Ирис спустила ноги с кровати и прислушалась: внизу что-то происходило. Электронные часы на прикроватном столике показывали девятый час. Диагностика затянулась, и проспала она слишком долго.
Со ступенек на площадку второго этажа лился яркий свет. Снизу доносились голоса, приглушенный стук шагов, опять голоса и снова шаги. Ирис подобралась поближе и повысила чувствительность слухового модуля — так можно было хоть что-то разобрать.
— ...если это так, — зазвучал мужской голос, — то ее история, конечно, выдумка. Только прогонять ее все равно нельзя.
— Но почему? — глухо отозвался голос Лидии.
— Нельзя выпускать ее из виду. Но надолго она здесь не останется.
Ирис насторожилась и присела поближе к ступенькам. Теперь она могла рассмотреть краешек дивана и черно-белый плед, свесившийся со спинки. Мелькали тени, но говоривших видно не было. Из-за ковра шаги звучали глухо, ботинки шуршали по ворсу.
— Если я отправлю запрос сейчас, сотрудник приедет завтра к вечеру, — продолжил мужской голос.
— То есть, сутки, — в голосе Лидии зазвенело недовольство.
— Мне тоже это не нравится. Но приюты переполнены. Пока обработают заявку, пока подыщут место... Возможно, кого-то придется подвинуть.
Ирис отшатнулась. Значит, вот о чем Лидия собиралась говорить с мужем. Приют. Очередной Центр. Новые правила, новые тюремщики. Но почему они говорят, что ее нельзя отпускать?
— Но ты же можешь попросить убедительно? — продолжала Лидия.
— Конечно, — отвечал мужчина.
— Тогда пошлем запрос сейчас же.
Ирис отступила. Значит, откладывать больше нельзя. Она и так проспала слишком долго. Нужно бежать, и притом как можно скорее. У нее есть собственные планы, и приют в эти планы не вписываются никак. И нечего больше думать о «простой человеческой жизни», галиях, еде и крове. Сейчас не до того. Она должна найти Ликвидатора и все ему рассказать.
Но стоило ей метнуться назад, в гостевую спальню, как из-за угла, из другой комнаты, прямо на нее выскочил Тит.
— Что случилось? — насторожился он. — Я не слышал, как ты встала... Вот, кстати. — Тит протянул ей карту. — Уже давно готова.
После диагностики Ирис все еще чувствовала легкую слабость: системы восстанавливались не сразу.
— Очень вовремя, — она попыталась улыбнуться. — Спасибо. Это очень...
Нужное слово никак не шло на ум, а реакции благодарности спутались. С одной стороны, Тит сделал ей одолжение: никто не заставлял его помогать незнакомой девчонке. С другой стороны, Ирис не терпелось поскорее уйти: странное подозрение подтачивало ее слабым сигналом тревоги. Этот мальчишка все смотрел на нее этим восхищенным, непонятным взглядом, и Ирис начинало казаться, что он совсем не хочет ее отпускать и найдет тысячу предлогов потащиться за ней следом или удержать в этом доме. Может, и не стоило соглашаться на его помощь, но он выглядел таким смущенным, дружелюбным и готовым на все, что сигналы тревоги в эту картину совсем не вписывались.
— Я как раз собиралась уходить, — сказала она. — Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством.
— Уже? — расстроился Тит.
Ну вот, ее подозрения оправдались.
— Мне нужно кое-кого найти, но я не знаю адреса, так что...
— Только выход-то внизу, — не понял Тит. — Или ты собралась прыгать из окна?
Ирис не ответила.
— В чем дело? — мальчишка глянул в сторону лестницы. — Я слышал аппарат отца. Он уже вернулся, да?
Ирис покосилась на дверь гостевой спальни. Всего несколько шагов, но дорогу перегородил Тит. Он все говорил и говорил, но в гостиной снова зашелестели шаги, и Ирис отвлеклась. Слуховой модуль уловил шепот.
— Но я уверен, что твои догадки — просто страхи, — заговорил мужчина. — Нам нечего бояться.
— Она может быть мааджитом. Я рассмотрела поближе ее платье. Эта ткань ни на что не похожа, — напирала Лидия.
— Если ее история правда, — перебил мужчина, — то этой девочке и вправду прямая дорога в приют. А если нет — мои люди все запишут. Уж там с нее глаз не спустят. И за порог выйти тоже не дадут. Если она и вправду мааджит, то они непременно разберутся, что она такое. Ты не тревожься только, — его голос вдруг смягчился, зазвучал тише. — Пожалуйста.
