— Она говорит, что я бестолковая.
Ирис чуть расслабилась. Наверное, все-таки, второе.
С того мгновения, как Ирис решила бежать, опасности чудятся ей на каждом шагу. Сначала эта девчонка врывается в ванную, когда Ирис смывает кровь, и неизвестно что успевает увидеть. Потом Гелла напоминает ей о вечерних процедурах — и может быть, совсем не по доброте душевной, а потому, что докладывает Амали, которая, в свою очередь, отчитывается перед примом и Мариэллой. А теперь эта веснушчатая малышка снова сталкивается с Ирис в той же ванной — и не потому, что у них спальни рядом, а потому что... следит за ней и говорит о странных вещах, пытаясь спровоцировать на неадекватную для омеги реакцию?
Но это чушь. Гелла — наивная красотка, у которой в голове вакуум. А эта девчонка просто маленькая глупая четверка или даже тройка. Сколько ей лет? Восемь? Девять? Ей даже не подключили еще программу полового созревания. Она ребенок. Она еще ничего не понимает, и потому несет чушь. Она использует «человеческие» термины, пытаясь выглядеть старше и умнее. Но одними словами здесь не обойдешься.
— Учителя созданы, чтобы оценивать, — пожала плечами Ирис.
— Да, но Мариэлла... Она необъективна, — протянула малышка.
— Это невозможно. Все омеги объективны. Или ты считаешь, что способна на большее, и Мариэлла этого просто не разглядела?
— Дело не в том, на что я способна. Вот ты, например... Наш поток сидел на вашей последней проверке по эмоциям. Я видела, как ты свернула голову этому кролику. Ты же... Я бы так не смогла. Я бы ничего не поняла. Стояла бы и мямлила. Откуда мне знать, что чувствует человек, убивая...
Интересно. Очень интересно. А может, этот ребенок просто набивается ей в друзья? Такое возможно. Старший товарищ — отличный источник опыта. У старших можно научиться многому, к тому же это проще, быстрее и удобнее. Перенять чужой опыт или тыкаться вслепую самой? Конечно, первое куда лучше.
— И при этом ты всего лишь на шестом уровне, — добавила девчонка, и Ирис ощутила, как по ее нейронам заструился сигнал тревоги.
Или все-таки нет? Все-таки наталкивает ее эта девчонка на неудачный ответ?
— Я просто готовилась, — ответила Ирис. — Это же проверка. Нужно было себя показать.
— И все-таки, — напирала малышка.
Да что, наконец, нужно этой веснушчатой дуре? Бояться ее или послать куда подальше?
— Может, она и тебе занижает баллы? — сощурилась девочка.
— С чего бы? — качнула головой Ирис.
— Потому что этого хочешь ты.
Сигнал тревоги взорвался перед глазами сверкающим фейерверком.
— Ты не хочешь в город, — продолжила малышка. — Ты вообще не хочешь уходить из Центра. Поэтому ты не показываешь всего, что можешь.
Ирис отвернулась. Сигнал поутих.
— А ты? Ты хочешь остаться здесь? — спросила она.
— Конечно нет, — девочка мечтательно завела глаза. — Я хочу увидеть все. Я хочу жить в Эмпориуме. Как будто я свободна.
Ирис прищурилась. Еще одна мысль на грани. Омегам не положена свобода, да и стремиться к ней им тоже незачем. Омеги привязаны к Центру и к его персоналу. Они нуждаются в ежемесячном уходе, специальных проверках, квартальных диагностиках. Без них ошибок не избежать, а здесь для их прогнозирования есть прим Магнус, омега, подключенный напрямую к Сенату. Больные омеги Центру ни к чему, да и самим омегам эти ошибки никакого счастья не принесут. Какая радость в том, чтобы рухнуть в какую-нибудь сточную канаву и так из нее и не выбраться?
— Я должна идти. Уже объявили отбой. И тебе, кстати, тоже пора, — заметила Ирис.
— Да, я забыла почистить зубы, — легко отозвалась девчонка. — Спокойной ночи.
Ирис смерила ее взглядом с ног до головы, а потом развернулась и поскорее вышла вон. Нарваться на лишнюю проверку не хотелось.
И только потом, уже засыпая, она вдруг вспомнила, что о своем разряде веснушчатой девчонке не говорила. Но было уже поздно, и сон сморил ее раньше, чем она успела испугаться.
