Матвей молча навьючил на лошадей мешки с добытым провиантом, подсадил Кузькину мать и Маню, которая демонстративно нацепила новые серьги, залез сам и не оборачиваясь покинул двор. Сразу за воротами притормозил, подобрал с земли уголёк и слегка подправил "гостеприимному" хозяину вывеску. "Сидор и К" уже неактуально, значит, будет... Нет, в рифму слишком пошло, да и народ здешний явно не оценит. Тогда просто:
"Сидор - козёл!"
Вот теперь всё правильно. Матвей вытер руку об джинсы и с чувством выполненного долга поехал прочь.
С Маней пришлось проститься довольно скоро. У первой же развилки она показала копытцем направо - там в паре часов езды находилось село Ерошкино, а на хуторе близ него - мельница любимого жениха. Как же он удивится, когда её увидит! И с самого утра под венец потащит, стопудово. А она и не против, она - только за!
- И всё благодаря тебе, - всхлипнула на прощанье козочка. - Спасибо, Матвеюшка, век не забуду! Сыночка в твою честь назову...
- Да ну что ты, при чём тут я?! - отмахнулся он. Потенциальный козлик Матвейка почему-то совсем не вдохновлял. - Это я тебе кругом должен! Если б не ты, я бы до сих пор дрых в этом гадюшнике. А, может, уже и в другом месте... по частям. Ладно, хватит реверансов, поторопимся. Вдруг да Сидор быстро проспится и погоню замутит? Лучше не рисковать.
- И то верно... - вздохнула Маня. - Закон теперь на нашей стороне, но "несчастный случай" на дороге те же Подколодные устроят с удовольствием. Сами, мол, с коня упали и на телегу намотались... Что ж, прощайте, люди добрые. Лёгкого пути! Будете проезжать Ерошкино - всегда милости просим к нам с Ваней!
- Прощай, Матвей... - она протянула копытце для пожатия и поцеловала мужчину в щёку. - Береги себя. И хватит уже тупить!
Маня невольно хихикнула, глядя на его вытянувшееся лицо. Подмигнула, помахала - и с радостным "Йо-хо!!" стукнула пятками по лошадиным бокам.
Быков почесал в затылке, провожая глазами счастливую всадницу, и подумал, что самое время последовать её примеру.
Вперёд, в столицу! Раз-два, вздрогнули!
* * *
Первое время было не до разговоров - спешили. Матвей про себя все маты сложил на своего коня. На его фоне Сивка казался образцом дружелюбия и послушания, а не норовил то и дело перейти с рыси на галоп, когда бедный наездник болтался на нём как мешок с... скажем, с картошкой. А эта строптивая зараза ещё и ржёт так ехидненько, а начнёшь пинать в бока - лязгает зубами и злобно фыркает. Вот же... животное.
- Продам тебя на скотобойню, - стараясь не прикусить язык, бормотал Мотя. - Пусть тебя корейцы съедят! Надеюсь, они там есть... Да не тряси ты меня так, Сидоров выкормыш! Знаю, вы с ним одна банда, он через тебя хоть так хочет со мной расквитаться... А вот хрен тебе! Не свалюсь!
Конь скептически ржал и продолжал свои "ужимки и прыжки". Кузька с матерью угорали, глядя на Матвеевы страдания, но втайне беспокоились - не навернулся бы вправду с непривычки-то.
Наконец, местная трасса под названием "то яма, то канава" осталась позади, и путешественники выбрались на ровный широкий тракт, ведущий прямиком в столицу. Несмотря на ранний час, по нему то и дело проезжали нагруженные товарами телеги, сновали взад и вперёд всадники, а один раз стремительно промчалась до боли знакомая шарообразная конструкция на тонких ножках. Вернее, её "сестра" (или брат?) с нарисованным во всю ширь телевизионным монитором в окружении кокетливых ресничек. Что самое удивительное, "телевизор" работал! Матвей успел заметить крупную тётку в кокошнике, которая хорошо поставленным голосом вещала, что "в столице нашей родины тепло и солнечно, на хуторе массово плодятся бабочки, а вот в деревне Гадюкино, как всегда, дожди". Кузька машинально скривился и вздохнул...
После короткого привала дальше поехали неспешно. Нападать на них на такой оживлённой магистрали Подколодные точно не осмелятся, и уже ранним вечером они достигнут конечной точки своего путешествия - славного города Едрит-Мадрита.
