остаться в Истинном мире. Хотя некоторые из наиболее активных… у кого есть основания опасаться…
— Нитирэн больше не преследует своих противников, — сказал Авденаго с презрением. — Напрасно они струсили. Нитирэн уже убил всех, кого намеревался. Те, кого он не тронул, могут не опасаться за свою жизнь.
— И все же некоторые… предпочли… Знаете, необходимость сохранить род, особенно детей — превыше всего. Назовите это перестраховкой, как выражаются люди. — Анохин пристально вглядывался в лицо Авденаго, как будто пытался прочесть в его чертах ответы на некоторые вопросы.
Авденаго напустил на себя туповатое, сонное выражение, которое в свое время так выводило из себя школьного преподавателя словесности, Николая Ивановича Симакова. О да, мусье Анохин мог сколько влезет созерцать скучную физиономию белобрысого парня с красноватой кожей, бесцветными глазами и невыразительным ртом. «Небось, пытается понять, что во мне нашла Атиадан, — мстительно думал Авденаго. — А вот нашла! И никто, кроме меня, ей не нужен. У нас, троллей, любовь — на всю жизнь одна. Потому что мы — примитивные натуры. В отличие от людей. Никакой излишней душевной сложности или метаний».
— Я вот чего не понимаю, — сказал Авденаго, — а как вы ходите из Истинного мира в реальный и обратно?
Анохин не спешил с ответом. Смотрел то на стены кафешки, то в свой стакан, то куда-то неопределенно вбок. Наконец он промямлил:
— А сами-то вы как предполагаете?
— Портал, — быстро ответил Авденаго. Он наклонился, заглянул в глаза своему собеседнику: — Я прав?
— Ну… в общих чертах… да, — ответил Анохин. — Своего рода тоннель. Или канал. Или ворота.
— Портал, — повторил Авденаго.
Анохин поморщился.
— Слово какое-то… Из компьютерной игры.
— Слово как слово, — отмахнулся Авденаго. — Неприятное, как всякий термин, вроде «деноминация», но более понятный.
— В принципе… да, — сдался Анохин.
— Я вот еще что не пойму: этим порталом тролли пользовались еще до изгнания Морана?
— Задолго до, — твердо сказал Анохин.
Авденаго прищурился:
— А Петр Первый об этом портале знал?
— Сейчас в исторических источниках обнаружены практически точные данные о том, что — да. Предположительно, некоторые мастера, которых государь выписывал якобы из Голландии, на самом деле являлись троллями.
— Что еще есть такого, о чем мне следовало бы знать? — спросил Авденаго.
Анохин искренне удивился:
— Разве вам что-то нужно знать о нашем кондоминиуме?
— А разве нет?
— А разве у вас есть деньги? Вы простите меня, конечно, любезный юноша, но, насколько я понял, у вас ничего, кроме знатности, за душой не водится.
— В Истинном мире этого довольно, — отрезал Авденаго.
— Но мы с вами, к несчастью, не в Истинном мире, а в реальном, — развел руками Анохин. — А в реальном мире для нас представляет интерес лишь тот вкладчик, который обладает реальным капиталом. То есть деньгами.
— Иными словами, Джурич Моран был абсолютно прав, и вы действительно покушаетесь на его чемоданы с деньгами?
— Да, но… Послушайте, ведь эта сделка гораздо более выгодна Морану, нежели нам! Что теряет Моран? Пару чемоданов с деньгами… Он, кстати, что — действительно хранит деньги у себя дома?
— В платяном шкафу, — сказал Авденаго. — Но вас это не касается.
— Да, да, разумеется, не касается… Это его деньги. Джурич Моран вправе поступать с ними, как сочтет нужным. Но… Поймите. Мы предлагаем ему безопасное убежище. Дом. Забор. Охрану. И… портал.
— Стоп, — Авденаго поднял палец. — Остановитесь на мгновение. Дом построен вокруг портала, да? Поэтому вы так и держитесь за эту землю?
— Вы ведь видели наш план строительства? — отозвался Анохин.
— Положим, да, видел, — буркнул Авденаго, — но мало что понял. Комнаты, гаражи, подсобки там всякие…
— Мы произвели всеобъемлющее историческое исследование и локализовали портал, — сказал Анохин. — Затем поставили ряд практических экспериментов, чтобы установить надежность портала. Подобные пространственные тоннели должны обладать постоянством. Не перемещаться, во всяком случае. И быть открытыми по крайней мере несколько раз в году. Иначе в них нет смысла.
— В любом портале есть смысл, даже в непредсказуемом, — возразил Авденаго. — В непредсказуемости заключено собственное величие.
— Величие — это для одиночек, вроде Джурича Морана, — отозвался Анохин. — А общины, такие, как наша, нуждаются в стабильности.
— Логично, — кивнул Авденаго. — Продолжайте.