— Все готовы?
Экскурсию вела Мариэлла. Кроме директора и прима выходить за пределы Центра права не имел никто, а прим до такой развлекательной ерунды, как экскурсия, не опускался.
Тридцать четыре омеги собрались на лужайке перед главным входом. Все, как один, молчали. Систему орошения еще не отключили, и порывы ветерка бросали в лицо брызги, которых Ирис совсем не замечала. Она крутила головой в поисках веснушчатой девчонки, но, к счастью, так ее и не заметила. После завтрака весь Центр погрузился в сосредоточенное молчание. Начались утренние занятия, и только двадцать два юноши, двенадцать девушек и Мариэлла нарушали привычный распорядок.
Ирис казалось, что она — как натянутая до предела тетива. Все ее системы загрузились до предела, и ей чудилось, что еще немного, и она в буквальном смысле разорвется надвое. Рана на пояснице как будто чесалась. Ничего подобного Ирис, конечно, чувствовать не могла, только эта успокоительная мысль нисколько не помогала. Ирис все представляла, как Мариэлла оборачивается, смотрит на нее в упор и интересуется тем, когда же Ирис собралась от них сбежать.
— Идемте. Транспорт уже подали.
Ирис думала, что они полетят дисколете. Как-то старших возили в развлекательный полет над горами, и на лужайку перед Центром подали именно такую штуковину. Но нет, до главной площади было не так уж и далеко, и в этот раз им предстояло перемещаться на пузатом автомобиле, который больше походил на вздутую стеклянную булочку, чем на серьезное средство перемещения. Даже сиденья внутри были прозрачными, и только кнопки на приборной панели мигали то красным, то зеленым.
— Поскорее, пожалуйста. Мы отстаем от графика.
Никто, конечно, не отставал. Мариэлле просто нравилось давить на сознательность и напоминать о порядке.
Ирис протиснулась между девушками, которые замешкались у входа, рассматривая панель автоматического управления, и забралась в самый конец салона. Ей хотелось расслабиться и сосредоточиться на деле, которое она собиралась так отважно провернуть, но рядом с ней плюхнулась Гелла и смешала все планы.
— Интересно, — с лучезарной улыбкой поведала она. — Все это так интересно.
Ирис вежливо кивнула.
— Я хочу сказать, что с нового учебного года начнется самое-самое.
Ирис кивнула снова.
— Как ты думаешь, будут в Центр приходить из журналов?
Ирис пожала плечами.
— Думаю, собственная омега в редакции им не помешает. Ну, другой взгляд и все такое.
Ирис кивнула в третий раз.
— Давай сегодня везде ходить вместе. Потренируем дружбу. Как тебе такая идея?
Ирис отвернулась к окну.
— Я бы просто посмотрела на город. Без всяких упражнений, — сказала она.
— Ну, как хочешь, — пожала плечами Гелла. — Мне кажется, это так интересно: потренироваться перед людьми...
— У меня шестой разряд, Гелла. Со мной у тебя ничего красивого не выйдет, — напомнила Ирис.
— Как хочешь. Ну-ка, подожди. — Гелла свела брови. — Похоже на досаду?
— Да.
Гелла отвернулась и стала щебетать с девушкой, усевшейся напротив. Ирис только с облегчением выдохнула. Автомобиль потихоньку наполнился, двери бесшумно сдвинулись, Мариэлла продиктовала панели пункт назначения и присела на кресло у входа. Машина мягко тронулась.
Теперь, когда до заветного побега оставались считанные минуты, замысел вдруг показался Ирис слишком сложным и без меры самонадеянным. Мозг упорно подсчитывал вероятности, выдавая совершенно неутешительные цифры, но Ирис его не слушала. Она хотела быть человеком, а это значило, что все эти статистические выкладки ей не важны. Будь что будет. В конце концов, по результатам экзамена ее непременно ждет печь, и лучше уж попытаться сейчас, чем пожалеть потом. Ирис решилась и в поисках чипа уже вскрыла свои покровы. Пути назад нет.
Мимо замелькали зеленеющие липы. Аллея заворачивала налево, огибая Центр по широкой дуге, и Ирис замерла: в просветах между деревьями виднелся шпиль полуразрушенного островерхого здания, которое она так любила рассматривать из окна спальни. Но вместо того, чтобы проехать рядом, автомобиль вильнул и оставил руины позади. Оборачиваться Ирис не стала: не хотела привлечь внимание. Вместо этого она едва заметно улыбнулась, чтобы хоть немного себя подбодрить. Может, эти остатки старой цивилизации она и не увидит, зато увидит хоть что-то кроме печного горна. Главное — не хлопать глазами и сосредоточиться.