Кузя напросился в седло к Матвею. Вопреки обыкновению, не болтал без умолку, а всё думал о чём-то. О чём - дядя Мотя узнал через полчаса, когда ребёнок обернулся и прямо спросил:
- Ты в козу влюбился, да?
Дядя Мотя выпал в неконтролируемый осадок.
- С чего ты взял?!
- Ну, ты всё время одну и ту же песню бормочешь: "Ах, какая женщина, мне б такую". Это ты про неё, про Маню?
Быков закашлялся, мысленно проклиная своё подсознание. Он и не заметил, что напевал вслух. Вернее, подвывал тихонько, когда мерзкий коняга, наконец, выдохся и пошёл шагом. Забыл, что у рыжика ушки на макушке...
- Нет, Кузь, не про неё. Так просто.
- Аа. А моя мама тебе нравится?
Ёксель-моксель, вот так переход! Сводник малолетний...
Сказать по правде, Матвей вовсе и не злился. Просто не любил выкручиваться и тщательно подбирать слова, не в его это привычке.
А придётся.
- Ээ... Ну да, конечно, нравится. Она хорошая тётка, хозяйственная и с характером, смелая опять же.
- Ещё какая! И пирожки печёт просто оху... очешу... очень вкусные, короче. И вышивает лучше всех в деревне. И вообще самая красивая.
Быков невольно закашлялся.
- Ясен перец!
- Правда?
- Ну, чего я тебе, врать буду?
- А что тебе в ней больше всего нравится?
- Ээ... Глаза. Они у вас с мамкой у обоих красивые.
Когда ж он отстанет-то??
- А ещё?
- Что?
- Ну, кроме глаз?
- Ноги у неё тоже красивые, - ляпнул Мотя. - Я думал, костяные, как у Бабы-Яги, а они так очень даже. Упругие и...
Блиин! Это ж дитё, а не Колян, а он про ноги вещает!
- Она вообще-то вся такая, - закономерно надулся Кузька. - А ты её с Ягой сравнил, смеёшься надо мной, да?! Это из-за того, что мама в её ступе летала? И что?? Ты вон на Сидоровом коне едешь, но ты же не Сидор!
- Да ладно-ладно, глупость сказал, извини.
- То-то же. Дядь Моть, а...
- А что мы всё о какой-то ерунде говорим, когда можно время с пользой провести! - с фальшивым энтузиазмом перебил Быков. - Кузь, а давай я тебя прямо сейчас считать научу?! Вон на дороге сколько народу, совсем легко будет. Хочешь? Хоть до десяти, хоть до...
Энтузиазм увял под не по-детски тяжёлым взглядом васильковых глаз.
- Мы с мамой для тебя ерунда, да, дядя Мотя? - очень тихо переспросил Кузька. - Всё ясно. А я ещё ей не верил... Спасибо, но учить меня не надо. Всё равно я за один раз не запомню, а уже завтра ты в свой мир уйдёшь. А может, даже сегодня. Так что нечего тратить своё время на всяких...
Стоически улыбнулся - а у самого уже слезинка по щеке ползёт. Матвей не успел его удержать, рыжик буквально скатился с коня и взлетел на идущего следом Сивку. Тонкие детские ручонки изо всех сил обняли потемневшую лицом мать, но на Быкова она так и не взглянула. Да и зачем?
Ближе к столице движение сделалось ещё оживлённей, и путники порой с трудом лавировали в снующей туда-сюда толпе.
"Светофора на них нет, прут все разом, как танки, - хмуро думал Матвей. - Поддать бы паре-тройке под зад, чтоб пошевеливались, а других тормознуть, так нет, все лезут и лезут, ну никакого воспитания! Прямо как у нас..."
Настроение, само собой, было не очень. Тут и накопившаяся за время дороги усталость, и отбитое на сноровистом каурке седалище, и недавний разговор с Кузькой. Сказать по правде, всё остальное на его фоне безнадёжно меркло. Мотя считал себя мужиком выносливым и за несколько дней вполне притёрся к сказявской действительности, на проверку оказавшейся не такой уж суровой. А вот размолвка с рыжиком зацепила его сильнее, чем ему бы хотелось. Вроде и не так уж виноват - просто ляпнул не подумав, с кем не бывает? Нетактично, да. Но неужели малец всерьёз надеялся, что ради него и его "раскрасавицы" матушки он, Матвей, захочет навсегда остаться в этом дурацком триодиннадцатом царстве?! А если и так, значит ли это, что он должен нести ответственность за чужие обманутые ожидания? Пацана жалко, но...