— Я не тревожусь, Дарий, — надменно отозвалась Лидия. — Я хочу, чтобы нашей семье ничего не грозило.
— Мааджиты — просто слухи, дорогая.
— Но и я видела тени. Тени, которые выходят из зеркал... — голос едва заметно дрогнул.
Дарий не ответил, но Ирис поймала волны его досады. Он не верил жене.
Ирис напрягла слуховой модель. Тени? Что за мистика такая? И что за странное слово, мааджиты? И почему эти люди боятся Ирис?
— Если так тебе будет спокойнее, то давай до завтра уедем к озеру, — предложил он. — Под каким-нибудь предлогом, чтобы никого не волновать. А андроидов и эту девочку оставим тут, — отозвался мужчина.
— ...слышишь меня? — одернул ее Тит.
Ирис отвернулась от лестницы.
— Если тебе кого-то нужно найти... Я могу показать тебе дорогу к Башне, — сказал Тит. — В центр связи. Там ты можешь выйти в сеть и найти по базам кого угодно. Если информация в публичном доступе, конечно.
Ирис насторожилась.
— Что за Башня такая?
— Ну, Башня связи. Ты разве там не бывала?
— Не бывала.
— Ну вот, я тебя и отведу.
— Сейчас?
Тит глянул на освещенные ступеньки.
— Сейчас. Если ты хочешь уйти, то мы пойдем сейчас же.
— Но... — Ирис принялась искать отговорки. — Что ты скажешь родителям?
— Скажу? — уголки его губ поползли вверх. Улыбка у него выходила кривая, страшноватая, и совершенно ему не шла, будто он примерил на себя чужое лицо. — Ничего не скажу. Мы спустимся в сад через окно.
— Плохая идея, — замотала головой Ирис. — И... Правда, я очень тебе благодарна. Но...
Внутри нее как заклинило. Она же просто омега, шестерка или восьмерка — неважно. Откуда ей знать, как выпутаться из этой странной ситуации? Признательность и неудобное чувство долга мешались с желанием просто оттолкнуть его и сбежать — но что выбрать, как быть?
— И как ты найдешь Башню? — Тит глянул на ее, спрятав улыбку.
Ирис замешкалась. Да это хитрый лис, а не глупый мальчишка! И под напускной робостью прячется совсем не простой человек...
— На дворе ночь, — напомнила она. — Башня, скорее всего, не работает, и через дверь я не пойду. Я-то понятно зачем туда полезу, а ты? Тебе зачем эти приключения?
— Мое дело довести тебя до Башни, — деланно-равнодушно пожал плечами Тит. — Дальше делай что хочешь.
— Но зачем? Зачем ты мне помогаешь?
— Задашь этот вопрос у Башни, ладно? Тогда и отвечу.
Ирис поморщилась. Анализаторы интонации и жестов путались в показаниях, а ее «дефектная» эмпатия нисколько не помогала: то, что чувствовал Тит, не имело никакого смысла. В смеси ощущений она чуяла страх, робость, и вместе с ними — затаенную, очень глубоко запрятанную силу, а еще — странное чувство, которое она уже где-то регистрировала, но разобраться в составляющих не могла. Возможна, она ловила отголоски таких ощущений в городе, а может, слышала такое у ребят, которые приходили в Центр. Так или иначе, на занятиях ничего подобного они не проходили.
— Ну так что? Идем? — спросил Тит.
Ирис дернулась. Тит смотрел на нее в упор, и глаза его в полумраке лихорадочно блестели. Она закусила губу. Никакая она пока не десятка. Ни черта она не смыслит в людях. Откуда эти внезапные подозрения? Да, этот мальчишка хитер и не так уж простоват, как, похоже, думает его мать. Но стоит ли его бояться? Это ведь просто мальчишка. И он может помочь. Без карты она как без рук, не может же она пересечь весь огромный Эмпориум, спрашивая дорогу у каждого прохожего? Или все-таки может?
— Кто такие мааджиты? — вместо ответа спросила она.
Тит дернулся, глаза его расширились, но вспышка страха мелькнула и тут же потухла.
— Это просто слухи, — он мотнул головой, словно оправдывая свою мимолетную оторопь.
— И что говорят эти твои «просто слухи»?
Тит колебался.