— Строительство уже начато. Нулевой цикл завершен.
— Что завершено? — не понял Авденаго.
— Фундамент, — объяснил Анохин. — Нам необходимы состоятельные пайщики. Моран подходит. Я еще раз подчеркиваю: это сотрудничество не только в наших интересах, но и в его. Мы гарантируем ему безопасное возвращение в Истинный мир.
— В обмен на его деньги, — указал Авденаго.
— Да, но в Истинном мире они ему не потребуются.
— Джурич Моран честен, — сказал Авденаго. — Как бы он ни тосковал по Истинному миру, как бы ни рвался туда, он никогда не нарушит слово. Он не станет пробираться туда тайком, как вор, через дыру в заборе. Его изгнали, признали виновным. Джурич Моран не станет просить о пощаде.
— Никто не говорит о нелегальном возвращении, — заспешил Анохин. — Все будет абсолютно законно.
— Осталось убедить в этом Морана, — сказал Авденаго.
— Полагаю, это ваша забота, — Анохин тонко улыбнулся. — Вам он доверяет. Вас он послушает.
— Вы бы стали слушать своего раба, если бы он вздумал давать вам советы?
— Я — нет, но вы — не простой раб, вы — знатный тролль… И, судя по некоторым вашим высказываниям, вы занимаете довольно высокое положение в администрации Нитирэна.
— Я его дахати, — сообщил Авденаго, наслаждаясь произведенным эффектом.
Анохин аж побледнел. А потом встал и заказал для Авденаго еще один стакан сливового сока. Сам принес, официантке велел не беспокоить.
Авденаго отпил из стакана, облизал губы и прибавил:
— Но для Джурича Морана все мои титулы — пустой звук. Он признает только мастерство.
И подумал о Деянире. Единственный человек, чье мнение для Морана хоть что-то значило.
— Слушайте, — сказал Авденаго, — а что вы имели в виду, когда говорил о «законном возвращении» Джурича Морана?
— Смотрите. — Анохин выложил перед своим собеседником очередной листок бумаги.
— Что это?
— Список артефактов. Нам удалось раздобыть устную копию обвинительного приговора Джуричу Морану. Она бытовала в форме народного творчества. «Будь ты проклят, Джурич Моран, будь ты проклят спящим, сидящим, лежащим, идущим, будь ты проклят во время голода, жажды, во время сна и бодрствования, будь ты проклят, когда ты ешь, будь ты проклят, когда ты пьешь…»
— Ужасно, — сказал Авденаго. — Но бессодержательно. Насколько я знаю Морана, он ест, спит и все остальное без всяких сомнений и содроганий.
— Да, но при этом он проклят.
— Полагаю, вы немного преувеличиваете.
— Возможно. Но это фольклор. Там всегда все немного преувеличено, — сказал Анохин. — Далее. Согласно той же устной традиции, Джурич Моран был изгнан за то, что наводнил Истинный мир опасными артефактами.
— Кстати — слово из компьютерной игры, — заметил Авденаго.
— Термин, — кривовато усмехнулся Анохин. — Мы установили те пять артефактов, которые признаны наиболее опасными. Четыре из них уже уничтожены. — Он быстро отметил галочками первые четыре позиции списка. — Остался пятый. В фольклоре, правда, бытует еще шестой. Я впишу его на всякий случай.
И он быстро добавил к списку: «Енифар».
Авденаго заглянул под руку к Анохину.
— Ага, «пергамент» — понимаю. Это такой листок бумаги. Очевидно, с заклинанием. — И прибавил: — «Заклинание» — термин из копьютерной игры.
— Пергамент подлежит уничтожению в первую очередь, — сказал Анохин. — Енифар — под вопросом.
— Что такое енифар?
— Имя, — кратко ответил Анохин.
— Имя? Чье?
— Дочери Морана, — сказал Анохин.
Вероятно, у Авденаго был очень растерянный вид, потому что Анохин хмыкнул.
— У Джурича Морана есть дочь, — подтвердил Анохин. — Для вас это новость?
— Боюсь, это окажется новостью для самого Морана, — произнес Авденаго. — Ну и ну! Он никогда о ней не говорил.
— Может быть, не хотел вам рассказывать?
— Тролли очень гордятся своими детьми. Моран непременно поставил бы мне на вид наличие у него ребенка. У меня-то никаких детей еще нет… Впрочем, почем мне знать. Я давно не видел мою жену… — Он спохватился: — Но почему дочь Морана следует уничтожить?
— Это вас не касается.
— Нет, касается, — рассердился Авденаго. — Выкладывайте все как есть. Вы же понимаете, что Джурич Моран никогда не пойдет на такое. Предпочтет сгнить в реальном мире.
— Успокойтесь.
— Нет уж, — Авденаго медленно сжал кулаки. — Если вы не хотите, чтобы в Истинном мире я напустил мою родню на вашу родню, — говорите все как есть.