Блин, всё равно жалко. И его, и мамку его. Вот она, похоже, с самого начала всё правильно поняла и ни на что не надеялась. Если уж он ночью с ней побрезговал... Может, и зря. Всё же глаза у неё и вправду красивые... И ноги. Да и вообще, не во внешности дело. По-человечески бабу жалко. Намаялась она уже в жизни, а надёжного плеча всё нет и нет, так, уроды одни. Даже приятно, что его она таковым не считает. Что у неё к нему симпатия, тщательно скрываемая кстати. Гордая женщина! Несмотря на всё ехидство, общаться с ней Моте очень даже нравилось. Но то общаться, а жениться и остаться... А как же родной и современный "похабный" мир, оставленная без присмотра квартира, работа, Колян, в конце концов?! По-любому, узнать, как он сможет вернуться домой, необходимо. Другой вопрос, что потом с этим знанием делать. Свалить сразу, по-английски, чтоб не рвать душу ни им, ни себе, или, наоборот, сначала на столицу поглядеть. Может, Кузьке с мамой там понравится, и они захотят остаться. А что? По крайней мере, погода в Е-М лучше, чем в Гадюкине. Он бы тогда немного задержался и помог им с обустройством.
Вот что теперь делать, как с мелким мириться? До самой столицы Кузька и рта не раскрыл, так и ехал позади матери, то ли спал, то ли продолжал обижаться. Значит, первый шаг должен сделать более взрослый и умный. Если Быков таковым считает себя, ему и карты в руки.
Случай представился только у городских ворот. До этого они так и ползли друг за другом, бдительно косясь на притороченные к сёдлам сумки - в такой толпе только так обчистят. Очередь на въезд, как стало понятно из разговоров, была делом обычным. Стражники собирали по медяку с каждого входящего рыла, будь то человеческое или скотское, профессионально хватали за рукава "зайцев" и выборочно интересовались целью приезда.
Мотя нашарил мешочек с местной "валютой" и решительно отвёл руку Яги.
- Впервые в столице?
- Да. Матвей Быков, а это родня моя.
- Мы тебе не...
Мать исподтишка пихнула сына локтем, он сердито засопел, но явно остался при своём мнении. Плохо дело, бывший дядя Мотя...
- Что "не", это и так видно, по джинсам! - фыркнул наблюдательный стражник. - Идите давайте, а ты, пришелец, задержись.
- А по какому...
- Мы без него...
- Господин городовой, подите сюды! До вас опять похабник припёрси! - перекрывая возражения, звонко прокричал "таможенник".
Матвею недвусмысленно указали отойти вправо и не задерживать толпу, и так сплошной затор. Он пожал плечами, взял коня под уздцы и послушно направился куда велено. "Родня" переглянулась и потопала за ним.
- Не слышали? Местные свободны, - буркнул Быков.
- Слышали, не глухие. Постоим да и дальше пойдём, а то чё-то умаялись, - в своей манере отозвалась Яга.
- А я сказал, валите давайте! - угрожающе зашептал Матвей. И даже кулаком потряс, для наглядности.
Ага, впечатлил, держи карман! Кузька с матерью переглянулись и дружно фыркнули.
- Сивко, ну хоть ты будь поумней! - потеряв всякое терпение, воззвал Мотя. - Шевели копытами, живо! Потом я вас найду, обещаю. Объясни ты этим баранам, вдруг им опасно со мной находиться? Они ж тоже ничего не знают, а мало ли всех пришлых тут велено на месте казнить без суда и следствия?!
- Дядя Мотя, ты как хочешь, но мы всё равно не уйдём!
("О. Снова "дядя?")
- А с чего бы это такие подозрения?
Он резко развернулся на незнакомый голос и увидел перед собой низкорослого хрупкого парня в забавном одеянии: широченный шёлковый халат перехвачен чёрным поясом, к ногам словно две скамейки примотаны, а на голове вообще порнография - длинный, до лопаток, красный колпак с помпоном. На завязочках.
- Говорю же, я по вашим обычаям не спец, вдруг да у вас в столице расизм процветает, или боитесь, что я заразный, - пожал плечами Быков.
- А он не заразный, честно-честно! - вякнул сзади Кузька.
Парнишка лукаво улыбнулся и приставил ко лбу два пальца. - Камуто Хировато!
- Ээ... сочувствую, - осторожно отозвался Матвей. - Но я здесь ни при чём. Я только приехал, стража подтвердит!
"Буратино" расхохотался, отчего его и без того узкие глаза превратились в щёлочки.