— Считается, что через аномалии приходят люди, которые хотят изменить прошлое. То есть, их прошлое. Наше настоящее.
Ирис перебирала между пальцев скользкий шелк юбки. Так может, она не единственная? Может, в этом году прошлого есть кто-то еще, кто-то из тех, кто когда-то согласился на эксперимент? Может, они и навели этот ужас на горожан? Тогда выходит, что временная лента все-таки единственная, и изменяя эту реальность, она сможет изменить и собственное будущее...
— Их еще называют террористами. Они могут напасть без причины. Вернее, им причины очевидны, а вот нам — нет. Но их мало кто видел, никто не знает наверняка...
— Тит! — гаркнул снизу Дарий.
Мальчишка прирос к полу и втянул голову в плечи. Вся его сила, будто воздушный шарик, разом сдулась, из глаз исчез хитрый блеск, а остался только сконфуженный страх.
— Отец, — прошептал одними губами Тит. — Я же должен был к нему спуститься...
— Так откуда эти слухи? — настаивала Ирис.
Бросая взгляды на освещенный прямоугольник лестницы, Тит тихонько зашептал:
— Из аномалий. Их все боятся. Аномалий слишком много, их находят везде. И сквозь них люди видят такие вещи... которые их пугают.
— Прошлое? Будущее?
— Не знаю. Наверное. Я никогда сам временной разлом не видел. А мааджиты — просто суеверия.
Глаза Тита бегали.
Ирис лихорадочно соображала. Она никогда не встречала слова «маааджит» ни в Библиотеке Центра, ни в базах всеобщей сети. Возможно, она просто никогда им не интересовалась; а еще это слово могло просто-напросто затеряться среди понятий поважнее: тогда загадочные путешественники во времени и правда не более чем плод воображения испуганных горожан. Ведь двадцать лет назад, в девяносто четвертом, Ликвидация переживала свой расцвет. Аномалий было много, очень много — немудрено, что люди готовы испугаться собственной тени. Но если мааджитов не существует, то выходит, что это время все-таки может оказаться самостоятельным ответвлением, новым витком в истории Эмпориума. Все, что может сделать Ирис — это зажить так, как ей хочется, без оглядки на то, что она знает о четырнадцатом годе. И что бы она предпочла?..
На лестнице загрохотали шаги.
— Тит! — проревел Дарий.
Мальчишка побледнел и сжался, будто побитый синто-щенок. Фигура его отца вырисовалась в квадрате света резко и неожиданно, как будто над последними ступеньками он взлетел. Высокий, грузный мужчина смотрел на сына тяжело, злобно. Он даже не глянул на Ирис и оттеснил ее в сторону быстро и жестко.
— Я вызвал тебя еще десять минут назад. А ты...
Он схватил его за запястье и вывернул руку так, что мальчишка побледнел и скривился. На толстых пальцах мужчины блеснули крупные перстни.
— Непослушание, — выплюнул Дарий. — Тебе напомнить, что полагается за непослушание?
И тут Ирис окатило таким нечеловеческим ужасом, что она едва не вскрикнула. Тит, дрожа, как в лихорадке, заслонился свободной рукой, но мужчина все-таки ударил.
С каким-то невыразимым наслаждением он обрушивал на спину собственного сына удары, снова и снова, и Тит уже не держался на ногах. Он рухнул и корчился на полу, сжавшись и укрывая голову руками.
— Прекратите!
Голос Ирис дрогнул. Сигналы тревоги так и заливались, а боль, отвращение и ужас, в которых буквально тонул несчастный мальчишка, сводили ее с ума.
— Прекратите немедленно! — повторила она.
Дарий обернулся и наконец-то заметил Ирис. Его глаза — этот человек неуловимо кого-то напоминал, но кого?..
Мальчишка отнял руки от лица и стыдливо размазал слезы.
— Так это и есть та самая гостья? — холодно поинтересовался его отец.
Серый форменный плащ лежал на его широких плечах буграми.
— Та самая, — сощурилась Ирис. — Мааджит.
Глава 23. Ирис. Лаборатория, прототип омеги и мааджит
На лестнице невидимкой зашуршало платье Лидии. Она поднялась и, положив руку на перила, бросила полный презрения взгляд на скорчившегося Тита. Потом перевела взгляд на Ирис и тронула мужа за рукав.
Он только фыркнул.
— Подслушала? Молодец, девочка.
— Может, не стоит... — начала Лидия.