С зеленеющей аллеи они свернули на широкую дорогу, которая расслоилась на несколько уровней. Если раньше они делили полосу с другими автомобилями, целой вереницей аппаратов всех цветов радуги, то теперь они ехали в одиночестве. Уровни переплетались и то взмывали ввысь, то ухали вниз, и их прозрачный пузатый автомобиль то спускался в самые недра запутанного транспортного клубка, то поднимался к самому небу. Деревья остались позади, и вместо них по обе стороны дороги стали появляться стеклянные здания, и чем дальше, тем выше. Они набирали ход, и высотки вырастали слева и справа как грибы; они приближались к центру Эмпориума, и дома прижимались друг к другу все плотнее и плотнее, становились все тоньше и выше, словно их хозяева скупились на лишний клок земли. Очень скоро здания срослись в плотный коридор. У основания стен царила почти кромешная тьма. Иногда дорога прорезала очередную высотку насквозь, как игла, подныривала под арку сплетения путепроводов или даже поднималась над крышами. В такие моменты Ирис смотрела во все глаза: далеко впереди, в кольце зеленых насаждений, виднелось плоское поле главной площади.
Наконец, они вырвались из полумрака и вылетели на многослойную кольцевую трассу. Здесь автомобиль замедлился. Они проезжали над пешеходными дорожками, минуя неоновые огни исполинских рекламных щитов. Главную площадь зажимали цветные экраны, и казалось, что перед ними арена гигантского амфитеатра.
— Готовьтесь к выходу, — объявила Мариэлла. — Прибываем через тридцать секунд.
Ирис распрямилась, мысленно просматривая карту. Они высадятся на главном перроне и оттуда, скорее всего, двинутся на запад, к Триумфальной арке. Так, по крайней мере, на Библиотечной карте был отмечен стандартный маршрут ознакомительной экскурсии.
Однако автомобиль затормозил куда раньше. Главный перрон остался где-то впереди, а они остановились в крошечном «кармане» у фонтана.
— А теперь инструкция. — Мариэлла встала во главе прохода и подняла ладонь, призывая к порядку, который, впрочем, никто и не думал нарушать. — Поскольку у подавляющего большинства из вас эта экскурсия первая, велика вероятность досадных недоразумений. Любой из вас может отбиться от группы и затеряться в толпе.
Ирис бесшумно вдохнула побольше воздуха и покосилась на площадь, которая тонула в жарком мареве. Несмотря на ранний час, там было черно от народа.
— Чтобы избежать подобных недоразумений, я подключила дополнительную систему слежения. Если вы отдаляетесь от группы на расстояние более пятидесяти метров, система передает мне сигнал. Пожалуйста, держитесь вместе и не отставайте: у нас плотная программа, и отвлекаться некогда. А теперь подходите ко мне по одному. Я должна проверить ваши гео-чипы.
Ирис перестала дышать.
Глава 6. Рикгард. Выходной, мансарда и девчонка
Четвертая, четырнадцатая, сорок четвертая.
Почему Рикгард думал, что частоты всего три? Может, сигнал переходил на четыреста сорок четвертую, а дальше — еще выше, на четыре тысячи четыреста сорок четвертую?
Но это невозможно. Приемник настроен на пятьдесят частот.
Ливий. Нужно вытрясти из него все. А еще лучше, если он смастерит такой приемник, который примет любую частоту, лишь бы содержала в своем обозначении четверки.
Какой немыслимый бред. Неужели у этой аномалии есть разум? Или это «четверочное» совпадение все-таки имеет свое математическое объяснение?
Личная карта не срабатывала. Сколько он ни прикладывал ее к сканеру, на нем загорался красный огонек, и бесплотный голос сообщал об ошибке. Приложив удостоверение в десятый раз, и получив отказ, Рикгард взбесился.
— Госпожа Тея, соизвольте разобраться, — крикнул он в передатчик. — У меня что-то с доступом.
— Все верно, господин Рикгард, — раздался сплющенный электроникой голос секретарши. — Ваш доступ ограничен на сорок восемь часов.