- Штирлиц, вы провалили задание! Это моё имя!!
- В смысле??
- В прямом! Сколько лет работаю с попаданцами, и каждый, ну каждый, только так реагирует! Ни одного исключения! Бедная моя мама, эх...
Он вытер глаза широким рукавом и слегка поклонился, прижав руки к груди.
- Приветствую пришельца в славном городе Едрит-Мадрите! Можете называть меня Каму-кун. А то так и будете ржать, как лошадь...
- Спасибо, но я вообще-то стою молчу, - не удержался Матвей. Сивко за его спиной согласно фыркнул - и я, мол, тоже. А вот вы! - А вот вы... Японский городовой! - вдруг осенило его. - Блин-компот, а я-то сразу не допёр! Офигеть!
Тревога за свою дальнейшую судьбу как-то разом ослабла: не верилось, что этот смешливый "гномик" на самом деле - непримиримый и грозный истребитель попаданцев.
- Быков Матвей Сергеевич, сокращайте как хотите.
- Рад познакомиться!
Городовой отвёл Мотю ещё подальше в сторону, к своей будке. Она притулилась сразу за забором и была обставлена весьма скромно, в духе того самого японского минимализма. Каму-кун посадил Быкова заполнять обязательную анкету и попутно стал активно расспрашивать о его здешних приключениях. "Для третьего сборника рассказов, народ обожает читать про попаданцев!" Матвей отвечал кратко - ему хотелось побыстрей разделаться с формальностями и, коль никто его арестовывать и уличать во всех сказявских бедах не собирается, свалить, наконец, в город. Причём не достопримечательностями любоваться, а нормальный постоялый двор найти, налопаться как следует да и задрыхнуть. И Кузька с матерью уже замаялись его ждать...
Городовой оказался человеком проницательным и тактичным. Особо задерживать его не стал и даже посоветовал хорошую и недорогую гостиницу неподалёку - да, в городе эти заведения назывались вполне современно.
Взглянув на часы - к изумлению Моти, тоже исключительно современные, как раз японские и очень дорогие - Каму-кун объявил, что его рабочий день закончен, и любезно предложил проводить их до места. Путники с энтузиазмом закивали. Дорогой Матвей успел скорешиться с "господином начальником" и удовлетворить в отношении него своё собственное любопытство. Выяснилось, к примеру, что Кам - единственный на всю округу натуральный японец, больше таких, как он, в Сказяви нет. Женат, естественно, на русской, и очень счастлив в браке. Жена - умница-красавица, ласковая и послушная, звереет только тогда, когда он случайно коверкает её имя. Такое, увы, иногда бывает, и тогда Прасковья, пользуясь своим подавляющим превосходством в весе, напоминает благоверному, что она именно Праша, ну или Прашечка, без вариантов и лишних букв. Часы - да, конечно, самые что ни на есть японские, попаданец подарил, прикольный был пацан. Хотя все похабники, как их тут называют, люди весёлые. Иной раз подолгу в столице живут, но потом всё равно исчезают - не иначе, на родину возвращаются. Стало быть, волноваться незачем, и он, Матвей, вернётся. Это правильно, что он сюда пришёл. Молва не врёт, помочь ему может только Хрен, причём Главный. Он действительно самый умный в Сказяви. Помимо него, есть у них ещё два Хрена, тому родня, но интеллектом куда скромнее: один старый уже, наполовину в маразме (по прозванью Лысый), а второй, Хрен-с-горы, наоборот, мелкий ещё. Поумнеет, когда подрастёт, то есть не раньше, чем лет через десять-пятнадцать, пока он Главному не конкурент.
- Попасть к нему можно запросто, больших очередей на приём нет. Почему? Так простой народ с ним связываться не хочет; говорят, он настолько мудрёные советы даёт, что без поллитры не разберёшься. Ну а с поллитрой, сам понимаешь, они уже всё по-своему делают. Что ты хочешь, суеверий всяких глупых даже в столице предостаточно. Лично я Хрена крепко уважаю, голова-мужик! Так что ты не тяни, завтра с утра приходи на Главную площадь, тебе её любой укажет. Ума палата - самая высокая, в ней Хрен и заседает. Сейчас уже поздно, приёмные часы закончились... Ох, ты ж! Совсем забыл! - хлопнул себя по лбу городовой. - Мы же с Прашечкой на "Дурь-два" идём! Ну, в Ёперный театр, премьера сегодня, сам автор выступать будет. Побежал я!