— Тайны уже не вышло, так что давай-ка теперь сыграем вот во что, — сказал он, глядя на Ирис. — Похожа она на твои тени? — он повернулся к жене, и голос его смягчился. — Нет же, смотри сама. Она не тень. И ее платье — это ни о чем. Не улика, не доказательство.
Ирис выдохнула. Запасы энергии она пополнила вовремя, очень вовремя. Если этот наглый огромный человек так и напрашивается на представление — он его получит.
— Дело не в том, похожа она на тень или нет! — Лидия поморщилась. — Если эти люди проходят сквозь время...
Тит тем временем неуклюже поднялся за ноги и привалился к стене. Ирис поймала его затравленный взгляд.
— Она не опасна, этого просто не может быть, — с непонятной, испуганной мягкостью настаивал Дарий.
С Титом этот гигантский человек себя не сдерживал. А с женой становился неуклюжим, неказисто-заботливым.
— Слухи рождаются не из пустоты, — очень тихо, очень вкрадчиво заметила Лидия.
— Слухи рождаются из страха, — аккуратно возразил отец Тита.
Ирис вдохнула поглубже.
— Я хочу уйти, сейчас же. В приют я не собираюсь, можете себя не утруждать, —объявила она. — Пропустите.
Дарий шагнул в сторону, загородив собой всю лестницу.
— Я докажу, сейчас же, — прошептал он жене. — Не бойся. Страх — это...
И тут Ирис зажмурилась, собираясь с силами.
Ее фигура дрогнула и растворилась. Время пошло. На сколько она удержит камуфляж в этот раз?
Дарий моргнул, обмяк и как-то сгорбился. Лидия сдавленно охнула и отшатнулась, чуть не оступившись на узкой лестнице. Тит позади неопределенно дернулся.
Юркнув вбок, Ирис протиснулась мимо его отца и метнулась по ступенькам вниз. Замешательством нужно было пользоваться, и быстро.
Контрольный блок домашней электронной системы. Подключиться. Свет, окна, двери. То, что нужно. Подготовить блокировку. Андроиды! Подключиться. Без всяких уловок, напрямую. Неавторизованный пользователь... Сейчас получишь неавторизованного... Пароль принят. Новая команда.
Андроиды встретили ее внизу, у дверей. Дорогу не загородили, а только тихо расступились. Дверь за ней щелкнула: сработал автоматический замок. Эту комбинацию изнутри не вскроют еще очень и очень долго.
Не стоило сюда соваться. В который раз она надеется на помощь людей, но толку? Она — омега, она росла в полной зависимости от человека, и теперь ей пора выучить новый урок — полагаться на себя одну. Ей нужны кукловоды, не нужны экскурсоводы и няньки. Она теперь человек, а это значит, что она — сама за себя.
…Вот только найдет Ликвидатора, а уж потом будет сама за себя.
Ночь обдала прохладой и ароматом остывающей земли. В траве стрекотали цикады.
Она заблокировала и двери, и окна. Знала, что за ней непременно бросятся вслед, но сегодня из этого дома не выйдет никто, и мирный сад будет тонуть в теплом, летнем полусне, прерываемом разве что песнями сверчков.
Она найдет Ликвидатора и все ему расскажет. Вот для чего Ирис его ищет. Не потому, что хочет его просто видеть. У этой мысли нет логики, она не опирается на четкие и понятные факты. Просто видеть — это бессмысленно. Любая встреча должна иметь свою цель. И такая цель у Ирис есть. Но почему, почему же ей так невыразимо хочется на него взглянуть без всяких отговорок логики?
Ирис все-таки нуждалась в диагностике, долгой и вдумчивой, без лишних глаз и громких шумов. В Центре самодиагностика поощрялась, и для нее же в западном корпусе отводился целый зал, заставленный капсулами — удобными, звукоизолированными ячейками, в которых можно было закрыться на любой срок и провести любую необходимую проверку. В Эмпориуме девяносто четвертого года ничего такого, конечно, нет. Но странная мысль все не давала Ирис покоя. Она размышляла над своим «дефектом» и раз за разом невольно задавалась вопросом: а что, если ее способность к эмпатии можно развить до совершенного нового уровня? В конце концов, именно так омеги и устроены — они созданы для того, чтобы учиться на опыте и развиваться. Что, если можно развить и эмпатию? Что, если можно усовершенствовать эту способность, присоединив ее к стандартным сигналам и научиться чувствовать самостоятельно?