— Это как это — ограничен? — опешил Рикгард.
— Приказ господина Квинта.
— С какой такой радости?
— Он сказал, что у вас выходной. Два выходных.
— Не мели ерунды, Тея, открывай.
— Не могу, сэр. Приказ сверху не обсуждается.
— Да вы там все ума решились, что ли?
— Вы просили выходной, и господин Квинт сказал…
— …что я даже на порог собственной конторы ступить не могу?
— Примерно так, сэр.
— Примерно?
— Если хотите знать дословно, то он сказал следующее: «Чтобы духу его тут не было». Еще он употребил слово «мозгоклюй».
Рикгард отпустил кнопку и отпрянул от передатчика.
— Вот сволочь, — сквозь зубы процедил он.
Значит, в кабинет его сегодня не пустят. Можно, конечно, подождать и войти, когда кто-нибудь выйдет, но дела это не изменит: доступ к электронной базе со всеми отчетами и данными по обнаруженной в Пыльных Городах аномалии будет точно так же заблокирован. Значит, он не сможет ничего проанализировать, а последний вылет пока останется бесполезной тратой топлива. Он так и не успел вчера толком разобраться в данных, которые упрямо собирал. А все из-за дурацкого Центра!
И что же, позвольте спросить, теперь ему делать?
Рикгард бессильно обернулся на летные ангары. Ему даже Иолу не поднять в воздух: на ее панелях точно такая же электроника, как и здесь. Можно, конечно, Иолу взломать, но только не под пристальным взором дежурного механика. Во-первых, он не пустит Рикгарда в ангар, даже если тот очень сильно попросит. Во-вторых, в покое он его не оставит и копаться в брюхе Иолы без лишних вопросов точно не даст. Если уж удостоверение не сработало, значит, что-то не так. И хорошо, если механик просто-напросто выйдет и отправится к начальству. Надолго он Рикгарда в одиночестве не оставит.
Выходной? Два выходных? Это была шутка. Дурацкая, неуместная шутка. Выходные Рикгард ненавидел и принимал их с покорностью судьбе только потому, что от них было никак не отвертеться. Пожалуй, выходные он ненавидел куда больше, чем будни, и каждую пятницу покидал ангары позже всех. Будь его воля, он бы остался с Иолой до самого понедельника. В ангарах по выходным, по крайней мере, пусто. Никого. Блаженная, прекрасная пустота, которую не купишь ни за какие деньги. Даже дома — в его огромном доме с садом, террасой и парковкой на два автомобиля не так тихо, как в ангарах по выходным. Там — и шум из соседнего сада, и вопли чужих детишек, и ароматы жареного на огне мяса, которые пробиваются даже сквозь наглухо запертые оконные створки… Чего бы только Рикгард не отдал, чтобы поселиться как можно дальше от Эмпориума и его вонючего жареного мяса, ленивого Квинта и скряги-механика, который ни за что не примет лишний наряд, и мотор у Иолы застучит в самый неподходящий момент... Как бы ему хотелось убраться из Эмпориума. Убраться и больше никогда не возвращаться.
А уехать из города — несбыточная мечта. Во-первых, выбраться из Эмпориума можно или со специальным пропуском, который подписывает Сенат, или с карточкой Ликвидатора. Но сегодня Рикгард никакой не Ликвидатор, а среднестатистический обыватель — то есть, никто. А Сенатский пропуск ему подписывать не за что.
Квинт не просто назначил Рикгарду выходной, он дал ему хорошего пинка за ночной полет. Как же, конечно, бумаги он потерял, но про «паранойю» Рикгарда не забыл. Все-таки уел старый дурак. Не такой уж он и дурак, в конце концов.
Рикгард пнул камень у подъездной дорожки и поднял глаза на кроны шумящих сосен. Отдел Ликвидации строили на самом отшибе — чтобы и летные ангары, и само низкорослое здание отдела с огромными, словно выпученными, окнами, не привлекало лишнего внимания. Поставь такую образину посреди Эмпориума — и зевак не оберешься. По крайней мере, так много лет назад мыслили проектировщики. Здесь же, у самой границы города, рядом с вальяжными, лоснящимися от денег кварталами граждан побогаче, людей было мало. Да и синтетические собаки, которых рассадили по всему периметру, в буквальном смысле не смыкали глаз.
Отличное место для такого человека, как Рикгард. А теперь — куда ему деваться теперь?