— Для начала вам придется как-то попасть в Истинный мир, а это будет невозможно, если мы с вами сейчас не найдем общего языка.
— Как я попаду в Истинный мир — не ваша забота, — сказал Авденаго. — По крайней мере, на данном этапе. Будьте уверены, пока дочь Морана в опасности, я ни мгновения не…
— Да погодите же вы! Сейчас ситуация поменялась.
— Вы это уже говорили.
— Тогда я говорил о реальном мире. Здесь действительно кое-что стало иначе… Возникла опасность геноцида троллей в Петербурге. Об этом после. В Истинном мире также многое стало иначе.
— Говорите, — хмуро потребовал Авденаго.
— Видите ли, нашим основным источником информации из Истинного мира был некий Церангевин, Мастер из Калимегдана. После изгнания Джурича Морана Церангевин был признан самым одаренным из Мастеров. Он-то и снабжал нас новостями. Приблизительно раз в месяц мы получали от него подробное письмо…
— Ясно, — сказал Авденаго мрачно. — И что он пишет, этот ваш Церангевин?
— Ничего, — ответил Анохин. — В этом-то и дело. Обычно он был весьма аккуратен в переписке, поэтому не получив от него очередной депеши, мы встревожились. К счастью, один из наших… весьма отважный… вот его имя, в списке пайщиков…
На столе возник новый список, знакомый Авденаго по той копии, что была спрятана у него под матрасом.
Палец Анохина скользнул по именам и остановился на предпоследней строчке.
— Эсахас, он же Клеточкин Дмитрий Дмитриевич.
— У вас все «Дмитриевичи», — сказал Авденаго, — почему?
— Это подчеркивает нашу близость, — объяснил Анохин. — Как бы указывает на наше происхождение от общего корня. Архаично и вместе с тем изящно.
— Ясно, — сказал Авденаго. — И что такого интересного нарыл господин Клеточкин? Он ведь, я полагаю, вернулся с известиями?
— О да, — многозачительно кивнул Анохин. — В Истинном мире произошел переворот. У гномов появился сильный лидер. Они называют его кхачковяр… Вы дослушайте до конца, тогда и будете кривить рот. Дело очень серьезное. Кхачковяр реформировал гномское законодательство и обнаружил, что согласно всем законам, правилам и обычаям Калимегдан является исконно гномской территорией. Причем это подтверждается не только гномской традицией, но и троллиной, и даже человеческой.
— Гномы захватили Калимегдан? — Авденаго не верил собственным ушам.
— Абсолютно точно формулируете, — кивнул Анохин.
— А этот ваш Церангевин… С ним что стало?
— Согласно нашим данным, он был казнен.
— Казнен? Голову ему отрубили, что ли?
— Его повесили, — сказал Анохин.
— Это сделали гномы?
— По приказу своего кхачковяра, — подтвердил Анохин.
— Слушайте, да это же Гитлер какой-то!
— Не совсем. Мы вынуждены признать, что он действовал в рамках действующего законодательства.
— Гитлер тоже, — пробормотал Авденаго.
— Возможно. Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, но это, очевидно, не так уж и важно… Итак, кхачковяр сейчас является верховным правителем Калимегдана. И, по последним данным, он захватил также дочь Морана.
— Он намерен и ее… повесить?
Авденаго пошевелил челюстью. Мысль о расправе над троллихой была ему глубоко отвратительна. Дочь Морана! С ума сойти… Вот бы спасти ее и привезти сюда. Представить отцу. И заодно полюбоваться на выражение моранова лица. Да ради этого стоило бы и жизнью рискнуть!
— Насколько мы знаем, кхачковяр отнюдь не считает дочь Морана опасным артефактом. Наоборот, он оказывает ей покровительство.
— Она молода? — Авденаго вдруг вспомнил о том, что Моран фактически бессмертен, так что и дочь его вполне может оказаться весьма пожилой особой.
Но Анохин быстро развеял все его сомнения.
— Она еще ребенок, — коротко ответил он.
Авденаго поразмыслил немного над услышанным. Аккуратно сложил пополам список артефактов, подлежащих уничтожению. Провел по сгибу ногтем.
— Если власть в Калимегдане действительно перешла в руки гномского кхачковяра, — медленно проговорил Авденаго, — не означает ли это также отмену приговора, вынесенного Джуричу Морану?
— Нет, — тотчас ответил Анохин. — Кхачковяр, как уже было сказано, прежде всего законник. Он уважительно относится ко всем законодательным актам, которые были приняты до него. Мы еще могли бы предположить, что он отменит приговор по какому-нибудь незначительному делу, но дело Джурича Морана!.. Помилуйте! Самый громкий процесс из всех, что происходили в Истинном мире! В таком вопросе кхачковяр будет действовать со всей возможной осмотрительностью. Он никогда не позволит себе…